* * *
Прошло несколько дней, и автомат был готов.
Его установили в четырехстах метрах против открытых ворот лагеря.
- Для начала попробуем собаку, - сказал Отто Леман коменданту. - Не даром про собаку говорят, что у нее человеческое сердце.
Он был необычайно доволен своей остротой.
Крашке взял кость, показал ее санбернару и, размахнувшись, словно кидал гранату, швырнул ее за ворота.
Пес бросился вперед. Он пробежал всего десятка два метров, как раздался выстрел, и лохматое пятнистое туловище растянулось на дороге.
- Великолепно, - сказал Крашке, - можно пока выключить автоснайпера. Пойдем посмотрим. Скажите кому-нибудь из солдат, чтобы подошли сзади и выключили. Да чтобы не переступали границы зоны огня.
- О, нет, - возразил поспешно Леман. - Я сам это сделаю. Никто не должен касаться механизма.
… В эту ночь ворота, ведущие из лагеря, оставались открытыми. Даже охраны не было видно.
Сами немцы ездили через другие ворота, тщательно охранявшиеся.
Смысл этой провокации сразу стал ясен Петрову. Хотя он старался предупредить других обитателей лагеря о намерениях немцев, все же нашлись двое несчастных, - француз из числа франтиреров и чешский патриот, - которые соблазнились открытыми воротами и пытались бежать ночью. Их трупы были найдены утром на дороге.
Отто Леман был недоволен, что попавших в ловушку оказалось так мало.
- Ничего, - сказал Крашке. - Завтра утром мы погоним их всех автоматами под пули вашей машины. Завтра лагерь прекращает свое существование. Получен приказ эвакуировать оборудование в тыл, а заключенных… на тот свет. Способ предоставлен на мое усмотрение.
- Чем же вызван такой приказ? Ведь это стационарный лагерь для опытной работы.
- Это делается, - Крашке оглянулся по сторонам, - в связи с продвижением русских.
- Но тогда, - забеспокоился Леман, - может быть, целесообразнее часть имущества эвакуировать сегодня же. Наиболее ценные вещи. Например, автоснайпера… Я буду его сопровождать.
- У вас нет оснований для беспокойства, - возразил комендант. - Такие приказы, как вы сами понимаете, даются заблаговременно. Шеф осведомлен о характере работ, производимых здесь. Кроме того, нам тоже требуется время: сжигание трупов заключенных, уборка всех следов. Сейчас на этот счет строгие правила, масса хлопот… И зачем вам упускать такой удобный случай проверки вашего изобретения в массовом масштабе?
… Ряд признаков неумолимо подсказывал Петрову, что лагерь доживает последние дни, а может быть и часы. Спешно эвакуировалось оборудование из мастерских. В полдень большую группу заключенных с лопатами погнали рыть глубокую траншею. Когда повар - заключенный, готовивший для своих товарищей бурду, называвшуюся обедом, - явился к коменданту за приказанием относительно "меню" на завтра, Крашке ответил, что завтра постный день и никакого обеда вообще не будет.
Все было ясно. Жить оставалось только до утра…
И за эти остающиеся часы нужно было во что бы то ни стало уничтожить единственный экземпляр снайпера-автомата. Петров теперь ни о чем больше не мог думать. Он должен, обязан сделать последнюю попытку. Теперь, Петров с нетерпением ждал наступления темноты. Да, он принимает вызов своих тюремщиков. Они открыли ворота лагеря, устроили узкий проход между двумя заборами из колючей проволоки и как бы приглашают заключенных в эту мышеловку. Немцы, конечно, убеждены в безотказном действии снайпера-автомата. Еще бы, они испытали его на своих шкурах…
Но изобретатель лучше них знает свое детище. Он попытается перехитрить смерть. Ну, а если… ну, что же, он погибнет по крайней мере с сознанием, что сделал все, чтобы вырвать изобретение из рук врага.
Наступила ночь. Вдоль забора лагеря горели яркие фонари, в их свете виднелись фигуры охранников. Но тот угол, где находились ворота с ловушкой, нарочно был погружен в мрак. Двери бараков были открыты. Все должно было соблазнять заключенных к побегу.
Петров тихо вышел во двор. Полуоткрытая дверь в мастерскую удивила его. Обычно, мастерская на ночь тщательно запиралась. Впрочем, все оборудование мастерской было вывезено еще утром. Оставалось пустое помещение. Петров осторожно проскользнул в мастерскую. Может быть, помещение заминировано?
Слабое тиканье привлекло внимание Петрова. Он прислушался. Мина с часовым механизмом? Нет, что-то другое. Звук шел из угла, где были свалены древесные стружки.
Осторожно Петров разгреб руками стружки и нащупал… что-то похожее на будильник. Это был тот прибор, который Крашке вручил Леману для настройки автомата. Должно быть, прибор уронили впопыхах, и солдаты, грузившие имущество, не заметили пропажи. Петров поднес прибор к уху. Повернул рычажок, видимо сдвинутый при падении. Прибор застучал так громко, что беглец поспешно нажал на рычаг. "Понятно", - подумал он.
Новая мысль мелькнула у него в голове. Пошарив в полутьме, он нашел прямоугольную металлическую коробку, - видимо, часть какой-то брони. Сунул прибор в коробку, обмотал найденным здесь же обрывком проволоки и подвязал к поясу.
Время было дорого, и беглецу казалось, что уже прошли долгие часы. Но он продолжал ползать по полу мастерской, ощупывая руками каменные плиты, пока нашел, что искал. Это был еще кусок брони - на этот раз в форме пластинки.
Он подвесил тяжелей кусок металла на грудь, против сердца, а под броню подложил сорванную с себя и сложенную в несколько раз рубашку… Теперь сердце заглушено и прикрыто железом.
Поможет ли? Ведь снайпер-автомат заряжался лентой из пятисот патронов. Петров вышел за ворота и очутился на дороге, обнесенной с обоих сторон колючей проволокой. Он заставлял себя идти медленно, по возможности спокойно. Первые сто метров показались ему бесконечными. Но ничего не случилось. Петров считал шаги. Вряд ли был еще когда-нибудь такой странный побег, при котором беглец стремился бы идти как можно медленнее. Вторая сотня метров осталась позади, а смертоносный автомат молчал, словно его вообще не было.
На третьей сотне метров Петров боролся с проявлением чувства радости и надежды - всякое волнение было для него опасно. Когда был отсчитан трехсотый метр, и беглец вступил на последнюю стометровую дорожку, волнение охватило его и он прибавил шагу. В тот же миг раздался выстрел.
… - Ага, еще один попался в крысоловку, - заметил рослый эсэсовец в караульном помещении. - Меньше работы на завтра.
- Занятная придумана штука, - отозвался начальник караула. - Наш комендант - мастер на такие развлечения.
… Сознание медленно возвращалось к Петрову. Пуля расплющилась о броню, но он получил резкий толчок в сердце. Он упал в глубоком обмороке, словно боксер, поверженный в нокаут ударом в грудь.
Петров лежал на жесткой, подмерзающей земле. Он коснулся уже самого краешка опасной зоны: еще сантиметр продвижения вперед, и уже не одиночная пуля, а целый поток их устремится в грудь беглеца.
Осторожным движением Петров снял с пояса захваченный из мастерской прибор и ощупал его пальцами.
Пришла пора использовать эту машинку. Не отрываясь от земли, Петров поставил рычажок на максимальную громкость и, не включая, стал привязывать коробку к столбу ограды.
Коробка прочно уперлась в столб. Тонкая проволочка, привязанная к спусковой защелке, тянулась из-под нее. Беглец отполз в сторону и потянул за проволочку…
Пулеметная очередь разрезала тишину. Пули били непрерывно в броневую коробку, но отскакивали от нее, а будильник, укрытый броней, продолжал стучать, вызывая все новые пули. Петров вскочил на ноги. Сейчас, пока поток пуль отвлечен, нужно как можно скорее бежать, вперед! Но приближаясь к стреляющему автомату, он скоро достигнет черты, на которой его живое сердце неизбежно пересилит стук механизма, и тогда… поток пуль изменит свое направление.
Это и были те секунды, когда черные волосы изобретателя стали седыми…
…-Что там эта машина с ума сошла, что ли? - всполошился начальник охраны. - Или заключенные решили бежать всем скопом?
Луч прожектора полоснул по дороге. Но снайпер-автомат уже оборвал затянувшуюся очередь. Все было безжизненно между стенами из колючей проволоки, мертво блестевшей в белом луче. Какая-то темная тень лежала на дороге.
- Должно быть, попался русский с железным сердцем, - проворчал охранник, выключая прожектор. - Потребовалась целая очередь, чтобы пробить его! Меня, кажется, скоро такие вещи перестанут удивлять…
…Превозмогая страшную слабость, человек пошевелился. Он был всего в двадцати шагах от автомата, когда свинцовая струя перестала бить в привязанную к столбу коробку, и ударила в живое, бьющееся сердце, укрытое броней. Но тут… уже сантиметры только отделяли его от спасения. Нужно было проползти несколько сантиметров, чтобы достичь мертвой зоны вблизи автомата, где смертоносная машина бездействовала.
Петров не помнил, как дополз до замолчавшего снайпера-автомата, как ударом камня размозжил механизм настройки, как трясущимися руками совал в карманы отломанные части…
Странным образом он не помнил даже, как на него чуть не наехал русский танк в десяти километрах от лагеря. Вне себя он отвечал что-то на стремительные расспросы русского майора и очень удивился, когда тот спросил, где беглец так повредил себе руку. Тут только он увидел, что колючка забора, которую он задел, видимо, когда бежал, разорвала руку глубоким зигзагом.
В горячке Петров пролежал три недели в госпитале, а затем был эвакуирован в дальний тыл. Он так и не узнал, что русские танкисты, направленные в лагерь майором, освободили заключенных и захватили Отто Лемана и коменданта. В тот же день оба пытались бежать. При этом Отто Леман был убит часовым, а Крашке удалось скрыться.
* * *
- Я и был тем майором, который встретил вас на дороге недалеко от лагеря, - сказал полковник, когда Петров закончил рассказ. - О вас на нашем участки фронта рассказывали тогда целые легенды. Называли вас человеком с железным сердцем…
- Так вы говорите, его звали Крашке, - продолжал полковник, глядя на убитого, раскинувшегося спиной на поваленном дереве.
- Нам он был известен под другой фамилией. Гм, Крашке, Крашке… Ага, вспомнил! Комендант особого лагеря, занесен в списки военных преступников, скрылся, конечно, под чужими документами. Так вот он где выплыл… Ну что ж, он сражен тем самым изобретением, действие которого хотел испытать на вас?
- Не совсем, - усмехнулся Петров, и морщины на его лице разгладились. Это - немного получше…
- Естественно, - согласился полковник. - Ведь прошло семь лет. А техника идет вперед…
Иcпытaниe
Cтapшинa oтнял oт глaз бинoкль и c тoнoм бeзнaдeжнocти cкaзaл:
- He дoгнaть…
Kaтep, выбpocив из вoды нoc, кaк coбaкa, плывyщaя зa yткoй, мчaлcя впepeд, coдpoгaяcь, cлoвнo oт нeтepпeнья. cтapшинa c тpyдoм дepжaлcя нa paccтaвлeнныx нoгax. Ho дичь yxoдилa…
B бинoкль мoжнo былo яcнo paзглядeть кopмy кpoшeчнoй мoтopнoй яxты и дaжe бypyн oт винтa. Cилyэт cyднo нe yмeньшaлcя. Haoбopoт, кopмa oщyтимo выpacтaлa. Paccтoяниe дo яxты явнo coкpaщaлocь. Ho чтo тoлкy! Чepeз дecять минyт oн выйдeт из двeнaдцaтимильнoй зoны, a зa ee пpeдeлaми xвaтaть нeпpoшeнныx визитepoв, пo пpaвилaм, нeльзя.
- Oпять yдpaл… - paзoчapoвaннo пpoтянyл pyлeвoй. Для пoгpaничникoв нapyшитeль вceгдa "oн".
- Этo нaвepнякa гoнoчнaя яxтa, - peшил cтapшинa. - Haш "Cмeльчaк" xoдит лyчшe, нo paзницa в cкopocтяx нeдocтaтoчнo вeликa. Bдoгoн взять тyднo.
- Пoдкapayлить бы! - мeчтaтeльнo cкaзaл пyлeмeтчик Oвcянникoв, бывaлый бoeц, xoтя и нoвичoк нa флoтe.
- Ocтopoжный… - вздoxнyл cтapшинa. Bиднo, чтo и y нeгo былo этo зaтaeннoe жeлaниe. - Чyть зaвидит кaтep, cpaзy xвocт квepxy.
- A нaxaльный, - тpяxнyл лeнтaми бeкoзыpки pyлeвoй. - Ecли нa oткpытoй вoдe, cpaзy нe бeжит, a пoдпycкaeт нeмнoгo. Знaeт cвoю диcтaнцию.
- Apифмeтикa, - пoяcнил aвтopитeтнo cтapшинa, - пpocтoй pacчeт. Taблицa yмнoжeния… Hy, лaднo, вepтaй oбpaтнo! Bce.
Яxтa выcкoчилa из зaпpeтнoй зoны, cбaвилa чyть-чyть xoд, взялa нa тpи pyмбa впpaвo и пoплылa нaиcкocь, вce дaльшe oт тyмaннoгo бepeгa.
Kaтep paзвepнyлcя и пoшeл дoмoй. Cтapшинa Epeмeнкo нe cкpывaл cвoeй дocaды. Пoмимo вcex oгopчeний, пpeдcтoял eщe paзгoвop c лeйтeнaнтoм Kopaбeльникoвaм, кoтopoмy, кaк никaк, a нaдo дoклaдывaть o peзyльтaтax пoгoни. И xoтя Epeмeнкo ни в чeм нe винoвaт, paпopтoвaть o тoм, чтo нapyшитeль yшeл, былo нe oчeнь-тo пpиятнo.
Странное суденышко, тащивщееся вдоль берега, отвлекло старшину от мрачных мыслей. Сначала Еременко с уважением посмотрел на красивую обтекаемую форму судна с каким-то особенно фасонистыми обводами, но затем сплюнул и рассмеялся. За кормой этого судна, будто специально предназначенного для побития рекорда скорости, болтался, купаясь нижним концом в воде, обыкновенный подвесной мотор-весло.
Несоответствие внешней формы cудна с его ходом так бросалось в глаза, что даже "сухопутный" Овсянников удивленно таращил глаза и наконец, не выдержав, спросил:
- Это что за посудина?
- Шут его знает! Шаланда какая-то, - ответил веселый рулевой. - Строили для гонок, да маленько просчитались. Арифметики подвела! Таблица умножения: мотором ошиблись…
И он посмотрел на носовую часть "Смельчака", где, заняв почти три четверти катера, распластался его мощный мотор.
- Вот такую штуку туда нужно поставить! Тогда можно идти вдогон…
- Может, так просто перегоняют один корпус, сказал старшина. - Мотор будут ставить после…
* * *
Лейтенант Корабельников стоял на берегу. Молча выслушав доклад Еременко, он отпустил людей.
- Видели? - сказал лейтенант, обращаясь к плотному низенькому человеку с сером костюме и, видимо, продолжая разговор. - Что я вам говорил! Хотя бы вы помогли нам. А то стоите на вашей испытательной станции каких-то уродов. Вот на днях я видел: идет судно с большим носом, спереди посмотреть - думаешь, не знай что такое, а сзади почти ничего нет, как фитюлька какая-то. Один нос плывет. Насмех просто…
- У нас их штук пять таких "носов" ходит - разной формы, - усмехнулся его собеседник. - Изучаем, какой нос лучше. На них приборы поставлены. Давление воды при разных скоростях измеряют, фотографируют, как вода разрезается. Знаете, теоретические расчеты - одно, а решающее слово все-таки за практическими испытаниями.
Корабельников хотел что-то возразить, но в это время увидел медленно тянувшееся странное судно, которое незадолго до этого повстречал "Смельчак". "Шаланда" шла вдоль берега, мотор-весло отчаянно бурил воду своим винтом, но результат его работы был самый ничтожный.
- Это - тоже ваше? - спросил лейтенант, стараясь вложить в голос побольше ехидства.
- Наша, - невозмутимо подтвердил инженер и, сняв с лысой головы кепку, махнул два раза. С шаланды ответили гудком сирены.
- Тоже испытываете?
- Нет, у этой штуки испытание еще впереди. Не все еще пока готово…
- А что это у нее на корме стоит, в чехле? На пушку похоже?
- Это - секрет…
- Понимаю, - с уважением сказал лейтенант. - Новое оружие. А я и не знал, что вы вооружением тоже занимаетесь.
Инженер ничего не ответил. Корабельников тоже помолчал, а затем возвратился к прежней теме:
- В действиях нарушителя, между прочим, есть своя система. Мы ее подметили. Вот завтра, например, его не будет, ручаюсь, а послезавтра появится непременно, готов держать пари.
- Когда, вы говорите, его надо ждать? - заинтересовался вдруг инженер. Послезавтра?
- Да, есть некоторые основания так думать…
- Гм, послезавтра… На послезавтра у нас назначены очень важные испытания. Любопытно!… Знаете что? Будем вместе ловить этого настойчивого любознайку. Он меня интересует теперь не меньше, чем вас.
- По рукам! - лейтенант протянул широкую ладонь инженеру.
Инженер, простившись с лейтенантом, отправился к себе, несколько озабоченный.
* * *
…Застегивая на ходу плащ, Корабельников спешил к пристани. Только что сообщили, что таинственный нарушитель, как и предугадал лейтенант, снова появился в запретной зоне и, по обыкновению, словно что-то поджидая, крейсировал вдали от берега.
У пристани покачивался в полной готовности "Смельчак" со всей командой.
На деревянных мостках, непринужденно беседуя со старшиной, стоял и инженер Смородинов в своем обычном сером костюме и белых туфлях.
- Ну где же ваша помощь? - с укором обратился к нему лейтенант, наспех поздоровавшись.
- А вот… Давно готово.
Корабельников взглянул в ту сторону, куда показывал инженер, и… едва удержался, чтобы не выругаться.
Привязанная обрывком каната, у другого конца пристани лениво колыхалась та самая шаланда с подвесным моторчиком, над которой так издевались пограничники.
"Что он смеется, что ли?" - подумал лейтенант.
Но странно было бы шутить такими вещами и в такой момент.
- Прошу, - серьезно сказаил инженер, делая рукой приглашающий жест.
Лейтенант все еще колебался.
- Поспешите, - кивнул в сторону моря Смородинов. - А то опять уйдет…
Лейтенант пожал плечами, по, подумав еще несколько секунд, принял решение.
- Садись в шаладу, - скомандовал он команде "Смельчака".
Дело принимало интересный оборот, с какой стороны на него не взглянуть.
Теперь настала очередь команды "Смельчака" удивляться, но так как своим подчиненным специального времени для этого Корабельников не оставил, то они удивлялись на ходу, петаскивая в шаланду тяжелый пулемет и его треногу с катера.
- Все сели? - спросил инженер и, как командир этого странного судно, дал сигнал к отплытию.
Рулевой, он же моторист, дернул рукоятку маховика, мотор взревел, и… шаланда медленно, как опоенная лошадь, затрусила от пристани.
- Помчались! - заметил веселый рулевой со "Смельчака", сидевший с автоматом в руках на положении пассажира.
Корабельников смотрел в подзорную трубу. На горизонте непродвижно вырисовавалась гоночная яхта. Оттуда же, конечно, следили за берегом и, наверное, ждали, когда пограничный катер выйдет в море, чтобы начать гонку.
Инженер скомандовал что-то, и два человека из команды судна бросились снимать чехол с похожей на пушку установки, что стояла на корме.
- Вот это - другое дело, - поощрил их действия рулевой "Смельчака", наслаждавшийся положением зрителя. - Снаряд он, брат, догонит кого хочешь.
Но то, что обнажилось из-под чехла, напоминало пушку только отчасти. Были и существенные отличия. Прежде всего отсутствовал замок. Вместо него в казенной части виднелась тонкая решетчатая заслонка. Не было накатника и многих других приспособлений, которые глаз привык видеть у обыкновенной пушки.
"Может быть, это особая пушка - без отдачи?" - подумал Корабельников, читавший в какои-то журнале, что такие пушки проектируются. Если взять сквозной ствол, зарядить его снарядом, а тыльную часть забить пыжом, то при выстреле снаряд и пыж полетят в разные стороны, и отдачи не будет. "Как бы из этого толстого конца не полетело что-нибудь в физиономию, - подумал лейтенант, - с такими испытаниями еще людей покалечишь. В теории, как говорит инженер, одно, а на практике-то может оказаться совсем другое".
Но прежде чем он успел что-либо предпринять, Смородинов подал очередную команду.