- Угу… - Артамонов нервно поежился. - Вышел из-под контроля… Представляю эту дикую сцену… Но я не понимаю другого. Демон извел всех обитателей "Кукушки"… Так? - Артамонов повернулся к Киму. - Как там его? Матушка-чума?
- Мамма Сонним. Многоуважаемый гость оспа.
- Куда девается оспа, когда умирает последний больной?
- Оспа может сохраняться на вещах и предметах, - ответил Ким, - Только Мамма Сонним - это не совсем оспа. Даже совсем не оспа. Даже…
- Не важно, - перебил Артамонов. - Если демон живет за счет человеческих эмоций, почему он не исчез вместе с последним обитателем "Кукушки"?
- Эмоции были такие сильные, что хватило еще на некоторое время, - предположил Ким.
- Ага, - передразнил Артамонов. - Жизнь больного была такой бурной, что он и после смерти пару лет ходил и разговаривал…
- Чего тут неясного, - сказал Ким. - Представь, сколько эмоций развелось вокруг "Кукушки", когда выяснилось, что пропали люди и творится бесовщина?
- Ничего не выяснилось, - возразил Капитан. - Только слухи ходят. Шепчутся окрестные дачники, тусуются сатанисты. Но никто не видел демона, никто ничего не знает наверняка.
- А генерал? - прищурился Ким.
- Разве что генерал… Он собрал всю информацию и что-то знает…
Капитан вспомнил острый подбородок генерала, стальной взгляд из-под мохнатых бровей. Вспомнил, как перед заданием генерал по-отечески приобнял его и вполголоса сказал: "Будь осторожен, но ничего не бойся. Не подведешь?" Никаких глупостей сроду не говорил перед операциями, а тут вдруг выдал. Капитан тогда не придал этому значения, подумал, что генерал сильно сдал за последний год…
- Генерал что-то знает, - кивнул Капитан.
- Ну так эмоций нашего бати хватит на шестьсот шестьдесят шесть демонов… - криво усмехнулся Ким.
- Мать… - вдруг выдохнул Артамонов. - А представь, что будет, когда журналисты раструбят по всей стране? Представь, какую силу он наберет? Это ж будет…
Капитан решительно встал, прошелся по комнате и резко обернулся.
- Хватит. Какие предложения?
- Перестать бояться и перестать верить - не предлагать, - хмуро произнес Артамонов.
- А если я отдам приказ? - Капитан сурово посмотрел ему в глаза. - Перестать бояться и перестать верить?
- Буду стараться выполнить приказ, - пожал плечами Артамонов. - Не щадя жизни. Но у меня не получится.
- А если я прикажу расстаться с жизнью?
- Кэп, ты меня знаешь, - сухо ответил Артамонов. - Прикажешь - сделаю.
Внизу снова раздался оглушительный рев, усиленный эхом. Теперь он шел не со стороны и не со двора, а снизу - из вестибюля.
Ким что-то произнес и встал.
"Капитан, она поднимается", - прочитал Капитан по губам. В сумраке цвета лица было не различить, но Капитан понял, что Ким побледнел. Капитан сжал челюсти и замер. Вой наконец стих.
- Делай! Кэп, сделай что-нибудь! - визгливо крикнул Артамонов.
- Возьми себя в руки! - прошипел Капитан. - Ты питаешь ее своим страхом!
- Если я правильно понял принцип, от нашего страха Мамме Сонним будет самой страшно, - пробормотал Ким.
- Нам от этого лучше не станет, - возразил Капитан.
- Почему?
- Потому что когда тебе страшно, Ким, ты стреляешь быстрее…
Ким сжал зубы и ничего не ответил.
Рев снизу повторился, теперь усиленный эхом звук шел немного слева - Мамма Сонним разгуливала по вестибюлю.
- Я не могу больше! - заорал Артамонов, когда вой утих. - Сделай что-нибудь, Капитан! Я не могу не бояться! Она чует это, видишь? Она чует! Оглуши меня! Пристрели!
Капитан вздохнул, помолчал немного, а затем решительно снял с шеи крестик и протянул Артамонову.
- Ты пойдешь вниз, - сказал он тихо и жестко, отводя взгляд. - Бойся. Но не проклинай. Если получится - желай ей добра. Не сопротивляйся. Ударит по правой щеке - подставь левую.
- Это… - Артамонов глотнул. - Это - приказ?
- Да, - тихо сказал Капитан. - Это - приказ.
- Это приказ, - повторил Артамонов как в полусне, шаря по карманам. - Это приказ…
Он отцепил с пояса гранаты, суетливо отстегнул кобуру и положил на пол. Капитан не смотрел на него, он смотрел в окно.
- Это приказ, - тихо повторил Артамонов и медленно надел крестик дрожащими руками.
- Ты крещеный? - шепотом спросил Ким.
- Да-да, конечно, - послушно кивнул Артамонов. - Я крещеный. Прощай, Кэп. Прощай Ким.
- Не говори глупостей, - зло дернулся Капитан. - Мы идем за тобой следом.
Артамонов засунул руку за бронник и вытащил маленького ослика.
- Ребята, возьмите Заболодина… - сказал он. - Что они чувствуют, когда превращаются?
- Это не больно. - Капитан взял ослика и засунул в боковой карман.
- Она умеет превращать и на расстоянии, - напомнил Ким. - Каждый из нас может превратиться в любую секунду.
- Если что, передайте жене… - Артамонов запнулся. - Нет, ничего. Я готов.
- Вот только бы лестница не подвела, - вполголоса пробормотал Капитан.
* * *
Лестница не подвела. Артамонов шел впереди, гордо подняв голову, протягивая вперед руки открытыми ладонями вверх - так посоветовал Ким. Даже во мраке лестницы было видно, что руки трясутся. Капитан отсчитывал вслух. На каждый счет Артамонов делал шаг на следующую ступеньку. Капитан и Ким шагали пролетом выше, перегнувшись через перила, чтобы видеть, что происходит.
- Двадцать три… Двадцать четыре… - медленно и четко ронял Капитан с большими паузами.
- Я ступил на второй. Вижу цифру два, - доложил Артамонов.
Быть может, руки у него и дрожали, но голос был спокойный и собранный. Паники не было. Артамонов работал, у него было задание. Опасное, но четкое.
- Мы на третьем, - сообщил Капитан. - Вижу цифру три. Что слышно снизу?
- Внизу тишина.
- Работаем. Продолжаем движение. Двадцать пять… Двадцать шесть…
Снизу потянуло сквозняком.
- Двадцать семь… Двадцать восемь… Остановись, послушаем…
- Слышу тихий шорох в вестибюле, - откликнулся Артамонов.
- Боишься? - спросил вдруг Капитан.
- Боюсь.
- Бойся честно, - напомнил Ким. - Как смерть. Не как в бою, не чтоб ударить первым.
- А ты б заткнулся - сука! советчик! умник! - заорал вдруг Артамонов.
- Разговоры! - рявкнул Капитан. - Ким - заткнулся! Работаем, работаем!
Воцарилась тишина.
- Двадцать девять, - сказал Капитан сквозь зубы. - Тридцать. Тридцать один.
- Я вижу ее, - вдруг отчетливо произнес Артамонов. - Мамма Сонним смотрит на меня…
- Ах ты, черт…
Капитан перегнулся через перила, сколько мог, но вестибюля отсюда не увидел. Артамонов стоял неподвижно, вытянув руки. Руки отчаянно дрожали.
- Тридцать два, - скомандовал Артамонов сам и шагнул на ступеньку ниже. - Тридцать три… У меня нет оружия. Я пришел с миром. Тридцать четыре. Тридцать пять. Тридцать шесть, семь, восемь. Я не желаю тебе зла, я просто тебя боюсь. Мои руки пусты, у меня нет оружия. Я хочу говорить с тобой. Слышишь? Я иду к тебе с миром.
Капитан и Ким спустились еще на несколько ступенек и увидели Мамму Сонним - сначала только лапы. Видимо, она поднялась и стояла на задних лапах. Огромные, мохнатые и бурые, с шестью когтями, впивающимися, казалось, в мраморную плитку вестибюля. Вокруг лап медленно и бесшумно извивались хвосты, масляно блестящие в лунном свете - то ли гладкие, то ли покрытые мелкой чешуей.
- Я не сделаю тебе вреда, - медленно и четко говорил Артамонов. - У меня нет оружия. Я пришел с миром. Я хочу с тобой говорить. Хочешь, поговорим о бизнесе? Тебя пригласили говорить о бизнесе, но не смогли. Я иду без оружия. Я…
Артамонов запнулся и умолк. Капитан и Ким присели за перилами, всматриваясь в глубь вестибюля. Громадная туша стояла на задних лапах, почти касаясь потолка медвежьей головой. Здесь, в вестибюле, она казалась гигантской - то ли и была такой, то ли еще больше выросла. Словно копируя Артамонова, Мамма Сонним тянула вперед верхние лапы. Огромные когти висели параллельно полу. Хвосты расчерчивали пространство медленно и величественно, как рыбы в тихой заводи.
- Я без оружия, - повторил Артамонов. - Я без оружия. Я пришел с миром. Я не желаю тебе зла. Я желаю тебе добра. Это ты мне желаешь зла. А я тебе - наоборот. Я искренне желаю тебе добра. Я читал, я знаю, добро - это щит. От которого отразится твоя злоба и ударит тебя же.
Хвосты на миг замерли, а затем стали двигаться быстрее. "Кошка виляет хвостом, когда сердится. Собака - когда радуется. А медведь?" - мелькнуло в голове у Капитана.
- Отвлеки ее чем-нибудь, - прошептал он в микрофон. - Расскажи о своих детях. Стихи почитай детские.
В ту же секунду он почувствовал, как Ким зло и больно пнул его локтем в бок. Капитан смолчал, только сжал челюсти. Действительно, не надо ничего говорить, Артамонов молодец, он справится.
Артамонов медленно поднял руку к голове и выдернул наушник.
- Мои друзья волнуются за меня, - объяснил он. - Они советуют мне рассказать о своей семье и прочесть детские стихи. Я не умею читать стихи и не помню их. Детям читает стихи жена, я много работаю и редко вижу семью…
Артамонов запнулся и кашлянул. Хвосты замерли и снова закружились, теперь еще быстрее.
- Я расскажу тебе и о семье, и о работе, - сказал Артамонов медленно. - Главное - помни: я пришел с миром и хочу тебе только добра! Давай выйдем на воздух и поговорим там? Хочешь?
Повисла тишина. Чудовище гулко вздохнуло, наклонило голову вперед, плавно качнулось и вдруг зашагало к Артамонову.
- Выход с другой стороны! - крикнул Артамонов сдавленно и сжал крестик левой рукой. - У меня нет оружия. Нет оружия. Нет! Оружия! Черт, оружия нет!!!
Теперь Мамма Сонним нависала над ним.
- Я желаю тебе доб…
Закончить он не успел. Чудовище взревело так, что сквозняк долетел до Капитана с Кимом, а затем вцепилось когтями в грудь Артамонова. Затрещали ребра. Оторвав тело от земли, Мамма Сонним распахнула рот, усеянный ярко-белыми зубами в несколько рядов, и впилась в добычу.
Капитан резко потянул ствол штурмовика, но Ким молниеносно сжал его плечо.
Несколько бесконечных секунд слышался только хруст дробящихся костей - Мамма Сонним терзала тело, остервенело и неуклюже расшвыривая в разные стороны окровавленные куски. Долетев до мраморного пола, куски исчезали, превращаясь в тоненькие резиновые лоскуты. Это были куски детской игрушки, но какой - понять было уже невозможно.
Ким и Капитан как по команде вскочили и, не сговариваясь, бросились вверх по лестнице.
* * *
- Это предательство, - зло говорил Ким, целясь в замок люка, ведущего на чердак. - Мы его бросили.
- Это отступление, - упрямо ответил Капитан, но выстрел заглушил его слова. - Мы его не могли спасти.
Ким распахнул люк и прыгнул. В воздухе мелькнули тяжелые ботинки и скрылись. Капитан бросился следом, подтянулся и оказался на чердаке. Он захлопнул под собой люк и огляделся. Чердак маленький, низкий и пустой, прижать люк нечем. Даже не чердак - комнатка с люком вниз и дверцей на крышу. Ким с разгону вышиб дверцу, и оттуда ударил лунный свет.
Добежав до края крыши, они остановились и, не сговариваясь, упали на холодный битум. Сверху палила огненно-рыжая луна, круглая и выпуклая. Шумел ветер, поскрипывали елки, и вдалеке ухал филин.
- Хороший был пансионат, - сказал Капитан. - Ты бы хотел здесь отдохнуть недельку-другую?
Ким не ответил.
- В смысле, если б ничего не было, - зачем-то уточнил Капитан.
Ким снова не ответил. Они лежали молча, впитывая спинами прохладу крыши.
- Она большая, может не пролезть сквозь люк, - сказал наконец Капитан. - В случае чего с крыши должна вести пожарная лестница, я ее видел…
- Можно и спрыгнуть.
- Пять этажей?
- Я спрыгну, - уверенно сказал Ким. - С трех-четырех прыгал легко. Если прыгать аккуратно, по стенке - ничего не сломаешь.
- Что-то я не видел, чтоб ты с пятых этажей прыгал…
- Ты многого не видел, что я умею…
- Научишь?
- Когда все закончится.
Капитан подполз к бортику и долго-долго смотрел вниз.
- Лестница есть? - не выдержал Ким.
Капитан покачал головой.
- Даже земли нет. Этажей нет. Пропасть и пламя.
Ким вскочил, подбежал к краю и глянул вниз.
- Да… Так мы еще никогда не попадали. Плохие штуки здесь творятся с пространством.
Они отползли от края и снова уставились на луну.
- Не надо было пускать Артамонова. Надо было мне попробовать, - глухо произнес Ким.
- Успеешь попробовать. И я успею…
- На нее ничего не действует, никакое добро.
- Не знаю… - задумчиво сказал Капитан. - Не знаю. Что ни говори, он все-таки хотел ее уничтожить…
- Нет.
- Да.
- Нет.
- И ты не хочешь?
- Не хочу.
- А по большому счету?
- Не хочу. - На этот раз Ким помедлил.
- Врешь, - зевнул Капитан. - Мы здесь для того, чтобы ее уничтожить. И если мы клянемся, что пришли с миром, - мы делаем это, чтобы победить. И если искренне желаем добра - мы желаем это, чтобы уничтожить. Замкнутый круг.
- Почему обязательно уничтожить? Изгнать обратно.
- В небытие. Это не одно и то же? - Капитан вздохнул.
- И что ты предлагаешь?
- Не знаю. Мне кажется, что все дело в той молитве на корейском, если бы мы сумели ее прочесть…
- Не сумели бы. Да и компьютер остался на подоконнике.
- Тогда надо успокоиться. Делать вид, что ничего не произошло. Лечь спать.
- Спать - хорошая идея, - ответил Ким и тоже зевнул.
- Может быть, утром… - начал Капитан.
- Утро не наступит. Оно должно было наступить два часа назад.
Капитан замер и сжал зубы, но ничего не ответил. Они закрыли глаза и долго лежали молча, пока снизу не послышался рев.
- Уже по пятому ходит, - шепотом произнес Ким. - Ты спишь?
- Сплю, сплю, - откликнулся Капитан. - Спи давай.
Рев повторился. А когда он стих - заорали собаки в ельнике.
- Собаки в ельнике, а ельника нет, - сказал Капитан.
- Вот твари, - откликнулся Ким. - Собак надо было пристрелить еще на въезде.
- Гаси эмоции, - сказал Капитан. - Гаси.
Ким рывком привстал и поднялся на ноги.
- В конце концов, я воин. Мой отец был воин. Мой дед воин. Мой прадед воин. Я тоже хочу погибнуть с оружием.
- Сядь, - сухо сказал Капитан. - Это приказ.
- Извини, - покачал головой Ким. - Больше нет приказов.
- Ким, ты умный и хитрый. Ты сильный и смелый. Ты многое понимаешь лучше и быстрее меня. Я тебе этого никогда не говорил, но ты сам это знаешь. Ты - лучший боец. Ты - эксперт. Но командир - я.
- Не сейчас. Я спущусь к ней. Получится - так получится. Не получится - не получится.
- Что получится?
- У нас нет выхода, - ответил Ким. - Мы не можем ее изгнать так, чтобы при этом не желать ей зла. Ты же это понимаешь? Мы не можем ее любить, потому что она - враг.
- Надо пытаться. Надо справиться. Сосредоточиться. Победить себя.
- Победить себя? Ты способен пожелать ей добра, успехов и хорошего настроения? Искренне? Не так, как Артамонов?
- Значит, надо сломать свои мозги! Сойти с ума! На время… - Капитан вскочил на ноги, подошел к краю крыши и долго смотрел в пылающую бездну, кусая губу. - Хорошо, что ты предлагаешь?
- Драться, - ответил Ким. - Мы пришли для того, чтобы драться, нас послал сюда генерал, чтобы мы дрались, это наш долг. И у нас нет выбора.
- Ты просто погибнешь, только быстро и в бою, - пожал плечами Капитан. - Не раздумывая, не принимая решений, не мучаясь вопросами. И лично для тебя это неплохой выход. Но только для тебя.
- Нет. Это выход для всех. Потому что только долг мы можем выполнять спокойно и без эмоций. Без обмана и без лицемерия. Понял?
- Не понял.
- Да? - Ким прищурился. - А ты вспомни, как брали дом Агиева.
- Не хочу, - нахмурился Капитан.
- Забыл?! Я тебе напомню!!! - закричал Ким.
Капитан запоздало подумал, что от былой молчаливости Кима уже давно не осталось и следа.
- Вспомни! - кричал Ким, подступая к Капитану. - Вспомни, как отстреливал его дочек из оптической винтовки! Просто так! На всякий случай, если вдруг они с папашкой заодно, забыл?! Вспомни, как кидал гранаты в подвал, где сидели его смертники вперемежку с заложниками! С женщинами, школьниками! Вспомнил?! Вспомни, как та девушка с младенцем в слезах умоляла тебя через громкоговоритель - тебя умоляла, тебя! Вспомни, как из динамика захлебывался ее ребенок на весь район!
Капитан сверлил лицо Кима выпученными глазами.
- Да, кидал, отстреливал! - заорал он в ответ. - А ты не кидал? Ты в сторонке стоял, можно подумать?!
- Э нет! - Ким вдруг вскинул руку и покачал пальцем перед носом Капитана. - Приказ отдал ты! Даже не генерал! Батя наш хитрая сволочь, ушел от ответственности, приказал тебе действовать по обстоятельствам!
- Послушай! Ты мне этот дом Агиева теперь всю жизнь будешь вспоминать?! - Капитан хотел отшвырнуть руку Кима от лица, но Ким убрал ее быстрее. - Да! Я отдал приказ! Да! На мне ответственность! Но победителей не судят! Ты мне докажи, что у нас был другой выход! Да, я убил три десятка людей, но я спас город! Полтора миллиона! И не было второй Хиросимы!
Капитан застыл с выпученными глазами. Ким вдруг улыбнулся и отошел на шаг.
- Ты все еще ничего не понимаешь? - спросил он. - Ты сейчас меня ненавидишь, да? Меня! С которым девять лет кувыркался под пулями? Меня - единственного твоего друга в этом адском котле? - Ким обвел рукой черный горизонт.
Капитан пригляделся - ни поляны, ни ельника, обступающего ее, уже не было - осталась только поверхность крыши, луна наверху и пламя. А вокруг, насколько хватало глаз, клубилась непроницаемая черная пелена, и уже нельзя было разобрать, что это - то ли предрассветный туман, то ли и впрямь стенки адского котла.
- Извини, - сказал Капитан, потупившись. - Нервы.
- Это не нервы, - серьезно ответил Ким. - Это - эмоции. А вот теперь вспомни: когда ты убивал двенадцатилетних близняшек Агиева - ты желал им зла?
- А кто они мне такие? Я их видел первый и последний раз - в оптический прицел. Ничего я им не желал, просто убрал, и все. И ни разу не пожалел об этом. У меня не было выхода, пойми! Я выполнял свой долг.
- Да, - кивнул Ким. - Ну хоть теперь ты понял?
Капитан хотел ответить, но замер.
- Ким! Ты гений, - сказал он тихо. - Ты абсолютно прав! Можно! Можно убивать без злости и ненависти!
- Я не гений, - покачал головой Ким. - Просто этому меня учил отец. А его учил дед. Так учит древнее боевое искусство - воин не должен ненавидеть врага. Ненависть ослепляет. Воин должен просто выполнять то, чему суждено случиться. И я просто пойду выполнять то, за чем мы сюда приехали.
Ким поднял гранатомет за ствол, повернулся спиной и вразвалочку зашагал к центру - квадратному кубику с черным провалом вместо двери.
- Я с тобой, - быстро сказал Капитан, поднимая ствол штурмовика.
- Нет. - Ким обернулся и покачал головой. - Я - умею убивать без эмоций…