Туман сочился в стеклянный город с просторов Зеленого океана. Пушистыми облачками, бестелесными щупальцами он обволакивал шпили, замутняя цветные фонари, наполняя воздух запахом холодной бани. Улицы почти опустели. Завернувшись плотнее в накидку, Этцвейн вернулся к коттеджу.
У проема в изгороди он остановился. Казалось, темный коттедж ждал его. За ним, в сарае на заднем дворе, разлагался труп Гарстанга.
Этцвейн слушал - тишину, темноту. Пройдя через усаженный деревьями передний дворик, он задержался у двери. Шорох? Напрягая слух, он снова заметил сухой, царапающий звук. Распахнув дверь, Этцвейн проскользнул в гостиную с пистолетом наготове. Внутри - никаких изменений. Скрипнула задняя дверь. Этцвейн сбежал с парадного крыльца и обогнул коттедж, но ничего не увидел. Только дверь сарая, пожалуй, приоткрылась. Этцвейн замер, как вкопанный - волосы встали дыбом у него на затылке. Осторожно приблизившись шаг за шагом, он прыгнул вперед, захлопнул дверь сарая и задвинул засов, после чего сразу развернулся и отскочил в сторону - на тот случай, если дверь открыли нарочно, чтобы отвлечь внимание.
Ни звука. Этцвейн не мог заставить себя проверить, что делается в сарае. Он вернулся в дом. Джурджина лежала без сознания. Но она пошевелилась или кто-то ее шевелил: одна рука свисала с кушетки к полу.
Этцвейн закрыл все двери и ставни на засовы. Поводок, привязывавший девушку к кушетке, сместился. Края деревянной рамы были сточены, истерты. Этцвейн наклонился над пленницей и внимательно осмотрел ее, приподняв пальцем веко с длинными ресницами. Зрачка не было, глаз закатился. Этцвейн нервно обернулся, выпрямился, осмотрелся.
Ничто не двигалось в гостиной - только в памяти звучали отголоски разговоров.
Этцвейн заварил чай и присел в кресло. Шло время, созвездия всходили и заходили. Этцвейн задремал. Он проснулся замерзший и онемевший - рассветная синева уже проникала в щели между ставнями.
В коттедже было тихо и мрачно. Этцвейн приготовил себе завтрак и стал размышлять о планах на грядущий день. Прежде всего нужно было обследовать сарай.
Джурджина очнулась, но ничего не говорила - что можно было сказать? Этцвейн накормил ее, позволил сходить в туалет. Она вернулась - унылая и подавленная, не проявляя ни живости, ни воли к сопротивлению. Остановившись посреди гостиной, пленница разминала затекшие руки. Через некоторое время она спросила: "Где старик?"
"Ушел по своим делам".
"По каким делам?"
"Узнаете в свое время".
"Странная вы парочка, надо сказать!"
"Я нахожу ваше поведение гораздо более странным, - возразил Этцвейн. - По сравнению с вами я прост и понятен до предела".
"Но вы-то подстрекаете народ к бунту!"
"Ни в коем случае! Рогушкои убили мою мать - и сестру. Я утверждаю, что их необходимо истребить, чтобы спасти Шант. В чем вы видите подстрекательство? Это здравое рассуждение".
"Решение таких вопросов следует предоставить Аноме".
"Он отказывается действовать. Следовательно, я вынужден заставить его действовать".
"У старика тоже убили мать?"
"Не думаю".
"Тогда почему он с такой наглостью нарушает закон?"
"Он сочувствует моим намерениям".
"Кто? Этот василиск? Он холоден, как ветер снежного Ниммира!"
"Не спорю, в некоторых отношениях он производит впечатление человека не от мира сего. А теперь мне придется снова вас усыпить".
Джурджина беззаботно махнула рукой: "Не беспокойтесь. Я согласна не покидать коттедж".
Этцвейн цинически рассмеялся: "Будьте добры, ложитесь на кушетку".
Джурджина подошла к нему, улыбнулась в упор: "Давайте не будем врагами. Поцелуйте меня".
"Хм. С утра пораньше?"
"Вы хотели бы?"
Этцвейн упрямо тряс головой: "Нет".
"Разве я не хороша собой? Вы предпочитаете морщинистых старух?"
"Нет. Но если бы вы могли нажать желтую кнопку и оторвать мне голову, вы бы это сделали. Почему-то мысль о такой перспективе препятствует всякому влечению к близости. Не будем терять времени".
Джурджина задумчиво вернулась на кушетку и безвольно лежала, пока Этцвейн наносил препарат ей на шею. Она скоро уснула. Этцвейн прицепил ее поводок к резной перекладине под потолком.
Настало время заглянуть в сарай. Этцвейн вышел на задний двор. Засов сарая был закрыт. Этцвейн обошел дощатую пристройку. Только крыса могла бы залезть внутрь или выбраться наружу.
Широко распахнув дверь, Этцвейн увидел в дневном свете садовые инструменты, старую кухонную утварь и тело Гарстанга - там, куда он его оттащил. Грудь Гарстанга была разворочена, буквально разодрана в клочья. Этцвейн стоял в дверном проеме, пытаясь разглядеть существо, так страшно надругавшееся над трупом. Он не решался войти - если это была большая крыса, она могла выскочить и укусить его. В конце концов он снова закрыл дверь на засов.
Накинув серый плащ, Этцвейн угрюмо направился в центр города, прямо на площадь Корпорации. Человек Без Лица мог проводить время в роскошных залах дворца Сершанов, мог отдыхать в своем поместье в кантоне Дикой Розы, мог уехать в далекие края - вершить правосудие в назидание злодеям. Но Этцвейн чувствовал, что дело обстоит по-другому. Для Человека Без Лица безопаснее всего было оставаться в Гарвии, под защитой дискриминаторов. Значит, рано или поздно Саджарано должен был показаться на площади Корпорации.
Этцвейн постоял минуту-другую под старыми воротами Часовщиков. Туманное, зябкое утро! Солнца затмевали одно другое, медленно скользя по небу. Этцвейн зашел в ближайшее кафе, занял неприметное место за столиком, заказал горячий бульон и стал прихлебывать его, чтобы согреться.
Столичная толпа сновала по площади во всех направлениях. У ведомства жалоб и прошений сошлись и о чем-то беседовали три дискриминатора. Этцвейн с тревогой наблюдал за ними. Что, если они вместе накинутся на него? Он не успеет убить всех трех с помощью передатчика - не хватит времени набрать коды. По-видимому, Человек Без Лица пользовался иным оружием - устройством, детонировавшим любой ошейник, оказавшийся в секторе направленного излучения. В кафе вошел человек в серо-пурпурном костюме. Его широкий, бледный лоб нависал над вмятым маленьким носом, уголки осторожно поджатых губ опустились, глаза, смотревшие слегка в сторону, светились умом. Человек приказал официанту подать кружку бульона одним движением руки - повелительным, но вежливым жестом чистокровного эстета.
Когда бульон подали, эстет покосился в сторону Этцвейна, позаботившегося прикрыть лицо поднятой кружкой. На какое-то мгновение, однако, Гастель Этцвейн встретился глазами с Человеком Без Лица.
Аноме слегка нахмурился, отвернулся - ему не нравилось внимание незнакомца.
Этцвейн волновался - мысли путались, не желали слушаться. Крепко обхватив ладонями горячую кружку, он заставил себя продумать возможные варианты.
У него был лучевой пистолет. Он мог подойти, приставить пистолет к спине Аноме и отдать необходимые приказы. У этого плана был огромный недостаток: нельзя было привлекать внимание. Почти наверняка официант заметил бы происходящее - а дискриминаторы точили лясы неподалеку.
Он мог выйти из кафе, подождать Аноме и следовать за ним. Но события последних дней, несомненно, заставили Аноме быть начеку. Заметив слежку, правитель мог завести Этцвейна в западню. Ни в коем случае нельзя было упускать инициативу!
Узнав "отважного путешественника", Аноме мог и сам последовать за Этцвейном. Впрочем, скорее он приказал бы дискриминаторам схватить преступника.
Этцвейн судорожно, глубоко вздохнул, засунул руку в карман плаща и нащупал приготовленное средство нападения, доставшееся по наследству от Ифнесса. Звякнув флорином по столу, он уплатил за бульон, с шумом отодвинул стул, поднялся на ноги - и с громким возгласом, потеряв равновесие, пробежал несколько шагов, уронив руку на шею Человека Без Лица.
"Милостивый государь, прошу прощения! - во всеуслышание объявил Этцвейн. - Какое свинство с моей стороны! Я уронил на вас мокрую салфетку!"
"Ничего, пустяки".
"Позвольте помочь..."
Аноме отшатнулся: "Вы чуть не упали на меня - а теперь что делаете? Зачем протирать мне шею какой-то мокрой гадостью?"
"Покорнейше прошу меня извинить! Если я запачкал воротник, разрешите возместить расходы на новый пиджак".
"Нет, нет, ничего не нужно. Оставьте меня, я могу сам о себе позаботиться".
"Хорошо, сударь, как вам угодно. Проклятый стул - зацепился за ногу, я чуть не разбился на ровном месте! Воистину, опасность подстерегает нас там, где мы ее меньше всего ожидаем".
"Да-да. Право же, не стоит беспокоиться. Все в порядке".
"С вашего разрешения... неудобно злоупотреблять вашим терпением, но мне нужно завязать шнурок. Я тут присяду - на одну секунду?"
"Пожалуйста", - Аноме демонстративно отвернулся. Поправляя ботинок, Этцвейн внимательно следил за ним.
Прошло несколько секунд. Аноме посмотрел вокруг: "Вы все еще здесь?"
"Да. Как вас зовут?"
Аноме пару раз моргнул: "Саджарано Сершан".
"Вы меня знаете?"
"Нет".
"Взгляните на меня!"
Аноме обратил к Этцвейну безмятежное лицо.
"Встаньте, - сказал Этцвейн, - и ступайте за мной".
Саджарано не выразил никаких эмоций. Этцвейн вывел его на площадь.
"Идите быстрее", - приказал Этцвейн. Они прошли под Гранатовыми воротами в проезд Сервена Айро. Здесь Этцвейн схватил Саджарано под руку. Быстро моргая, тот пожаловался: "Я устал".
"Вы скоро отдохнете. Кто выступал в парке, называясь отважным путешественником?"
"Приезжий, откуда-то из восточных кантонов. Главарь заговорщиков-подстрекателей ".
"Вы знаете кого-нибудь еще из заговорщиков?"
"Нет".
"Почему вы не прикажете солдатам атаковать рогушкоев?"
Саджарано молчал секунд десять, пробормотал: "Не знаю, не знаю". Голос его стал сонным, неразборчивым, он пошатывался на ходу. Этцвейн поддерживал его и спешил со всех ног, но в сквере у ворот Времен Года пришлось остановиться - Человек Без Лица больше не мог идти.
Этцвейн усадил его на скамью и подозвал проезжавший мимо пустой фиакр: "Мой приятель нализался в стельку. Нужно отвезти его домой и откачать, пока жена не узнала".
"Что ж, такое случается и с лучшими из нас! Залезайте-ка с ним на заднее сиденье. Вам помочь?"
"Как-нибудь справлюсь! Поезжайте по проспекту Фазаренских Директоров".
Глава 14
Этцвейн снял с Человека Без Лица верхнюю одежду и уложил его в одном белье на кушетку напротив той, где спала Джурджина. Судя по фигуре, Аноме не был атлетом. Из карманов правителя Этцвейн извлек кодирующий передатчик, такой же, как у Гарстанга, лучевой пистолет сложной конструкции, небольшую коробку (предположительно переносной приемопередатчик радиоволн) и металлическую трубку неизвестного назначения - по-видимому, универсальный детонатор ошейников направленного действия, о существовании которого подозревал Этцвейн.
Аккуратно разложив на столе блестящие инструменты Ифнесса, Этцвейн с величайшей осторожностью вскрыл и снял ошейник Саджарано, точно выполняя инструкции землянина. К своему полному изумлению он обнаружил в ошейнике стандартный заряд декокса. Судя по всему, автоответчик тоже функционировал. Опираясь на стол, Этцвейн застыл в замешательстве. Зачем Человеку Без Лица носить ошейник со взрывчаткой? Ужасное предчувствие поразило его. Ошибка? Неужели Аноме всех обвел вокруг пальца?
Объяснение всплыло в его уме и растворилось облегчением по всему телу - объяснение настолько простое и очевидное, что Этцвейн рассмеялся. Как и любой другой житель Шанта, Саджарано Сершан надел ошейник, достигнув совершеннолетия. Когда в обстоятельствах, покрытых тайной, Саджарано стал безликим верховным правителем страны, он мог изменить цвета эмблемы на ошейнике, чтобы не подвергаться опасности со стороны благотворителей, но снять ошейник не умел.
Этцвейн расстегнул свой пустой ошейник, вложил взрывчатку в предназначенную для нее канавку, подсоединил контакты реле, надел блестящий обруч с разведенными концами на шею Саджарано и замкнул его кольцом.
Предстояло закончить неприятное дело. Этцвейн направился к сараю и распахнул дверь настежь. Крыса (если это была крыса - Этцвейн толком не разглядел) поспешно спряталась в груде пыльных мешков. Этцвейн с отвращением заметил, что животное продолжало питаться трупом Гарстанга. Направив пистолет Ифнесса на мешки, Этцвейн нажал курок. Вырвался острый луч бледного огня. Мешки вспыхнули и исчезли в облаке вонючего удушливого дыма - с ними исчезло существо, пристрастившееся к падали.
Этцвейн взял лопату, вырыл на заднем дворе неглубокую могилу и похоронил Гарстанга.
Когда он вернулся, в коттедже все было по-прежнему. Этцвейн вымылся, сменил одежду, сел и принялся ждать, испытывая странное тягостное возбуждение победы и одиночества.
Первой проснулась Джурджина. Она выглядела уставшей - лицо осунулось, кожа приобрела нездоровый оттенок. Сидя на кушетке, девушка смотрела на Этцвейна со жгучей горечью: "Сколько еще вы будете меня томить?"
"Теперь уже недолго".
Она заметила человека, лежавшего напротив: "Кто это?"
"Вы его знаете?"
Эстетка пожала плечами, пытаясь изобразить храброе неповиновение.
"Его зовут Саджарано Сершан. Он - Человек Без Лица".
"Зачем он здесь?"
"Увидите... Хотите есть?"
"Нет".
Этцвейн подумал пару секунд и расцепил поводок пленницы. Она встала - ее больше ничто не удерживало. Этцвейн серьезно обратился к ней: "Не выходите из дома. Если уйдете, я оторву вам голову. Аноме здесь и не сможет вам помочь. Вам придется подчиняться мне так же, как раньше вы подчинялись Аноме. Ему вы больше не служите. Вы все понимаете?"
"Прекрасно понимаю. И все-таки не понимаю. Кто вы?"
"Гастель Этцвейн, бывший музыкант. Когда-нибудь я снова займусь музыкой".
Проходили часы. Джурджина бродила по коттеджу, наблюдая за Этцвейном с удивлением, неприязнью и чисто женским оскорбленным пренебрежением.
К вечеру Саджарано пришел в себя. Оглядевшись, он быстро оценил обстановку, приподнялся и сел. Полминуты он изучал Этцвейна и Джурджину, потом произнес ледяным тоном: "Извольте объяснить, почему я здесь оказался".
"Потому что на рогушкоев необходимо напасть. Потому что вы отказывались действовать".
"Я - хранитель мира. Таков мой торжественный и однозначный договор с народами Шанта. Следовательно, я провожу мирную политику и не допускаю ужасов войны".
"Ваша политика провалилась. Рогушкои допустили ужасы войны, не спросив вашего разрешения".
Этцвейн указал на ошейник Саджарано: "Вы носите ошейник с полным зарядом декокса. Детонатор у меня. Теперь вы отвечаете передо мной, и ваши благотворители тоже".
Джурджина, стоявшая посреди комнаты, села на кушетку: "Я подчиняюсь Аноме".
Саджарано спросил: "Где Гарстанг?"
"Гарстанг умер".
Жестом, привычным для всех жителей Шанта, Саджарано поднял руку и прикоснулся к ошейнику: "Что вы намереваетесь делать?"
"Рогушкои должны быть уничтожены".
Саджарано тихо произнес: "Вы не знаете, о чем говорите. В Шанте воцарились мир и процветание. Мы обязаны сохранить такое положение вещей. Стоит ли рисковать хаосом и милитаризацией страны во имя ликвидации шайки разбойников?"
"Мир и процветание не возникают сами по себе, - возразил Этцвейн. - Если вы верите в сказки о стихийном или мистическом преобладании добра, я сошлю вас в Караз, где вы живо узнаете, почем фунт лиха".
"Вы хотите повергнуть Шант в круговорот бедствий и междоусобиц!" - неожиданно звенящим голосом воскликнул Саджарано.
"Я хочу защитить страну от неминуемой гибели! Подчиняйтесь мне - или я убью вас, сию минуту!"
Саджарано обмяк, почти отвернулся, но продолжал искоса поглядывать на Этцвейна. В этой позе его нос пуговкой и скошенный подбородок напоминали черты хитрого безвольного ребенка. "Я подчиняюсь", - сказал он.
Джурджина не находила места - лицо ее дергалось и кривилось гримасами, в других обстоятельствах показавшихся бы забавными. Она вскочила, подошла к столу.
Этцвейн спросил: "Дискриминаторы ищут лектора-путешественника?"
"Да".
"Им приказано убить его?"
"Если потребуется".
Этцвейн передал правителю приемопередатчик: "Как вы пользуетесь этим устройством?"
Джурджина, заинтересованная незнакомым устройством, придвинулась ближе. В руке за ее спиной блеснул стеклянный нож. Этцвейн, следивший за эстеткой краем глаза, с силой оттолкнул ее - так, что она упала, налетев на свою кушетку. Саджарано вскочил, пнул Этцвейна, схватил его сзади за шею. Этцвейн нагнулся, рванулся вперед. Металлическая петля на шее Саджарано натянулась - сопротивление поводка, пристегнутого к перекладине потолка, отбросило его назад на кушетку.
"Ваши заверения ничего не стоят, - сдержанно произнес Этцвейн. - Я надеялся, что смогу доверять вам обоим".
"Мы вправе драться за свои убеждения!" - провозгласила Джурджина.
"Я обещал вам подчиняться, - сказал Саджарано. - Я не обещал не пытаться вас убить, когда представится такая возможность".
Этцвейн язвительно усмехнулся: "В таком случае я приказываю вам не пытаться меня убить или нанести мне какой-либо вред. Вы выполните приказ?"
Саджарано тяжело, тревожно вздохнул: "Выполню. Что еще я могу сказать?"
Этцвейн взглянул на Джурджину: "А вы?"
"Ничего не обещаю!" - высокомерно заявила эстетка.
Этцвейн схватил ее за руку, потащил к заднему ходу.
"Что вы делаете? - упиралась она. - Куда? Зачем?"
"Я убью вас на заднем дворе. Не хочу прибирать в доме", - сказал Этцвейн.
"Нет, пожалуйста, не надо! - она заплакала. - Я буду вас слушаться, буду!"
"И вредить мне тоже не будете?"
"Не буду!"
Этцвейн отпустил ее. Девушка побежала к уже привычной, безопасной кушетке.
Вернувшись к Саджарано, Этцвейн потребовал: "Объясните, как работает радио".
"Я нажимаю белую кнопку, - принужденно отвечал правитель. - Сигнал принимается ретранслятором, выбранным с помощью циферблата. Я говорю - мои приказы передаются ретранслятором".
"Передайте дискриминаторам приказ прекратить поиски лектора-путешественника. Передайте также, что человеку по имени Гастель Этцвейн следует оказывать безусловное, повсеместное и немедленное содействие в той же степени, в какой оно оказывается самому Аноме".
Саджарано включил передатчик, произнес требуемые фразы бесцветным размеренным тоном и поднял голову: "Что еще от меня требуется?"
Этцвейн встал посреди комнаты, глядя на Джурджину Ксиаллинен, на Человека Без Лица. Он хорошо понимал, что оба обманут его, как только подвернется случай. Мертвые, они не создавали бы никакой угрозы. Глаза Джурджины широко открылись - она угадала ход его мыслей. Да, так было бы лучше всего. Все же, если он убьет Человека Без Лица, кто будет править Шантом? Кто организует военный аппарат, необходимый для достижения цели? Человек Без Лица должен жить. В таком случае не имело смысла убивать и Джурджину Ксиаллинен.
Пленники напряженно ждали - чем закончится долгое размышление смуглого музыканта? Наконец Этцвейн произнес судьбоносный приговор: "Уходите. Отправляйтесь домой, но не покидайте Ушкадель!"
Он расстегнул петлю на шее Саджарано: "Предупреждаю: если меня убьют, мои сообщники все равно оторвут вам головы!"