О диссертации Дженис я знала только то, что она должна была быть посвящена управлению ресурсами. Именно этой темой заставила ее заниматься Анна-Ли, поскольку в этой сфере требуются многие навыки, которые были бы полезны и в экспедиции на Тау Кита. На случай, если это не поможет, Анна-Ли потребовала, чтобы в качестве второй специализации Дженис выбрала пилотирование и навигацию космических кораблей и шаттлов.
Наконец я закончила свою диссертацию и расслабилась, ожидая, когда последуют предложения от работодателей. Но единственное приглашение на работу было с Иапета, где мне предлагали стать оператором устройств переработки отходов. Если бы писавший потрудился почитать мое резюме, то он понял бы, что на такую работу я не соглашусь.
Возможно, он просто был уже по горло завален мусором и отчаянно пытался кого-то найти, уж не знаю.
А потом произошло нечто совершенно поразительное. Вместо предложения работы, связанной с компьютерами, я получила приглашение на учебу в Пизанской академии.
А это - школа искусств. Расположенная в Италии, где было создано большинство замечательных картин.
Приемная комиссия писала, что в моей работе они увидели "наивный, но весьма оригинальный сплав социальной критики и формальностей геометрической организации". Не стану даже притворяться, что понимаю, о чем шла речь, при этом у меня есть подозрения, что для них просто неожиданной была возможность получить студентку, практически вся жизнь которой прошла в компьютере на Церере.
Свои радостные вопли я разослала всем членам нашего отряда, даже тем, кто уже покинул Цереру и, возможно, поморщился за своей рабочей станцией, получив мои восторженные сообщения.
Я прыгала по гостиной, и все пришли поздравить меня. Даже Дженис, в последнее время взявшая за правило появляться в виде аватары, даже отдаленно не напоминающей человеческое существо, - на ней изображался огромный молот, раз за разом ударявший по каменной глыбе.
Утонченности ей всегда недоставало.
- Поздравляю, - сказала она. - Ты добилась того, к чему стремилась.
А потом она отправила мне сообщение по закрытому каналу связи. "Ты прославишься, - писала она, - а я стану легендой".
Я посмотрела на нее, а потом послала ей ответ: "Давай об этом поговорим?"
"Через несколько дней. Когда я подам свою диссертацию".
"Не надо", - умоляюще попросила ее я.
Слишком поздно.
Молот ударил по каменной глыбе, осколки полетели по комнате и исчезли.
Следующие несколько дней я составляла планы празднования в честь своего Дня инкарнации, но мысли мои были о другом. Я то и дело задумывалась, доживет ли Дженис до этого дня, чтобы повеселиться вместе с нами.
Наконец я решила устроить праздник в Таиланде, потому что там можно увидеть так много различных интересных природных сред, а также Великого Будду. А еще я там нашла ресторан, обслуживающий мероприятия, который считался очень хорошим.
Я определилась с тем, какое тело мне хотелось получить, и работающие на Земле специалисты по инкарнации начали готовить его в одном из своих резервуаров. Тело напоминало не четырнадцатилетнюю уроженку Земли, а девушку постарше, лет восемнадцати. Каштановые волосы, карие глаза - большие, что мне всегда так помогало.
И две ноги, конечно же. У них там у всех две ноги.
Я назначила дату. Отряд предупредили. Мы все натренировались в симуляциях пользоваться только двумя руками. Все были готовы.
А потом Дженис закончила свою диссертацию. Я загрузила себе копию в ту же секунду, как работа поступила на рассмотрение в комитет, и прочитала ее в один присест, хотя времени потребовалось много; с каждой строчкой меня охватывал все больший ужас.
Дженис представила всеобъемлющую критическую оценку всего нашего общества! Работа была блестящей и при этом крайне опасной.
Общество эпохи постчеловечества губит своих детей, утверждала Дженис, и это подтверждает доля невротичных, не приспособленных к жизни взрослых. Проблемы, от которых страдало первое поколение детей, проводивших свои годы становления в виде программ, - аутизм, навязчивые состояния и импульсивные устремления, пристрастие к электронной среде, - не исчезли полностью, а лишь сократились настолько, что стали фоновыми помехами, настолько привычной частью нашей цивилизации, что мы ее никогда не замечаем.
Дженис приводила и соответствующие данные. Число пациентов, проходивших лечение в связи с определенными заболеваниями. Процентная доля тех, кому трудно приспособиться к своей инкарнации, и тех, кто не желает общаться ни с кем, кроме членов своего отряда, а также тех, кто не умеет засыпать, не погрузившись в симуляцию. И тех, кто покончил с собой. И погибших в результате несчастного случая. Дженис высказывала сомнения относительно того, были ли все эти смерти следствием суровой среды обитания. Наши машины и наши поселения стали намного безопаснее, чем в прежние времена, но смертей в результате несчастных случаев было все еще очень много. Сколько таких происшествий произошло из-за невнимательности недовольных жизнью операторов или даже являлось намеренным "самоубийством с помощью техники"?
Дженис далее описывала одну из жертв этого безжалостного воспитания: "Унылая, лишенная эмоциональных реакций, страдающая от расстройств и не способная справляться с препятствиями на своем пути, она не в состоянии действовать, не придерживаясь системы убеждений столь же жесткой, как искусственные и ограниченные среды, в которых она выросла".
Поняв, что Дженис описывает Анну-Ли, я чуть было не отключилась.
Дженис предлагала пути к решению проблемы: отказаться от виртуальных сред и начать производить на свет настоящих младенцев, уже имеющих инкарнацию. Она приводила большой объем статистических данных, показывающих, что там, где поступали таким образом, - в первую очередь на Земле, - дети, вырастая, становились более успешными взрослыми. Дженис отмечала также, что первоначальный дефицит ресурсов, из-за которого начали создавать виртуальных детей, давно преодолен, - в наши дни с Пояса Кайпера поступало достаточное количество льда для получения питьевой воды и в нашем распоряжении были все необходимые минералы. Единственной причиной, по которой система продолжала свое существование, являлось ее удобство для взрослых. Но настоящие младенцы, в отличие от компьютерных программ, были бы полезны и для взрослых, которые не стали
бы превращаться в диктаторов, обладающих абсолютной властью над своим потомством. Дженис писала, что это дало бы взрослым возможность стать более совершенными личностями.
В подтверждение приводилось множество статистических данных, графиков и прочих сведений. Дочитав, я поняла, что Отряд Славной Судьбы произвел на свет одного истинного гения, и гением этим была Дженис.
"Истинный гений есть разум, обладающий большими общими возможностями, который случайным образом подтолкнули в определенном направлении".
Ну да, Анна-Ли ее подтолкнула, но проблема заключалась в том, что Дженис, возможно, не так долго оставалось жить. Анна-Ли не могла не заметить помимо беспощадной критики в свой адрес, что все исследование Дженис разоблачало и движение Пяти Принципов. По мнению членов движения, все имеющиеся ресурсы следовало направить на расселение человечества за пределами Солнечной системы, в новой среде. Для них не имело значения, что сейчас в распоряжении имеется намного больше ресурсов, чем в прошлом; их принципы явно не допускали возможности задействовать больше ресурсов на воспитание детей, если теми же средствами можно было рвануть подальше на просторы Вселенной.
И хотя сторонники Пяти Принципов признавали достаточно высокую смертность, они списывали ее на опасную среду обитания в наших поселениях. Нужно просто генетически модифицировать людей, лучше приспособить их к среде, и проблема будет решена.
Я не стала читать приложения и направилась из своей комнаты через гостиную к двери Дженис; там я нажала кнопку, чтобы сообщить ей о своем прибытии. Дверь исчезла, и передо мной оказалась Дженис; впервые после стычки с Анной-Ли она была в своей аватаре-кводбоде. Она просияла озорной улыбкой.
- Классно, да?
- Великолепно! Но нельзя показывать это Анне-Ли.
- Не будь наивной. Я сама послала маме файл.
Я была в ужасе. Должно быть, Дженис увидела, как разинула рот моя аватара, сделанная по мотивам Пикассо, и это ее рассмешило.
- Она же тебя сотрет! - сказала я.
- Если она так поступит, - заявила Дженис, - она только подтвердит мою правоту. - Она положила руку мне на плечо, стараясь утешить. - Извини, что не смогу быть на твоей инкарнации.
Когда влетела Анна-Ли - а случилось это весьма вскоре, - Дженис начала передавать всему нашему отряду все это противостояние, по одностороннему каналу. Мы могли только смотреть, но не вмешиваться. Наших советов она не желала слышать так же, как и советов своей матери.
- То, чем ты занимаешься, противоестественно! - бушевала Анна-Ли. - Ты рассылаешь пасквили! Ты предала высочайшую истину!
- Я изложила истину! - ответила Дженис. - И ты знаешь, что это - истина, иначе сейчас ты бы так не бесилась.
Анна-Ли застыла на месте:
- Я Неизменный Солдат Пяти Принципов. Я знаю истину и знаю свои обязанности.
- Каждый раз, произнося это, ты подтверждаешь мою правоту.
- Ты отзовешь диссертацию и извинишься перед комитетом за то, что подала такой гнусный текст.
Анна-Ли не знала, что отозвать документ невозможно и что Дженис разослала его всем, кого только знала. Дженис засмеялась.
- Ни за что, мама, - сказала она.
Анна-Ли не выдержала. Она замахала кулаками и завопила:
- Я знаю свои обязанности! Я не позволю, чтобы кто-либо увидел всю эту клевету! - Она ткнула пальцем в Дженис: - Даю тебе три дня на то, чтобы отозвать работу!
Дженис презрительно фыркнула:
- А что будет, если я не стану?
- Я сочту тебя неисправимой и прекращу действие твоей программы.
Дженис рассмеялась.
- Действуй, мама. Сделай это сейчас же. Ничто так не способствует распространению новой идеи, как мученичество. - Она раскинула в стороны все четыре руки. - Сделай это, мама. Ненавижу жить в этом аду. Я готова.
"Меня покорят, но я не сдамся". Да, доктор Сэм. Именно так.
- В твоем распоряжении три дня, - заявила Анна-Ли твердым и грозным голосом, а потом ее виртуальное изображение исчезло.
Дженис посмотрела туда, где только что была ее мама, и на лице ее расплылась глупая улыбочка. Она снова включила свою рыжеволосую аватарку из черточек и, зависнув в воздухе, начала пританцовывать, двигаясь, как неудачно сделанная анимация.
- Э-ге-гей! - пропела она. - Я все-таки попаду на праздник к Элисон!
Я была так поглощена этими драматическими событиями, что и позабыла, что через два дня предстоит моя инкарнация. Но теперь она вместо праздника превратится в поминки.
- Доктор Сэм, - сказала я, - я должна спасти Дженис. "Триумф надежды над опытом".
- Только надежда у нас и есть, - произнесла я, а потом задумалась. - А может, еще и немного опыта.
День моей инкарнации прошел хорошо. Мы спустились на планирующих летательных аппаратах, как и тогда, в первый раз, на Титане, но на этот раз я обратилась в наземное управление с просьбой позволить моим друзьям приземляться, где им заблагорассудится. Благодаря этому мы смогли осмотреть Великого Будду; это был стройный мужчина, сидевший, скрестив ноги, с глубокомысленной улыбкой; на голове у него были шишечки-рукоятки. Высота фигуры - два с половиной километра, и вся она наполнена массивно-параллельными квантовыми процессорами, работающими с огромным количеством данных и обдумывающими разного рода глубокие понятия, как и подобает искусственному интеллекту такого масштаба, и повторяющими миллионы сутр, священных буддийских текстов, и все это - со скоростью света.
Он ежедневно смещается на два-три сантиметра и через много тысячелетий погрузится в пролив у оконечности полуострова Кра.
Рассмотрев безмятежный лик Будды со всех сторон, мы взлетели и многие километры неслись над ярко-зелеными джунглями, а затем приземлились на пляже. Собственно, то, что мы все приземлились именно на пляже, несколько меня удивило. А потом мы изо всех сил старались научиться серфингу - и, сразу замечу, симуляторы серфинга совершенно не соответствуют действительности. Удерживаться на доске мне удавалось не дольше двадцати секунд.
Меня поражало множество ощущений, нахлынувших на меня со всех сторон. Легкий ветерок, щекотавший мою кожу, запахи моря, растений, угля, на котором готовился наш банкет. Горячий песок под босыми ступнями. Соленый вкус океана на губах. Жжение там, где коснулись моих рук и ног маленькие медузы, запах йода от водоросли, запутавшейся у меня в волосах.
В смысле, я и понятия не имела. Программы-симуляторы совершенно не передают того, что чувствуешь на Земле.
А ведь это была только часть Земли, крошечная доля тех сред, которые там имеются. Мне кажется, что я убедила многих членов нашего отряда поскорее накопить денег, найти работу на Земле и перебраться туда.
После купания и игр на пляже мы отправились на ужин в честь моего Дня инкарнации. Продукты вызывали слишком сильные ощущения, так что много съесть я не могла. Если мне предстоит есть земную пищу, то придется начинать с чего-нибудь намного более пресного по вкусу.
А во главе стола сидело мое тело, тело девочки с каштановыми волосами, и она смотрела на всех членов Отряда Славной Судьбы, поднимавших в мою честь бокалы с тропическими напитками, украшенные зонтиками.
У меня выступили слезы на глазах, и они оказались намного более влажными и горячими, чем слезы в симуляциях. Почему-то от этого я расплакалась еще больше.
Мои родители прибыли на ужин, ведь у них впервые появилась возможность по-настоящему обнять меня, то есть сделать это в реальной действительности, а не в симуляции. Они загрузились в тела, совсем не напоминавшие кводбоды с четырьмя руками, которыми родители пользовались дома, на Церере, но это не имело значения. Обняв их, я снова расплакалась.
Утерев слезы, мы надели костюмы для подводного плавания и отправились вокруг рифа, и это было потрясающе. Я и не представляла, что увижу столько цветов, форм и фактур, - и не могла вообразить, как передать это в произведении искусства.
"Произведение искусства, которое воплощает все, не выбирая ничего, есть не искусство, а лишь монотонное изложение".
Bay. Вы правы. Благодарю, доктор Сэм.
После плавания вокруг рифа мы посетили одно из подводных поселений, обитатели которого приспособились дышать под водой. Трудность состояла в том, что нам пришлось оставаться в костюмах для подводного плавания, кроме того, никто из нас не владел языком жестов, используемым в жидких средах, а именно так там предпочитали общаться.
Потом мы выбрались из океана, обсохли и еще раз напоследок обнялись перед тем, как нас загрузили в наши нормальные места обитания. Я обняла Дженис посильнее и прошептала ей на ухо:
- Береги себя.
- Кто, я? - ухмыльнулась она.
А потом там осталось только маленькое тело девочки с каштановыми волосами, и со стороны оно казалось очень одиноким; все остальные подключили электроды и перенеслись обратно, в свои привычные и очень далекие миры.
Как только я прибыла на Цереру, я включила свою аватару в квартире родителей. Они посмотрели на меня, как на привидение.
- Что ты здесь делаешь? - только и смогла проговорить мать.
- Мне тяжело вам об этом говорить, - сказала я, - но, похоже, вам придется нанимать адвоката.
На самом деле провернуть все это оказалось на удивление легко. Как вы помните, я помогала Дейну, специалисту по коммуникациям, отвечавшему за загрузку на Землю наших искусственных мозгов. Не забывайте, что моя диссертация посвящена взаимодействию систем, в силу чего я разбираюсь и в непригодности систем к эксплуатации.
Мне ничего не стоило устроить так, что парочка искусственных интеллектов начала носиться как бешеная в системе Дейна как раз в тот момент, когда он был занят нашей загрузкой. Это его так отвлекло, что, когда я предложила сделать работу вместо него, он тут же согласился.
А когда я получила доступ в систему, мне осталось только поменять местами пару серийных номеров - это заняло считаные мгновения.
В итоге в мое тело, тело девочки с каштановыми волосами, была загружена Дженис, и это она выслушивала произносимые тосты, и обнимала моих родителей могши руками. И именно она находится сейчас на Земле, получив инкарнацию и полный комплекс прав человека, так что ей ничего не грозит со стороны Анны-Ли.
Жаль, но о себе я того же самого сказать не могу.
Анна-Ли, конечно же, не могла сделать так, чтобы меня убили, поскольку я ей не принадлежу. Но у нее была возможность подать в суд на моих родителей, которые, с ее точки зрения, позволили программному обеспечению, принадлежащему им, помешать ей отомстить программному обеспечению, принадлежавшему ей.
Анна-Ли, конечно же, вышла из себя в ту же секунду, как обо всем узнала, - а произошло это почти что сразу, ведь Дженис, выпив в честь праздника четвертый или пятый бокал, украшенный зонтиком, тут же послала ей по радиосвязи небольшое насмешливое сообщение.
Получила от Дженис послание и я: "Могла бы, по крайней мере, сделать мне рыжие волосы".
Ее волосы. Иногда я сама не понимаю, зачем в это ввязалась.
Вся эта история имела неожиданный побочный эффект: все мы стали знаменитыми. Оказалось, что возник беспрецедентный с правовой точки зрения случай, вызвавший большой интерес общественности, кроме того, в деле участвовали яркие личности. Средства массовой информации сделали звездами и Дженис, и меня, и Анну-Ли.
Анна-Ли ничего не выиграла от этой славы. У нее был слишком негибкий образ мышления, не позволявший ей выдержать то пристальное внимание и расспросы, с которыми приходится иметь дело любому известному деятелю. Столкнувшись с критическим отношением, она тут же потеряла над собой контроль. Одного из ведущих журналистов, который брал у нее интервью, она обозвала таким словом, которое я не стану повторять, поскольку вам, доктор Сэм, это не понравилось бы.
Какими бы ни были конкретные обстоятельства данного дела, при виде Анны-Ли, вопившей, что я лишила ее возможности реализовать ее неотъемлемое право - убить собственную дочь, мало кто решил встать на ее сторону. В конце концов представители Пяти Принципов поняли, что ее поведение бросает тень на их организацию, и Анну-Ли сменил официальный представитель движения, который старался не говорить лишнего.
Дженис тоже выступала с заявлениями, но не так часто, как ей хотелось бы, поскольку она находилась под домашним арестом за прибытие на Землю без визы и без внесения иммиграционной пошлины. Полицейские явились, пока она еще отсыпалась после всех выпитых ею коктейлей с зонтиками. Возможно, ей повезло, что ей особенно не позволили говорить, поскольку если бы она начала толкать свои напыщенные речи, то интерес к ней остыл бы так же быстро, как к Анне-Ли.
Было предписано депортировать Дженис обратно на Цереру, но перевозку настоящего человека, прошедшего инкарнацию, организовать намного сложнее, чем затереть лазером симуляцию, так что ей нужно было дождаться корабля, приспособленного для перевозки пассажиров, а он мог прибыть и через несколько месяцев.