- Вы что, принимаете нас за кретинов? - спросил Перуджи.
Она посмотрела на него, а потом тихо произнесла:
- Я же сказала "осторожно".
- Его законный адвокат, как вы могли заметить, уроженец Фостервилля - совсем маленького городка, - терпеливо объяснил Перуджи. - Связь между двумя собаками не может быть осторожной, как вы изволили выразиться здесь.
- Гм-м!
Перуджи посмотрел на лежащие перед ним папки. Она, конечно, полагала, как и все остальные, что он не сообщил им всего. Это естественно, но у нее не было возможности проверить, что же он утаил. Не имелось ничего, кроме подозрений.
- Встречался ли кто-нибудь из наших людей с этим Хельстромом? - спросила она.
Перуджи посмотрел на нее, удивляясь: "Почему остальные позволяют ей быть лидером? Более чем удивительно!"
- Возможно, вам известно, что у шефа есть связи с вице-президентом банка, ведущим финансовые дела кинокомпаний, обычно занимающихся продажей фильмов Хельстрома. Этот вице-президент встречался с Хельстромом, и у нас есть его отчет, который вскоре будет вам вручен.
- Этот банк не связан с компанией Хельстрома?
- Нет.
- Вы уже прощупали наши связи в Швейцарии?
- Здесь нет мошенничества, и поэтому нельзя получить открытый доступ к банковским счетам в Швейцарии. Но мы все-таки попытаемся использовать и этот путь.
- А какое впечатление произвел Хельстром на этого вице-президента?
- Способный человек, довольно спокойный, хотя иногда взрывается, когда затронуты его собственные интересы… особенно в вопросах экологии.
- Сколько он платит своим сотрудникам?
- По шкале профсоюза гильдии. Но данные о налогах мы имеем не на всех людей.
- А эти две женщины?
- Вероятно, их держит нечто иное, нежели деньги. Мы полагаем, что они живут на Ферме, а декларацию о доходах не посылают.
Предполагается, что Хельстром не так уж щедр, хотя возможно, тут какое-то мошенничество. Пока что мы не можем сказать точно. Из скопированных нами записей следует, что кинокомпания не приносит дохода. Весь доход, похоже, уходит на законную деятельность, носящую образовательный характер.
- Может, эта Ферма - подпольная школа?
- Некоторая часть молодых людей остается там для обучения производству фильмов и для изучения экологических проблем. Подробнее об этом в отчетах.
- Подробнее, - повторила она ровным голосом. - Можем ли мы предполагать, что на его ферме проходила инспекция, ну, скажем, строительная или какая-нибудь в этом роде? Ведь в Орегоне должны быть приняты соответствующие законы.
- Инспекцию проводят местные власти, и точность информации, полученной инспекторами, вызывает большие сомнения. При первой же возможности мы обновим наши данные.
- А технический персонал Хельстрома, его операторы и так далее - они профессионалы в своем деле?
- Они делают работу, заслуживающую высокой оценки.
- Но сами люди, их ценят в кинобизнесе?
- Можно сказать и так.
- А что скажете вы?
- Мой ответ не даст ничего, разве что укажет направление дальнейших вопросов. По нашему мнению, преуспевающие в кинобизнесе люди стремятся добиться внешнего признания от своих коллег, но часто за восхищением скрывается глубокая ненависть. Так что восхищение в обычном смысле этого слова мало подходит к ситуации, ну, может, только свидетельствует о компетенции и доходе.
- Сколько раз Хельстром путешествовал с того времени, как этот отчет попал в наши руки?
- Однажды в Кению и два дня пробыл в Стэнфорде.
- Он сейчас находится на Ферме?
- Для полной уверенности мне нужно просмотреть последние отчеты. Как вы знаете, мы только что ввели в дело новую команду. Разумеется, вас будут держать в курсе.
- Из ваших предыдущих отчетов следует, что Хельстром проводит вне Фермы по две недели в месяц, а то и больше. А кто его замещает, когда он в отъезде?
- Пока что нам это не известно.
- А как тщательно за ним наблюдали во время поездок?
- Мы проверяли его багаж, но обнаружили лишь кинокамеры, фильмы, технические бумаги и тому подобное. В основном, записи его касались насекомых. Он, похоже, очень педантичен во всем, что касается его специальности. Мы не обнаружили ничего подозрительного.
- А если устроить провокацию?
- Это исключено из-за его авторитета в научных кругах. Слишком многие поверят его протестам.
Она откинулась на спинку кресла и несколько секунд молчала. После чего эта стерва бросила:
- Сообщите шефу, что из этого можно извлечь пользу. Мы не удовлетворены.
"Не удовлетворены! - подумал Перуджи, нетерпеливо барабаня пальцами по черному жесткому сиденью такси. - Но они испугались, и этого на первый раз было достаточно. Если дело, связанное с "Проектом 40", выгорит, и все пойдет в том направлении, о котором они с шефом намеренно не сообщили, то можно будет извлечь колоссальную выгоду. Хватит веем, включая и Дзулу Перуджи. Конечно, речь идет вовсе не об оружии. Штука, которую описывал отчет, оставленный без присмотра в библиотеке, выделяла слишком много тепла. Но при низких температурах это тепло можно использовать в производстве металлов и пластмасс. По самой скромной оценке это вызовет коренную модернизацию металлургии, ведущую к просто головокружительному падению стоимости производства стали. Выгода здесь - не то слово!"
Из инструкции для воспитания избранных работников:
"Мы используем язык чужаков из Внешнего мира, но для собственных целей, с иными значениями слов. Этого требует необходимость маскировки. Поскольку мы практически беззащитны против лучших сил Внешнего мира, нашей основной зашитой остается их неведение о том, что мы живем среди них, а они для нас - лишь первоначальный образец при создании Улья".
День уходил, и Депо начал обдумывать краткие инструкции Мерривейла. Может быть, виной тому были возбужденные нервы, но он подумал: "А сколько же агентов погибло, занимаясь этим делом?" Мерривейл был тот еще тип - чертов акцент и все такое. Иногда Депо ловил себя на мысли, что Мерривейл восхищается Хельстромом. Людей, подобных ему, приводит в восхищение лишь успех, но у Мерривейла всегда чувствовался еще и привкус страха. И чем ближе успех подступал к Мерривейлу, тем сильнее становился его страх.
В закрытой долине жара не спадала - все так же пекло горячее осеннее солнце. Депо чувствовал сонливость, и временами его веки смыкались.
Он постарался сосредоточить внимание на строениях фермы. Если верить последним донесениям, то Хельстром должен быть где-то там, за стенами этих зданий. Однако ничто не подтверждало его присутствия.
Так почему же Мерривейл восхищается Хельстромом?
Резкий хлопок сбил сонливость с Депо. Он заметил движение у дальнего левого угла сарая-студии. Это была тележка на колесах.
Довольно странное средство передвижения - ему вспомнились стародавние вокзальные тележки для перевозки багажа - на больших колесах со спицами и с высокими бортами. Откуда-то изнутри здания пронзительный голос выкрикнул команду, но Депо не смог разобрать слов. Что-то вроде "погрузить". Смысл приказа оставался неясным.
Из сарая вышла молодая женщина и встала перед тележкой; Депо показалось, что она была обнаженной, но в бинокль он увидел шорты телесного цвета. Однако на ней не было ни лифчика, ни блузки, ноги были обуты в сандалии.
Сильное увеличение позволило Депо разглядеть подробности, когда девушка опускала рулевую перекладину, поднятую вертикально впереди тележки. У нее были упругие груди с темными сосками. Он так увлекся, что едва не пропустил приближение еще одной молодой женщины, одетой так же, а заметил лишь тогда, когда в поле его зрения появилась третья рука. Эти женщины могли сойти за сестер, но не подходили под описания женщин-акционеров из корпорации Хельстрома: волосы у них были светло-желтые.
Молодые женщины взялись за перекладину и потащили тележку к северным воротам. Они двигались быстро и нетерпеливо, что удивило Депо, ведь ящик так долго валялся за воротами. Иной причины появления тележки он не видел: ясно было, что они собирались забрать ящик. Так что же внутри этой проклятой штуковины? И почему девушки почти голые? Он вспомнил, как напрягались посыльные, двигая ящик, и подумал, а как же эти молодки поставят такую тяжесть на тележку? Конечно, к ним на помощь должны прийти другие, решил он.
С возрастающим удивлением он наблюдал, как женщины открывают ворота и разворачивают тележку, чтобы опустить борт и поставить ящик на дно. Ящик они подняли с удивительной легкостью, затратив намного меньше времени, чем понадобилось мужчинам, которые привезли его сюда. Потом закрыли борт и вернулись к сараю с той же быстротой и решительностью, как и по пути к воротам. Гораздо быстрее, чем он ожидал, они добежали до сарая и скрылись из виду. И снова раздался хлопок. Закрылась дверь?
Депо прикинул, что вся операция заняла не более пяти минут.
Поразительно! Настоящие амазонки! Хотя на первый взгляд они казались всего лишь хорошо развитыми, пышущими здоровьем молодыми женщинами. Не является ли Хельстромовская ферма убежищем для помешанных на здоровье? На подобную мысль наводил их цветущий вид. Депо отбросил такое предположение. Слишком уж по-деловому они забрали и увезли ящик. Эти женщины не были фанатками-культуристками. Скорее уж, они походили на рабочих, которые знали свое дело настолько хорошо, что обходились без слов и лишних движений. Но почему такую работу выполняют женщины?
Еще одно упущение в отчете, и нет ответа на вопрос!
Депо бросил взгляд на часы: до захода солнца осталось меньше получаса. Долина и Ферма снова погрузились в ничем не нарушаемую тишину. После всплеска энергии двух женщин местность казалась еще более пустынной.
- Так что же, черт возьми, в этом ящике?
Лучи низкого солнца заливали верхушку гребня холма слева от него, погружая долину в тень, но от золотистой травы и листьев на противоположном склоне холма отражался свет. Депо знал, что хорошо замаскировался под темными кустами, но долина и вся местность обрели оттенок зловещего спокойствия. Глубоко вздохнув, он решил не менять своего решения дождаться темноты, прежде чем уходить отсюда. Долина и все вокруг него было пропитано атмосферой западни. Он пополз обратно, дальше в тень, и осмотрел открытое пространство, которое ему предстоит пересечь. Низкие лучи окрасили поле в золотисто-рыжий цвет. И этот же свет четкой тенью выделял след в помятой им траве.
"Какой же я дурак, что выбрал этот путь! - подумал он мрачно. - А в чем же состояла ошибка Портера?"
Его охватило чувство изнеможения. Неожиданная сила этих полуголых молодых женщин, непрерывное раздражающее гудение из сарая-студии, невысказанные вслух предупреждения на инструктаже Мерривейла, пустынная долина на фоне движения коров в отдалении (почему они находятся так далеко?) - все твердило ему: нужно дождаться наступления темноты. Он лежал почти час, наблюдая и борясь с предчувствиями.
День угасал. У края горизонта, на западе, пурпурный закат казался еще ярче на фоне оранжевого неба. Склоны долины погружались в сумерки, и трудно было понять, на самом ли деле он различал детали или же просто воскрешал их по памяти. Ни на Ферме, ни в сарае света не зажигали. Видимость упала почти до нуля, но когда Депо выполз из кустов, то на севере различил звезды и слабый свет. "Там Фостервилль, - понял он. - А на Ферме до сих пор ни единого пятна света".
Депо провел руками вокруг себя, убедился, что выбрался из кустов, и лишь тогда встал на ноги. Спина заныла от боли. Депо полез в рюкзак, достал сандвич, завернутый в бумагу, развернул и впился зубами, глядя по сторонам, чтобы восстановить ориентировку. Ему помогло сияние Фостервилля. Сандвич подкрепил его. Сделав долгий глоток воды, он собрался двинуться в обратный путь.
Однако чувство опасности не проходило.
Умом он понимал нелогичность страха, но Депо привык доверять своим чувствам. Опасностью пропахло все, что он узнал, увидел, услышал, точнее - не узнал, не увидел и не услышал. Все внутри него кричало: опасность!
"Убирайся, черт возьми, отсюда!" - сказал он самому себе.
Депо повернул браслет часов и посмотрел на светящийся циферблат с компасом, установил нужное направление и двинулся через поле. Когда он вышел из-под деревьев, видимость немного улучшилась. Он двигался по длинному склону, поросшему сухой травой.
Земля под травой была неровной. Он часто спотыкался, взбивая пыль, и несколько раз даже останавливался, чтобы не чихнуть. Собственное движение по траве в этой ночной тишине казалось ему неестественно громким, но появился слабый ветерок, вздохи которого среди деревьев впереди Карлос слышал, когда останавливался. Замедлив шаг, он попытался использовать сходство между этими звуками. Сухие травинки, попавшие за ворот, царапали кожу, вдобавок его раздражало медленное движение. Депо обнаружил, что неосознанно ускоряет шаг. Что-то внутри него кричало: "торопись!".
Ориентироваться ему помогали светящийся циферблат компаса и сияющий небосвод. Он различал стволы встречающихся на пути деревьев и легко обходил их. Впереди вырисовывалась темная линия крупных дубов, тут он однажды уже прошел. Там должна проходить тропа животных. Он рассчитывал выйти на нее до того, как двинуться по твердой поверхности, на которой не росла трава. Нагнувшись, Депо ощупал почву, и пальцы наткнулись на почти стертые следы копыт в засохшей грязи. Давно уже ни один олень не проходил тут. Это были старые следы, он их заметил еще утром, и сейчас они лишь дополнили картину общего впечатления от долины: все живое словно старалось держаться подальше от нее.
Депо выпрямился и пошел по тропе, когда расслышал слабый шелест в поле позади себя. Этот звук не походил на шуршание травы, которое производят ветер или идущий по ней человек. И источник шума невозможно было определить - просто где-то сзади. Свет звезд не позволял рассмотреть ничего, кроме далеких теней, которые могли быть деревьями или неровностями ландшафта. Звук становился громче, и Депо чувствовал, что угроза нарастает. Звук уже напоминал скорее шепот, нежели шелест. Карлос выпрямился, повернул прочь от этого звука и почти побежал по тропе. Он заметил, что видит тропу, если смотреть вниз под острым углом.
Вскоре он достиг линии деревьев, где мадронии росли вперемежку с соснами. Деревья закрыли слабый свет звезд, и Депо невольно перешел на шаг. Несколько раз он терял тропу, а потом находил ее ногами на ощупь. Ему очень хотелось вынуть фонарик из рюкзака, но странный звук за его спиной все усиливался. Теперь он напоминал свист. Шум множества нижних юбок с фижмами, если бы их тащили по траве, не был бы столь металлическим. Видение этих юбок на мгновение позабавило его, однако лишь до тех пор, пока он не вспомнил о полуобнаженных молодых амазонках на Ферме. И почему-то эта воображаемая картина отнюдь не показалась ему забавной.
Депо спрятал свой велосипед в кустах, где тропа пересекала узкую грязную дорогу. Эта дорога огибала невысокий холм и тянулась вниз по длинному склону к проселочной дороге, где Депо оставил автофургон. На руле велосипеда имелся фонарик, и он пообещал себе включить свет и гнать, словно за ним гонятся черти.
Не стал ли звук за его спиной громче? Что же, черт возьми, служит его источником? Что-то искусственное? Может, это птицы? Шелест раздавался уже по обе стороны, словно его обходили фаланги наступающей армии. Депо казалось, что множество существ веером окружают его. Он попытался увеличить скорость, но мешала темнота, и он натыкался на деревья.
Так что же это за звук?
Тело Карлоса заливал пот, а грудь сдавил страх.
Он снова попытался ускорить шаг, споткнулся и растянулся во весь рост. Шелест погони смолк. Несколько секунд Депо лежал неподвижно, вслушиваясь. Ничего. Какого черта! Тишина так же пугала его, как и странный звук. Он медленно встал и тут же снова услышал его с обеих сторон и сзади. Наполненный ужасом, агент кинулся вперед, спотыкаясь, проламываясь сквозь заросли, падая, иногда теряя тропу.
Где же эта проклятая дорога, на которой он спрятал велосипед?
Оглушительный шум раздавался уже отовсюду: и по бокам, и сзади, и даже спереди. Депо, тяжело дыша и спотыкаясь, пытался на ходу нащупать фонарик в рюкзаке. Почему он не взял с собой оружие? Хотя бы автоматический пистолет? Что-нибудь небольшое, вроде того, что у Тимьены. Проклятье! Что же это за шум? Хватит ли у него смелости включить фонарик и описать лучом круг? Нет, он не мог взять с собой даже маленький пистолет! Этого не позволяла легенда любителя птиц! И вот теперь он задыхается и тяжело дышит. И болят ноги.
Дорога была уже у него под ногами, но он не сразу понял это. Депо резко остановился и попытался сориентироваться в темноте. Сошел ли он с тропы на дорогу только что или идет по ней уже несколько минут? Депо считал, что находится недалеко от кустов, где спрятал этот чертов велосипед. Он где-то тут, поблизости. Может, все-таки включить фонарик? Шелест доносился со всех сторон. Велосипед должен быть где-то рядом, справа от него. Депо протянул руку к темным теням, споткнулся о куст и упал на раму велосипеда.
Тихо бормоча проклятия, он встал на ноги, поднял свой механизм и оперся на руль. Теперь он лучше различал дорогу: отдельные светлые участки в темноте. Депо вдруг подумал, как приятно будет оседлать велосипед и помчаться назад, к автофургону и Тимьене. Но этот шелест-свист становился все громче, окружая его! Да пошло оно к черту! Схватив фонарик, Депо нажал на кнопку. Луч света скользнул по деревьям. И он увидел трех молодых женщин, одетых так же, как амазонки на Ферме, в плотно облегающие шорты и сандалии. Лица их скрывали темные блестящие маски, как у аквалангистов. И у каждой в руках продолговатый предмет с раздвоенным, как у бича, концом. Сначала он подумал об антеннах какой-то странной системы связи, но раздвоенные концы были угрожающе направлены на него.
Из дневника Нильса Хельстрома:
"Иногда я осознаю, что имя мое не так уж важно. Оно могло быть любым иным сочетанием звуков, а я все равно оставался бы самим собою. Имена неважны! Хорошая мысль. Именно это говорили Праматерь и мой первый учитель. Имя, которое я использую, - случайное. Я мог бы получить и совсем другое, если бы родился в семье чужаков из Внешнего мира со всем их индивидуализмом. Их сознание - не мое; их временная линия - не моя. Мы, дети Улья, когда-нибудь расстаемся с именами. В словах Праматери заключен глубокий смысл: наше совершенное общество не может позволить себе индивидуальные имена. Только метки, в лучшем случае, - но не имена. Они полезны только в преходящем смысле. Возможно, в иные времена у нас будут другие метки. Или номера. Почему-то номера кажутся более близкими по смыслу тому намерению, которое столь удачно выразила Праматерь".
Было 2:40 ночи, и вот уже почти десять минут Кловис наблюдала, как Эдди ходит взад-вперед по крохотной гостиной ее квартиры. Телефон разбудил их, и Эдди поднял трубку. Он открыто пришел к ней. Агентство смотрело на это сквозь пальцы. Определенные сексуальные шалости от своих людей ожидались и даже ценились, лишь бы не заходили слишком далеко. Ничего серьезного - просто здоровые, энергичные телесные наслаждения.
Повесив трубку, Эдди только и сказал:
- Это ДТ. Позвонить его просил Мерривейл. Они потеряли контакт с Карлосом и Тимьеной.