Атмосфера.
Теперь, хоть он и смотрел на лес из седла аэроцикла, тот не казался пустым и безмолвным. Около пещеры и ее окрестностей бушевали страсти достойные пера какого-нибудь из местных Шекспиров или Гомеров.
Сергей несколько минут любовался тем, как Слепой Хамада тряс разбойников, которых оглушил брат Така, как он ощупывал парализованных, пытаясь догадаться, что же тут такое произошло с его людьми. Сергей даже пожалел, что нет у него "шмеля", чтоб оценить всю красочность атаманских выражений и пополнить ими свой лексикон.
Мысль о "шмеле" вернула его в реальность. Он вспомнил о монахе и безбожнике и посмотрел на экран бортового информатора. Те, вместо того, чтоб сломя голову бежать вперед, стояли на месте.
Нет. Самих беглецов Сергей, конечно не видел, но сигнал от "шмеля", что сидел на плече Брата Таки шел с одного и того же места.
Мгновенно потеряв интерес к разбойникам, Сергей развернул аэроцикл, и рванул туда.
Не так скверно было, что они остановились. Мало ли какие сложности могли возникнуть у спасающего жизнь человека - камень в сапог попал или носом куда-нибудь не туда ткнулся. Плохо было то, что они вздумали остановиться всего в двухстах метрах от пещеры.
В двадцать секунд Сергей домчал туда.
Зацепившись за ближайшее дерево, он начал обозревать окрестности. На первый взгляд никого там, внизу не было, но "шмель" исправно сигналил, что находится прямо под Сергеем. Свесившись с седла, Кузнецов начал обозревать кусты, что росли среди редких деревьев. Он надвинул шлем на голову. Мир сразу стал красно-зеленым, но в нем вспыхнула яркая звездочка "шмеля".
Кузнецов выругался. Все было плохо. Вместо того, чтобы сидеть на монашеской спине "шмель" лежал в траве и звал к себе Сергея.
Нужно было спуститься и забрать "шмеля", но тут где-то позади послышался шум, и егерь обернулся, в надежде увидеть что-нибудь приятное.
Дурбанский лес.
Триста шагов от пещеры.
На бегу Ефальтий обернулся, чтобы пересчитать, сколько разбойников бежит следом за ним. Сразу за спиной бежало четверо, и еще двое догоняли их, проламываясь сквозь лес немного левее.
"Никто не остался! - подумал он. - У Хамады слово верное. Сказал, что зарежет - значит зарежет!"
Хамада был несравненно страшнее, чем монах и горожанин, что сбежали из пещеры. От тех неизвестно чего можно было ждать, а вот атаман был весь как на ладони, поэтому никто не задержался, когда он, поняв в чем дело, приказал достать обоих беглецов.
Теперь главное, не дать беглецам перебраться через ущелье. Он представил кусты и кучу валунов перед подвесным мостом и засмеялся. Чтобы поймать врагов, не нужны были даже луки, хотя они были у каждого, даже ножи тут были лишними. Достаточно было длинных ног и немного везенья.
Деревья расступились, и Ефальтий остановился перевести дух.
Самое простое и безопасное осталось за спиной.
Теперь дорога лежала через овражек. Нужно было пробежать по скользкой траве десяток шагов вниз, а потом примерно столько же вверх. Это было хорошее место для засады. Имейся у беглецов луки, они могли бы заесть наверху, за деревьями и перестрелять преследователей по одному. Ефальтий почувствовал, как по спине разливается холод, но, вдохнув сыроватый воздух, пересиливая страх, первым бросился вниз.
Ноги в беге с хрустом рвали траву, и он считал каждый шаг, отчетливо представляя сколь мало времени нужно хорошему лучнику, что б пустить одну стрелу и взять в руки другую.
Самый страх накатил на него, когда сапоги расплескали воду ручья, что тек на дне овражка. Опытный воин непременно дождался бы этого момента. Кто бы ни был там, наверху, теперь вся погоня была у него на виду, и всем им предстояло на его глазах преодолеть крутой подъем. Ефальтий зарычал, загоняя свой страх поглубже и, хватаясь руками за кусты, рванулся вверх.
Уже на полпути он понял, что засады наверху нет. Теми кто бежал от них, двигал страх, а не смелость… Ефальтий почувствовал азарт хищника.
- Они боятся нас! Они трусы!
Его товарищи, почувствовав, что беглецам не до засады, что те озабочены одним - спасти свои шкуры, а не испортить чужие, дружно заорали:
- Догоним! У моста догоним!
- Другой дороги нет!
- Наддай!
Они разом наддали, стараясь, все же бесшумно продираться сквозь кусты. Пару раз Ефальтий останавливался, поднимая руку, и в эти мгновения его воинство замирало на бегу, слушая шорохи леса. Ему казалось, что он слышит далекий треск, и тогда он срывался с места. Тропинок, что вели прочь от пещеры, было несколько. В конце концов, можно было бежать прямиком через лес, но как не беги, все одно миновать Пропасть никто не мог. А значит, не мог миновать и моста через нее. Ефальтий сильно надеялся, что они уже обогнали беглецов, не знавших этого леса.
Зелень впереди словно стала прозрачней, сквозь нее мелькнули бело-голубые блики. Разбойники сами сообразив что к чему, без команды перешли на осторожный крадущийся шаг. Впереди был мост, перед ним - полянка и заросли кустов вокруг огромных валунов. Жестом Ефальтий направил двоих влево, троих вправо, а сам выглянул через щель в камнях.
- Ва-ва-ва-ва… - забормотал кто-то справа, не в силах описать словами то, что видел.
- Жельмицкий козырь!
- Ногой вас в грудь!
Беглецами там и не пахло, зато был там неведомый дух, посланец ночи и порождение тьмы. Он был похож на плывущую в воздухе голову, у которой велением дьяволовым в бок, из шеи выросла единственная рука. Ничего кроме этого у демона не было - ни шеи, ни туловища, ни ног, но он все же двигался. Плавно и быстро. При движении под ним словно струился теплый воздух, и пробегали какие-то искры.
Ефальтий почувствовал, что рот открывается для крика. Ужас вскипел в нем и теперь, словно пар из-под крышки, рвался наружу криком. Он не удержался бы, но его кто-то опередил, закричав дурным от страха голосом:
- Это страшный Головорук!
Чужой страх привел Ефальтия в себя.
- Стреляйте в него! Стреляйте!
Бастак тут же упер лук в камень под ногами и стал набрасывать на него петлю тетивы. Обалдевший от страха Лукавчик повторял без остановки:
- Это глупо! Это глупо! Это глупо!
Ефальтий ухватил его за ворот. Убить бы надо было, но он просто сказал:
- Заткнись, зарежу…
- Головорук боится только золота! Его можно убить только копьем с золотым наконечником! - щелкая зубами от страха, объяснил он.
Может быть, он и был прав, но Ефальтий был уверен, что правильно пущенная стрела может уложить кого угодно. А если это так, то почему бы ей тогда не уложить и демона?
- Стреляйте!
Они не посмели ослушаться и в демона полетели стрелы. Не иначе как колдовством тот отвел их от себя, и сам поднял руку, словно указывал кому-то на засевших за камнями разбойников.
Это движение демона было каким-то особенным. Ефальтий почуял в нем угрозу и, подчиняясь своему страху, упал за камень. Он готов был услышать свист стрелы, либо грохот Черного проклятья, но вместо этого услышал странный всхлип. Подняв голову, он увидел, что Машага, не такой проворный, как он, валится на него. Ефальтий отпрыгнул назад. Его глаза искали стрелу или нож в теле товарища, но тот выглядел так, словно смерть в одно мгновение вынула из него душу и овладела телом. Ефальтий повидал на своем веку не мало умирающих людей. Многие из них умерли на его глазах, и не без его помощи и оттого он доподлинно знал, что ни одно оружие не может убить мгновенно.
Он бросил взгляд на демона, но не увидел его, зато у него на глазах все его люди попадали на невысокие камни, что, может быть, защитили бы их от чужих стрел, но не стали преградой для проклятья демона.
Дурбанский лес.
Беглецы.
Пробегая последнее поприще, Шумон уже не слышал звуков погони.
В ушах грохотала кровь, трещали ветки, слышался за спиной голос монаха, но все это были нормальные, свои звуки, происхождение которых не нуждалось в объяснении и не несло знака опасности, а вот погони за спиной слышно уже не было, и Шумон замедлил бег. Монах, бежавший далеко позади, приблизился. Потерять Шумона он, похоже, боялся куда больше, чем погони, и потому вопил в полный голос:
- Стой! Стой! Стой безбожник!
Бежать по лесу монаху было несравненно тяжелее, чем ему - там, где Шумон проскальзывал, брату Таке приходилось проламываться, там где он подныривал под нависшими ветками монаху приходилось перепрыгивать, но он упрямо бежал следом, не переставая вопить.
Против обыкновения, монах ругал не разбойников, а самого безбожника и тут Шумон вдруг понял, что от погони спасается он один. Монах бежал не от разбойников, а за ним. Когда он осознал это, то вовсе остановился.
Младший Брат догнал его, встал рядом, положив на плечо руку. Чего было в этом жесте больше желания удержаться на ногах или уверенности, что бывший библиотекарь никуда не сбежит, Шумон не понял, но подержаться за себя разрешил. Грудь монаха поднималась и опускалась, поднималась и опускалась… Тяжело дыша, брат Така, наконец, пробормотал:
- Ишь, библиотекарь… С такими ногами… тебе не в библиотеке работать… Тебе… скороходом быть…
- Чего орешь?… Жить надоело?… - в свою очередь спросил Шумон в перерывах между вздохами. - Что встал?… Беги, давай!.. Думаешь, на тебя…. у них ножа не припасено?
Также через вздох монах ответил:
- Бьет не разбойник…. Он сам клинок… в руке вышней… Бьет Карха… А от него… не убежишь.
Шумон все-таки сбросил монашескую руку с плеча и, сделал несколько шагов назад, прислушиваясь к лесным шумам. Они уже принесли им много неожиданностей, но наверняка и сейчас в них скрывалось что-то такое, что обязательно обернется неприятностью в ближайшем будущем.
Погони действительно не было слышно. Никто не перекликался там, не улюлюкал, снедаемый жаждой догнать и зарезать. Уже спокойнее Шумон спросил у спутника.
- Если тебя Хамада или Ефальтий догонят, станешь им по Карху рассказывать? Про смысл жизни?
- Не догонят, - уверенно сказал монах. - Не догонят. Если они и живы еще, то им не до нас…
Он говорил так уверенно, что помимо воли Шумон поверил ему на мгновение. Потом он тряхнул головой, прогоняя наваждение.
- Ты их, поубивал что ли, или они от стыда сами померли?
- Дурак! - поморщился монах. - Ничего ты не понял. Если Карха кому помогает, то на полпути не останавливается. Ты что не слышал, как Божий помощник позади нас мост обломил?
Шумон прищурясь посмотрел на монаха. С таким одухотворенным лицом можно было ошибаться, но не врать. Правда грохот какой-то он действительно слышал.
- Грохнуло что-то, - отозвался он. - Ну и что? Может быть какой-нибудь здоровый дурак, вроде тебя, лбом о дерево трахнулся?
Монах пропустил оскорбление мимо ушей и с чувством собственного превосходства сказал:
- За что тебя только Император отличал? Ни ума у тебя, ни сообразительности… Ноги вот только что…
- Ну-ка, ну-ка… - подзадорил его Шумон. - Открой-ка мне глаза на тайны мира…
Монах только открыл рот, но Шумон упредил его.
- Только на ходу. А то мало ли… Вдруг у Божьего помощника на всех разбойников синяков и шишек не хватило?
Он повернулся спиной к монаху и пошел дальше. Брат Така прыжком настиг его. Шумон не дал ему ничего сказать, а огорошил:
- Если б хотел сбежать, то оставил бы тебя в горе, у разбойников…
Монах поперхнулся вертевшимися на языке словами. В глазах его заблестела печальная радость откровения. Он покачал головой.
- Вот твоя сущность, безбожник… Не выносит твоя душа близости с Кархой… Не можешь ты быть рядом с чудом…
- Да какое это чудо? Никакое это не чудо!
- А что ж это такое, то, что с нами тут произошло? Не чудо? Что же тогда?
Полуобернувшись к монаху, безбожник посмотрел на него так, словно прикидывал, стоит ли делиться с этим человеком непосильной для него мудростью.
- А это зависит от того, как на жизнь смотреть…
- А что на нее смотреть? Дурное это занятие жизнь рассматривать. Жить надо. Дал Карха жизнь - живи. Так Братство учит. А чудо - оно и есть чудо… С какой стороны не смотри.
- Братство учит тех, у кого своего ума нет. У кого он есть - те сами учатся. Ты вот от умных книг нос воротишь. А там есть чему поучиться. Жизнь может быть наградой, испытанием и наказанием… Вот для тебя жизнь что?
Младший Брат задумался. Безбожник смотрел на него с вызовом, явно желая подловить на ответе и просмеяться. Брат Така собрался, словно отвечал Старшему Брату.
- Ну, тогда конечно испытание. Карха смотрит на нас, а потом решает, кого и как наградить…
Повторяя его интонацию, Шумон спросил.
- За что тебя-то награждать? Только пляшешь. Ничего толком, наверняка делать не умеешь… - Он вспомнил наставления Старшего Брата Атари и поправился. - Только вот, может, камнями кидаться, да хороших людей по головам бить.
- Ну, это не тебе решать, - грозно отозвался монах. Этот червь так и не понял, что без него, без помощи Кархи он и сейчас сидел бы около воздуходувки и крутил эту поганую рукоять… - Чего я стою и чего умею…
Он был готов постоять и за себя и за свою веру.
- И чем же он тебя наградит, твой Карха?
Впору было рассмеяться, но Така сдержался. Бывали случаи, когда одно вовремя сказанное слово возвращало отщепенца в Братство.
- Да всем, чем захочет… Может золотом, может должностью…Вот сегодня он мне свободу подарил.
- Что ж он тебя из подземелья-то не вывел? - запальчиво спросил Шумон. Спорить с монахом не стоило, но спор завязался как-то сам собой.
- Вывел бы, - хладнокровно ответил Монах. - Если б ты не справился, то сам и вывел бы.
Он взмахнул рукой, словно сожалел о содеянном, словно только сейчас до него дошло, что тогда нужно было сделать..
- Надо, конечно, мне было подождать, что б тебя в Вере утвердить. Ну ничего…. В следующий раз я тебе докажу.
- Дуракам доказывай…. - бросил ему Шумон. Говорить с монахом было больше не о чем.
Глядя в его спину, брат Така пожал плечами, словно говорил сам себе "Ну тут уж ничего не поделаешь", в два шага догнал товарища по несчастьям и хлопнул его по макушке…
Когда Шумон пришел в себя, то сразу ощутил под собой мерную поступь вьючного животного. Перед глазами сквозь круги и искры просвечивало что-то грязно коричневое.
- Ты… Что делаешь? - простонал он.
- Мне так спокойнее, - объяснил монах. От него пахло потом, дымом и камнем. Шумон вспомнил запах расплавленного металла, свист воздуходувки и невольно ощутил радость оттого, что все это осталось позади. Впереди было столько тайн и открытий, что возвращаться к разбойникам не хотелось.
- Дурак… - прошептал он, понимая, что что-либо изменить не в состоянии. - Догонят ведь.
- Уймись… Некому нас догонять.
Шумон застонал не столько от боли, сколько от бессилия. Мешок, что он захватил от разбойников, болтался у самого лица, но не зубами же доставать камень с дьяволом? Не сбавляя шага, Младший Брат повернул к нему голову.
- Ты не злись. Это я ведь не со зла, а чтоб дурные мысли из тебя выбить и не искушать понапрасну. Я же видел, как ты по сторонам глазами зыркал. Сперва глазами вертишь, потом побежишь… Искать тебя после… Нет, так мы до болота быстрее доберемся.
Поняв, что просить бесполезно Шумон замолчал.
Поприщ через двадцать они вышел к реке. То есть вышел монах, а Шумон выехал к реке на нем, словно благородный рыцарь на лошади. Оглядевшись, Младший Брат, облегченно вдохнул и опустил драгоценную ношу на песок. Не бросил, с пренебрежением как попало, не свалил, а с некоторым даже удобством усадил безбожника у дерева, прислонив к стволу.
- Ну, а дальше что? - спросил, прерывая затянувшееся молчание Шумон.
- На ту сторону переправимся и дальше пойдем… - охотно откликнулся монах. Шумон посмотрел на реку. Отсюда, снизу она казалась широкой. Противоположный берег виднелся зеленой полоской где-то на виднокрае. Ветер гнал по воде мелкие волны, словно успокаивал людей, но Шумон от этого только больше разволновался.
- Утопишь меня - с тебя Старший Брат взыщет.
- Не утоплю, - дружелюбно отозвался монах. - Перевезу в лучшем виде. Штаны, разве что замочу. Раз уж Карха сегодня за мной смотрит, то и за тобой приглядит…
Шумон беспокойно дернулся. Река показалась ему, стала шире. И глубже.
- Ты, что, всерьез считаешь, что Карха сегодня на тебя внимание обратил?
Младший Брат, собравшийся вернуться в лес, остановился. Не скрывая удивления, ответил:
- Конечно! И Помощника своего прислал, чтоб нас спасти. Все в его руках.
Шумон готов был всплеснуть руками и всплеснул бы, если б они не были связаны.
- Да с чего же ты так думаешь?
Монах улыбнулся, словно говорил с ребенком об очевидных любому взрослому вещах.
- Ты, что ли мне цепь перекусил?
Крыть было нечем. Если б Шумон мог сказать что-нибудь против этого, то он сказал, но говорить было нечего. Монах, не дождавшись ответа, пошел вдоль берега.
- Ты куда? - крикнул Шумон.
- За бревном….
- Развяжи меня лучше…
- Бревно я и без тебя найду, - словно не поняв стремления Шумона, ответил монах, - а ты только под ногами у меня будешь путаться. Сиди уж….
"Ну ладно, - мстительно подумал книжник, - устрою я тебе сейчас дискуссию по вопросам Веры…"
Замские болота.