- Вот именно, препятствие, - докончил я. - А что, если они приняли тебя за препятствие, за что-то неопределенное? Может, они просто очень близоруки?
- Как же в таком случае они работают?
- Ну, такую работу, по-моему, можно делать, даже если…
- Давай проверим.
Поведение этих существ совершенно нас заинтриговало.
Мы шагали вдоль вереницы носильщиков, совсем близко от них; одна группа рабочих двигалась рядом с нами, другая навстречу.
Вот и здание.
- Машины! - воскликнули мы, очутившись на дороге.
Из темного помещения доносился равномерный шум и лязг. Около здания носильщики выливали жидкость в желоб, по которому она текла в цех. На стенах цеха торчали какие-то загнутые кверху трубки, из которых выходил газ, горевший тусклым, зеленоватым пламенем…
В этом жутком полумраке, в невыносимом смраде двигались десятки существ. Все это живо напомнило мне рабский труд, каким я представлял его себе в давно минувшие времена на Земле. То, что впоследствии принесло человеку облегчение и прогресс, сначала поработило его.
Мы вышли на свежий воздух. По обеим сторонам входа были укреплены полупрозрачные шары, похожие на фонари, но они не светились.
Мы двинулись вдоль здания, чувствуя себя чем-то вроде призраков: мы ходим, а нас не слышат и не видят.
Темнело. Контуры здания расплывались в густеющих сумерках. Мы дошли до конца цеха. Там тоже был широкий вход с двумя шарами по бокам. Доктор заинтересовался ими.
Из цеха то и дело выезжали какие-то грубо сколоченные тележки на валиках вместо колес. Каждую тележку толкали два тристанца. Они везли готовые изделия, а может, полуфабрикаты. Похоже, это завод пластмасс, только выпускаемые изделия отличались особой прочностью.
Доктор бесцеремонно протянул руку к одной тележке и, взяв изделие, подошел к нам. Рабочие не возражали.
Это был прозрачный и довольно эластичный цилиндрический сосуд литра на два с трубкой на дне.
- Ну, что? - спросил доктор.
- Где я мог его видеть? - вслух подумал я.
- Совершенно верно, - сказал доктор. - Точно такие штуки торчали в озере из камыша, там, где мы в первый раз заночевали.
- Верно, верно, стеклянные цветы…
- Думаю, что это были вовсе не цветы…
Здания давно превратились в темные силуэты, пламя печей над нашими головами бросало вниз мрачные отблески. Мы решили вернуться к дископлану. На сегодня разведка окончена.
- Опять придется в потемках искать место для ночевки, - с упреком сказал Марлен, как только мы подошли к аппарату.
- А ты собираешься сегодня лететь куда-то?
- Уж не хочешь ли ты сказать, что мы будем ночевать здесь? - встревожился Марлен.
- Разумеется!
Мы поужинали в темноте, не спуская глаз с загадочного завода. Алые отблески его огней казались особенно яркими во мраке.
"Как в аду", - подумал я. Во времена моего детства у меня была точно такая картинка в книжке.
Работа на заводе не прекращалась. На тускло освещенном фоне медленно двигались темные фигуры. Рабы… Мне снова пришло в голову это сравнение.
- Такой каторжный труд вряд ли может быть привычкой, сказал я доктору. - По-моему, это просто рабы. Но в таком случае где-то рядом с ними должны быть и рабовладельцы. А их здесь не видно, никто не сторожит рабочих, не погоняет…
- И никто не лодырничает, - прервал меня доктор. - Знаешь, у меня возникла идея… бывают же такие нелепые ассоциации… есть что-то общее… эта апатия… Мне почему-то вспомнились наши монтажники там… на базе… Разумеется, чисто внешнее сходство, случайная аналогия, но, ты только подумай хорошенько, эта апатия… словно бы у них есть что-то общее…
- В таком случае предлагаю назвать их "равнодушниками", усердно жуя, предложил Марлен.
Мы промолчали.
- И ты хочешь сказать… - начал я.
- Пока я ничего не хочу сказать. Поэтому-то я сижу здесь и жду. Жду, когда же появятся хозяева.
Время летело незаметно. Нас окружала тьма, пронизанная алыми всполохами огня. Из входа в здание струился слабый свет. Томясь в ожидании, мы попытались установить радиосвязь с базой, но тщетно - наши попытки не увенчались успехом. Пока мы возились с рацией, сзади блеснула вспышка ало-синеватого света и тотчас погасла. Мы обернулись. На рабочей площадке было темно, отблески печей стали слабее, освещение в цеху погасло, воцарилась тишина и ночное спокойствие. Но когда наши глаза привыкли к темноте, мы заметили какое-то движение: вот на темном фоне промелькнули черные тени… Минута - и вновь ничего не видно. Тристанцы скрылись в загадочных зданиях.
Мы с опаской уставились в недвижную тьму. Около дископлана не видно было ни зги. Внезапно Хольст вскочил с места.
- Дайте свет!
В суматохе мы никак не могли вспомнить, куда делся фонарик, пока не оказалось, что он в руке у Марлена.
- Когда мне что-нибудь нужно, я не ору, - сказал тот в свою защиту. - В этом смысле тристанцы куда симпатичнее.
Сноп света рассек темноту, рассеиваясь и слабея вдали. Нам показалось, будто там, на площадке, что-то блеснуло и метнулось в сторону… А может быть, это игра нашего воображения? Луч фонарика пошарил во мраке - вновь что-то блеснуло, и вновь пустота и кромешная тьма.
- Включить прожектор!
Ослепительный свет пронизал пространство, мы зажмурились, выжидая, пока привыкнут глаза. Постепенно мы различили стены зданий… заводскую площадку… Но там никого не было!
- Что это… черт подери!
- Это были не те тристанцы, которых мы видели! - Марлен от волнения забыл придуманное им прозвище "равнодушники".
- Откуда ты знаешь?
В отблесках света я увидел сосредоточенное лицо Хольста и встревоженное - Марлена. Но вот напряженность исчезла.
- Там уже никого нет, - сказал Марлен, проводя рукой по лбу.
Я перевел дыхание. Хольст оглянулся. Мы почувствовали себя спокойнее.
- Ну, так что, доктор? Переночуем здесь и подождем, когда они снова выйдут на работу?
Доктор сосредоточенно смотрел в темноту. Он все еще не мог прийти в себя, его словно подменили.
- Далеко отсюда до реки? - вдруг спросил он.
- Два шага.
- Тогда лучше перебраться подальше… Так будет спокойнее.
Мы переглянулись.
- Да что ты, доктор, ну не все ли равно?
- Садись за штурвал и не спорь, - резко приказал мне доктор.
Через несколько минут дископлан поднялся вверх.
Утром мы опустились прямо на берег реки. Доктор торопливо зашагал к воде.
- Соленая, - кратко объявил он, словно и не ждал ничего иного.
- Соленая вода в озере, соленая вода в реке… - вслух размышлял Хольст.
- В канале, - поправил я.
- Что-о?
- В канале. Погляди.
Я был рад, что мне удалось открыть то, чего не заметили мои товарищи: берега поросли какими-то сероватыми метелочками, а под водой дно было выложено каменными плитами.
Доктор пристально посмотрел на нас.
- Разгадка тайны здесь, - он кивнул в сторону канала.
Мы молча вернулись к дископлану.
- Сколько дней ты не высовывал носа из кабины? - спросил я Марлена.
- Я же черчу для вас карту, - сердито возразил он. Он и в самом деле набрасывал план города, который мы обнаружили в нескольких километрах отсюда. Судя по всему, это был уже не исторический памятник, а вполне современный город. Но без жителей.
Продолговатые, похожие на туннели здания обветшали. Необычной формы окна напоминали глаза слепца, обращенные к небу. Заглядывая внутрь, мы видели остатки домашней утвари, но не рискнули рассмотреть их повнимательнее - дома вот-вот могли обрушиться.
Еще одна загадка… Но доктор тогда не дал нам поразмыслить, он торопил Хольста к реке. А теперь, попробовав воду, казалось, успокоился, но стал еще неразговорчивее.
- Итак, что будем делать дальше?
- В нашем распоряжении только день, - решительно сказал Хольст. - Вечером вылетаем обратно на базу. Во-первых, я дал обещание начальнику экспедиции, во-вторых, у нас на исходе горючее.
- Как же мы используем последний день? Доктор, что ты на это скажешь?
Доктор предложил спуститься пониже над территорией завода и внимательно приглядеться ко всему, что может хоть как-то навести нас на правильный след.
- Если мы сейчас не выясним, в чем здесь дело, то всем нашим догадкам грош цена.
Я сел за штурвал, доктор пристроился рядом. Дископлан повис метрах в двадцати-тридцати над заводским двором, где было полно тристанцев. Никто из них не поднял головы.
- Так и в самом деле можно поверить, что они работают без всякого принуждения, - заметил я.
- И без принуждения, добровольно, покинули свои города? - тут же отозвался доктор.
- А что, если весь секрет кроется в определенном ритме работы? - произнес сидевший позади Хольст. - У нас на Земле привычное чередование: четыре с половиной дня работаем, два с половиной дня отдыхаем. А здесь, возможно, работают… ну, скажем, полгода без перерыва, а потом на полгода отправляются отдыхать?
- А тем временем их жилища превращаются в развалины? - с иронией сказал доктор.
И эта гипотеза отпала.
Мы летели над каналом.
- Смотрите!
Сделав круг, мы спустились ниже. Прямо под нами двигались какие-то транспортеры, по шесть в ряд, и на них были установлены те самые прозрачные, словно из стекла, изделия, которые мы уже видели, и еще какие-то предметы, которые мы с ходу не успели рассмотреть. Нас заинтересовало другое: все транспортеры с берета вела прямо в воду. Изделия медленно исчезали в ней, легкая зыбь… н все! По крайней мере нам так казалось.
- Бесцельный труд?!
- А что еще? Видимо, общество находится на пороге полнейшего распада. По инерции производство все еще работает прежними темпами, хотя изделия уже никому не нужны, сбыта нет, продукты труда уничтожаются и производятся новые.
- Но сколько все это может продолжаться? - спросил доктор.
- Кто знает.
- Бесцельная работа, говоришь? Но это нелепо! Труд не может быть бесцельным. И вообще маловероятно, чтобы мы подоспели именно к этой последней фазе кризиса тристанского общества.
- И все же… - начал Хольст.
- Ты хочешь сказать, у нас не хватает нити, которая… продолжил я.
- Времени у нас не хватает, вот что! - возбужденно воскликнул доктор и встал. - Времени, черт подери! Хольст, дай мне еще два-три дня!
- Мы и так торчим тут уже трое суток! Если мы не найдем разгадки…
- Ты умышленно не желаешь ее замечать! - накинулся на него доктор. - Разгадка здесь, она у тебя под носом!
- М-да, что же делать? Не вернуться вовремя на базу значит вызвать там переполох. Если они пошлют за нами спасательную экспедицию, совсем ненужную, это будет непростительной потерей времени…
С минуту мы молчали. Хольст обдумывал предложение доктора. Я вел дископлан вдоль канала. Для чего же все-таки нужен этот канал? На берегу виднелись какие-то продолговатые, похожие на ангары постройки, но сверху определить их назначение было невозможно. Я заметил еще один транспортер, спускающийся в воду. Потом мы увидели канал, еще не заполненный водой, в котором, словно муравьи в муравейнике, копошились тристанцы. Новый канал прокладывали почти перпендикулярно тому, над которым мы летели.
- Попробую все-таки связаться с базой, - решил наконец Хольст и направился к рации. Доктор последовал за ним. Я бесцельно кружил над гигантским заводом, опасаясь спуститься пониже, чтобы не задеть провода.
Связь с базой не ладилась.
- А ну-ка, взгляни, в чем дело, - окликнул меня Хольст. Ты знаешь этот приемник лучше.
- А я сяду за штурвал, - предложил Марлен.
Я уступил ему место и подошел к доктору и Хольсту. Рация работала исправно, но на экране были сплошные полосы помех. Сквозь шум и треск с трудом пробивался какой-то сигнал, по-видимому, позывные нашей базы, но такой слабый, что у нас не было в этом никакой уверенности.
- Нет, дело не в расстоянии. Похоже, кто-то умышленно глушит связь…
И мы снова склонились над приемником. Неожиданно дископлан резко качнуло и мы повалились друг на друга.
- Марлен, ты что, с ума сошел?!
- Извините, - сказал Марлен, - меня испугала эта вспышка.
Мы устремились к нему. Дископлан снова спокойно парил над местностью, внизу сновали группы тристанцев.
- Какая вспышка? О чем ты говоришь?
- Это были шары… - сказал Марлен, круто набирая высоту. - Те самые, которые у входа… Я загляделся на них, и вдруг они вспыхнули и снова погасли.
- Немедленно смените его! - неожиданно крикнул доктор и стащил Марлена с кресла пилота.
Я занял его место.
- Выше! - скомандовал доктор.
Я стал набирать высоту.
- Еще выше!
- Все равно уже поздно, - скучным голосом произнес Марлен.
- Что за чушь! О чем ты?
Марлен махнул рукой.
- Спускайтесь и сдайтесь на милость победителя, - без всякого выражения сказал он. - Не все ли равно? Рано или поздно…
Доктор снова стал самим собой. Живой, энергичный, он не выпускал Марлена из своих рук, быстро и деловито измеряя его давление, щупая пульс, проверяя нервные реакции. Марлен покорно подчинялся всем его требованиям.
Я почувствовал волнение. Что-то глухо гудело… это работали двигатели… Ах, да, ведь мы набираем высоту! Движимый смутным беспокойством, я поглядел вниз. Строения под нами становились все меньше, канал тянулся блестящей лентой, облачная завеса ширилась, контуры расплывались…
Хольст присел рядом, взглянул на альтиметр, затем на меня.
- Правильно, - строго сказал он. - Так держать!
Мы вышли из облачной завесы; стало светлее, материк внизу скрылся в облаках, куда ни глянь - только серое небо.
Хольст пристально смотрел вниз.
- Ты думаешь, это было нападение? - спросил я.
- Не сомневаюсь!
Я оглянулся. Марлен сидел в глубине кабины, вид у него был вполне нормальный, только взгляд, устремленный в пространство, выражал полное безразличие.
- Марлен!
Он не отозвался.
- Эй, Марлен, начальник над роботами! Ну-ка, признавайся, кого ты собираешься в первую очередь заменить своими знаменитыми машинами?
Он искоса взглянул на меня, попытался улыбнуться, но ничего не ответил и отвернулся к окну, глаза его снова угасли.
- Интересно, почему они начали атаку только сегодня? - спросил Хольст.
- Доктор, как по-твоему, что с ним? - спросил я.
Доктор пожал плечами.
- Случай не смертельный. Та же внезапная апатия, что и у наших монтажников. И у тех, кто работает там, внизу.
Картина прояснялась.
- Не могу понять, почему же они не трогали нас целых три дня? - твердил Хольст.
- Возможно, опасались, не знали, как подступиться.
- Вернее, не знали, что мы тут, - сказал доктор. - Ведь и мы сами только догадываемся об их существовании.
- Так ты думаешь, те, кто работает…
- Вспомни наш разговор о рабах. Рабовладельцы - это не те, кого мы видели за работой. Именно рабовладельцы пустили в ход против нас те шары у входов. Но поставлены эти шары не для нас.
- А для рабочих?
- Несомненно.
- А как объяснить случай с монтажниками на базе?
- Это был первый сигнал. Кто знает, как долго они готовили это нападение. Ясно одно: это был какой-то неизвестный нам снаряд, а излучение у него такое же, как у шаров. Но что это такое, я не представляю. Потом появились мы. У них в тылу. Возможно, они обнаружили это только вчера вечером. А возможно, просто ждали удобного случая.
- Трудно сказать, может, это вообще случайность: шар предназначался не для нас. Но, разумеется, падение снаряда на континенте А не случайно. Интересно, как они сумели туда попасть?
- По воде, - ответил доктор и с отсутствующим видом повторил: - По океану.
Днем мы легли на обратный курс. Хольст сменил меня у штурвала и вел дископлан на большой высоте. Под нами мелькала унылая серая равнина, мы молчали, словно зловещая вспышка подействовала и на нас. В глубине кабины сидел безразличный ко всему Марлен, доктор поминутно справлялся, как он себя чувствует. С виду все было по-прежнему, но в нашем товарище словно угасла искра жизни.
Уже показалось побережье океана, когда доктор вдруг стал уговаривать Хольста опуститься еще разок. Надо во что бы то ни стало увидеть их.
- Должны же мы знать, с кем имеем дело. Вот увидишь, в воде… Вода - в ней вся разгадка. Как по-твоему, почему здесь всюду соленая вода?
- Ты считаешь, что это дело рук разумных существ?
- Безусловно! На мой взгляд, единственная серьезная опасность для нас - это шары-облучатели. А они имеются далеко не везде. Поэтому надо найти место, где нет этих… порабощенных тристанцев.
- А если их хозяева располагают другими средствами нападения?
- Ну, что ж! Разве ты впервые смотришь опасности в лицо?
Этот аргумент сразил Хольста. А если говорить начистоту, то и ему не хотелось возвращаться на базу, не выполнив задания.
Мы опустились в неглубокой ложбине, вблизи берега. Хольст продемонстрировал один из своих виртуозных приемов - он почти спикировал, чтобы спуск прошел как можно внезапнее для возможных наблюдателей. Мы увидели невысокую гряду, дальше берег полого спускался к океану.
Хольст встал.
- Идти всем троим нельзя! Ответственность за группу лежит на мне, поэтому я остаюсь. Если они появятся здесь… - он слегка усмехнулся. - Если это случится, я закрою глаза, слышишь, доктор?
Я почувствовал, как трудно Хольсту отказаться от активных действий, и представил себе, что произойдет, если невидимые враги отважатся напасть на дископлан, который он охраняет.
- Да, да, прежде всего закрой глаза, - кивнул доктор. По-моему, именно действуя на зрение, таинственное излучение поражает организм.
- Ладно. А вы должны во что бы то ни стало вернуться. Непременно должны вернуться, понятно? Внушите это себе раз и навсегда. Во что бы то ни стало! Даже если вас… все равно вы должны вернуться!
Он посмотрел мне в глаза.
- Есть! - сказал я. - Есть вернуться во что бы то ни стало!
В эту минуту Хольст прежде всего был командиром.
- И запомните, нас еще в школе учили, внушали на каждом шагу, что мы летаем на другие планеты не затем, чтобы воевать. Мы не завоеватели, не колонизаторы. Но сейчас мы подверглись нападению, и это меняет дело. Поэтому возьми с собой оружие и обещай, что без колебаний пустишь его в ход, если в этом будет хоть малейшая необходимость.
- Обещаю! - сказал я и заметил, что стою навытяжку.
- Вспомни Марлена, и тебе будет нетрудно. Через три часа совсем стемнеет. Стало быть, в вашем распоряжении два с половиной часа. Если к этому времени вы не вернетесь, я полечу искать вас. Но ты, доктор, все-таки поглядывай на часы. Уж если я вынужден буду вылететь на поиски, то не пощажу никого. Не забудьте захватить фонарики. Все.
- Спасибо, Хольст, - как заправский штатский ответил доктор. - Я готов взять с собой даже газовый пистолет.
Хольст усмехнулся.
- Ну, твое дело - исследования.
Он знал, что в руках доктора оружие - бесполезный предмет, за исключением тех случаев, когда он на Земле охотится на уток.
- Я буду пай-мальчиком, - покорно обещал доктор.