Наконец Сергей встает с кресла и прижимается лбом к нижней части купола. Странная мысль приходит ему в голову: если бы астронавт с какой-либо другой планеты увидел только эту голую, каменистую площадку, окруженную морем облаков? Не заставило ли бы это его думать, что Земля - нескончаемый серый океан, над которым поднимается только один пустынный островок? Может быть, равнодушно пролетел бы мимо, в поисках другой, более приветливой планеты?
Но что это?
Аносов вздрагивает, поднимает голову и устремляет взгляд в одну точку купола. Неизвестная звезда? Нет… это не звезда, она движется. Может быть, спутник? Но по расписанию сейчас не может быть ничего такого. И потом, она какая-то туманная, размытая… Комета?
Пальцы молодого человека лихорадочно пробегают по кнопкам панели управления, оптические приборы направляются на странную светящуюся точку.
Время от времени слышится щелканье съемочного аппарата.
Шум разбудил Бакстера,
- Что случилось, Сергей?
- Смотри, Гордон! - указывает Аносов. - Там вдруг появилась светящаяся точка. Не комета ли?
- Комета? А… да, да, вижу. Кажется, она приближается к нам. Она направляется к Земле, - повторяет Бакстер. - Но траектория у нее необычная для космического объекта… а скорость перемещения… Нет, это не может быть кометой! Это что-то другое!
- Другое?
- Включи-ка радиолокатор!
Комнату наполняет жужжание. Две пары глаз напряженно вглядываются в голубой экран. Ничего! Ни малейшего движения внутри концентрических кругов! И вдруг там вырисовывается пятнышко.
- Электромагнитные волны встретили препятствие! Объект, направляющийся к нам, - это не просто… свет. Это что-то… что излучает или отражает фотоны! - тревожно вскрикивает Бакстер.
Сергей кивает головой.
- Это светящаяся масса треугольной формы.
Бакстер не сводит глаз с неба.
- Она приближается, она явно приближается. Нужно известить…
- Погоди, постой!
- Чтобы кто-нибудь опередил нас? Нужно немедленно же сообщить.
Аносов не отрывается взглядом от треугольника, который за эти несколько минут удвоил свои размеры. Он хватает Бакстера за руку.
- Нет, Гордон! Прошу тебя подождать.
- Подумай, что будет, если кто-нибудь сообщит раньше нас…
- Это неважно. В конце концов о чем мы можем сообщить? О треугольном светящемся пятне, которое приближается к Земле. Подумай лучше, что может получиться. Некоторые газеты только и ждут подобной "бомбы". Кто знает, чего они могут наплести.
- К черту их! Пусть говорят, что хотят! Но пусть упомянут о нас. Я пойду сообщу…
Аносов загораживает ему дорогу.
- Подожди, Гордон!
- Сергей, речь идет о будущем, о моей… о нашей карьере…
Аносов кладет ему руку на плечо и заглядывает прямо в глаза.
- Прошу тебя потерпеть. Скоро мы узнаем, что это.
- Ждать, опять ждать!.. Я человек действия, Сергей!
Аносов притягивает его к себе.
- Слушай, человек действия. Прежде чем действовать, нужно подумать.
Бакстер дает ему дружеский пинок.
- Ладно, так и. быть. Хотя это обойдется мне недешево… в несколько тысчонок.
Бакстер садится в кресло. Его взгляд остается прикованным к небу. Светящийся треугольник занимает уже около трети купола.
Постепенно молодого наблюдателя начинает охватывать страх. Страх перед этим странным светящимся пятном, страх потерять случай и не заявить об открытии. Он осторожно встает и начинает прокрадываться к передатчику. Аносов замечает это.
- Кажется, мы договорились, Бакстер?
Упрек оказывается метким и выводит Бакстера из терпения.
- Договорились, договорились… Ждать? Какого черта ждать? Минуты, когда этот проклятый треугольник опустится на Землю? А кто знает, что произойдет тогда?
- Что бы ни произошло, радиограмма не поможет.
Бакстер молча пожимает плечами. Проходит несколько минут.
- Ну, Гордон, пошли!
- Пошли?
Бакстер пожимает плечами и одевается.
Снаружи дует ветер. Треугольник приблизился настолько, что кажется - еще минута, и он сядет на скалы. Свет голубоватого тона ярок, но не ослепителен.
Голубой свет достигает площадки. И ничего не происходит! Только снежные сугробы, словно по волшебству, превращаются в сверкающий хрусталь, а скалы начинают фосфоресцировать.
Потом треугольник перестает быть треугольником. Свет опускается на землю, просачивается в трещины, взбирается по каменистым обрывам, движется к маленькому плато, где высится купол обсерватории.
Оба наблюдателя не двигаются с места, словно окаменев.
- Оно как будто живое, - шепчет Сергей.
- Живое существо! - Бакстер впивается пальцами в руку своего товарища. - Сергей, спрячемся! Скорее! - Голос у него звучит хрипло.
Сергей не слышит. Зачарованно следит за странной игрой голубого света, торопливо ощупывающего каждую пядь почвы.
- Оно ищет что-то! Говорю тебе, оно ищет нас! - кричит Бакстер и устремляется к двери обсерватории.
Его движение словно привлекло свет. Яркое щупальце протягивается за Гордоном, выслеживает его, настигает… Голубой свет окутал его ноги и быстро поднимается по всему телу. За какую-то долю секунды Бакстер сделался светящимся. Он смотрит на руки, тоже засветившиеся странным голубым светом.
Ужас сжимает ему горло. Он готов упасть, но Сергей кидается, чтобы поддержать его.
Аносова тоже окутывает этот голубой свет. Оба они становятся похожими на фантастические существа из глубин океана или с какой-нибудь другой планеты.
"Было ошибкой выходить из обсерватории, еще большей ошибкой - звать с собою Бакстера, - думает Аносов, - Что, если этот голубой свет несет смертельную опасность?" Но взгляд на карманный сцинтиллятор успокаивает его. Радиоактивности нет и следа!
Потом голубой свет покидает их, будто нехотя спускается по их телу и уходит прочь.
Бакстер рассматривает свои руки со всех сторон.
- Что это было, Сергей?
- Не знаю. Химическое вещество или, может быть, микроорганизмы.
- А что, если этот голубой свет, который так тебе понравился, был неодолимым оружием существ с другой планеты?
- Неодолимым оружием? Почему, Гордон, это должно быть оружием, а не знаком мира? Почему контакт между нами, землянами, и разумными существами с другого небесного тела обязательно должен иметь воинственный характер?
Гордон Бакстер не слушает его.
- Из-за тебя, Аносов, все из-за тебя! Если бы не ты, я бы остался в обсерватории. И мир узнал бы о грозящей опасности. Что бы ни случилось, я бы известил об этом! Извещу и сейчас!
Он хочет подняться по ступенькам, но Сергей окликает его:
- Гордон, смотри… там, на плато…
Бакстер неохотно оборачивается. Голубой свет сконцентрировался на маленьком плато близ обсерватории. Там происходит что-то странное. В светящемся пятне ходят волны, появляются волокна и струи. Световая масса кипит, то утолщается, то становится тоньше, расползается, оставляя голые пятна, потом стягивается, образуя шарики различных размеров. Голубые, фосфоресцирующие шарики начинают какой-то странный танец, какое-то вращение, похожее на…
- Звездная система! - вскрикивает Аносов. - Модель звездной системы! А этот шарик, искрящийся ярче прочих, - это звезда Гемма!
Бакстер подходит на несколько шагов, чтобы рассмотреть.
- Ты… ты прав, Сергей! Невероятно! Видишь, вокруг звезды вращаются шарики поменьше… планеты… И одна из планет… Сергей… не могу поверить своим глазам…
На поверхности шарика показываются контуры карты. Видны океаны, цвет их гораздо темнее суши. Несколько пятнышек, словно небольшие острова, появляются в районе полюсов.
- Контуры исчезли, - замечает Сергей. - Но теперь…
Светящийся шар начинает вспыхивать, словно подает сигналы. Кажется, что он старается привлечь к себе внимание зрителей. Потом карта появляется снова. И так несколько раз.
Бакстер и Аносов подошли к самому краю плато, на котором разыгрывается поразительное зрелище.
- Готов поставить все до последнего цента, - восклицает Бакстер, - что светящийся шарик словно хочет показать нам, откуда он явился!
- Вот именно. Я почти уверен в этом.: - Голос Сергея слегка вздрагивает от волнения. - Гордон, он будто бы к нам обращается! То, что мы видели, может быть только сообщением. Известием, посланным обитателями одной из планет в системе Геммы.
Слушай, Гордон! Предположим, что разумные обитатели планеты в системе Геммы решили исследовать космос, ищут в нем высшие формы жизни. Предположим далее, что на их планете есть микроорганизмы, непосредственно поглощающие световую энергию. Они могут использовать ее для перемещения на огромные расстояния и для выполнения программы, вроде программ для кибернетической машины.
- Это похоже на дрессировку!
- Я бы не называл это дрессировкой. Скажем… биологической системой с дифференцированными заданиями. Каждый микроорганизм или каждая группа микроорганизмов выполняет определенную функцию. В данном случае заданием было обнаружение жизни. Живой свет был отправлен в космическое пространство, чтобы найти жизнь. Он встретил нашу планету, нашел на ней самую высокую точку, на которой в этот момент находилась высокоорганизованная жизнь. Он нашел нас, Бакстер, и соответственно программе наше присутствие дало толчок к целой системе сигналов. Я думаю, теперь живой свет улетит.
Действительно, светящиеся шарики начинают расплываться, вытягиваться, снова сливаться в голубоватую массу, гораздо менее яркую, чем вначале.
- Он истратил энергию, - задумчиво замечает Аносов. - Но в пути он восстановит ее. Каждое самосветящееся космическое тело будет питать его своим излучением. Возможно, вернувшись на свою планету, живой свет выполнит последний пункт своей программы - воспроизведет модель нашей планетной системы, той системы, где он нашел высшую форму жизни.
Живой свет начинает медленно подниматься над землей и колышется в воздухе, как огромное покрывало.
- Он словно прощается с нами, - шепчет Сергей.
Бакстер смущен., но старается овладеть собою. Когда это ему удается, он спрашивает, но без прежней убежденности:
- А что, если этот свет был послан для подготовки к нападению? Как ты думаешь, Сергей, могут существа Геммы намереваться…
- Бакстер, Бакстер! - Аносов смеется, но его смех звучит невесело. - Об этом и думать нечего! У существ, настолько высокоразвитых, способных отправить в пространство… биологическую систему с заданной программой, чтобы разыскивать жизнь, - у таких существ не может быть и мыслей о завоевании. А теперь, Гордон, иди и передай: "На Чогори принято сообщение от разумных существ с другой планеты. Это братская весть, весть о дружбе".
Бакстер обрадованно спешит по ступенькам в обсерваторию.
Сергей Аносов остается один на самой высокой точке плато. Он стоит неподвижно, засунув руки в карманы шубы, запрокинув голову. Где-то вдали цвет неба начинает изменяться. Близится рассвет. Треугольник быстро удаляется туда, откуда исходит свет. Он едва виден на фоне светлеющего неба и гаснущих звезд.
Сергей поднимает руку к голове. Он словно салютует живому свету, полностью растворившемуся в свете Солнца.
В. КАЙДОШ (ЧССР)
ОПЫТ(Международная премия)
Перевод с чешского З.Бобыр
Корабль, из которого он был выброшен в пространство, уже затерялся среди звезд, и теперь тут были только он в своем серебристом футляре и холодный простор вокруг. Он скользил по ведущему его незримому лучу, ощущал волнение при взгляде на сине-зеленый шар, закрывающий уже свыше двух третей черного неба. Шар был посредине сплюснут и лучился холодным, жемчужным сиянием. Над темными пятнами океанов плыла разорванная вата облаков. Специалисты говорили, что в атмосфере планеты содержится много кислорода. Мефи закрыл глаза и поддался приятному ощущению падения.
На Коре не одобряли его проекта, но как биопсихолог, Мефи не имел себе равных, и ему уступили.
…Теперь это был уже не диск, а огромный шар, по краям слегка размытый, неглубоко под ним плыла волна тумана. В герметичном скафандре начало ощущаться слабое тепло. Атмосфера. Он включил охлаждение и погрузился в туман. Со всех сторон его охватили белесые волны, но луч уверенно вел его в непроницаемой мгле. С волнением он размышлял о том, как это произойдет.
…Самые большие трудности были с историками. Мефи мысленно повторял их возражения: "Слишком Молодой вид; всего лишь неполных 100 балов прошло с тех пор, как они стоят на двух ногах и с трудом объясняются членораздельно… В общественном развитии они еще не достигли Уровня Сознания, отдельные племена делятся на множество групп и подгрупп… Высший уровень развития - на северном материке, где живут в гнездах из собранного вокруг материала…"
"Искусственных материалов они не знают, - облегченно сказал он себе, - наконец-то настоящие примитивные существа".
"Они еще не поднялись до уровня мыслящих существ, лишь несколько отдельных особей (здесь следовал ряд с трудом расшифровываемых имен, доступных только автоматам) способны к контакту…" И так далее, и так далее…
Мефи вспомнил, что в записях были упоминания о кровавых войнах, о болезнях и о какой-то непонятной организации, которая обладала, по-видимому, очень большим влиянием, а ее главой был какой-то Папа.
"Пробовать ускорить развитие этих хищников, - говорил ученый Эфир в бурной дискуссии в зале Мышления близ голубых вершин гор Салбанту, - это все равно, что пытаться изменить направление падающей лавины одним пинком ноги. Пройдет еще много балов, прежде чем они научатся понимать Мудрость и Красоту… И жаль рисковать жизнью нашего ученого коллеги Мефи ради столь напрасной цели…" Эфир при этом слегка заикался, а Мефи улыбнулся, - впервые, вероятно, сухой Эфир так явно выражал свои чувства.
Вверху теперь мерцали звезды, восхитительные мигающие точки на темном фоне. Глубоко внизу плыла поверхность планеты, на которой не бывал еще никто из обитателей Коры. Опасная планета. Он несколько раз прикоснулся к кнопкам на своем широком поясе. Ответом были легкие толчки. На этой стороне планеты была ночь. Он падал во тьму, скользя по незримой нити, направляемый автоматами туда, где была наибольшая надежда на успех. Ибо путь Мефи вел к самому ученому человеку на планете.
На этой планете - на Земле - был в то время год от рождества Христова 1347-й.
Сводчатый потолок комнаты покрывали паутина и мрак. Перламутровые завесы паутины сплетались в серый узор. В поздний ночной час тьме не было покоя в этом пристанище науки. Ее то и дело спугивали желтые, сине-зеленые или красные вспышки, отблески пламени на сводах над очагом. Перед ним среди тигельков и реторт бегал мелкими шажками старик.
Его тень смешно подражала всем его движениям, живописно изламываясь на многочисленных углах и выступах комнаты. Пахло дымом, старой кожей и плесенью от беспорядочно разбросанных по разбитому кирпичному полу огромных книг, переплетенных в свиную кожу. Пронзительно пахло и сернистыми парами и ароматными травами - шафраном и лакрицей.
Старик, размешивавший кипящую на огне жидкость, каждую минуту отскакивал, чтобы заглянуть в раскрытую книгу и подсыпать в тигель то или другое вещество из многочисленных коробочек, стоявших на столе. Иногда он щурился и тер себе лоб, иногда принюхивался к бальзамической смеси в тигле, поглядывал на песочные часы и снова обращался к книге.
- Аркана, возвращающая молодость, - шептал он, - эссенция четырех стихий, падающая с утренней росой на цветы, посланная полной луной или зеленой звездой, ты вернешь мне жизнь… жизнь, молодость, красоту… - И его беззубый рот пылко твердил слова заклинаний, тщетных и напрасных, ибо никакая мудрость фолиантов не может остановить течение времени.
Глаза у него были старые, усталые, окруженные веерами морщин. Он все изучил, все узнал, все сохранила его огромная память: древние знания халдеев, смелые открытия Альберта Великого, туманные глубины мистики, безнадежную тоску мавританских ученых по чудесном безоаре… "Ах, - покачал он головой, - все это только мечты. И зачем они вообще, если жизнь безостановочно уходит, как песок в песочных часах?"
- Вагнер! - позвал он, прислушиваясь к ночной тишине.
Трижды окликнул он своего помощника, но никто не отозвался.
- Спит, как животное, этот деревенский купец, путающий знание с мелочной торговлей, - пробормотал он и шагнул к двери.
Но тут вспыхнула ослепительная молния, серые своды превратились в светящийся хрусталь, и в их центре возник фосфоресцирующий туман. Старик ошеломленно замигал, но свет уже постепенно угасал. Узловатыми руками, весь дрожа, старик ухватился за стол, его бледные губы беззвучно повторяли: "Отыди…" Отблеск огня заиграл на высокой фигуре посреди комнаты, одежда незнакомца мерцала и трепетала, как разлитая ртуть. Самым удивительным было его Лицо: свет очага превратил оливковый цвет в темно-серый, и с этой плоской маски смотрели трехгранные зеленые глаза. Лицо было без носа и рта, а металлический голос раздавался из овальной дощечки на груди. Дощечка светилась, в ней волновался красноватый туман.
- Привет, прославленнейший доктор, - прозвучал по-латыни мертвый ровный голос.
- Привет… - прохрипел старик, потом вздрогнул и вскричал: - Отыди, Сатана! - И перекрестился.
Но видение не исчезало.
- Я пришел, - продолжал голос. - Пришел к тебе, как ученый к ученому. Я хочу, чтобы ты меня выслушал. Это будет для блага. Тебе и другим…
Старик уже справился с первым волнением и стал рассматривать странное лицо незнакомца. Да, сомнений нет, - то, как он появился, как ведет себя, как говорит… Это он, он, тот, чьего имени нельзя произнести безнаказанно, это он!
Металлический голос незнакомца колебал комнату и развевал паутину, мурлыкал, как большой черный кот. Хотя голос говорил понятным латинским языком учености, старик не понимал многого. Незнакомец говорил, что пришел дать свое знание людям этой планеты, смыть кровь с их рук и удалить ненависть из их сердец, рассеять мрак в их мыслях… Да, да, кивал головой старик, но слова проходили сквозь него, как игла сквозь воду. Так велик был его ужас и так велик восторг при мысли, что пришел некто, могущий исполнить его самые тайные желания.
- …а ты мне в этом поможешь, - закончил незнакомец. Дощечка у него на груди заволновалась и подернулась серым.
Старик решился. Крикнул хрипло:
- Хочу молодость, ибо молодость даст мне то, чего не дали знания.
Зеленые глаза незнакомца внимательно вглядывались в него.
- Я хочу быть опять молодым, как много лет назад, хочу жить и познавать все снова, - добавил старик.
- Ценность, - заговорил металлический голос, - ценность заключена в познании. Я предлагал тебе знания, с помощью которых ты избавишь других от болезней и злобы, и вы будете жить… - Голос заколебался. - Как люди…
Старик упал перед незнакомцем на колени, со слезами на старых глазах, со слезами тоски, столь великой, что она заслонила от него все, даже разум.
- Верни мне молодость, господин, и я отдам тебе себя!