В наступившей мертвой тишине Мартин изящным движением стряхнул пепел и добавил:
- С моей помощью вы еще можете не стать посмешищем всего континента. Этот фильм до последнего метра должен быть выброшен в корзину. Завтра рано поутру мы начнем все сначала и…
Уотт сказал негромко:
- Мы вполне способны сами сделать фильм из "Анджелины Ноэл", Мартин.
- Это художественно! - взревел Сен-Сир. - И принесет большие деньги!
- Деньги? Чушь! - коварно заметил Мартин и щедрым жестом стряхнул новую колбаску пепла. - Кого интересуют деньги? О них пусть думает "Вершина".
Уотт наклонился и, щурясь в полумраке, внимательно посмотрел на Мартина.
- Рауль, - сказал он, оглянувшись на Сен-Сира, - насколько мне известно, вы приводите своих… э… новых сценаристов в форму. На мой взгляд, это не…
- Да, да, да, да! - возбужденно крякнул Сен-Сир. - Я их привожу в форму! Горячечный припадок, а? Мартин, вы хорошо себя чувствуете? Голова у вас в порядке?
Мартин усмехнулся спокойно и уверенно.
- Не тревожьтесь, - объявил он. - Деньги, которые вы на меня расходуете, я возвращаю вам с процентами в виде престижа. Я все прекрасно понимаю. Наши конфиденциальные беседы, вероятно, известны Уотту.
- Какие еще конфиденциальные беседы? - прогрохотал Сен-Сир и густо побагровел.
- Ведь мы ничего не скрываем от Уотта, не так ли? - не моргнув глазом, продолжал Мартин. - Вы наняли меня ради престижа, и престиж вам обеспечен, если только вы не станете зря разевать пасть. Благодаря мне имя Сен-Сира покроется славой. Конечно, это может сказаться на сборах, но подобная мелочь…
- Пджрзксгл! - возопил Сен-Сир на своем родном языке и, восстав из кресла, взмахнул микрофоном, зажатым в огромной волосатой лапе.
Мартин ловко изогнулся и вырвал у него микрофон.
- Остановите показ! - распорядился он властно.
Все это было очень странно. Каким-то дальним уголком сознания он понимал, что при нормальных обстоятельствах никогда не посмел бы вести себя так, но в то же время был твердо убежден, что впервые его поведение стало по-настоящему нормальным. Он ощущал блаженный жар уверенности, что любой его поступок окажется правильным, во всяком случае пока не истекут двенадцать часов действия матрицы. Экран нерешительно замигал и погас.
- Зажгите свет! - приказал Мартин невидимому духу, скрытому за микрофоном.
Комнату внезапно залил мягкий свет, и по выражению на лицах Уотта и Сен-Сира Мартин понял, что оба они испытывают смутную и нарастающую тревогу. Ведь он дал им немалую пищу для размышлений - и не только это. Он попробовал вообразить, какие мысли сейчас теснятся в их мозгу, пробираясь через лабиринт подозрений, которые он так искусно посеял.
Мысли Сен-Сира отгадывались без труда. Миксо-лидиец облизнул губы - что было нелегкой задачей, - и его налитые кровью глаза обеспокоено впились в Мартина. С чего это сценарист заговорил так уверенно? Что это значит? Какой тайный грех Сен-Сира он узнал, какую обнаружил ошибку в контракте, что осмеливается вести себя так нагло?
Толливер Уотт представлял проблему иного рода. Тайных грехов за ним, по-видимому, не водилось, но и он как будто встревожился. Мартин сверлил взглядом гордое лошадиное лицо, выискивая скрытую слабость. Да, справиться с Уоттом будет потруднее, но он сумеет сделать и это.
- Последний подводный эпизод, - сказал он, возвращаясь к прежней теме, - это невообразимая чепуха. Его надо вырезать. Сцену будем снимать из-под воды.
- Молчать! - взревел Сен-Сир.
- Но это единственный выход, - настаивал Мартин. - Иначе она окажется не в тон тому, что я написал теперь. Собственно говоря, я считаю, что весь фильм надо снимать из-под воды. Мы могли бы использовать приемы документального кино…
- Рауль, - внезапно сказал Уотт. - К чему он клонит?
- Он клонит, конечно, к тому, чтобы порвать свой контракт, - ответил Сен-Сир, наливаясь оливковым румянцем. - Это скверный период, через который проходят все мои сценаристы, прежде чем я приведу их в форму. В Миксо-Лидии…
- А вы уверены, что сумеете привести его в форму? - спросил Уотт.
- Это для меня теперь уже личный вопрос, - ответил Сен-Сир, сверля Мартина яростным взглядом. - Я потратил на этого человека почти три месяца и не намерен расходовать мое драгоценное время на другого. Просто он хочет, чтобы с ним расторгли контракт. Штучки, штучки, штучки.
- Это верно? - холодно спросил Уотт у Мартина.
- Уже нет, - ответил Мартин, - я передумал. Мой агент полагает, что мне нечего делать в "Вершине". Собственно говоря, она считает, что это плачевный мезальянс. Но мы впервые расходимся с ней в мнениях. Я начинаю видеть кое-какие возможности даже в той дряни, которой Сен-Сир уже столько лет кормит публику. Разумеется, я не могу творить чудес. Зрители привыкли ожидать от "Вершины" помоев, и их даже приучили любить эти помои. Но мы постепенно перевоспитаем их - и начнем с этой картины. Я полагаю, нам следует символизировать ее экзистенциалистскую безнадежность, завершив фильм четырьмястами метрами морского пейзажа - ничего, кроме огромных волнующихся протяжений океана, - докончил он со вкусом.
Огромное волнующееся протяжение Рауля Сен-Сира поднялось с кресла и надвинулось на Мартина.
- Вон! Вон! - закричал он. - Назад в свой кабинет, ничтожество! Это приказываю я, Рауль Сен-Сир. Вон - иначе я раздеру тебя на клочки!
Мартин быстро перебил режиссера. Голос его был спокоен, но он знал, что времени терять нельзя.
- Видите, Уотт? - спросил драматург громко, перехватив недоумевающий взгляд Уотта. - Он не дает мне сказать вам ни слова, наверно боится, как бы я не проговорился. Понятно, почему он гонит меня отсюда, - он чувствует, что пахнет жареным.
Сен-Сир вне себя наклонился и занес кулак. Но тут вмешался Уотт.
Возможно, сценарист и правда пытается избавиться от контракта. Но за этим явно кроется и что-то другое. Слишком уж Мартин небрежен, слишком уверен в себе.
Уотт решил разобраться во всем до конца.
- Тише, тише, Рауль, - сказал он категорическим тоном. - Успокойтесь! Я говорю вам - успокойтесь. Вряд ли нас устроит, если Ник подаст на вас в суд за оскорбление действием. Ваш артистический темперамент иногда заставляет вас забываться. Успокойтесь и послушаем, что скажет Ник.
- Держите с ним ухо востро, Толливер! - предостерегающе воскликнул Сен-Сир. - Они хитры, эти твари, хитры, как крысы. От них всего можно…
Мартин величественным жестом поднес микрофон ко рту. Не обращая ни малейшего внимания на разъяренного режиссера, он сказал властно:
- Соедините меня с баром, пожалуйста. Да… Я хочу заказать коктейль. Совершенно особый. А… э… "Елену Глинскую".
- Здравствуйте, - раздался в дверях голос Эрики Эшби. - Ник, ты здесь? Можно мне войти?
При звуке ее голоса по спине Мартина забегали блаженные мурашки.
С микрофоном в руке он повернулся к ней, но, прежде чем он успел ответить, Сен-Сир взревел:
- Нет, нет, нет! Убирайтесь! Немедленно убирайтесь! Кто бы вы там ни были - вон!
Эрика - деловитая, хорошенькая, неукротимая - решительно вошла в зал и бросила на Мартина взгляд, выражавший долготерпеливую покорность судьбе. Она, несомненно, готовилась сражаться за двоих.
- Я здесь по делу, - холодно заявила она Сен-Сиру. - Вы не имеете права не допускать к автору его агента. Мы с Ником хотим поговорить с мистером Уоттом.
- А, моя прелесть, садитесь! - произнес Мартин громким, четким голосом и встал с кресла. - Добро пожаловать! Я заказываю себе коктейль. Не хотите ли чего-нибудь?
Эрика взглянула на него с внезапным подозрением.
- Я не буду пить, - сказала она. - И ты не будешь. Сколько коктейлей ты уже выпил? Ник, если ты напился в такую минуту…
- И, пожалуйста, поскорее, - холодно приказал Мартин в микрофон. - Он мне нужен немедленно, вы поняли? Да, коктейль "Елена Глинская". Может быть, он вам не известен? В таком случае слушайте внимательно: возьмите самый большой бокал, а впрочем, лучше даже пуншевую чашу… Наполните ее до половины охлажденным пивом. Поняли? Добавьте три мерки мятного ликера…
- Ник, ты с ума сошел! - с отвращением воскликнула Эрика.
- …и шесть мерок меда, - безмятежно продолжал Мартин. - Размешайте, но не взбивайте. "Елену Глинскую" ни в коем случае взбивать нельзя. Хорошенько охладите…
- Мисс Эшби, мы очень заняты, - внушительно перебил его Сен-Сир, указывая на дверь. - Не сейчас. Извините. Вы мешаете. Немедленно уйдите.
- Впрочем, добавьте еще шесть мерок меду, - задумчиво произнес Мартин в микрофон. - И немедленно пришлите его сюда. Если он будет здесь через шестьдесят секунд, вы получите премию. Договорились? Прекрасно. Я жду.
Он небрежно бросил микрофон Сен-Сиру.
Тем временем Эрика подобралась к Толливеру Уотту.
- Я только что говорила с Глорией Иден - она готова заключить с "Вершиной" контракт на один фильм, если я дам согласие. Но я дам согласие, только если вы расторгнете контракт с Никласом Мартином. Это мое последнее слово.
На лице Уотта отразилось приятное удивление.
- Мы, пожалуй, могли бы поладить, - ответил он тотчас же (Уотт был большим поклонником мисс Иден и давно мечтал поставить с ней "Ярмарку тщеславия"). - Почему вы не привезли ее с собой? Мы могли бы…
- Ерунда! - завопил Сен-Сир. - Не обсуждайте этого, Толливер!
- Она в "Лагуне", - объяснила Эрика. - Замолчите же, Сен-Сир. Я не намерена…
Но тут кто-то почтительно постучал в дверь.
Мартин поспешил открыть ее и, как и ожидал, увидел официанта с подносом.
- Быстрая работа, - сказал он снисходительно, принимая большую запотевшую чашу, окруженную кубиками льда. - Прелесть, не правда ли?
Раздавшиеся позади гулкие вопли Сен-Сира заглушили возможный ответ официанта, который получил от Мартина доллар и удалился, явно борясь с тошнотой.
- Нет, нет, нет, нет! - рычал Сен-Сир. - Толливер, мы можем получить Глорию и сохранить этого сценариста: хотя он никуда не годится, но я уже потратил три месяца, чтобы выдрессировать его в сен-сировском подходе. Предоставьте это мне. В Миксо-Лидии мы…
Хорошенький ротик Эрики открывался и закрывался, но рев режиссера заглушал ее голос. А в Голливуде было всем известно, что Сен-Сир может реветь так часами без передышки.
Мартин вздохнул, поднял полную до краев чашу, изящно ее понюхал и попятился к своему креслу. Когда его каблук коснулся полированной ножки, он грациозно споткнулся и с необыкновенной ловкостью опрокинул "Елену Глинскую" - пиво, мед, мятный ликер и лед - на обширную грудь Сен-Сира.
Рык Сен-Сира сломал микрофон.
Мартин обдумал составные части новоявленного коктейля с большим тщанием. Тошнотворное пойло соединяло максимум элементов сырости, холода, липкости и вонючести.
Промокший Сен-Сир задрожал, как в ознобе, когда ледяной напиток обдал его ноги, и, выхватив платок, попробовал вытереться, но безуспешно. Носовой платок намертво прилип к брюкам, приклеенный к ним двенадцатью мерками меда. От режиссера разило мятой.
- Я предложил бы перейти в бар, - сказал Мартин, брезгливо сморщив нос. - Там, в отдельном кабинете, мы могли бы продолжить наш разговор вдали от этого… этого немножко слишком сильного благоухания мяты.
- В Миксо-Лидии, - задыхался Сен-Сир, надвигаясь на Мартина и хлюпая башмаками, - в Миксо-Лидии мы бросали собакам… мы варили в масле, мы…
- А в следующий раз, - сказал Мартин, - будьте так любезны не толкать меня под локоть, когда я держу в руках "Елену Глинскую". Право же, это весьма неприятно.
Сен-Сир набрал воздуха в грудь, Сен-Сир выпрямился во весь свой гигантский рост… и снова поник. Он выглядел, как полицейский эпохи немого кино после завершения очередной погони, - и знал это. Если бы он сейчас убил Мартина, даже в такой развязке все равно отсутствовал бы элемент классической трагедии. Он оказался бы в невообразимом положении Гамлета, убивающего дядю кремовыми тортами.
- Ничего не делать, пока я не вернусь! - приказал он, бросил на Мартина последний свирепый взгляд и, оставляя за собой мокрые следы, захлюпал к двери. Она с треском закрылась за ним, и на миг наступила тишина, только с потолка лилась тихая музыка, так как Диди уже распорядилась продолжать показ и теперь любовалась собственной прелестной фигурой, которая нежилась в пастельных волнах, пока они с Дэном Дейли пели дуэт о матросах, русалках и Атлантиде - ее далекой родине.
- А теперь, - объявил Мартин, с величавым достоинством поворачиваясь к Уотту, который растерянно смотрел на него, - я хотел бы поговорить с вами.
- Я не могу обсуждать вопросов, связанных с вашим контрактом, до возвращения Рауля, - быстро сказал Уотт.
- Чепуха, - сказал Мартин твердо. - С какой стати Сен-Сир будет диктовать вам ваши решения? Без вас он не сумел бы снять ни одного кассового фильма, как бы ни старался. Нет, Эрика, не вмешивайся. Я сам этим займусь, прелесть моя.
Уотт встал.
- Извините, но я не могу этого обсуждать, - сказал он. - Фильмы Сен-Сира приносят большие деньги, а вы неопыт…
- Потому-то я и вижу положение так ясно, - возразил Мартин. - Ваша беда в том, что вы проводите границу между артистическим гением и финансовым гением. Вы даже не замечаете, насколько необыкновенно то, как вы претворяете пластический материал человеческого сознания, создавая Идеального Зрителя. Вы - экологический гений, Толливер Уотт. Истинный художник контролирует свою среду, а вы с неподражаемым искусством истинного мастера постепенно преображаете огромную массу живого, дышащего человечества в единого Идеального Зрителя…
- Извините, - повторил Уотт, но уже не так резко. - У меня, право, нет времени… Э-э…
- Ваш гений слишком долго оставался непризнанным, - поспешно сказал Мартин, подпуская восхищения в свой золотой голос. - Вы считаете, что Сен-Сир вам равен, и в титрах стоит только его имя, а не ваше, но в глубине души должны же вы сознавать, что честь создания его картин наполовину принадлежит вам! Разве Фидия не интересовал коммерческий успех? А Микеланджело? Коммерческий успех - это просто другое название функционализма, а все великие художники создают функциональное искусство. Второстепенные детали на гениальных полотнах Рубенса дописывали его ученики, не так ли? Однако хвалу за них получал Рубенс, а не его наемники. Какой же из этого можно сделать вывод? Какой? - И тут Мартин, верно оценив психологию своего слушателя, умолк.
- Какой же? - спросил Уотт.
- Садитесь, - настойчиво сказал Мартин, - и я вам объясню. Фильмы Сен-Сира приносят доход, но именно вам они обязаны своей идеальной формой. Это вы, налагая матрицу своего характера на все и вся в "Вершине"…
Уотт медленно опустился в кресло. В его ушах властно гремели завораживающие взрывы дизраэлевского красноречия. Мартину удалось подцепить его на крючок. С непогрешимой меткостью он с первого же раза разгадал слабость Уотта: киномагнат вынужден был жить в среде профессиональных художников, и его томило смутное ощущение, что способность преумножать капиталы чем-то постыдном - приходилось решать задачи потруднее. Он подчинял своей воле парламенты.
Уотт заколебался, пошатнулся - и пал. На это потребовалось всего десять минут. Через десять минут, опьянев от звонких похвал своим экономическим способностям, Уотт понял, что Сен-Сир - пусть и гений в своей области - не имеет права вмешиваться в планы экономического гения.
- С вашей широтой видения вы можете охватить все возможности и безошибочно выбрать правильный путь, - убедительно доказывал Мартин. - Прекрасно. Вам нужна Глория Иден. Вы чувствуете - не так ли? - что от меня толку не добиться. Лишь гении умеют мгновенно менять свои планы… Когда будет готов документ, аннулирующий мой контракт?
- Что? - спросил Уотт, плавая в блаженном головокружении. - А, да… Конечно. Аннулировать ваш контракт…
- Сен-Сир будет упорно цепляться за свои прошлые ошибки, пока "Вершина" не обанкротится, - указал Мартин. - Только гений, подобный Толливеру Уотту, кует железо, пока оно горячо - когда ему представляется шанс обменять провал на успех, какого-то Мартина на единственную Иден.
- Гм-м, - сказал Уотт. - Да. Ну, хорошо. - На его длинном лице появилось деловитое выражение. - Хорошо. Ваш контракт будет аннулирован после того, как мисс Иден подпишет свой.
- И снова вы тонко проанализировали самую сущность дела, - рассуждал вслух Мартин. - Мисс Иден еще ничего твердо не решила. Если вы предоставите убеждать ее человеку вроде Сен-Сира, например, то все будет испорчено. Эрика, твоя машина здесь? Как быстро сможешь ты отвезти Толливера Уотта в "Лагуну"? Он - единственный человек, который сумеет найти правильное решение для данной ситуации.
- Какой ситуа… Ах, да! Конечно, Ник. Мы отправляемся немедленно.
- Но… - начал Уотт.
Матрица Дизраэли разразилась риторическими периодами, от которых зазвенели стены. Златоуст играл на логике арпеджио и гаммы.
- Понимаю, - пробормотал оглушенный Уотт и покорно пошел к двери. - Да, да, конечно. Зайдите вечером ко мне домой, Мартин. Как только я получу подпись Иден, я распоряжусь, чтобы подготовили документ об аннулировании вашего контракта. Гм-м… Функциональный гений… - И, что-то блаженно лепеча, он вышел из зала.
Когда Эрика хотела последовать за ним, Мартин тронул ее за локоть.
- Одну минуту, - сказал он. - Не позволяй ему вернуться в студию, пока контракт не будет аннулирован. Ведь Сен-Сир легко перекричит меня. Но он попался на крючок. Мы…
- Ник, - сказала Эрика, внимательно вглядываясь в его лицо, - что произошло?
- Расскажу вечером, - поспешно сказал Мартин, так как до них донеслось отдаленное рыканье, которое, возможно, возвещало приближение Сен-Сира. - Когда у меня выберется свободная минута, я ошеломлю тебя. Знаешь ли ты, что я всю жизнь поклонялся тебе из почтительного далека? Но теперь увози Уотта от греха подальше. Быстрее!
Эрика успела только бросить на него изумленный взгляд, и Мартин вытолкал ее из зала. Ему показалось, что к этому изумлению примешивается некоторая радость.
- Где Толливер? - оглушительный рев Сен-Сира заставил Мартина поморщиться. Режиссер был недоволен, что брюки ему впору отыскались только в костюмерной. Он счел это личным оскорблением. - Куда вы дели Толливера? - вопил он.
- Пожалуйста, говорите громче, - небрежно кинул Мартин. - Вас трудно расслышать.
- Диди! - загремел Сен-Сир, бешено поворачиваясь к прелестной звезде, которая по-прежнему восхищенно созерцала Диди на экране над своей головой. - Где Толливер?
Мартин вздрогнул. Он совсем забыл про Диди.
- Вы не знаете, верно, Диди? - быстро подсказал он.
- Заткнитесь! - распорядился Сен-Сир. - А ты отвечай мне, ах, ты… - И он прибавил выразительное многосложное слово на миксо-лидийском языке, которое возымело желанное действие.
Диди наморщила безупречный лобик.
- Толливер, кажется, ушел. У меня все это путается с фильмом. Он пошел домой, чтобы встретиться с Ником Мартином, разве нет?
- Но Мартин здесь! - взревел Сен-Сир. - Думай же, думай.
- А в эпизоде был документ, аннулирующий контракт? - рассеянно спросила Диди.
- Документ, аннулирующий контракт? - прорычал Сен-Сир. - Это еще что? Никогда я этого не допущу, никогда, никогда, никогда! Диди, отвечай мне: куда пошел Уотт?
- Он куда-то поехал с этой агентшей, - ответила Диди. - Или это тоже было в эпизоде?
- Но куда, куда, куда?