- Ну и кто это был?
- Никого. Я же сказал, телефон не работает.
Дверь открылась и захлопнулась. За то мгновение, когда она была распахнута, громоздкий здоровяк на цыпочках выскользнул прочь - как бегемот, танцующий балет. Он исчез, а Финни даже не успел раскрыть рот, чтобы закричать.
5
Финни все равно стал кричать. Он кричал и бросался на дверь, ударялся об нее всем телом, не надеясь, разумеется, выбить ее, а лишь рассчитывая на таинственного посетителя, так напугавшего Альберта. Вдруг он услышит или увидит, что в дверь колотят изнутри. Но довольно скоро Финни прекратил попытки. Нескольких минут было достаточно, чтобы убедиться: никто ничего не услышит.
Он перестал шуметь и стал разглядывать свою тюрьму, пытаясь понять, откуда происходит это странное зеленое освещение. В комнате оказались два небольших окна - узкие длинные прорези в стене. Они располагались высоко, Финни до них не добраться. Из них и струился неяркий травянистый свет. Стекло расчерчивали ржавые прутья решетки.
Финни долго рассматривал одно из окон, потом с разбегу бросился к стене (забыв, что измучен и слаб), уперся ногой в штукатурку и подпрыгнул. Он даже прикоснулся к решетке, но стальные прутья были переплетены так плотно, что между ними не просунешь и палец. Финни упал, а потом повалился на спину, сотрясаемый крупной дрожью. Но ему хватило времени, чтобы бросить взгляд сквозь пыльное стекло. Окно находилось у самой земли, и его почти целиком загораживали густые кусты. Если разбить стекла двойной рамы, кто-нибудь может услышать его крики.
"Они все об этом думали, - мысленно напомнил себе Финни. - И ничего у них из этого не вышло".
Он еще раз обошел комнату и вновь оказался перед телефоном. Стал внимательно изучать его. Глазами проследил за тонким черным проводом, прибитым к белой штукатурке. Провод поднимался вверх примерно на фут и заканчивался букетиком истертых медных нитей. Финни сам не заметил, как взял в руки трубку. Он не осознал, как прижал ее к уху… От этого невольного проявления безысходной и безумной надежды он весь сжался. Зачем устанавливать в подвале телефон? Да, здесь был и унитаз. Может быть - ужасная мысль! - раньше здесь кто-то жил?
Потом он очутился на матрасе, лежал и сквозь нефритовый полумрак смотрел на потолок. Он впервые понял, что за все это время ни разу не заплакал и вроде бы не собирался. В данный момент он совершенно сознательно отдыхал, набирался сил перед следующим раундом исследований и мыслей. До прихода Ала он будет бродить по комнате и выискивать то, что можно использовать. Будь у него хоть какая-то вещь, пригодная в качестве оружия, он сумел бы противостоять Алу. Осколок стекла, ржавая пружина. А нет ли пружин в матрасе? Когда он накопит достаточно сил, он попытается что-нибудь придумать.
Должно быть, родители уже догадались, что с ним что-то случилось. Они наверняка страшно волнуются. Он задумался о том, что сейчас его ищут, но в воображении не возникла ни заплаканная мать, отвечающая на вопросы следователя на домашней кухне, ни отец, отводящий глаза от полицейского, который поднимает с крыльца магазина Пула и кладет в полиэтиленовый пакет пустую банку из-под виноградного лимонада.
Вместо этого Финни представил себе Сюзанну. Она поднялась на педалях велосипеда и скользит по широким улицам их квартала. Воротник ее джинсовой куртки поднят, она прячет лицо от порывов ледяного ветра. Сюзанна на три года старше Финни, но родились они в один день - двадцать первого июня. Этому факту она придавала мистическое значение. Она вообще очень увлекалась оккультизмом, гадала на картах таро, читала книги о связи Стоунхенджа с пришельцами из космоса. Несколькими годами раньше ей подарили игрушечный стетоскоп, и она частенько прижимала его к голове Финни, пытаясь услышать его мысли. Однажды он наугад вытащил пять карт из колоды, и она угадала все до одной, не отпуская руку с зажатым в ней стетоскопом от середины его лба: пятерка пик, шестерка крестей, десятка и валет бубен, червовый туз. Ничего подобного больше не случалось.
Финни видел, как старшая сестра ищет его на улицах, которые в его воображении представлялись пустыми, без пешеходов и машин. Ветер завывает в кронах деревьев, мотает из стороны в сторону голые ветви, и кажется, будто они тщетно царапают низкое небо. Иногда Сюзанна прикрывает глаза на пару секунд, словно хочет лучше сконцентрироваться на каком-то далеком голосе, зовущем ее. Это к его голосу, к его немому крику она прислушивается в надежде найти брата с помощью неизведанных телепатических сил.
Она поворачивает налево, затем направо, она двигается автоматически, не думая, и обнаруживает улицу, доселе ей неизвестную, что заканчивается тупиком. По обе стороны стоят пустые на вид дома с заросшими газонами. На подъездных дорожках валяются детские игрушки. При виде этой улицы ее сердце забилось быстрее. У нее возникает уверенность, что похититель Финни живет именно здесь. Она едет медленнее, поворачивает голову, тщательно и с опаской осматривая дом за домом. Вся улица погружена в невероятную тишину, словно ее обитателей эвакуировали много дней назад вместе с домашними животными. Все двери заперты, свет везде выключен.
"Не здесь, - думает она. - И не здесь".
И направляется дальше, в тупиковый конец дороги, к последнему дому.
Она останавливается, поставив одну ногу на асфальт. Она еще не потеряла надежды, но пока она стоит там, кусая губы и оглядываясь, в ее голове формируется мысль: она не найдет брата, его никто не найдет. Это ужасная улица, и Сюзанне становится очень холодно. Ей кажется, что она чувствует холод даже внутри себя, чувствует его ледяную щекотку под ребрами.
И вдруг она слышит какое-то металлическое позвякивание. Она вертит головой, пытаясь найти источник звука, пока не догадывается посмотреть вверх, на последний телефонный столб на улице. Между проводами запуталась связка черных воздушных шаров. Ветер хотел освободить их, изо всех сил трепал и дергал, а они подскакивали и метались, помогая ему. Однако неумолимые провода не отпускали связку. Сюзанна отшатнулась при виде шаров. Они внушали ей отвращение. Почему-то они внушали ей отвращение. Мертвое пятно на небе. Ветер перебирал провода как струны, и они звенели.
Когда зазвонил телефон, Финни открыл глаза. Придуманная история о себе и о Сюзанне растаяла. Это всего лишь история, даже не видение; история о призраке, где призраком был он сам. Или он скоро им станет.
Он оторвал голову от матраса, с удивлением обнаружив, что уже почти стемнело… и его взгляд упал на черный телефон. Ему показалось, что воздух вокруг телефона вибрирует от оглушительного бренчания стального молоточка о ржавые колокольчики.
Финни сполз с матраса и привстал на коленях. Он знал, что телефон не может звонить. То, что он слышал, было лишь фокусом спящего мозга. Тем не менее он почти ожидал, когда телефон зазвонит снова. Глупо было валяться столько времени и мечтать до самого вечера. Ему нужно оружие - гнутый гвоздь, камень. Вот-вот совсем стемнеет, и он не сможет продолжать поиски в темноте. Он поднялся на ноги. Он чувствовал себя отупевшим, сильно кружилась голова. В подвале стоял жуткий холод. Он подошел к телефону и приложил трубку к уху.
- Алло? - спросил он.
За окном пел ветер. Финни прислушивался к мертвой линии. Он уже собирался повесить трубку, когда услышал на другом конце провода щелчок.
- Алло? - повторил он.
6
Когда темнота сгустилась и накрыла его с головой, он свернулся на матрасе калачиком и обхватил поджатые к груди колени руками. Он не спал. И почти не моргал. Он ждал, когда откроется дверь и толстяк войдет, закроет за собой дверь и они останутся вдвоем. Но Ал не приходил. У Финни не осталось ни единой мысли, все его внимание переключилось на сухой стук пульса и далекий шум ветра за высокими окнами. Он не боялся. То, что он чувствовал, было больше, чем страх: некий наркотический ужас, сковавший его таким оцепенением, что сама идея движения казалась нелепой.
Он не спал и не бодрствовал. Минуты не шли и не сливались в часы. Думать о времени, как раньше, не имело смысла. Существовал один момент, а потом - другой момент, и они тянулись мимо беспощадной немой процессией. От этого паралича без сновидений Финни очнулся, только когда в темноте замаячил водянисто-серый прямоугольник ближайшего к нему окна. Финни знал (не давая себе отчета, откуда взялось такое знание), что он не должен был дожить до рассвета. Эта мысль не была обнадеживающей, но она побудила его начать шевелиться. С огромным трудом он сел.
Глаза понемногу приходили в норму. Если долго смотреть на наливающееся светом окно, то по краям поля зрения появлялись мигающие радужные искры. Однако окно он видел отчетливо. Пустой желудок сводила судорога.
Финни заставил себя встать на ноги и снова начал обход комнаты. Ему требовалось какое-то преимущество. В дальнем углу комнаты он нашел место, где бетонный пол потрескался и раскрошился. Под бетоном обнажился слой песка. Финни отбирал осколки покрупнее и складывал их в карман, когда услышал лязг поднимаемого засова.
В дверях возник толстяк. Они молча смотрели друг на друга через пять ярдов пола. Ал был одет в полосатые трусы и белую майку в пятнах застарелого пота. Белизна его толстых ног шокировала.
- Я хочу есть, - сказал Финни. - Я голоден.
- Как твои глаза? - спросил толстяк.
Финни не ответил.
- Что ты там делаешь?
Финни опустился на корточки и с вызовом уставился на Ала.
Ал сказал:
- Сейчас я не могу принести тебе еды. Придется подождать.
- Почему? К тебе кто-то пришел? Он заметит, что ты носишь сюда еду?
Вновь лицо Ала потемнело, а пальцы сжались в кулаки. Но ответил он не сердито, а как-то угрюмо и подавленно:
- Не твое дело.
Финни понял это как "да".
- Если ты не собирался покормить меня, зачем вообще пришел? - спросил он Ала.
Тот потряс головой, недовольно нахмурившись, как будто на столь несправедливый вопрос вообще не предполагалось ответа. Но потом пожал плечами и проговорил:
- Хотел посмотреть, как ты. Просто хотел посмотреть на тебя. - Финни скривил губы в гримасе отвращения, и Ал сразу сник. - Ну, я пойду.
Когда он открыл дверь, Финни вскочил на ноги и заорал. Торопливо пятясь, Ал зацепился ногой за порог и чуть не упал, потом с силой захлопнул дверь.
Финни стоял в центре комнаты и тяжело дышал, восстанавливая дыхание. Он и не надеялся проскочить мимо Альберта в дверь - она была слишком далеко. Он хотел только проверить, какая у толстяка реакция. Похоже, Ал еще неповоротливее, чем предполагал Финни. Итак, он медлителен, а в доме есть кто-то еще. Финни почувствовал, как в его душе против воли зарождается огонек - нервное возбуждение, очень похожее на надежду.
Остаток дня и целую ночь Финни провел в одиночестве.
7
В конце третьего дня судороги в животе стали такими болезненными, что ему пришлось присесть на полосатый матрас и ждать, пока они пройдут. От резкой боли он стискивал зубы; ему казалось, будто в бок ему вонзили меч и медленно проворачивают лезвие.
Когда боль отпустила, Финни попил воды из бачка унитаза и остался стоять над ним на коленях, изучая болты и трубы. Странно, что он раньше не подумал про унитаз. Он возился с бачком до тех пор, пока не изранил в кровь руки, но так и не сумел отвинтить толстый болт трех дюймов в диаметре. Болт заржавел и не сдвинулся ни на йоту.
Он очнулся. В окно, выходящее на запад, падал луч ярко-желтого света. В нем вились микроскопические пылинки. Финни испугался, потому что не помнил, как ложился на матрас. Ему трудно было связывать одно действие с другим и сохранять логическое мышление. Даже через десять минут после пробуждения он чувствовал себя так, словно только открыл глаза: дезориентированным и пустоголовым.
Очень долго он не мог подняться и просто сидел, обхватив грудь руками. Тем временем иссяк последний свет, вокруг сгустились тени. Иногда Финни начинал бить озноб - такой сильный, что стучали зубы. Но как бы холодно ни было сейчас, ночью будет еще хуже. Вряд ли он переживет еще одну ночь, подобную прошлой. Возможно, в этом и состоял план Ала: изморить мальчика голодом и холодом, чтобы он не в силах был сопротивляться. Или нет никакого плана - вдруг у толстяка случился сердечный приступ, а Финни остается только умирать здесь, одну холодную минуту за другой. Снова задышал телефон. Финни смотрел на него. Он следил за тем, как его бока набухали, а потом втягивались, набухали и втягивались.
- Перестань, - сказал он телефону.
Телефон перестал.
Финни ходил. Это было необходимо, иначе бы он замерз. Взошла луна и осветила черный телефон, как прожектор цвета слоновой кости. Лицо Финни горело, а дыхание дымилось, будто он не мальчик, а демон.
Он не чувствовал ног. Они замерзли. Он стал топать ногами, надеясь вернуть их к жизни. Он растирал ладони. Пальцы рук тоже замерзли, шевелить ими было трудно и больно. Потом послышалось фальшивое пение. Пел он сам, чуть погодя догадался Финни. Время и мысли надвигались на него толчками, как пульс. Он обо что-то споткнулся и упал, потом развернулся, стал ощупывать пол, стараясь понять, что бы это могло быть и нельзя ли использовать его как оружие. Но он ничего не нашел и вынужден был признать, что споткнулся о собственные ноги. Финни положил голову на бетон и закрыл глаза.
Разбудил его телефонный звонок. Он сел и посмотрел через всю комнату на черный телефон. Восточное окно приобрело к тому времени бледный серебристый оттенок голубого. Финни никак не мог решить, действительно ли телефон звонил, или ему это только послышалось, приснилось. И тогда телефон зазвонил снова - громко и заливисто.
Финни поднялся и подождал, пока пол перестал качаться у него под ногами; он словно стоял на водяной кровати. Телефон зазвонил в третий раз: его молоточек суматошно колотил по колокольчикам. Грубая реальность звонка мгновенно вымела туман из мозга Финни и вернула его в сознание.
Он снял трубку и поднес ее к уху.
- Алло? - произнес он.
В трубке шуршала снежная метель статики.
- Джон, - раздался мальчишеский голос. Связь была такой плохой, будто звонили с другого конца света. - Слушай, Джон. Это случится сегодня.
- Кто ты?
- Я не помню, как меня звали, - ответил мальчик. - Первым делом здесь теряешь имя.
- Первым делом где?
- Ты сам знаешь.
Однако Финни показалось, что он узнает голос, хотя говорили они друг с другом всего один раз.
- Брюс? Брюс Ямада?
- Кто знает, - сказал мальчик. - Какое это имеет значение?
Финни поднял глаза к черному проводу, ползущему по стене, посмотрел на точку, где он заканчивался пучком медных иголок. Он решил, что это не имеет значения.
- Что случится сегодня? - спросил он.
- Я звоню, чтобы сказать: у тебя есть способ бороться с ним.
- Какой?
- Ты держишь его в руках.
Финни повернул голову и взглянул на трубку, зажатую в руке. Из динамика, что он отодвинул от уха, доносилось далекое шипение статики и глухой голос мертвого мальчика. Мальчик продолжал говорить.
- Что? - спросил Финни, вновь прикладывая трубку к уху.
- Песок, - сказал Брюс Ямада. - Нужно утяжелить ее. Она недостаточно тяжелая. Понял?
- А другим детям телефон звонил?
- Не спрашивай, по ком звонит телефон, - сказал Брюс, и послышался негромкий мальчишеский смех. Потом он добавил: - Никто из нас не слышал телефона. Он звонил, но мы не слышали. Только ты. Нужно провести здесь какое-то время, чтобы услышать его звонок. Ты - единственный, кто задержался тут надолго. Остальных он убил до того, как они пришли в себя. Но тебя он убить не может, не может даже спуститься вниз. У него в гостиной сидит его брат и все время звонит кому-то. Он наркоман и никогда не спит. Альберт не может заставить его уехать.
- Брюс, ты действительно звонишь мне или я схожу с ума?
- Альберт тоже слышит, как звонит телефон, - продолжал Брюс, словно Финни ничего не говорил. - Иногда, когда он спускается в эту комнату, мы специально звоним ему.
- Я совсем ослаб. Не знаю, смогу ли ударить его как следует.
- Сможешь. Ты крутой. Я рад, что это ты. Кстати, она и вправду нашла шарики. Твоя сестра Сюзанна.
- Нашла?
- Спроси ее, когда вернешься домой.
В трубке щелкнуло. Финни ожидал услышать гудок, но на линии было тихо.