– Да при том, – пробурчал Сергеев с набитым ртом, – что если теперь у вас, у корпорации то есть, даже и появится какой-то приличный противник, то, поскольку на вашей стороне имеется неслабый маг, противник этот тоже должен быть крутым магом. Не в романе, в реальности. Понимаете? Не получится у вас теперь никакого политического конфликта, который можно будет перенести в магический мир. Он теперь у вас сразу будет магическим!
Так вот они какие, творческие муки фантастов, подумал Валентин. Дословно списывать не хотят, а своими словами не получается.
– Соболезную, – произнес он вслух и допил чай. – Значит, на вашем романе теперь можно ставить крест? И мы так никогда и не узнаем, как Валентин Шеллер обеспечил безопасность Панги от земных варваров?
– Есть один способ. – Сергеев оторвался от супа и хитро посмотрел на Валентина. – Берите меня на работу внештатным консультантом. Проблемы у вас все равно какие-то появятся, ну а я по их поводу буду всякие фантастические гипотезы измышлять. На практике они, конечно, не подтвердятся, но зато я хотя бы роман напишу.
Валентин допил чай и, в свою очередь, хитро посмотрел на Сергеева:
– А вы уверены, что не подтвердятся?
– Не должны, – с дрожью в голосе произнес Сергеев. – Иначе я больше не писатель-фантаст.
Вот этого-то я и боюсь, подумал Валентин. Что выгоднее: взять Сергеева на работу и действовать дальше в постоянном контакте с Кукловодом, или же оставить все как есть?
Если мой главный противник все-таки Кукловод – а уверения Сергеева, что все совсем не так, теперь и гроша ломаного не стоят, – мне нужно знать о нем как можно больше. Любая дезинформация, исходящая от Сергеева, – это информация, исходящая от Кукловода. Значит, писателя нужно брать на работу, какой бы головной болью это для меня ни закончилось.
– Ну, если обещаете, – улыбнулся Валентин, – тогда по рукам. Сейчас не буду мешать вам обедать, но сразу же как закончите основной рабочий день – звоните. Думаю, к этому времени у нас накопится некоторый материал для ваших заведомо ложных гипотез.
– Позвоню около восьми, – пообещал Сергеев, почему-то ничуть не обрадовавшийся согласию Валентина. Видимо, появление Нострадамуса слишком сильно отразилось на психике писателя.
Валентин вышел из ресторана, зашел в узкий проезд между двумя домами, убедился, что здесь его никто не видит, включил невидимость – и полетел домой, в главный офис корпорации, где через четыре минуты должно было начаться очередное заседание штаба по борьбе с регрессорами.
Вызов от Конева застал Валентина уже над Банной горой:
– Не опоздаешь? – спросил начальник отдела, который уже пора было бы переименовать в отдел социальных революций. – А то уже все собрались!
– На подлете, – ответил Валентин. – Что там такого срочного по регрессорам?
– Мы их нашли, – сказал Конев и – вот ведь подлец! – отключился.
Заставляет поторопиться, хмыкнул Валентин. Ну так я только за.
Он спланировал на замшелую площадку перед своим персональным входом в штаб-квартиру, настроил камуфляж изображать вместо джинсов и свитера брючную пару с безупречно белой сорочкой и, не останавливаясь, проследовал сквозь коридор, кабинет и винтовую лестницу прямиком в подземный зал заседаний.
– Ровно тридцать минут, коллеги, – сказал Валентин, увидев, что его сотрудники столпились вокруг Конева и что-то оживленно обсуждают. – Могли бы и меня дождаться!
– На работе надо быть, – ответил на это присоединившийся к штабистам Ермаков, – в рабочее-то время. Видели, что на бирже делается?
– Я так понял, поддержку вы решили не включать? – предположил Валентин. – Сколько там уже, минус десять?
– Торги остановлены, – ответил Ермаков. – Мы, конечно, не "ЮКОС", но шум все равно начнется.
– Кто продавал? – поинтересовался Валентин, подходя к коллегам поближе. – И вообще, может быть, все-таки сядем? Я вижу, у Леонида уже готов очередной доклад…
– Начали Дойче и Морган, а там спекулянты подключились. Я хочу сказать, что так продают только в одном случае: когда поставлена задача на выход по любым ценам, – озабоченно сказал Ермаков. – Именно поэтому я и не стал ничего выкупать.
– Леонид Петрович, – улыбнулся Валентин, – мотайте на ус. Дойче и Морган заодно с регрессорами!
– Они там все заодно, – махнул рукой Конев. – Давайте уже присаживайтесь, экран большой, всем будет видно. Прежде всего хочу в очередной раз восхититься гениальностью нашего всеми любимого руководителя…
– Об этом можно поподробнее, – перебил его Валентин, хорошо зная, что это единственный способ пресечь подобные восхваления.
– Подробнее – при выходе на пенсию, – фыркнул Конев. – А если кратко, то все мрачные прогнозы коллеги Иванова полностью подтвердились. Команда на ликвидацию нашей корпорации была отдана едва ли не раньше, чем команда на ликвидацию лично Иванова. Но есть и хорошая новость: по крайней мере мы узнали об этом не из газет. Ну а теперь все то же самое в подробном изложении!
Артист, подумал Валентин. Дорвался до эпохальных событий, теперь за уши не оттащишь. Ну и Кукловоду отдельное спасибо – синхронизировал все мировые разборки в пределах нескольких часов. Чувствуется, профессионал.
– Начну, как водится, с картинки, – сообщил Конев и затемнил зал. На экране за его спиной тут же появилась знакомая, наверное, каждому землянину фотография из нашумевшего в девяностые годы фильма "Вскрытие инопланетянина" – большеглазый узкоротый гуманоид со вздувшимся животом, лежащий на операционном столе. – По легенде, этот несчастный пришелец разбился в тысяча девятьсот сорок седьмом году неподалеку от американского аэродрома Розуэлл, штат Нью-Мексико. Дальнейшие события легенды включают в себя массированные налеты инопланетян на южные штаты США, ликвидацию министра обороны США Форрестола, секретное соглашение "серых пришельцев" с президентом Эйзенхауэром, мировое правительство "Маджести-двенадцать", – словом, весь стандартный набор дезинформационных штампов, призванных задурить голову обывателям и вызвать приступ непреодолимого отвращения у профессионалов.
Конев выдержал необходимую паузу, после чего резко сменил картину:
– А вот как выглядит сегодня, в две тысячи восьмом году, настоящий пришелец.
В специальном кресле из хитро переплетенных металлических струн полусидел, полувисел дальний родственник гуманоида с предыдущей картинки. Те же большие глаза, то же треугольное лицо, тот же маленький рот; но длинные цепкие руки о шести пальцах на каждой на этот раз были заняты делом, вцепившись в изогнутый гибрид "мыши" и клавиатуры, а плотное туловище, обернутое на индийский манер несколькими слоями темной ткани, не имело ничего общего с пузатым страшилищем с предыдущего кадра.
– Форт-Баррич, Скалистые горы, действительно секретная база Агентства национальной безопасности, – прокомментировал Конев. – Секретная настолько, что до развертывания системы "Рой" в полном объеме мы даже не подозревали о ее существовании.
Валентин заглянул гуманоиду в глаза и увидел там издевательский оскал Кукловода. Очередная крупная фигура на глобальной шахматной доске. Сколько их еще осталось за пазухой?!
– Так это и есть главный регрессор? – спросил Панарин. – Нельзя ли показать глаза крупным планом? Кажется мне…
Конев взмахнул рукой, и лицо таинственного гуманоида растянулось на весь экран. Только сейчас Валентин понял, что было не так в глазах гуманоида.
Разное количество зрачков. Три в левом глазу и четыре – в правом.
– Это точно не фотошоп? – воскликнул недоверчивый Осипов.
– Вы еще остальных снимков не видели, – успокоил собравшихся Конев. – На некоторых у него вообще по одному зрачку, как у человека. Жуткое зрелище.
– Странно, – пробормотал Панарин. – Судя по глазам, это биологическая цивилизация, а контейнер от регрессоров был вполне технологический…
– А кто тебе сказал, что это биологические глаза? – шикнул на Панарина Расулов. – О чем вообще можно судить по фотографии?
– Совершенно верно. – Конев убрал гуманоида с экрана и повесил туда рекламную картинку горной местности с ярко раскрашенными домиками у подножия живописной скалы. – Существо, которое я вам только что показал, в строгом смысле не является живым. Скорее это чрезвычайно продвинутый биоробот, способный изменять свой метаболизм в очень широких пределах. Например, ему ничего не стоит растечься по полу и притвориться лужей.
А шлангом, хотел было спросить Валентин, но постеснялся – какой-никакой, но гуманоид все-таки.
– Итак, в сороковые годы прошлого века, – Конев заложил руки за спину и слегка наклонился вперед, как всегда делал, начиная длинное выступление, – на территории Соединенных Штатов Америки приземлился – подчеркну, не потерпел крушение, а приземлился, – инопланетный летательный аппарат под управлением существа, назвавшегося сформированной для общения с ним комиссии мистером Игрек. Мистером Вай, если по-английски. Уже из этого самоназвания вам должно стать понятно, насколько подробно данное существо изучило современное ему человечество. Таким образом, ни о каком использовании потерпевшего крушение пришельца в интересах США – я говорю об официальной версии, оправдывающей беспрецедентное финансирование секретной базы в Форт-Баррич, – говорить не приходится. Пришелец попросту установил контроль над сознанием вступивших с ним в контакт чиновников, после чего с их помощью выстроил такую хитрую и многоступенчатую организацию, что даже с помощью "Роя" нам пришлось разбираться с ней несколько часов.
Конев бросил короткий взгляд через плечо, и схема появилась на экране – несколько десятков объектов и несколько сотен связей. Пятьдесят лет все-таки, подумал Валентин, осознав, насколько примитивной по сравнению с этим монстром выглядела корпорация – частное предприятие, в существовании которого не была заинтересована ни одна из серьезных российских политических сил. Мистер Игрек сразу же проявил себя опытным интриганом, и Валентин почему-то вспомнил своего сегодняшнего визитера, Джона Смита. Чушь какая-то в голову лезет, подумал он и снова прислушался к словам Конева.
– Таким образом, – заключил тот краткое пояснение к схеме, – ни одна из контактирующих с проектом организаций не заинтересована выяснять истинное положение дел внутри проекта. Лиц, проявляющих излишнюю любознательность, отсекает от Форт-Баррича сама система – они ставят под угрозу финансирование связных проектов и пользуются репутацией раскачивающих лодку. На данном этапе мы еще не подобрали ключ к внутренним мыслительным процессам мистера Игрек, но по его поведению уже можно сформулировать некую рабочую гипотезу. На мой взгляд, мы имеем дело с типичным социальным вирусом – существом, использующим ресурсы развитого общества в своих личных целях. Неясно, правда, как скоро оно собирается размножаться, и собирается ли вообще, но все остальные действия мистера Игрек статистически достоверно прогнозируются моделью "социального вируса".
Валентин оперся рукой на подлокотник и положил подбородок на сжатый кулак. Теперь еще и социальный вирус, мать его так. Да что же это за планета такая?!
Известно какая, ответил он сам себе. Планета, про которую Донован так прямо и сказал – "совсем не та Земля, которую помнит Акино". Планета, от которой имеет смысл обеспечивать безопасность страны Эбо.
– Не скрою, – поклонился с подиума Конев, – что модель "социальный вирус" настолько хорошо объясняет все известные нам факты относительно деятельности регрессоров, что мы уже встроили ее в рабочую версию модели земной цивилизации. Основной идеей модели, принципиально отличающей ее от всех предыдущих наших построений, является принцип "внешнего самоуправления", то есть управления, при котором сформированные вирусом организации работают в интересах вируса, считая при этом, что преследуют собственные цели. Таких организаций по мере развития вируса становилось все больше и больше – вот почему деятельность регрессоров долгое время оставалась нами незамеченной. А между тем это целесообразная деятельность несамостоятельных субъектов, искусно маскирующаяся под стихийное преследование ими своих собственных интересов. Я вам еще не надоел?
Профессия – вторая натура, подумал Валентин. Расулов, тот сразу бы явки и пароли стал называть. Панарин – притчи рассказывать и загадки загадывать. А я – задачи ставить, поскольку схему все видели, чего ж тут еще непонятного.
– Молчание – знак согласия, – улыбнулся Конев. – Итак, сегодня мы столкнулись с одним из самых неприятных противников: с большим числом относительно независимых субъектов, каждый из которых имеет основания считать, что гибель корпорации "Будущее" принесет ему небывалые дивиденды. Ликвидация исходного вируса – собственно мистера Игрек – никоим образом не решит эту проблему. Фактически можно с уверенностью сказать, что сегодня против нас выступает весь мир. Весь мир, зараженный вирусом регресса, разносчиком которого выступил мистер Игрек.
Дипломатическая неприкосновенность, подумал Валентин. Предупреждали же фантасты! Хотя погоди, рассказ Шекли был явно послевоенный – пятьдесят третий, тут же подсказал искинт, – значит, предупреждение заметно запоздало. А то и вовсе было организовано мистером Игрек, чтобы создать у своих партнеров иллюзию "все под контролем".
– Ты так об этом рассказываешь, – упрекнул Конева Осипов, – будто личный друг этому мистеру Игрек!
– Я друг всякой работающей модели, – ответил Конев. – А радуюсь я вовсе не тому, что мы вынуждены воевать со всем миром, а тому, что мы теперь хотя бы об этом знаем!
Теперь знаем, подумал Валентин. Интересно только, как именно Кукловод обеспечил такое точное совпадение. Разработку нашего "Роя" тормозил или регрессоров придерживал? После победы непременно поинтересуюсь.
– Не гони волну, Леонид Петрович, – поморщился сидевший прямо напротив Конева Ермаков. – Какая еще война со всем миром? Да в этом мире все и без нас друг другу глотку перегрызть готовы. Говори толком – кто команду дал, кто исполнять подрядился, какой бюджет выделили, какие структуры подключили. Ни за что не поверю, что из-за нас, к примеру, Вепрев с Симоновым помирятся!
– Как в воду глядишь, Петр Евгеньевич, – поднял указательный палец Конев. – Именно что структуры! Прошу внимания, даю следующую картинку!
Надо же, удивился Валентин, увидев первые же подписи на новой схеме. Конев уже и конкретику раскопал! А с другой стороны, я за это время успел чуть ли не весь Орден колдунов раскрыть – вплоть до министра иностранных дел. Почему, собственно, начальник профильного отдела должен работать хуже директора?
– Финансово-промышленная группа "Структура", – важно сказал Конев, поднимая указательный палец выше собственной головы. – Номинальный владелец – Григорий Евстафьев, фактический – группа Султанова – Вепрева – Исмаилова, на сегодня вторая в Кремле по влиянию на Президента. Это и есть та структура, которой в конечном счете должны достаться все активы корпорации "Будущее".
– Это что-то новенькое, – удивленно пробормотал Ермаков. – Чтобы вот так сразу – и согласовать выгодополучателя?
– Ну, мы все-таки не "ЮКОС", – улыбнулся Конев. – Депутатов оптом не скупаем, одновременно одного и того же американцам с китайцам не обещаем, да и Валентин Иванович к своему однофамильцу в свитере на прием не ходит. Поэтому, чтобы нас замочить, нужны серьезные основания. Например, – палец Конева появился на экране и указал на желтую звездочку с красной молнией внутри, – участие в Мировой Энергетической Системе. Пока корпорация "Будущее" – частная фирма олигарха Иванова, не видать ей американского патента на межконтинентальные кабели. А вот если ее преобразовать в компанию с государственным участием – тогда другое дело. Тут уже счет не на миллиарды, а на сотни миллиардов долларов будет. Лакомый кусочек, который снимает все лишние вопросы.
– Для кого снимает, – хмыкнул Ермаков, – а для кого и как. Где на схеме "три Е"? Кто от Евросоюза контактировал с Вепревым? Вот эта волнистая линия, – Ермаков пренебрежительно оттопырил мизинец, – она что означает?
– Упоминание о разговоре Вепрева с Бернетом, – поморщился Конев. – Сам разговор состоялся несколько дней назад, когда "Рой" еще не был развернут, но из контекста…
– Бернет всего лишь глава "ЭОН", – продолжил допрос Ермаков, – почему линия тянется ко всей МЭС? Немцы даже в европейской Энергокомиссии далеко не на первых ролях, а уж в Совете МЭС и вовсе с трудом удерживают свои позиции!
– Вепрев считает иначе, – возразил Конев. – По его словам, Бернет дал добро на поглощение Кабэ как раз от лица руководства МЭС. Уж поверьте, Петр Евгеньевич, я бы просто так ничего бы не нарисовал, за каждой линией здесь десятки минут разговоров!
– Вот именно что разговоров, – махнул рукой Ермаков. – Знаете, сколько я этих разговоров в своей жизни наслушался? В девяносто восьмом…
– Коллеги, коллеги! – хлопнул в ладоши Валентин, заслышав в голосах спорящих знакомые нотки. Ударившись в воспоминания, Ермаков мог запросто закатить целую лекцию об истории российского фондового рынка, а Конев в отместку обязательно продемонстрировал бы несколько стопроцентно выигрышных биржевых стратегий, каждая из которых обычно доводила Ермакова до белого каления. – Давайте ближе к делу! Леонид Петрович, согласитесь, что связь "Структуры" с руководством МЭС изучена не в полной мере. Расскажите-ка лучше о связях, которые можно считать твердо установленными!
– Хорошо, – ответил Конев и упрямо наклонил голову. – Давайте поговорим о твердо установленных связях. Снова схема номер один!
– Она самая, – согласился все еще продолжавший спор Ермаков. – И кто здесь у нас в самом центре? Что это за контора – "Невидимый колледж"?
Валентин заставил себя подробнее разглядеть схему – чтобы лучше улеглась в памяти. "Невидимый колледж", жемчужно-белое амебообразное облачко, располагался в левой верхней части квадратного листа, охватывая своими ложноножками несколько ключевых высокотехнологичных компаний. Однако самая толстая и весомая ложноножка тянулась от "колледжа" в сторону правительственных спецслужб – АНБ США, МИ5 Великобритании и французской ДСТ. Судя по схеме, последние больше походили на филиалы этого самого "Невидимого колледжа", нежели на независимые государственные структуры.