Лечение проходило в "Гриле Хэнка" в городе N, где Джил работала официанткой, а Майк - мойщиком посуды. Когда начальство не смотрело, Майк прибегал к ускоренному способу мытья грязных тарелок. Они поработали там с неделю и двинулись дальше, иногда работая, иногда нет. С тех пор, как Майк открыл для себя публичные библиотеки, они посещали их почти ежедневно. Раньше Майк думал, что библиотека Джубала содержит копии всех имеющихся на Земле книг. Когда он узнал восхитительную правду, они остались в Акроне на месяц: Джил ходила по магазинам, а Майк сидел с очередной книгой в руках.
Но комбинированное шоу Бакстера было приятнейшей частью их извилистого пути. Джил со смешком припомнила тот случай (в каком же городке?), когда арестовали девушек из варьете. Это было несправедливо. Они всегда работали так, как было оговорено: в лифчиках или без, синий свет или яркий свет - все как в контракте. Тем не менее, шериф арестовал их, и суд присяжных, похоже, склонялся к тюремному заключению. Карнавал прикрыли, и все участники отправились на слушание. Туда же заявились зеваки, желающие взглянуть на "бесстыдных женщин". Майк и Джил оказались зажатыми в дальнем углу судебного зала.
Джил внушала Майку, что он не должен делать ничего необычного, если это смогут заметить. Но Майк грокнул развилку…
Шериф как раз разглагольствовал о публичном разврате (и с большим удовольствием), когда вдруг и он сам, и судья оказались абсолютно голыми.
Джил и Майк выскользнули во время всеобщей суматохи. То же сделали и обвиняемые. Варьете отправилось в более честный город, и никто не связал это чудо с Майком.
Джил навсегда запомнила лицо шерифа. Она мысленно заговорила с Майком, напомнила ему этот забавный случай с дураком-шерифом. Но в марсианском не было понятия смешного, а телепатическую связь они могли держать только на марсианском.
- Да, Джил? - откликнулся он мысленно.
- Потом.
Они подъезжали к гостинице. Джил почувствовала, как замедляется мозг Майка, пока тот парковал машину. Джил предпочитала жить в номерах карнавальных балаганов… В них был только один минус: отсутствие ванны. Душ это хорошо, но ничто не может сравниться с большой ванной, полной горячей воды: забираешься - и мокнешь! Поэтому время от времени они снимали номер в отеле и брали напрокат машину. Майк, вследствие марсианского мировоззрения, не разделял ее нетерпимости к грязи. Теперь он всегда был абсолютно чистым, но только потому, что на этом настаивала Джил. Он мог оставаться безупречно чистым, не прибегая к мытью, точно так же, как ему не требовалось посещать парикмахера после того, как он понял, как должны лежать волосы, чтобы это нравилось Джил. Но Майк, как и раньше, испытывал крайнее наслаждение, погружаясь в воду жизни.
"Империал" был старым и запущенным отелем, но зато в номере для новобрачных была большая ванна. Джил направилась к ней сразу же, как они вошли в номер, и не удивилась, увидев себя полностью раздетой. Милый Майк! Он знал, что она любит ходить по магазинам; он заставлял ее пестовать свою слабость, отсылая в никуда вещи, которые, как он чувствовал, переставали радовать ее. Он делал бы это каждый день, не предупреди она его, что слишком частая смена одежды вызовет подозрения коллег.
- Спасибо, милый! - сказала она. - Составь мне компанию.
Он либо уже успел раздеться, либо уничтожил свою одежду - последнее скорее всего. Майк находил покупку одежды безынтересным занятием. Он не видел в одежде другого смысла, кроме защиты от холода, а эта слабость не была ему присуща. Они забрались в ванну и встали лицом к лицу. Она набрала в ладони воды, коснулась ее губами и предложила ему. В ритуале не было особой нужды. Просто Джил было приятно напоминать Майку о том, о чем он и без того помнил.
Потом она сказала:
- Я подумала о том, как смешно выглядел этот злой шериф, когда оказался без одежды.
- Он выглядел смешно?
- Конечно.
- Объясни, почему он был смешон. Я не понял шутки.
- Ну… наверное, я не смогу. Это не была шутка… или каламбур, или другая вещь, которую можно объяснить.
- Я не грокнул, что он был смешон, - сказал Майк. - В обоих людях - судье и шерифе, - я грокнул неправильность. Если бы я знал, что ты будешь недовольна, я просто отослал бы их.
- Майк, милый! - Она коснулась его щеки. - Хороший Майк. То, что ты делал, было правильно. Они никогда этого не забудут. Таких арестов там не будет теперь лет пятьдесят. Поговорим лучше о чем-нибудь другом. Мне бы следовало сказать, будто я жалею, что наш номер выкинули. Я так старалась, когда писала свои репризы… Но мне тоже не хватает артистизма.
- Это моя ошибка, Джил. Тим сказал верно - я не грокаю публику. Но мне помогло, что я находился среди артистов… С каждым днем я все больше грокаю зрителей.
- Ты не должен больше называть их зрителями. Или ротозеями. Мы покончили с карнавалами. Называй их просто людьми.
- Я грокнул, что они ротозеи.
- Да, милый. Но это невежливо.
- Я запомню.
- Ты решил, куда мы отправимся?
- Нет. Когда придет время, я буду знать.
Действительно, Майк всегда это знал. Со времени своего первого перехода от роли ведомого к роли ведущего его уверенность и сила существенно выросли. Мальчик, который уставал, держа в воздухе пепельницу, теперь не только удерживал в воздухе Джил, делая при этом массу других вещей; но мог также увеличивать свою силу до любых пределов. Она припомнила один карнавальный караван. Тогда в пути забуксовал грузовик. Двадцать здоровых мужчин пытались вытолкнуть его из колдобины. Майк присоединился к ним, и заднее колесо поднялось над грязью. Майк, уже не такой наивный, как раньше, не дал никому повода делать предположения.
Она вспомнила, как он грокнул наконец, что "неправильность", долженствующая проявиться прежде, чем он уберет предмет, имеется в виду, только если речь идет о живых, грокающих вещах. Одежде, например, не надо было обладать неправильностью. Это правило было для птенцов. Взрослый был свободен делать так, как грокнет.
Она подумала, каково будет следующее изменение. Не стоило тревожиться. Майк был достаточно умен.
- Майк, вот бы здесь оказались Доркас, Мириам, Энн, а? И папа Джубал, и мальчики, и… ну, вся наша семья!
- Нужна ванна побольше.
- Да, давка, пожалуй, ни к чему. Когда мы опять будем дома?
- Я грокаю, это будет скоро.
- Марсианское скоро? Или земное скоро? Не обращай внимания, милый. Это будет, когда ожидание заполнится. Это напомнило мне, что скоро здесь будет тетушка Патти. Я имею в виду земное "скоро". Вымоешь меня?
Она встала. Мыло поднялось с мыльницы, прошлось по всему ее телу и вернулось на место. Мыльный слой превратился в густую пену.
- Ой! Щекотно!
- Сполоснуть?
- Я сама. - Она присела на корточки, смыла пену, поднялась. - Как раз вовремя.
В дверь постучали.
- Эй! К вам можно?
- Заходите, Пат! - Джил вышла из ванны. - Вытри меня, милый.
В одно мгновение она была совершенно сухой, даже ноги не оставляли мокрых отпечатков на полу.
- Милый, ты не забудешь одеться? Это при мне можно не соблюдать приличий.
- Я не забуду.
Глава 27
Джил накинула халатик и заторопилась в переднюю.
- Заходите, милочка. Я налью вам стаканчик. А второй примете в ванной. Масса горячей воды.
- Я вымылась в душе после того, как уложила Лапушку в его кроватку, но… да, мне нравится мыться в ванной. Но Джил, детка, я пришла сюда не для того, чтобы попользоваться вашей ванной. Я пришла потому… ну, мне очень жаль, что вы, ребята, уезжаете.
- Мы постараемся не терять вас из виду. - Джил занялась стаканами. - Тим был прав. Нам с Майком надо сделать более зрелищный номер.
- Ваш номер - о'кей. Может быть, немного нуждается в смехе, но… Привет, Смитти. - Она протянула ему руку в перчатке. За пределами карнавального балагана миссис Пайвонски всегда носила перчатки, платье с глухим воротничком и чулки. Они выглядела (и была) респектабельной вдовой средних лет с аккуратной фигурой.
- Я говорила Джил, - пояснила она, - что у вас был очень хороший номер.
Майк улыбнулся.
- Пат, мы же не дети. Это была настоящая тухлятина.
- Нет, мои хорошие. О, конечно, его надо было сделать немножко подинамичнее. Несколько шуток или, может, слегка подрезать костюм у Джил. У тебя чудесная фигурка, солнышко.
Джил покачала головой.
- Это не поможет.
- Ну, я знала одного фокусника, который одевал свою ассистентку по моде девяностых годов… тысяча восемьсот девяностых, я имею в виду: даже ног не видать. Затем он срывал одну одежду за другой. Зрители любят это. Не пойми меня неправильно, милочка, ничего неприличного. Под конец на ней было примерно то же, что на тебе сейчас.
- Патти, - сказала Джил, - я сделала бы этот номер хоть голышом, да только тогда шоу прикроют.
- Этого нельзя, милочка. Зрители устроят беспорядки. Но раз уж у тебя есть фигурка, почему бы не использовать ее? Велик бы у меня был успех, не снимай я все, что только дозволено?
- Кстати, об одежде, - вмешался Майк. - Думаю, ты испытываешь неудобства, Патти. Кондиционер в этой ночлежке, похоже, окончательно скис. Сейчас по крайней мере градусов девятнадцать.
Он был одет в легкий халат, вполне подходящий для снисходительной актерской братии. Жара влияла на него очень мало. Просто время от времени ему приходилось перестраивать метаболизм. Но Патриция чувствовала себя комфортно лишь безо всякой одежды и прибегала к ней только для того, чтобы скрыть свои татуировки от зевак.
- Почему бы не сбросить все лишнее. Ведь здесь нет никого, кроме нас, цыплят. - Последняя фраза была шуткой, призванной подчеркивать, что здесь собрались только свои. В свое время Джубал объяснил ему это.
- Конечно, Патти, - поддержала Джил. - Если ты вспотела, я найду чего-нибудь на смену.
- Ну… Я, пожалуй, разденусь до рабочего костюма.
- Тогда не церемонься среди друзей. Я расстегну тебе молнию.
- Дайте-ка я сниму эти чулки и туфли. - Она говорила, одновременно раздумывая, как бы перевести разговор на религию. Благослови их, Господь, эти дети были готовы стать ищущими, она была полностью уверена… Но она рассчитывала на целый сезон, чтобы подвести их к Свету. - К вопросу о шоу-бизнесе, Смитти. Дело в том, что ты не понимаешь толпу. Если бы ты был настоящим волшебником… О, я не хочу сказать, что ты неискусен, ты очень здорово все делаешь. - Она скатала чулки и отдала Джил свои ботинки на молнии. - Я хочу сказать, иногда даже кажется, что ты заключил договор с сатаной. Но зрители знают, что все это ловкость рук. Поэтому нужно как-то облегчить номер… Ты видел когда-нибудь глотателя огня с симпатичной ассистенткой? Господи, да хорошенькая девушка будет для него только помехой. Зрители ждут не дождутся, когда огонь перекинется на него.
Она стянула через голову платье. Джил взяла его и поцеловала миссис Пайвонски.
- Так ты смотришься более естественно, тетушка Патти. Сиди и не забывай про стакан. Я думаю, тебе понравится.
- Секунду, милая. - Миссис Пайвонски взмолилась о поддержке святого дела. Что ж, ее картинки способны говорить сами за себя - для этого Джордж и поместил их сюда. - Смотрите, вот что я показываю зевакам. А вы когда-нибудь смотрели на эти картинки по-настоящему?
- Нет, - призналась Джил. - Мы не хотели смотреть на тебя, словно парочка ротозеев.
- Так посмотрите сейчас, милые мои. Ведь именно для этого Джордж - благослови Господь его светлую душу на небесах - нанес их на меня. Чтобы на них смотрели и изучали. Здесь, под подбородком, вы видите рождение нашего пророка, святого архангела Фостера… Совсем невинный младенец, не знающий, что приготовили ему Небеса. Но ангелы знали. Видите их вокруг него? Следующая сцена - его первое чудо, когда юный грешник в деревенской школе, куда он ходил, подстрелил бедную маленькую птичку… А он взял ее в ладони, подбросил, и она улетела, невредимая. Теперь мне надо повернуться спиной. - Она объяснила, что у Джорджа не было под рукой чистого холста, когда он начинал свое великое произведение, что Джордж, вдохновленный свыше, переделал "Атаку на Перл Харбор" в "Армагеддон", а "Вид на Нью-Йорк" в "Священный город".
- Но, - признала миссис Пайвонски, - хотя каждый квадратный дюйм моей кожи представляет собой священный сюжет, Джорджу пришлось немало повозиться, прежде чем он отразил каждую веху земной жизни нашего пророка. Здесь вы видите его проповедующим на безбожном теологическом семинаре, где его учение было отвергнуто. Тогда его арестовали первый раз, и это было началом гонений. А там, на спине, вы видите его разбивающим образы идолопоклонников… и далее вы видите его в тюрьме, с нисходящим на него священным сиянием. Затем горстка Праведных ворвалась в тюрьму…
(Преподобный Фостер усвоил, что поддержка религиозной свободы, кастетов, дубинок и стычек с копами переживает пассивное сопротивление. Его церковь была воинствующей с самого зарождения. Но он был хорошим тактиком: битвы проводились лишь там, где тяжелая артиллерия была на стороне Господа.)
- …и освободили его, и вываляли в смоле и перьях судию неправедного, что ввергает его в узилище. А спереди… Здесь много не увидишь: мешает лифчик. Жаль.
"Майк, что она хочет?"
"Ты знаешь. Скажи ей".
- Тетушка Патти, - вежливо спросила Джил, - ты ведь хочешь, чтобы мы увидели все картинки, разве нет?
- Ну… как говорит Тим, Джордж использовал всю мою кожу, чтобы закончить повествование.
- Раз Джордж проделал всю эту работу, значит, он хотел, чтобы на картинки смотрели. Снимите ваш костюм. Я уже говорила, что не задумываясь исполнила бы наш номер голой… а он всего лишь развлечение. У тебя же есть цель… священная цель.
- Ну… Если вы хотите. - Она мысленно пропела "аллилуйя!" Фостер поддержал ее. С такой удачей (будь она благословенна!) и картинками Джорджа она заставит этих милых детей искать Свет.
- Я расстегну.
"Джил…"
"Не надо?"
"Погоди".
С ошеломляющим изумлением миссис Пайвонски обнаружила, что ее усыпанные блестками трусики и лифчик исчезли! Джил не была удивлена, когда пропал ее халатик, и изумилась только слегка, когда и Майк остался без одежды; она отнесла это к его хорошим кошачьим манерам.
У миссис Пайвонски перехватило дух. Джил обняла ее.
- Ну-ну, дорогая! Все в порядке. Майк, объясни ей.
- Да, Джил. Пат…
- Да, Смитти?
- Ты назвала мои фокусы ловкостью рук. Тебе хотелось снять костюм. Поэтому я сделал это за тебя.
- Но как? Где он?
- Там же, где одежда Джил… И мой халат. Исчез.
- Не беспокойся, Патти, - вмешалась Джил. - Мы вернем его. Майк, тебе не следовало этого делать.
- Я сожалею, Джил. Я грокнул, что все было правильно.
- Ну… возможно. - Тетушка Патти не казалась слишком расстроенной. И не собиралась возмущаться: она была артисткой.
Миссис Пайвонски не беспокоила ни пропажа двух лоскутков, ни нагота… ни их, ни ее собственная. Но ее всерьез волновал один теологический аспект.
- Смитти, так это была настоящая магия?
- Я полагаю, именно так ты это и назвала бы, - согласился он, тщательно подбирая слова.
- Я бы, скорее, назвала это чудом, - ошеломленно произнесла она.
- Называй, как нравится. Это не ловкость рук.
- Я знаю. - Теперь ее испуг прошел. Патриция Пайвонски, поддерживаемая своей верой, не боялась ничего. Но она волновалась за своих друзей. - Смитти, погляди мне в глаза. Ты заключил сделку с Сатаной?
- Нет, Пат.
Она все смотрела ему в глаза.
- Ты не обманываешь…
- Он не знает, что это такое, тетушка Патти.
- …значит, это чудо. Смитти, ты - святой!
- Я не знаю, Пат.
- Архангел Фостер тоже не знал, пока ему не минуло десять лет… хотя он творил чудеса и раньше. Значит, ты святой. Я это чувствую. Кажется, я чувствовала это, когда первый раз встретила тебя.
- Я не знаю, Пат.
- Я думаю, это возможно, - согласилась Джил. - Но он не знает. Майкл… мы сказали уже слишком много, чтобы молчать об остальном.
- Майкл! - неожиданно повторила Патти. - Архангел Михаил, посланный нам в человеческом обличьи!
- Патти, не надо! Если это и так, он не знает этого!
- Он не обязательно должен знать. Неисповедимы пути Господни.
- Тетушка Патти, можно мне все-таки сказать?
Вскоре миссис Пайвонски знала, что Майк был Человеком с Марса. Она согласилась относиться к нему как к человеку, заявив все же, что она оставляет за собой особое мнение относительно его естества и того, почему он оказался на Земле. Фостер был человеком на Земле, но был одновременно (и всегда) архангелом. Если Джил и Майкл настаивали на том, что они не являются спасенными, она будет относиться к ним так, как они просят. Неисповедимы пути Господни.
- Я думаю, ты можешь называть нас ищущими, - сказал Майк.
- Достаточно, хорошие мои! Я уверена, что вы спасенные, но Фостер и сам был вначале ищущим. Я помогу.
Она пережила новое чудо. Они сидели на ковре. Джил легла на спину и мысленно обратилась к Майку. Безо всяких заклинаний, безо всякого реквизита Майк поднял ее в воздух. Патриция смотрела со смиренным счастьем.
- Пат, - сказал Майк, - ляг на спину.
Она подчинилась с такой готовностью, словно, это был сам Фостер. Джил повернула голову.
- Может, тебе лучше положить меня, Майк?
- Нет, я справлюсь.
Миссис Пайвонски почувствовала, как ее мягко поднимает в воздух. Она не испугалась, она испытала сверхъестественный религиозный экстаз, словно молния ударила в ее чресла, и слезы обильно полились из глаз. Такого она не испытывала с тех пор, как святой Фостер коснулся ее. Майк придвинул их ближе друг к другу, и Джил обняла Патрицию. Ее слезы перешли в счастливое всхлипывание.
Майк опустил их на пол. Он нисколько не устал. Он даже не мог припомнить, когда уставал в последний раз.
Джил сказала:
- Майк… нам нужна вода.
"???"
"Да", - ответил ее мозг.
"И?"
"Это необходимо. Зачем, ты думаешь, она пришла сюда?"
"Я знал. Я не знал, что ты знала… или одобришь. Мой брат. Моя плоть".
"Мой брат".
Майк переслал в ванную два стакана, наполнил их водой и вернул Джил. Миссис Пайвонски смотрела с интересом. Она уже ничему не удивлялась.
- Тетушка Патти, - сказала Джил, - это вроде крещения… или венчания. Это… марсианский обычай. Это значит, что ты доверяешь нам, а мы доверяем тебе… что мы можем поделиться с тобой всем, и ты можешь поделиться с нами всем… и что мы друзья отныне и навеки. Но, совершенное однажды, это никогда не может быть нарушено. Если ты нарушишь это, мы умрем. Если мы нарушим… но это невозможно. Но не дели с нами воду, если не хочешь… Мы останемся друзьями. Если это противоречит вере, не делай этого. Мы не принадлежим к твоей церкви. Возможно, никогда не будем принадлежать. "Ищущие" - вот кем в лучшем случае ты можешь нас считать Майк?