- Да, ваше величество. - Степа решил сделать все возможное, чтобы оказаться во главе объединенной армии. - Армию действительно необходимо учить и кормить. А ведь это недешево стоит и требует больших трудов. Но еще больше трудов и денег требует разведка. Каждодневное знание о противнике, который кажется известным, и о том, который даже еще не намерен с вами воевать. Ведь знай мы о Тенгизе заранее, все могло быть иначе.
Снова наступила тишина. Похоже, король взвешивал все "за" и "против" Степиной кандидатуры.
- Полагаю, принц исчерпывающе ответил на наши вопросы, - высказался Леопольд Монардский. Остальные герцоги выразили согласие - кто кивком головы, кто одобрительным мычанием. Сигизмунд тоже кивнул. Степа понял, что его дальнейшее присутствие будет мешать начатой до его прихода дискуссии. Сделав для приличия еще пару глотков из своего кубка, он решил, что пора исчезать.
- Ваше величество! Ваши высочества! - обратился он к своим собеседникам. - Не позволите ли мне отдать некоторые распоряжения относительно завтрашнего дня?
- Разумеется, принц. - Сигизмунд явно оценил Степин такт. - У вас, вероятно, множество хлопот. Раскланявшись, Степа вышел.
ГЛАВА 16
Охота была излюбленным развлечением местного дворянства. Король, герцоги и их приближенные самозабвенно гонялись на лыжах за дичью, которой изобиловали окрестности Перевала. Особое внимание уделялось охоте на барсов.
Этот хищник обладал изумительным мехом, но был осторожен, быстр и силен. Кроме того, он не имел логова или определенной охотничьей территории. Поэтому его было очень трудно выследить. Обычно загонщики окружали со всех сторон какой-либо участок леса и гнали всю дичь в сторону засады, где сидели главные охотники - стрелки. Далеко не каждая такая операция завершалась успехом. После десяти облав четыре барса были застрелены, и это считалось удачным исходом.
Когда охота завершилась и гости собрались возвращаться, Степа попросил "отца" позволить ему остаться здесь еще на некоторое время. Разрешение было получено, и в крепости, кроме Степы, остался только небольшой гарнизон, поставленный здесь вместо погибшего.
* * *
Самая верхушка горы оказалась голой скалой, на вершину которой вела довольно удобная расселина, засыпанная снегом. Пробраться по ней и затащить с собой санки с припасами - не составило особого труда. На вершине нашелся шалаш, поставленный, видимо, еще теми дозорными, которых Степа в свое время посылал сюда наблюдать за состоянием облачности. Припасов должно было хватить дней на двадцать, дрова Степа приволок на санках, а воду добывал, растапливая снег.
Наблюдать за небосклоном - довольно скучное занятие. В некоторые дни, когда из-за облаков видимость была явно недостаточной, Степа охотился или заготавливал дрова. Дней десять обнаружить ничего не удавалось. Вскоре установилась ясная погода. Солнце искрилось, отражаемое безупречно белым снегом. Красоты горных пейзажей отвлекали взор от заданного направления наблюдений. Горный воздух кружил голову.
Утром на шестнадцатый день Степа сумел разглядеть то, что хотел. Почти точно на севере низко над горизонтом показалось узкое облачко. Оно вытягивалось слева направо. Его прирастающий край удалялся от горизонта. Такой след должен был оставить после себя летательный аппарат с реактивным двигателем, взлетающий в направлении с запада на восток.
Противоположный край следа таял, постепенно рассеиваясь, и в течение получаса все полностью растворилось в прозрачной голубизне неба. Поразмыслив, Степа сообразил, что в момент образования след ему не виден, поскольку слишком тонок. Позднее, расплывшись в ширину, он оказывается заметен, но вскоре рассеивается настолько, что глаз его теряет.
Оценить расстояние до следа было весьма затруднительно - отсутствовали ориентиры, за которые мог бы зацепиться взор - Однако не более полутораста километров. Иначе разглядеть бы ничего не удалось. Но и не меньше семидесяти.
Вечером Степа был уже в крепости. В библиотеке он нашел все карты, на которых был представлен интересующий его участок или, вернее, его окрестности. Само это место нигде обозначено не было. С востока простирались бескрайние степи заселенные кочевниками. С запада была обозначена долина Альбы. Между ними - горы, но без каких-либо подробностей. Ни рек, ни дорог, ни горных вершин. Просто белое пятно с надписью "Горы". Конечно, по картам такого качества, выполненным без определенного масштаба и без координатной сетки, трудно оценить расстояние. Да и направление можно прикинуть лишь весьма приблизительно. Однако кое-какие зацепки есть. Главное - ясно, что путь надо начинать вверх по Альбе до самых истоков, а дальше пешком через горы, почти наудачу.
Открытия этого дня не ограничились наблюдением инверсионного следа реактивного летательного аппарата. Умываясь в своей комнате перед тем как лечь спать, Степа обнаружил маленького "клопа", вделанного в резную раму зеркала. Вытирая лицо полотенцем, висящим на крючке у зеркала, он слегка зацепил раму рукой и перекосил ее. Зеркало было привезено только накануне и оказалось подвешено буквально на одном гвозде. Поправляя его, Степа взялся двумя руками за края рамы и пальцами левой руки нащупал какую-то неровность с противоположной стороны. Заглянув туда, он увидел круглую бляшку, похожую на шляпку большого гвоздя. Она легко отлипла от поверхности, как только Степа ее ковырнул пальцами. Крошечная "монетка" без рельефа. Поразмыслив, Степа бросил ее на пол в такое место, куда она упала бы, если бы случайно сама отвалилась от рамы.
На следующий день, вернувшись вечером в свою комнату, он обнаружил, что бляшка пропала с того места, куда закатилась накануне, и снова висит на обратной стороне рамы зеркала, только подальше от края, так, чтобы ее нельзя было случайно задеть.
Становилось очевидным, что его персона заинтересовала тех, кто пытался управлять ходом истории на этой планете. В принципе, такой интерес вполне понятен. Он или нарушил их планы, если они подготовили набег кочевников, или способствовал этим планам, если агрессия была ими своевременно не предугадана, что, впрочем, маловероятно. Хотя кто знает? Если бы он им мешал, его было легко убрать еще до того, как Тенгизу было нанесено окончательное поражение. Ведь шансы на успех оставались у агрессора до самого последнего сражения.
Как бы то ни было, а Степу явно "пасли". Во всяком случае, подслушивали. Такой вариант развития событий сильно сужал возможности и накладывал серьезные ограничения на все дальнейшие планы.
ГЛАВА 17
Чтобы не вызывать к себе повышенного интереса, Степа продолжал жить в крепости и ходить на охоту. Он пропадал в горах по нескольку дней или даже недель, чтобы его длительные отлучки стали привычными для окружающих. Отдавая себе отчет в том, что подслушивающее устройство или даже радиомаяк могут быть спрятаны у него на одежде или на снаряжении, он старался, чтобы его маршруты не вызывали подозрений, и обошел все окрестные горы и прилегающую к ним часть долины во всех направлениях. На свое умение отыскивать подслушивающие или подсматривающие устройства он не полагался и постепенно заказал себе новую одежду, обувь и остальное снаряжение у мастеров по окрестным деревням. Причем все свои обновы он спрятал в дупле дерева, не занося их в крепость. Это позволяло надеяться, что уж на них-то никаких "клопов" нет.
Тем временем зима закончилась, растаяли снега, прошли весенние туманы и установилась ясная, теплая погода поздней весны. Пришла пора отыскивать космодром и пытаться вырваться с этой гостеприимной, но несколько архаичной планеты.
Еще с вечера Степа предупредил коменданта, что утром идет на охоту и будет отсутствовать около двух недель. Утром. беспрепятственно покинув крепость, он еще до рассвета добрался до своего тайника. Одежду и все снаряжение он сменит полностью, не оставив при себе ничего из того, с чем вышел. Даже деньги пересыпал в новый кошелек. В деревеньке, лежащей в противоположном от интересующего его направлении, он купил верхового бычка, запас продуктов и направился прямо на юг. Скрывшись из виду деревни, он повернул в сторону гор и, обойдя каменистыми тропами крепость, поспешил на север.
Первые пять дней путь был нетруден. Все эти тропы он многократно исходил во время своих охотничьих вылазок. Потом дорога стала труднопроходима. Тропы, проложенные людьми, исчезли, а те, что были протоптаны животными, вели неизвестно куда. Все же километров до десяти в день он продвигался. Горы были почти непроходимы. Скалы и расселины, преграждавшие дорогу, заставляли возвращаться и делать обходы. Иногда на месте привала не оказывалось дров или источника воды. На одиннадцатый день пути стало ясно, что с быком дальше не пройти. Степа его зарезал, наелся мясного и наготовил впрок. Дальше пробирался с заплечным мешком. По нескольку раз на день приходилось карабкаться на скалы. Дважды пришлось перекидывать ствол дерева через расселину. А одно ущелье обходил трое суток. Конечно, если бы он избрал другой путь: сначала вверх по Альбе, а затем на восток, - было бы проще. Но если то направление доступней - за ним наверняка наблюдают. А быть обнаруженным ему совершенно не хотелось.
Однажды утром Степа услышал звук, который ни один пилот не спутает с чем-либо другим. Такой звук издают только раскаленные газы, вырывающиеся из сопла реактивного двигателя, и ничто иное. Вскарабкавшись выше по склону, он разглядел и инверсионный след. Сам аппарат увидеть не успел. До цели оставалось километров тридцать к северо-западу.
Плато, с которого взлетали корабли, оказалось приподнято над окружающей местностью примерно на полкилометра. Этакая гранитная плита колоссальной толщины, выпирающая из-под земли. Ее поверхность удалось разглядеть с соседней горы. Длина километров десять, ширина - пять. Ближе к одному из краев - какие-то строения. Детали не разглядеть из-за большого расстояния. И совершенно неприступные на вид стены со всех видимых сторон.
Степа спустился в небольшую долину, через которую недавно проходил, и устроил пятидневный привал. Во-первых, отдохнул и выспался. Во-вторых, настрелял дичи, отъелся и заготовил харчей на несколько дней вперед. Из тех запасов, что он тащил с собой, ничего уже не оставалось. К счастью, съедобные корешки встречались здесь в изобилии и позволяли разнообразить мясную диету. На шестой день начался обход плато.
Не желая быть обнаруженным, Степа всю дорогу крался, маскируясь в складках местности или в кустарниках, тщательно осматривая стену. Вблизи она выглядела такой же неприступной, но несколько расселин в ней все-таки оказалось. По одной из них сочилась вода, падая сверху скудным потоком, не сильнее, чем из душа. Другие были сухими. По той, что казалась поуже и поглубже, Степа принялся взбираться, упираясь ногами и руками в противоположные края, и еще до заката выбрался наверх.
Естественно, сначала он только осторожно высунул голову. Ровное, как стол, плато, покрытое высокой травой. Местами - небольшие группы кустарников и невысоких деревьев. До одной из них, где деревья были повыше, Степа дополз по-пластунски, пользуясь высокой травой как прикрытием. Взобрался на дерево, огляделся - и вся картина сразу стала ясна. Через все плато шла широкая бетонная полоса. У западного края полосы располагался ангар с четырьмя воротами и десяток аккуратных домиков совершенно цивилизованного вида. С верандами, большими застекленными окнами и без труб на крышах. Ходили люди, передвигались тележки - в общем, протекала какая-то жизнь. До них было около километра, и толком разглядеть что-нибудь, да еще и в сумерках, оказалось невозможно. Понаблюдав до темноты и не выяснив ничего существенного, Степа подкрепился добрым куском жареного мяса с печеными корешками и завалился спать в самой гуще колючего кустарника.
ГЛАВА 18
Три дня "птичьей" жизни привели к образованию роговой мозоли на том месте, которым обычно сидят. Ветви здешних деревьев были тверды и шершавы точно так же, как и ветви любых других. Свой наблюдательный пункт Степа переместил намного ближе к ангарам, присмотрев подходящую заросль кустарников с несколькими раскидистыми, но невысокими деревьями. На ветку он взгромождался за полчаса до рассвета и сидел до полного наступления темноты, стараясь не выдать себя ни одним движением. Узнать удалось немного, но все же кое-что.
Во-первых, каждое утро в ангары входило ровно семь человек. В полдень они отлучались на час в расположенные рядом домики, - вероятно, обедали, а вечером покидали ангары до утра. Всех их он запомнил в лицо и убедился, что это всегда одни и те же люди. Следовательно, ночью в ангарах никого нет.
Во-вторых, он не обнаружил никаких признаков приборов наблюдения или охранной сигнализации. И даже просто замков на маленькой двери ангара, через которую входили и выходили, не было. Дверь запиралась на ночь на наружную задвижку, а днем свободно болталась полуоткрытая, покачиваемая ветерком.
В-третьих, в поселке не было ни одного ребенка и ни одного животного, кроме, возможно, комнатных. Во всяком случае, вне помещений появлялись только взрослые. Вероятно, они там и жили, и работали. По утрам из домов высыпало человек пятьдесят мужчин и женщин в спортивных костюмах, бегали по бетонной полосе и проделывали различные гимнастические упражнения. Все бодрые и энергичные. Дряхлых или хилых - ни одного. Потом все уходили в дома и примерно через час семерка работников ангара поодиночке проходила к месту работы. До вечера все затихало. Вечером, после того как из ангара все уходили, между домами начиналось оживление. Было похоже на то, что люди выходили после работы подышать воздухом и пообщаться. Но за пределы поселка никто не уходил.
В-четвертых, Степе не удалось обнаружить никакой дороги, по которой жители покидали бы поселок или возвращались в него.
Четвертый день наблюдений начался необычно. Свет в домах зажегся еще до рассвета. В ангары прошло значительно больше людей, чем обычно. Сколько, сосчитать не удалось, потому что в момент, когда Степа занял свой пост, уже были открыты ворота ангара и внутри горел свет.
Как только рассвело, с неба послышался негромкий гул, и с запада показался снижающийся летательный аппарат. Он быстро терял высоту, вероятно планируя. В нижней части траектории немного подработал двигателем и четко приземлился на дальний конец полосы, продолжая бежать по ней в сторону поселка. Поравнявшись с ангаром, он остановился.
Летательные аппараты, подобные приземлившемуся, Степе были хорошо известны. Они использовались с незапамятных времен для сообщения между поверхностью окруженных атмосферой планет и орбитальными станциями. Самолет с короткими треугольными крыльями и ракетными двигателями на хвосте. Однако именно этот корабль не был построен ни на Земле, ни на одной из планет, колонизированных землянами. Все типы техники такого рода Степа знал назубок и ошибиться не мог.
Разгрузка корабля началась немедленно после его остановки, в ней участвовало все население поселка. Мешки, тюки, ящики и контейнеры выгружались на тележки и отвозились частично в поселок, частично в ангары. Через час разгрузка закончилась, и у корабля остались только знакомые Степе техники. Они позакрывали все люки, зацепили задние стойки шасси за две самодвижущиеся тележки и затащили аппарат в ангар хвостом вперед. Ворота закрылись, и все затихло.
Далее день развивался по привычному сценарию, и еще три дня ничего особого не происходило. Наконец наступил день старта. О его приближении Степа узнал по тому, что с вечера из ангара вытащили большой самолет с турбореактивными двигателями. "Шаттл" был закреплен на спине самолета.
О том, что двигатели самолета не ракетные, свидетельствовали воздухозаборники в передней части подвешенных под крыльями моторных гондол. Это сооружение отбуксировали в конец взлетной полосы и развернули носом к востоку.
Рано утром туда отвезли на тележках экипаж и пассажиров - всего человек пятнадцать. Вскоре послышался рев моторов, и громоздкая "этажерка", сорвавшись с места, резво набрала скорость, оторвалась от полосы и круто пошла на подъем, стремительно удаляясь в сторону восходящего солнца.
Все затихло. Тележки вернулись в поселок, и снова потекла размеренная жизнь. К полудню возвратился самолет-носитель. Его затащили в ангар, ворота закрылись - и опять тишина.
Вечером Степа долго ворочался, размышляя об увиденном. В принципе, ничего необыкновенного он не узнал, но именно прозаичность и предсказуемость полученной информации заставили его горько сожалеть об утраченных надеждах на возможность покинуть эту планету.
Угнать "шаттл" можно, но если стартовать не с самолета-носителя, а прямо с полосы, - горючего не хватит, чтобы вывести его на орбиту.
Если забраться в "шаттл" накануне старта, а потом нейтрализовать экипаж и пассажиров, - ну и что? С орбиты на таком аппарате никуда не уйдешь. Запаса топлива не хватит даже на развитие второй космической скорости. Останется только стыковаться со станцией и сдаваться ее персоналу.
Заманчиво было бы пролететь на орбитальную станцию зайцем, а потом уже захватить какой-нибудь корабль с аппаратурой для совершения переходов. Но без знания языка он не имеет ни малейших шансов прикинуться своим. Его быстро вычислят - и конец всему.
Дальнейшее сидение в кустах теряло всякий смысл, да и провиант подходил к концу. Степа встал, привел в порядок снаряжение, проверил, что нигде ничего не бренчит, и двинулся в сторону поселка. Лук, стрелы, топор и лопатку он спрятал в кустах. Там же оставил большую флягу и мешок с одеялом, плащом и кухонной утварью. Сверток с остатками харчей и маленькая фляжка поместились в карманах.
ГЛАВА 19
Проникнуть в ангар удалось безо всякого труда. Просто открыл дверь и вошел. В кромешной темноте опустился на колени, высек огонь и зажег фонарь. Задвижку на внешней стороне двери он поставил на место с помощью веревочки, которую затем втянул внутрь, дернув за один конец.
Внутри ангара стояли три самолета-носителя. Один - свободный, а два других - с укрепленными на спинах "шаттлами". Еще одно место было занято кораблем совершенно иного типа. Это был явно боевой корабль, приводимый в движение не химическими ракетами, а ионными двигателями. В отличие от кораблей на фотонной тяге, такие машины могли совершать посадку на планеты, хотя обычно этого старались избегать. Слишком уж портили они окружающую среду, оставляя за собой полосу ионизированной атмосферы. Конечно, при ведении боевых действий на это обстоятельство закрывали глаза, и в военное время посадки и взлеты на таких двигателях случались нередко, в том числе и на обитаемых планетах. Особенно с целью десантирования.
Аппаратура перехода на этом корабле тоже присутствовала. Это было видно по характерным решетчатым элементам, опоясывающим центральную часть корпуса. Корабль лежал горизонтально на трейлере, снабженном подъемным устройством, способным поставить его вертикально - в положение для старта.