Для начала Флойд перераспределил кислород между камерами-хранилищами в своем костюме. Бедра и икры годились, плечи и спина - нет. К счастью, у нас имелось много воздуха в баллонах, которые Флойд мог толкать перед собой. Полный рюкзак был для этого попросту слишком велик. И вообще, зря мы эту дурацкую вещь потащили с собой в пещеру. Гораздо хуже оказалось то, что у нас совсем не было веревок - кому они нужны при почти нулевой силе тяжести? А это означало, что нам все придется толкать вперед, а не волочить за собой.
- Так, - сказала я. - Фокус тут в том, что плечи - самая широкая часть тела. Протяни одну руку вперед, а вторую отведи назад, вдоль тела. В таком положении ты сможешь шевелить плечами и пролезть в довольно узкую щель.
Мне не было нужды говорить ему, что одна из его рук окажется зажатой, пока проход не расширится, а если этого не случится, то в такой позе он и умрет.
- Если ты все же застрянешь, мы стравим немного воздуха. - Я снова подумала о родителях Флойда. - Конечно, ты не обязан лезть туда первым. Ты всегда можешь дать Рудольфу поработать морской свинкой.
Флойд обвел взглядом пещеру.
- Нет. Я проводник. Я пойду первым.
И через секунду мы полезли в дыру. Правая рука впереди, толкает снаряжение. Левая рука протянута назад, вскоре ее прижало. И ледяные глыбы давят со всех сторон.
И тут я внезапно поняла.
- Знаешь, - сказала я, - ведь их уже не вернуть. И… - я не была уверена, стоит ли продолжать, но уже поздно идти на попятный, - …они гордились бы тем, каким ты стал.
Флойд перестал ползти.
- Бритни, сейчас очень неудачное время для психоанализа. - Потом он рассмеялся, насколько это возможно в тесном проходе, и я ощутила, как ослабло напряжение, которое уже несколько недель нарастало между нами. - Даже если ты права.
Странно. В тот момент меня больше не волновало, что мы в буквальном смысле угодили в ловушку, да еще на глубине нескольких километров внутри очень странной планетки. А потом Рудольф все испортил.
- Вы там что, развлекаетесь? - спросил он.
* * *
Мы стравили немного воздуха и за счет этого пролезли. Однако Рудольфу пришлось труднее, к тому же он выпустил из своего костюма больше воздуха, чем мы. Теперь я знаю правило номер один для спелеологии в вакууме: по возможности храни запас воздуха в баллонах, а не в своем костюме. К сожалению, это одно из тех правил, которые намного очевиднее в ретроспективе.
Но пока у нас еще имелся достаточный запас - при условии, что впредь мы не станем его транжирить.
К счастью, больше нам так поступать не пришлось. Вблизи центра планетки мы обнаружили пыль и щебенку, но не в том количестве, которое могло бы закупорить проходы. Она оказалась черной, резко контрастируя с валунами, которые мы огибали сверху, снизу и вокруг.
Флойд зачерпнул горсть пыли и поднес к шлему. На этот раз он не забыл выключить микрофон рации:
- Тебе это ничего не напоминает?
- Точно не скажу, но очень похоже на пыль с Япета.
- Но как она сюда попала? Если предположить, что это то же самое вещество?
Для ответа мне не пришлось строить компьютерные модели:
- По этим туннелям мы движемся назад во времени. И какие бы события ни присыпали пылью Япет, наверняка произошло это примерно в то время, когда формировалась эта планетка.
Мысль о Япете пробудила воспоминание о музыке, восхождениях, лагере на вершине горы. То, о чем я тосковала, лучше выражалось словами "вверх и наружу", чем "вниз и вглубь". Здесь было просто темно. Территория Джозефа Конрада: рассказ, который смакуешь во время чтения, а не в момент реальных событий.
* * *
Преодолев еще несколько проходов, мы оказались настолько близко к центру, насколько это было возможно. Под нами (если слово "внизу" еще имело значение) находилась черная поверхность… чего-то. Того, что выглядело намного тверже лабиринта, сквозь который мы пробирались.
На таком малом расстоянии от ядра большинства планет гравитация стала бы почти нулевой, но вещество, сформировавшее ядро Дафниса, имело достаточную плотность, чтобы слегка нас притягивать. Однако, дабы двигаться в его сторону, нам все же потребовалось слегка оттолкнуться. И даже после толчка ключевым словом было медленно.
Если это и был корабль инопланетян, то очень древний. Поверхность оказалась выщерблена, как будто по ней много и сильно били, пока она не накрылась ледяной мантией. Но даже не будь этих щербин, вряд ли она когда-либо выглядела гладкой. И я впервые поверила, что нам не придется волноваться насчет инопланетян.
А потом мы наконец-то опустились на ядро.
При гравитации менее одной тысячной от земной реально стоять на чем-то невозможно. Обычно эта проблема решается с помощью веревок, привязанных к забитым в грунт дюбелям. А поскольку дюбельный пистолет лучше всего работает при выстреле в упор, Флойд опускался головой вниз, готовый выстрелить, как только дуло коснется ядра. Стандартная процедура, но завершилась она нестандартно - когда Флойд выстрелил, то пистолет вместе с дюбелем срикошетили от поверхности.
Флойд хотел вогнать дюбель немного под углом, чтобы снизить отдачу. От неожиданности он выпустил пистолет, и тот улетел куда-то нам за спину. Нас закрутило, но Флойд погасил вращение, махнув вытянутой рукой, и мы зависли в двух метрах от поверхности.
Реактивные ранцы остались у входа, поэтому у нас не было иного выхода, кроме как положиться на местную гравитацию. Стоявший позади нас Рудольф оттолкнулся - слишком сильно, разумеется, - пустившись вдогонку за пистолетом, и все еще ругался где-то над нами, когда гравитация наконец-то заработала.
Пока мы опускались к ядру, я разглядела, что на скале все же осталась отметина. Там, где в нее ударил дюбель, появилась ямка с радиальными трещинами. Значит, ядро состояло из очень твердого, но хрупкого материала.
- Можешь взглянуть на него вблизи? - спросила я. Зрение у Флойда с годами стало хуже, и хотя у моей камеры в костюме имелся трансфокатор, ближе - всегда лучше.
Из результатов сканирования я знала, что плотность ядра примерно такая же, как у гранита, но меньше, чем у типичного железо-никелевого астероида. Теперь, включив увеличение, я увидела стекловидную поверхность с многочисленными крошечными порами.
Однажды мне довелось посмотреть на фото такой поверхности…
- Вот это да! - воскликнула я. - Кажется, это…
И тут картинка смазалась.
Мне хватило секунды понять, что произошло. Секунду назад я смотрела и глазами Флойда, и через камеру. Затем изображение в его глазах померкло, а камера дернулась - сперва резко вперед, к скале, затем обратно, с паутиной трещин перед линзами, потому что щиток шлема Флойда ударился о скалу и срикошетил, как это произошло с пистолетом. Были и звуки: глухой удар, потом медленное шипение, которое я продолжала слышать поначалу ушами Флойда, а затем и через микрофон в шлеме, когда догадалась к нему подключиться.
Первое, что мне пришло в голову - гейзер. Затем - на нас что-то упало. Но здесь, почти в невесомости, это "что-то" упало слишком быстро.
Я и без телеметрии могла сказать: Флойд без сознания. То, что я могла слышать его ушами, означало одно: его барабанные перепонки и слуховые нервы не пострадали. К сожалению, Флойд на это шипение не реагировал.
* * *
Долгое время могло показаться, что это повторение событий, произошедших на Энцеладе - достаточно долгое, чтобы дать мне возможность поразмышлять над иронией ситуации: настойчивое стремление Флойда встретиться лицом к лицу с собственной фобией вынудило меня войти в слишком тесную связь с событием того типа, которого я больше всего опасалась - какое бы чудо оно ни сотворило в первый раз. На этот раз я не была слепа. Нашлемный фонарь работал, хотя 2,619 секунды я не видела ничего, кроме скалы. Флойда что-то ударило сзади и, несмотря на то, что удар о скалу опять заставил его тело вращаться, понадобилось именно столько времени, чтобы прежнее сзади оказалось перед глазами.
Поразительно, как много времени спрессовано в две секунды. Обычно я подстраиваю скорость мышления, чтобы она соответствовала окружающему. Это не означает, что я реально меняю скорость обработки данных - она определена моими процессорами. Это состояние больше похоже на неторопливое чтение книги или просмотр видео в реальном времени. Оно позволяет мне не убегать мыслями вперед и помогает разговаривать с людьми так, как они разговаривают между собой.
А теперь я включила полную скорость.
Видели в фильмах эпизоды, когда время словно останавливается? Так я воспринимаю мир, когда концентрирую внимание. Вообразите: у вас есть неделя подумать о том, что сказать или сделать дальше. Однако сейчас мне делать было нечего - только ждать, пока тело Флойда повернется. И я потратила ожидание с пользой - написала алгоритм маскировки трещин на лицевом щитке перед камерой, чтобы они не мешали видеть, когда появится картинка, достойная внимания.
А увидела я в конце концов Рудольфа с дюбельным пистолетом в руке. От пистолета все еще тянулся спутанный шнур с дюбелем на конце.
Пока я ждала, у меня было много времени рассчитать силу нанесенного им удара. Выстреленный из пистолета дюбель как раз и мог ударить с такой силой, хотя если бы Рудольф сделал все правильно, а не с большого расстояния, дюбель сейчас оказался бы у Флойда в мозгах, и начатая Рудольфом игра подошла бы к концу. Она в любом случае уже выглядела законченной. В свете фонаря я заметила туман и сперва решила, что это оледеневшие частички воздуха, вытекающего из трещин в шлеме. Но затем прибавила увеличение и заметила на костюме Рудольфа красные пятнышки.
К счастью, "умная" ткань подшлемника Флойда уже прилипла к его коже, герметизируя рану. Вместе с вакуумным "прижиганием" это настолько хорошо остановит кровотечение, что теперь для отделения костюма от черепа потребуется хирургия. Разумеется, если он до этого не умрет от обморожения. Немало астронавтов выжили, получив глубокие раны на руках или ногах. Правда, замерзший мозг - совсем другое дело.
Но вряд ли ему светило прожить настолько долго, чтобы умереть по этой причине. Рудольф уже отыскал защелку для отделения шнура от пистолета, и хотя в нем было всего два заряда с дюбелями, у Флойда в рюкзаке лежали запасные. И даже без зарядов пистолет мог стать неплохой дубинкой. Сейчас Рудольф дрейфовал, но он бросится на нас, как только сможет оттолкнуться. Я прикинула: у нас есть около тридцати секунд, пока он не получит такой шанс - тридцать вечностей для размышлений, но совсем немного времени, чтобы сделать что-либо. Может быть, получить возможность смотреть, как на тебя надвигается смерть, в конечном счете ненамного лучше, чем не знать о ней.
Первым делом я попыталась привести Флойда в чувство. Но после сильного удара по голове за несколько секунд в себя не приходят. Теперь все зависело от меня.
Я дала себе две секунды на обдумывание возможных вариантов действий и нескольких не очень возможных: много времени для размышлений, но недостаточно информации для практических выводов. Рудольф обнаружил то, что искал, и теперь хотел убить нас, чтобы сохранить секрет. Он облажался, и это означало, что он не профессиональный убийца. Но тем не менее Рудольф предпочел избавиться от нас, а не купить наше молчание, значит, он или сразу не намеревался делиться, или не был уверен, что мы выполним свою часть договора. И я не должна оставить ему иного выхода, кроме как заключить с нами сделку.
Я потратила еще десять секунд, пытаясь установить связь с компьютером его костюма. Эта штука могла использовать всего около тысячи каналов связи, но переключаться с канала на канал можно только в реальном времени, и я выполнила около четырехсот переключений, пока не подобрала нужный.
Установив наконец-то связь, я наткнулась на облегченную версию той же программы-сторожа, которая охраняла систему в его капсуле. Этого следовало ожидать. Рудольф был помешан на безопасности. Даже в рюкзак богача был встроен голосовой замок с радиоуправлением. Его рабочая частота оказалась двести двадцать шестой при подборе каналов.
Я не стала увертываться от сторожа, а позволила ему поймать себя - настолько, чтобы он поднял тревогу, но не запер при этом дверь. А затем, когда в очках Рудольфа наверняка замигали сигналы тревоги, я включила радио Флойда:
- Если хочешь жить, немедленно брось пистолет!
Тело Флойда все еще вращалось, и Рудольф снова начал выходить из поля зрения моей камеры, но я увидела, как он дернулся от неожиданности. Он сразу завертелся наподобие кота, пытаясь увидеть, кто у него за спиной. Рефлекс землянина, поняла я. Если непонятно, откуда доносится голос - оглянись. Во всех сценариях, которые я мысленно прокрутила, такой реакции я не предвидела. Астронавты избегают резких движений.
- Ты кто?
Вот еще один нюанс, которого я не предусмотрела. За кого, черт побери он меня принимает? За инопланетянина? Он ведь всегда знал, что ядро Дафниса - не космический корабль.
Впрочем, он быстро догадался:
- Ты та самая штучка, Бритни?
Иногда бывает некогда спорить по поводу выбора слов. Если выберусь из этой передряги живой, то, пожалуй, прибавлю себе пару лет.
- Да.
- Пожалуй, мне следует тебя вырезать и прихватить с собой.
Значит, он вооружен не только дюбельньш пистолетом. На сей раз новость меня не удивила. У него наверняка имелся наготове какой-то план еще до того, как в его руках оказался пистолет, а перед хорошим ножом не устоит даже прочнейшая ткань костюма-"шкуры". Не знаю, как следовало воспринимать тот факт, что он столь легко себя выдал - то ли как еще один признак того, что он меня не уважает и не принимает всерьез, то ли он просто плохой убийца: безжалостный в бизнесе, но чужими руками. Наверное, из-за этого он и стрелял во Флойда с большого расстояния. В отличие от книг и фильмов, которые я решила стереть из памяти, те, что я смотрела не торопясь, убедили меня: для большинства людей легче убивать на расстоянии. Впрочем, если Рудольфа загнать в угол, он станет гораздо менее щепетилен.
К этому моменту я уже настолько отошла от своего плана игры, что все мои сценарии оказались бесполезны. И я расщепила восприятие реальности, чтобы общаться с Рудольфом в обычном для людей темпе и одновременно быстро думать в фоновом режиме.
- Если ты это сделаешь, тебе конец, - заявила я.
Из фильмов я узнала и то, что угрозы бесполезны, если ты не сможешь убедить противника в серьезности своих намерений. Я отключила медицинскую телеметрию Флойда, чтобы Рудольф не смог увидеть, в каком тот плохом состоянии, но, насколько могла судить, Рудольфу не было нужды бить его снова. Он мог просто бросить нас здесь. Даже если Флойд очнется раньше, чем у него замерзнут мозги, на поверхность выбраться он уже не сумеет. Поэтому я должна заставить Рудольфа помочь нам.
Сторож в его костюме был не столь крут, как его собрат в капсуле, но лишь мне было известно, насколько страшен его старший брат. Этот же в основном предназначался для охраны файлов данных, загруженных в компьютер костюма - карт, сканов и всего прочего, что Рудольф счел достаточно важным для такого путешествия. Поэтому я обошла сторожа и атаковала костюм: выключила свет, резко подняла, а затем снизила приток кислорода, изменила показания датчиков. Потом - ради эффекта, но иного шанса у меня могло и не оказаться - открыла замок его рюкзака.
- Это лишь часть того, что я могу проделать, - заявила я, пока Рудольф лихорадочно переводил костюм на ручное управление. - А еще я могу… - тут я позволила программе-сторожу поймать себя, чтобы Рудольф это увидел, - …стереть твои файлы. Начиная с карты.
- Ах ты, сучка…
- Буду считать это шагом вверх после "Флойдовой штучки".
Вообще-то, можно было этого и не говорить, но мне стало приятно. А заодно помешало ему сообразить, что, каким бы запутанным и извилистым ни был наш путь сюда, он вполне сможет вернуться и без меня. И еще, к сожалению, имелся предел того, что я могла сделать с его костюмом - их проектировали так, чтобы они работали безотказно. Поэтому мне требовалось что-то еще, чтобы он точно поверил: нас необходимо спасти.
Идею мне подсказали его сторожевая программа и запертый рюкзак.
- Флойд слишком доверчив, - сказала я. - Но я перед посадкой оставила на корабле свою копию. Если костюм Флойда не вернется вместе с ним внутри - и при этом медицинская телеметрия должна показывать, что он жив или в состоянии выжить после лечения, - то у корабля не будет причины ждать нас на орбите.
- Лжешь!
- Компьютеры не лгут.
А вот это и ложь, и правда. Компьютеры делают то, что им приказывают. Но я не компьютер. Я могу жить в компьютере, но это я ему приказываю. И я сделала ставку на то, что Рудольф не поймет разницы. У Флойда уже были с этим проблемы.