Он, конечно, знал, что крутить тигру хвост довольно опасно; он понимал психопатологию высшей власти куда лучше, чем Джил Бодмен… и, тем не менее, вел себя так, словно имел дело с совершенно иными силами, добрыми и миролюбивыми.
Он забыл простую вещь: не стоило так открыто, из такси, звонить во дворец.
Кэкстон переговорил с полудюжиной чиновников без полномочий, причем делался все агрессивнее с каждым разговором. Он был так поглощен этим делом, что не заметил, как такси медленно двинулось с места.
Когда он это заметил, было уже слишком поздно - машина отказывалась выполнять приказы. Кэкстон с горечью осознал, что сдуру попался в ловушку, которой избежал бы любой уличный хулиган: его разговор был перехвачен, по нему было засечено такси, и его кибер-пилот теперь подчиняется приказам, передаваемым на частоте, используемой полицией. Он был похищен - аккуратно, без шума, без крика. Он попытался связаться с адвокатом.
Он все еще пытался это сделать, когда такси опустилось в каком-то дворе, где стены начисто отсекли сигнал. Он попытался выбраться, обнаружил, что дверца не поддается, и страшно удивился, ощутив, что теряет сознание…
Глава 8
Джил уверяла себя, что Бен, по-видимому, напал на какой-то другой след и позабыл дать ей знать об этом. Но ей в это не верилось. Бен был обязан своим успехом тому, что всегда помнил обо всех днях рождения, и скорее позволил бы себе не заплатить карточный долг, чем забыть о приглашении на чаепитие. Куда бы он ни отправился, как бы ни был занят, он мог - он должен был! - потратить две минуты на то, чтобы дать знать о себе.
Он должен был сказать ей хоть слово. В обед она позвонила в его офис и переговорила с Осбертом Килгалленом.
Тот лишь снова повторил, что Бен не оставил для нее никакого сообщения и что ничего не произошло со времени ее предыдущего звонка.
- Он не говорил, когда вернется?
- Нет. Но мы держим свободную колонку на тот случай, если что-то прояснится.
- Так… а откуда он звонил вам? Или я суюсь не в свое дело?
- Вовсе нет, мисс Бодмен. Он не звонил, это была открытка, отправленная из "Комнат Паоли" в Филадельфии.
Джил пришлось удовольствоваться этим. Она отправилась в буфет медсестер, взяла обед, села за столик и уставилась в тарелку. Она твердила себе, что это не тот случай, про который говорил Бен. Пока нельзя сказать, что все пошло не так или что она влюбилась в подлеца…
- Эй, Бодмен! Не спи!
Джил подняла голову и увидела Молли Уиллрайт, заведующую диетической кухней.
- Извини, задумалась.
- Я спрашивала: с каких это пор в вашем крыле держат в люксах тех, кто не может платить за лечение?
- У нас такого нет.
- А разве К-12 не на вашем этаже?
- К-12? Там лежит богатая старуха, такая богатая, что способна заплатить доктору, чтобы он следил за каждым ее вздохом.
- Гм! Она, должно быть, разбогатела сразу и вдруг. Последние полтора года она лежала в бесплатном отделении гериатрии.
- Нет, ты ошибаешься.
- Только не я… У нас на кухне ошибаться нельзя. У нее довольно сложный рацион… довольно жирная диета и длинный перечень противопоказаний плюс лекарства, о которых она не должна знать. Поверь, дорогая, рацион больного порой так же индивидуален, как отпечатки пальцев, - мисс Уиллрайт поднялась. - Ну, я побежала, птенчик.
- О чем это болтала Молли? - поинтересовалась сестра, сидящая за соседним столиком.
- Да так. Она ошиблась. - Джил подумала, что можно найти Человека с Марса, проверив диетические кухни, но тут же выбросила эту мысль из головы: потребовалось бы несколько дней, чтобы обойти их все.
В давние времена, когда еще случались войны, Бетесда была морским госпиталем, громадным уже тогда. Впоследствии госпиталь был передан обществу "Богатство, Воспитание и Благополучие" и расширился еще больше. Сейчас он принадлежал Федерации и был небольшим городком.
Однако в случае с миссис Бэнкерстон все же было что-то странное. Бетесда принимала всех больных: частных, бесплатных и правительственных; этаж, на котором работала Джил, предназначался, в основном, для привилегированных больных, в его палаты помещали сенаторов и высокопоставленных чиновников. Частных лиц сюда не клали.
Миссис Бэнкерстон могли перевести сюда только в том случае, если все остальные отделения были переполнены. Да, скорее всего, так и было.
После обеда она совсем закружилась с новыми пациентами, и ей было не до размышлений. Вскоре ей понадобилась энергетическая кровать. Обычно в таком случае она звонила на склад… но склад располагался в подвале, в четверти мили от их крыла, а кровать нужна была немедленно. Она вспомнила, что видела одну, принадлежащую К-12, в смежной комнате для посетителей. Она еще велела морякам не сидеть на ней. Наверное, ее вытащили туда, когда устанавливали гидравлическую кровать.
Может быть, она еще там… если так, у нее будет энергетическая кровать.
Смежная комната была заперта, и Джил обнаружила, что универсальный ключ не подходит. Она подумала, что следует сказать об этом ремонтникам, и вошла в К-12 намереваясь узнать о кровати у лечащего врача миссис Бэнкерстон.
Врач был тот же, что и раньше - доктор Браш. Он не был ни интерном, ни врачом, живущим при больнице. Доктор Гарнер, как он говорил, попросил его присмотреть за этой женщиной. Услышав, как отворяется дверь, Браш поднял голову.
- Мисс Бодмен! Вы-то мне и нужны!
- Почему же вы не позвонили? Как ваша больная?
- С нею все нормально, - ответил он, заглянув в глазок. - А вот со мной - нет.
- Что-нибудь серьезное?
- Нет, что вы. Это займет минут пять, не больше. Можете вы пожертвовать пятью минутами? И держать ваш ротик на замке?
- Думаю, что смогу. Если позволите, я воспользуюсь вашим телефоном и скажу своей помощнице, где я.
- Нет! - возразил он. - Просто заприте за мной дверь и не открывайте, пока я не постучу на мотив "Мы все умеем: стрижем и бреем".
- Хорошо, сэр, - произнесла Джил с сомнением в голосе. - Вашей больной что-нибудь нужно? Я что-нибудь могу сделать для нее?
- Нет-нет. Просто посидите и понаблюдайте за экраном. Не беспокойте ее.
- А где вы будете, если что-нибудь случится? В комнате отдыха персонала?
- Я буду в мужском туалете. И больше, пожалуйста, ни слова. Так надо.
Он вышел, и Джил заперла за ним дверь, а потом взглянула на монитор и посмотрела показания приборов. Женщина спала, экраны показывали сильный пульс и ровное дыхание. Джил удивилась постоянному врачебному наблюдению: больная вовсе не собиралась помирать с минуты на минуту.
Потом она решила посмотреть, нет ли в дальней комнате нужной кровати.
Хотя это и противоречило распоряжению доктора Браша, она была уверена, что не побеспокоит больную. Уж она-то знала, как пройти по палате, не разбудив пациента.
Кроме того. Джил давным-давно поняла, что не следует так уж беспрекословно слушаться докторов. Она открыла дверь и тихонечко вошла.
Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться, что миссис Бэнкерстон забылась в типичном старческом сне. Ступая совершенно бесшумно. Джил подошла к смежной комнате. Дверь была заперта, но универсальный ключ легко открыл ее.
Джил увидела, что энергетическая кровать стоит на месте. А потом она увидела, что палата занята: в кресле, держа на коленях книгу с картинками, сидел Человек с Марса.
Смит поднял глаза и подарил ей лучезарную улыбку обрадованного ребенка.
У Джил закружилась голова. Валентайн Майкл Смит здесь? Этого не могло быть, его же перевели, она сама видела запись в журнале.
Непонятные события вдруг обрели смысл. Подставной Человек с Марса в стереопрограмме… старуха, одной ногой стоящая в могиле, просто прикрывает тот факт, что в палате есть еще один пациент… дверь, к которой не подошел универсальный ключ… мучивший ее ночью кошмар про выезжающий из ворот Бетесды "мясной фургон" с путевым листом, в котором значилось не два трупа, а один.
Лишь только все это пронеслось в ее голове, она испугалась, представив, что с нею могут теперь сделать.
Смит неуклюже встал, развел руки и сказал:
- Водный брат!
- Здравствуй. Э… ну, как ты?
- Мне хорошо. Я рад, - он добавил еще что-то на странном каркающем языке, остановился, вспомнив, что она не понимает его, и сказал, тщательно подбирая слова: - Ты здесь, мой брат. Тебя не было. Теперь ты здесь, и я впиваю тебя.
Джил вдруг остро ощутила два чувства, раздирающие ее душу: одно нежное, от которого таяло сердце, и другое - леденящий страх. Смит ничего не заметил.
- Видишь? - обрадованно сообщил он. - Я хожу! Я немного окреп. - Он сделал несколько шагов и остановился - восторженный, задыхающийся, улыбающийся. Она заставила себя улыбнуться.
- А у нас прогресс, а? Ты набираешься сил. Вот это характер! Но мне пора идти… Я забежала просто поздороваться.
На его лице тут же проступило отчаяние.
- Не надо уходить!
- Но мне надо торопиться!
Смит удрученно поглядел на нее:
- Я причинил тебе зло, - с трагической уверенностью проговорил он. - Я не знал.
- Зло? Ох, нет же, нет! Но мне надо уходить… и побыстрее!
На его лице теперь не было совершенно никакого выражения.
- Возьми меня с собой, мой брат.
- Что? Нет, я не могу. И мне надо уходить, надо прямо сейчас. Знаешь, не говори никому, что я была здесь… Пожалуйста!
- Не говорить, что мой водный брат был здесь?
- Да. Никому не говори. М-м… я еще приду. А ты будешь послушным мальчиком, подождешь и никому не скажешь.
Смит переварил это с совершенно безмятежным видом.
- Я буду ждать. Я не скажу.
- Ну и хорошо! - Джил подумала, как ей, интересно, удастся выполнить свое обещание?
Теперь она понимала, что "сломанный" замок на самом деле вовсе не был сломан. Глаза ее метнулись к двери, и она увидела, почему не могла открыть ее. К ней была привинчена ручная задвижка.
Обычно задвижки на дверях в ванных и других комнатах были устроены так, что отпирались универсальным ключом, чтобы больной не мог запереться. Здесь же замок удерживал Смита взаперти, и задвижка редкого в Бетесде типа не позволяла войти в комнату даже тем, у кого был универсальный ключ.
Джил отодвинула задвижку.
- Жди меня. Я приду.
- Я буду ждать.
Она вернулась в первую комнату и сразу же услыхала: "ту-тук, ту-тук-тук" - сигнал, про который говорил доктор Браш. Она поспешно впустить его.
Он буквально ворвался в комнату.
- Где вы были, сестра? Я стучал три раза! - И он подозрительно уставился на дверь во внутреннюю комнату.
- Я увидела, что ваша пациентка заворочалась, - быстро солгала Джил, - и поправила ей подушку.
- Проклятье, я же велел вам просто сидеть у пульта!
Джил вдруг поняла, что доктор сам испуган, и мгновенно перешла в контратаку:
- Доктор, - произнесла она ледяным тоном, - я не отвечаю за вашу пациентку. Но уж раз вы поручили ее моим заботам, я сделала то, что сочла необходимым. А если вы недовольны тем, что я сделала, вызывайте главврача.
- Что? Нет-нет… забудьте о том, что я вам наговорил.
- Нет, сэр. Больным в таком возрасте ничего не стоит задохнуться во сне. Некоторые сестры сносят все нападки докторов… но только не я. Зовите главврача.
- Нет-нет, мисс Бодмен, я выпалил это не подумав. Прошу прощения.
- Очень хорошо, доктор, - произнесла она сквозь сжатые зубы.
- Я вам еще нужна?
- А? Нет, спасибо. Спасибо, что подежурили за меня. Только… ну, не говорите никому, ладно?
- Не скажу. - "Можешь быть уверен! Но что мне делать теперь? Ох, как бы я хотела, чтобы Бен был в городе!" Она вернулась к себе и притворилась, что просматривает бумаги. В конце концов она вспомнила об энергетической кровати и позвонила на склад. Затем отослала за ней свою помощницу и стала думать.
Где Бен? Если бы он был в городе, она бы отпросилась минут на десять, позвонила бы ему и перевалила бы все заботы на его широкие плечи. Но Бен, черт бы его побрал, скрылся за горизонтом, предоставив ей вести мяч в одиночку.
Или нет? Червячок, точивший ее подсознание, прогрыз себе ход наружу.
Бен не покинул бы город, не сообщив, чем окончилась его попытка повидать Человека с Марса. Как сообщница заговорщика она имела на это право… а Бен всегда играл честно.
Она словно наяву услышала сказанные им слова: "…если что случится, ты будешь козырем в рукаве… солнышко, если обо мне ничего не будет слышно, вся надежда только на тебя".
Раньше она не думала об этом, потому что не верила, что с Беном может что-нибудь случиться. Теперь пришла пора серьезно подумать. В жизни каждого человека наступает время, когда он - или она - вынужден рискнуть "жизнью, богатством и честью священной" ради дела с весьма сомнительным исходом. Для Джил Бодмен это время наступило сегодня, в три часа сорок семь минут пополудни.
Человек с Марса, едва ушла Джил, опустился в свое кресло. Он не взял в руки книгу с картинками. Он просто стал терпеливо ждать, хотя слово "терпеливо" не совсем соответствовало марсианским понятиям. Он неподвижно сидел и тихо радовался тому, что его водный брат обещал прийти снова. Он готов был ждать вот так - не двигаясь, ничего не делая - столько, сколько понадобится. Пусть даже годы.
Он не имел ни малейшего понятия о том, сколько времени прошло с той минуты, когда он разделил воду со своим братом. И не только потому, что это место непонятным образом искажалось во времени и очертаниях и это сопровождалось явлениями и звуками, не поддающимися пока грокингу, но и потому, что всей культурой его гнезда время воспринималось совсем иначе, чем людьми. Разница заключалась не в более продолжительном, если перевести на земные годы, времени жизни, а в самой основе. На Марсе нельзя найти подходящих выражений, чтобы сказать: "Сейчас позднее, чем ты думаешь" или "Скоро не бывает споро", хотя и по разным причинам: первое просто немыслимо, тогда как второе - неписаный закон, упоминать о котором так же ни к чему, как советовать рыбе принять ванну.
Но сказать "Как было в Начале, так есть и так будет" - настолько по-марсиански, что перевести это гораздо легче, чем "два плюс два - четыре", а на Марсе это вовсе не считается трюизмом.
Смит ждал.
Услышав, как в двери поворачивается ключ, он вспомнил, что слыхал этот звук перед последним появлением водного брата, поэтому он ускорил метаболизм на тот случай, если все повторится. Он изумился, увидев, что дверь открывается и в нее проскальзывает Джил, поскольку ему не было даже известно, что это тоже дверь. Но он сразу грокнул это и переключился на всепоглощающую радость, приходящую только в присутствии птенца из редкого гнезда, твоего водного брата или (при определенных обстоятельствах) в присутствии Старших.
Радость его была слегка испорчена тем, что водный брат не разделял ее… он казался более расстроенным, чем тот, кого нельзя было спасти от рассоединения из-за какой-нибудь досадной потери или травмы.
Но Смит уже знал, что эти существа способны выносить отрицательные эмоции, о которых и подумать-то страшно, не умирая при этом.
Его брат Махмуд подвергал себя душевным мукам пять раз в день и не только не умирал, но даже утверждал, что эти мучения совершенно необходимы ему.
Его брат капитан Ван-Тромп был подвержен ужасным непредсказуемым приступам, каждый из которых должен был, по разумению Смита, привести к немедленному рассоединению, чтобы избежать конфликта… и все же этот брат, насколько он знал, жил в добром здравии.
Поэтому он не придал особого значения состоянию Джил. Она протянула ему узел.
- Вот, надень-ка это. Быстрее!
Смит взял узел и ждал. Джил выразительно поглядела на него и сказала:
- О господи! Ладно. Снимай одежду. Я помогу.
Ей пришлось и раздевать, и одевать его. На нем было больничное белье, халат и шлепанцы - не потому, что ему так нравилось, а потому, что ему велели так одеться. Он уже мог управляться с одеждой, но не так быстро, как надо было Джил. Она быстро раздела его. Она была медсестрой, а он никогда не слыхал о табу, действующих между мужчинами и женщинами, так что соблюдение приличий не было им помехой. Он пришел в восторг от фальшивых кожиц, которые Джил натянула ему на ноги. Она не дала ему времени восхвалить их и быстро подвязала чулки тесемкой. Одежду медсестры она выпросила у одной из женщин, объяснив, что она нужна ее двоюродной сестре для маскарада. Джил завязала пелерину и решила, что скрыла большинство половых отличий - по крайней мере, она надеялась на это. С туфлями была проблема; они немного жали, а Смиту было трудно ходить даже босиком.
Потом она все же повязала ему на голову косынку.
- Волосы у тебя, пожалуй, коротковаты, - сказала она обеспокоенно, - но все же не короче, чем носят некоторые девушки. Ладно, сойдет и так. - Смит не ответил, поскольку не совсем понял это замечание. Он подумал, что надо отрастить волосы, но понял, что на это потребуется время.
- Теперь, - сказала Джил, - слушай меня внимательно. Что бы ни случилось, не говори ни слова. Ты понял?
- Не говорить. Я не буду говорить.
- Просто иди за мной… Я возьму тебя за руку. Если ты знаешь молитвы, молись!
- Молитвы?
- Ладно, забудь. Просто иди за мной и не разговаривай. - Она отворила дверь, оглянулась и вывела его в коридор.
Смит обнаружил там массу предметов странных конфигураций, многие сильно раздражали глаза.
На него буквально навалились расплывчатые изображения, которые он никак не мог разглядеть. Он слепо заковылял, почти полностью отключив зрение и прочие чувства, чтобы оградить себя от этого хаоса.
Она довела его до конца коридора и ступила на пересекающую его бегущую дорожку. Смит пошатнулся и упал бы, не подхвати его Джил. Дежурная сестра покосилась на них. Джил выругалась сквозь зубы и впредь более внимательно присматривала за ним.
На крышу они поднялись на обычном лифте: Джил была уверена, что не сможет помочь ему в трубе скоростной подъемки.
На крыше они столкнулись с первой проблемой, хотя Смит этого не заметил.
Небо привело его в буйный восторг, он не видел никакого неба с тех пор, как покинул Марс. Это небо было ярким, красочным и радостным - обычный вашингтонский день.
Джил высматривала такси. Крыша была пуста, как она и надеялась - все сменившиеся с дежурства сестры уже разлетелись по домам, исчезли и дневные посетители. Но одновременно исчезли и такси. А она не осмеливалась воспользоваться аэроавтобусом.
Она уже собиралась вызвать машину, когда одна из них пошла на посадку.
- Джек! - крикнула она служителю. - Это такси занято?
- Я заказал его для доктора Фиппса.
- О господи! Джек, вы не сумеете быстренько заказать еще одно для меня? Это моя двоюродная сестра Мэдж… работает в южном крыле… у нее ларингит, и ей вредно стоять на ветру.
Служитель почесал затылок.
- Ну… только для вас, мисс Бодмен. Берите это. А доктору Фиппсу я вызову другое.
- Джек, вы просто прелесть! Мэдж, ничего не говори, я отблагодарю его. У нее пропал голос, и я собираюсь дать ей горячего рому.
- Вот-вот, самое то, что надо. Старые средства лучше всего, как говорила моя матушка. - Он забрался в такси, по памяти набрал адрес Джил, а потом подал им руку. Джил села первой, чтобы Смит не выдал, что незнаком с этой церемонией.