- Входи, что с тобой поделаешь.
Я скромно сел на краешек стула против Кости.
- Ну как? Нравится тебе здесь?
- Ничего, - сказал Костя. - Работать можно.
Он вперил взгляд, исполненный служебного рвения, в один из экранов, по которому ползла мерцающая точка, затем нажатием клавиши включил рацию и строго велел кому-то погасить скорость.
- Работать можно, - повторил он, взглянув на меня. - Хлопот с вами, пилотами, не оберёшься. Роза, ты запросила сводку ССМП?
- Сейчас запрошу, - ответила девушка-оператор.
- А как ты? - спросил Костя. - Через восемь суток у тебя по графику обкатка ускорителя.
- Очень приятно, - сказал я. - Хотел поговорить с тобой кое о чём, но вижу, ты занят…
- Ничего, выкладывай. Постарайся короче.
- Тебе полагается быть всеведущим, и ты, наверное, знаешь: когда намечаются контрольные испытания звездолётов?
- Костя, опять вызывает Буонавентура, - сказала девушка.
- Ох! Передай ему, пусть ждёт очереди. Здесь ему не Луна, где можно выбрасывать плазму куда попало. - Костя обратил ко мне озабоченное лицо: - Мало того, что фамилия такая - теряешь время на выговаривание, так ещё и настырный сверх меры… Испытания звездолётов? Не знаю, Улисс. Был, помню, разговор, когда Самарин прилетел, но пока не решено.
- Ясно. - Я поднялся.
- Поговори с Антонио, он больше знает.
- Ещё одно… Надо бы Доктора разыскать. У тебя огромные возможности по связи, наведи справки, Костя. Как подумаю, что он мотается по городам и гостиницам…
- Ты думаешь, я не искал? Пока не удалось найти, но я непременно… - Перед Костей замигала зелёная лампа, он ткнул пальцем в клавиатуру и закричал: - Слушаю!
Я подошёл к двери, но тут она распахнулась, в диспетчерскую вошёл Антонио - черноглазый, стремительный, дожёвывающий что-то на ходу.
- А, ты здесь! - Он стиснул мне руку. - Надолго? Ну, пообедаешь у нас, поговорим. - Он ринулся к Косте: - Что с гелиостанцией?
- В семнадцать начнут прибывать секции. Вот никак не соображу, куда их принимать.
- Расчистить причалы "А" и "Г", тут и соображать не надо.
- Тебе, может, и не надо, - заявил Костя, - а мне надо. У причалов корабли стоят, а не… - он поискал сравнение, - а не банки с вареньем.
Девушка-оператор прыснула. Антонио погрозил ей пальцем и вернулся ко мне.
- К вопросу о варенье, - сказал он. - Дагни соорудила такие бисквиты, - он закрыл глаза и покачал головой, - амброзия! С миндалём и ещё чем-то. Хочешь отведать?
- Хочу. Только потом. - Я спросил его насчёт испытаний звездолётов.
- Туман, Улисс, сплошной туман. Пока никаких указаний. - Он несколько раз приподнялся на цыпочки, разглядывая меня. - Борг летит с двенадцатичасовым на шарик, ты бы взял и полетел тоже. Ожидается какой-то грандиозный эксперимент.
- Знаю, только не вижу связи между экспериментом и тем, что меня интересует.
- Там будет весь Совет, во всяком случае комиссии по демографии и космическим исследованиям. Получишь информацию из первых рук.
Я задумался. Пожалуй, в этом был резон. Покончить разом с неопределённостью…
- На твоём месте я бы полетел, - сказал Антонио.
- Ладно. Полечу.
- Тогда беги. - Он взглянул на часы. - Беги на пассажирский причал. Я предупрежу, чтобы оставили место.
В холле я, можно сказать, отлепил Кузьму от визора (передавали состязания горнолыжников, мельком я увидел знакомый трамплин среди гигантских елей Тюрингенского леса) и сообщил, что улетаю на несколько дней на шарик, к обкатке ускорителя вернусь непременно. Нет ли у него, Кузьмы, поручений?
- Пожалуй, нет, Улисс. Я вёл переговоры с Учебным центром, меня вроде хотели пригласить преподавателем штурманского дела, но теперь…
- Понятно, - сказал я. - Не теряй времени, Кузьма, готовься к зачёту.
Глава двадцать первая
СНОВА АНДРА
Около трех часов дня мы с Боргом сошли с трансленты и двинулись по дороге, обсаженной липами, к виднеющимся вдали корпусам Института физики времени. Длинные тени скользили перед нами.
Давно я не был на Земле, и после резких светотеней космоса все здесь, в рассеянном земном свете, казалось мне ненастоящим, подёрнутым тончайшим флёром. Идти было легко, можно было ускорить шаг, не опасаясь сковывающей силы искусственной тяжести.
Мы шли в сиянии прекрасного сентябрьского дня и молчали. Борг подобрал сухую ветку, обломал сучки и помахивал этой веткой в такт шагам. По грузовой полосе дороги прошла, обгоняя нас, колонна машин, ведомая автоматами. Потом проехала открытая машина, лохматый парень привстал на заднем сиденье, окликнул нас, предложив подвезти. Мы отказались.
У подножия мачты волноводной линии стояла желточерная амфибия со знаками службы энергоконтроля. Усатый дядя в защитной одежде, вскрыв шкафчик, на дверце которого была намалёвана красная предостерегающая пятерня, снимал показания приборов.
- Как успехи? - спросил его Борг, проходя мимо.
- Медленно, - ответил усач. - К утру наберётся.
Мы не поняли, но расспрашивать не хотелось.
Деревья расступились, слева возник жилой посёлок - гридолитовые коттеджи в садах. Жилья здесь заметно прибавилось с того дня, того далёкого дня, когда мы приезжали сюда навестить Феликса. Мы приезжали с Андрой, шли по этой самой дороге…
- Ты здесь бывал? - спросил Борг. - Где тут дом Феликса?
- Не помню. - Мне хотелось прошмыгнуть как можно быстрее мимо этих коттеджей. - Вряд ли Феликс сейчас дома.
- Четвёртый час. Не на работе же он. Хотя…
На лужайке перед одним из домиков двое мальчишек стреляли из лука в мишень с фигуркой оленя. Стрельба, как видно, не клеилась, мальчишки шумно пререкались. Борг спросил их, где тут дом Феликса. Тот, что постарше, с давно не стриженной льняной головой, ответил:
- А он не дома. Он в институте. Все там.
Мы пошли к лабораторным корпусам. Их тоже прибавилось за эти годы. В окне ближайшего коттеджа колыхнулась занавеска, мелькнуло женское лицо. Я поспешно отвёл взгляд.
Обогнули кучу пластмассового лома с табличкой "Не трогать". Из лопнувшей магистрали со змеиным шипением рвался сжатый воздух, а рядом трое парней с инструментами явно труборемонтного характера, присев на корточки, спорили над уравнением, выведенным щепкой на песке. Где Феликс, они не знали.
Перед двухэтажным зданием раскинулась клумба с красивыми яркими цветами. Посреди клумбы лежала собака, жёлтая, с чёрными подпалинами, будто она тоже принадлежала к службе энергоконтроля. Она зевала во всю пасть, с завыванием, свивая язык в кольцо.
- Здесь даже собаки ненормальные, - сказал я. - Пошла, нельзя на цветах!
Собака вежливо постучала хвостом по цветам, однако не тронулась с места. Борг усмехнулся.
Мы вошли в холл первого этажа. По идее здесь должно было быть место, где стоят информаторы, приёмники почты, где сидит какой-нибудь человек - не физик, не водопроводчик, а просто обыкновенный человек, который знает, кто где и что к чему. Действительно, такой человек здесь был. Окружённая аппаратами связи, сидела за столиком широкоплечая девушка с красивым крупным лицом. Борг обратился к ней с вопросом относительно местопребывания Феликса. Она взмахнула на нас ресницами и сказала:
- Сколько?
- Что - сколько? - не понял Борг. - Я спрашиваю, где ваш…
- Прости, старший, я не тебе… Повтори, плохо слышно.
Тут мы услышали тихий мужской голос из коробки инфора:
"Семь и двенадцать".
- Семь и двенадцать? - воскликнула девушка. - С ума сойти! А хроноинтерфератор?
"С проскоками", - донеслось из инфора.
- Присядьте, - сказала девушка. - Нет, это я не тебе. Тут пришли, выключаюсь… Феликса здесь нет, старший.
- А где его можно найти? - терпеливо спросил Борг. - Есть у него постоянное место?
- Есть, но он там редко бывает. Чаще всего он бывает в вычислительном центре. Но сейчас он не там.
- Спасибо за исчерпывающую информацию. - Борг отошёл от столика.
Девушка вытянула из ящика трубочку с кремом длиной в полметра, не меньше, и начала методично её поедать.
- Не стоит его искать, - сказал я Боргу. - Пойдём, старший, в дом для приезжих. Надо же устроиться на ночлег.
- Пойди, если хочешь. А мне надо повидать Феликса.
Я знал, что у Борга накопилась уйма вопросов к Феликсу относительно настройки хроноквантового двигателя. Много раз он по инфорсвязи зазывал Феликса на строящийся корабль, но безуспешно. Феликс не проявлял ни малейшего интереса к тому, что лежало за пределами чистой математики, - это все знали. Как выразился однажды Гинчев, "Феликс сделал своё дело, Феликс может уйти".
В холл сбежали по лестнице несколько молодых людей, лохматых и нечёсаных, - как видно, здесь была заведена мода "под Феликса". Они возбуждённо обменивались короткими репликами, из которых только и можно было узнать, что нечто передвинулось на семь и двенадцать сотых ангстрема за одну наносекунду. Я мысленно перевёл это в другой масштаб, получилось примерно метр в секунду - скорость пустяковая, передвижение гуляющего пешехода. Чем тут восторгаться?
Один из молодых людей, загорелый и губастый, узнал нас с Боргом, подошёл, поздоровался.
- Давно ты не прилетал к нам, Улисс, - сказал он. - Больше не встречались тебе привидения?
- Нет, не встречались. - Я вспомнил, как несколько лет назад, когда мы с Андрой приезжали сюда, сотрудники института взяли меня в кольцо и забросали вопросами о космических привидениях. - Что у вас тут произошло? - спросил я. - Что вам удалось передвинуть на один метр в секунду?
- На метр в секунду? - Парень выпучил на меня глаза. - Десять в минус девятой… А, верно! - завопил он. - А мне и в голову не пришло, это ведь какая масштабность! Понимаешь, если бы опыт был поставлен не на клетке водоросли, а на дереве, то оно утолщалось бы со скоростью метр в секунду!
- Клетка водоросли? - Мне сразу припомнилась загадочная возня Феликса с водяными растениями.
- Ну да. Клетка сдвинулась во времени… - Он недоговорил и ринулся к своим коллегам, но я поймал его за руку.
- Погоди, дружок. Не знаешь ли, где можно разыскать Феликса?
- Откуда я знаю? - удивился тот. - Феликс вне распорядка.
Он присоединился к товарищам, и они все с такой быстротой выскочили из холла, что я подумал - не сдвинулись ли во времени и они…
Мы с Боргом вышли из холла. Юные исследователи времени тесной группкой мчались по направлению к золотисто-чешуйчатому куполу, высившемуся примерно в километре, за мачтами энергостанции, за мелкими постройками вспомогательного характера. В первый мой приезд купола здесь не было.
- Приходите завтра на эксперимент! - услыхали мы.
Широкоплечая девушка стояла в дверях и, приканчивая трубочку с кремом, внимательно смотрела на нас. От неё же мы узнали, что эксперимент будет проведён именно в этом куполе, что завтра с утра начнут съезжаться гости, главным образом члены Совета. Девушка объяснила, как пройти к дому для приезжих, и добавила, чтобы мы не беспокоились: она позвонит туда и скажет, чтобы приготовили комнаты для конструктора Борга и пилота Дружинина.
Мы поблагодарили её и направились к куполу. Мимоходом я всё-таки выгнал собаку из цветника. Убегая, она гавкнула, чтобы последнее слово осталось за ней.
Чем ближе подходили мы к куполу, тем большее оживление замечали. Ползали землеройные автоматы, засыпая траншею. На площадке энергостанции властная женщина в тёмных очках громко отчитывала того самого усатого дядю из энергоконтроля, доказывая ему, что наращивание мощности идёт безобразно медленно. Усач жался к перилам и меланхолично повторял, что "к утру наберётся". Высоко над станцией мигали красные сигнальные огни, ограждавшие зону, запрещённую для полётов.
Купол был без окон, без дверей, но с юга к нему примыкала лёгкая пристройка из стеклопласта. Оттуда доносились голоса и металлический лязг. Мы вошли в пристройку. У противоположной стены копошились несколько парней. Один сидел на стремянке под самым потолком, второй - метра на два ниже и левее, двое работали внизу. Я сразу увидел, что они собирают стандартные телевизионные блоки, какие обычно устанавливают на площадях городов. Собственно, визор был уже смонтирован - чуть ли не во всю стену, - и теперь они проверяли соединения.
- Посторонитесь, пожалуйста.
Мы с Боргом отошли от двери. Сотрудники института затаскивали ряды кресел и устанавливали их перед визором. Ряд, другой, третий. И вдруг…
- Феликса здесь нет?
Мы, пилоты, умеем владеть собой, иначе мы бы не были пилотами. Но когда я услышал голос Андры и увидел её, заглянувшую в павильон…
- Что ему тут делать? - ответил кто-то из сотрудников.
Андра кивнула и исчезла. Втащили ещё один ряд кресел.
Меня она не заметила. Ну и хорошо. Я потёр кончики пальцев.
- Пойдём, - сказал Борг.
- Пожалуй, я посижу здесь. Устал немного…
И тут в дверях снова появилась Андра.
- Улисс, - тихонько сказала она. - Значит, не показалось… Вот решила вернуться, чтоб убедиться…
Я не смог выжать из себя ни слова, ни улыбки. А она, улыбаясь, подошла, протянула руку. Такую знакомую тёплую ладошку.
Она была в простеньком сером платье, на голове зелёная косынка, с плеча свисала большая белая сумка. Совсем не так она выглядела, как я её представлял, когда думал о ней. И ещё она показалась мне несколько располневшей.
- Ты не изменился, - услышал я её голос. - Все такой же.
Я тупо молчал.
- Прилетели на эксперимент? - Теперь она обращалась к Боргу: - Ох, что тут было! Еле уговорили Феликса, он ведь и слышать не хочет ни о каких опытах. Старший, вечером обязательно приходи к нам. И ты, Улисс. Слышишь?
- Ладно, - сказал Борг. - Мне надо с ним потолковать, да вот нигде не могу найти.
- Это не просто. - Андра засмеялась каким-то новым для меня отрывистым смехом. - Может, он на спортивной площадке. Пойдёмте, я тоже его разыскиваю.
- Скверная привычка - не носить с собой видео, - сказал Борг. - Ты бы хоть убедила его, что это скверно.
- Пробовала - ничего не вышло. Он жалуется, что вызовы мешают ему сосредоточиться. Это же Феликс. - Она подняла тонкие полукруглые брови и коротко развела руками.
Мы вышли из павильона. Борг спросил, как пройти к спортплощадке, и пошёл вперёд, помахивая веточкой, как тростью.
Андра и я пошли за ним. Я отчётливо сознавал, что мне следовало пойти куда-нибудь в противоположную сторону, однако ноги сами несли меня.
Андра уже успела сдёрнуть с головы косынку и взбодрить причёску. Волосы у неё были рыжевато-каштановые - некрашеные, естественного цвета.
- Ты не хочешь со мной говорить? - спросила она с выражением грустного недоумения.
- Нет, почему же… - Я прокашлялся. Действительно, нельзя же так. Глупо. - Как тебе живётся здесь? - спросил я, глядя прямо перед собой.
- Здесь хорошо. Очень славные ребята в институте, очень увлечённые. Ты не представляешь, Улисс, какие у нас споры каждый вечер, какие у них грандиозные идеи! Я, правда, не все понимаю, но Феликс старается мне объяснить. Да ты сам сегодня услышишь… Ты ведь придёшь вечером?
- Не знаю. Может быть. - Лучше я буду спрашивать. - А как твои родители?
- Они снова вместе. Знаешь где? Никогда не догадаешься! Отец потащил маму в Гвиану, там начинают осушать и расчищать гилей… ну, эти непроходимые тропические дебри.
- "Гвиана, страна Инини, озера, полные слез Земли"… - припомнил я строку из поэмы Ребелло. - Твоя мама, кажется, родилась неподалёку от этих мест?
- Да. В Перу.
Разговор иссяк. Я напряжённо придумывал, о чём бы ещё спросить. Мы шли мимо открытого бассейна, в зеленоватой воде плескалась стайка девушек. Одна из них помахала Андре, крикнула:
- Сыграешь с нами в поло?
- Нет, - сказала Андра. - Не сегодня.
Наконец я придумал вопрос.
- Что нового в лингвистике?
- В лингвистике? Вообще-то новое есть, но… я немного запустила в последнее время… - Тут Андра, тряхнув головой, взглянула на меня так, как только она умела смотреть - будто пыталась заглянуть в самую душу. - Улисс, мы не о том говорим. Мы столько не виделись… Расскажи о себе.
- Пожалуйста. Я летаю на линии Луна-Юпитер…
Она сделала нетерпеливый жест, от которого у меня сжалось сердце - таким знакомым был этот жест.
- Улисс, все это я знаю. Как ты летаешь, и как работал у Борга, и как ты прятал какого-то практиканта…
- Я его не прятал.
- Ну, что-то в этом роде. Я, как видишь, стараюсь все знать о тебе. Не то что ты…
- Если все знаешь, то зачем спрашиваешь?
Мы смотрели друг на друга, её глаза расширились. "Стараюсь все знать о тебе"… Для чего? После того, что произошло между нами, какой смысл в этом "старании", и "рассказывании о себе"… вообще в этой ненужной встрече?.. Я отвёл взгляд и самым бесшабашным тоном, на какой был способен, сказал:
- Неплохо тут у вас на шарике. Деревья, облака. Хорошо бы найти ещё одну такую.
- Такую планету? - Андра все смотрела на меня.
Мы шли совсем медленно, Борг намного нас опередил.
- Ага. Я ведь, наверное, улечу… далеко улечу. И надолго.
- Разве экспедиция уже решена, Улисс?
- Пока нет. Но корабли готовы - чего ж тянуть! Вроде бы все ясно. - Помолчав, я добавил: - Жаль, ты их не видела. Таких кораблей ещё никогда не бывало.
- Вряд ли вопрос решится до праздника.
До праздника? Ах, ну да, праздник Мира! Чуть не забыл. Сегодня третье, а праздник начинается десятого. Неужели Совет за неделю не удосужится собраться, чтобы решить вопрос об испытании кораблей, о подготовке к полёту? Ведь нет ничего важнее…
Впереди замигали какие-то цветные линии. Борг остановился у полоски кустарника.
- Останься на праздники, Улисс, - сказала Андра. - Если ты действительно скоро улетишь… надо же как следует отдохнуть перед таким полётом.
- Не знаю, - ответил я.
- Останься. Прими участие в Олимпийских играх. Помнишь, как ты состязался? - Она грустно улыбнулась.
- Не помню, - сказал я.
Ничего я не помню, не хочу помнить, нет у меня никаких воспоминаний.
Жизнь, отмеренная полётами - теми, что были, и тем, что предстоит. Ничего больше - кажется не трудно понять…
Дорога повернула влево. Мы по пыльной травке подошли к кустарнику, у которого стоял Борг. Это была изгородь из кустарника, а за нею в углублении лежал теннисный корт. Вернее, была сетка и правильно расчерченное поле, но вместо обычного проволочного ограждения объём корта обозначали цветные лучи - горизонтальные и вертикальные. На той стороне корта, прямо перед нами, висело табло, по которому плыли светящиеся цифры.
Игрок на поле был один - худощавый, коротко стриженный человек в белом спортивном костюме. В следующий миг я узнал в нём Феликса.
Он взмахнул рукой, как бы отбив воображаемой ракеткой воображаемый мяч, и уставился на табло. Цифры поплыли быстрее, в несколько рядов. Феликс сорвался с места, перебежал на другую половину поля. Не сводя глаз с табло, он потоптался по площадке, пока не нашёл нужное место, и опять взмахнул рукой - принял "мяч", который сам же послал с той стороны. И снова воззрился на поток цифр.
- Что за странная игра? - негромко спросил Борг.
Андра пожала плечами: