Он не начал пованивать.
Если не считать аромата дорогого лосьона после бритья – его собственной марки, "Мужской Табак". Он лежал в открытом гробу, разодетый, словно на праздник собрался. Что вряд ли. На его лице было то умиротворенное, отстраненное выражение, которому столь часто отдают предпочтение усопшие. Одна рука лежала у него на груди. Между пальцами кто-то поместил небольшую сигару.
Я чувствовал, как на меня нахлынули переживания – как огромные волны, набегающие на каменистый берег. Как ураганный ветер, врывающийся в устье пещеры. Как гром, раскатывающийся над открытым полем. Как спелая репа, что пляшет в коровьем гнезде на сумочной фабрике.
– Неплохо он выглядит для мертвенького, – сказал Норман.
– А? Да, неплохо. Особенно для человека, которого разнесло на мелкие кусочки.
– Видишь ли, это все набивка. Удалось найти только голову и правую руку. Смотри, я отогну воротник – увидишь, где пришили оторванную шею…
– Даже не думай! – Я схватил Нормана за руку. – Он же умер! Я думал, это будет манекен, или что-нибудь такое.
– С руки сняли отпечатки пальцев, – сказал Норман. – И даже если он был готов потерять руку, чтобы симулировать собственную смерть, пожертвовать головой, мне кажется – это немного слишком.
Я вздохнул.
– Тогда так тому и быть. Т.С. Давстон умер. Конец эпохи. Конец долгой, пусть и неблагополучной, дружбе. – Я залез в карман пиджака и вытащил пачку сигарет. И засунул ее Т.С. Давстону в нагрудный карман.
– Красивый жест, – сказал Норман. – Чтобы его духу было что покурить на той стороне.
Я торжественно кивнул.
– Хотя жаль, что они не его сорта, – добавил с ухмылкой Норман. – То-то бы он обозлился.
На похоронах было невесело. Как всегда на похоронах. Во время погребения многочисленные знаменитости выступали с надгробными речами и декламировали поистине ужасные стихи. Элтон Джон прислал свои извинения (ему укладывали волосы), но устроителям удалось прибегнуть к услугам одного из бывших участников "
Дейв Кларк Файв", который спел их суперхит "На такие мелкие кусочки (Ты разбила мое сердце, уходя)".
Сама процедура погребения не обошлась без происшествий. Особенно в тот момент, когда мы пытались разместить гроб в шлюпке – викарий свалился в воду.
– Ты его толкнул, черт побери, – шепнул я Норману. – Я все видел. Не отвертишься.
А потом – все назад, в поместье: выпить, покурить, нюхнуть табачку, закусить печеньем, и вежливо поболтать о том, каким в общем и целом славным парнем был этот самый Давстон.
Ну, и прочесть завещание.
– Я пошел домой, – шепнул я Норману. – В завещании все равно мне ничего не обломится.
– А может и обломится: сюрприз, вроде как. В конце концов, я был свидетелем при его подписании.
– Если это будет карточка с автографом, я тебе заеду по физиономии.
Я уже раньше видал поверенного Т.С. Давстона. Мы не были знакомы, но у меня хранились несколько увлекательных видеозаписей с его участием. Так что мне было известно, что он одел под свой лучшего покроя костюмчик.
Нас было по меньшей мере полсотни человек, и мы сидели в большом зале лицом к столу, который так недавно еще служил подставкой гробу. Большинство присутствовавших были мне незнакомы, но подозревал, что они, должно быть, приходятся Т.С. Давстону родственниками. Эти гады проявляются только на свадьбах и похоронах.
– Итак, – начал поверенный, усаживаясь за огромный стол и тайком поправляя корсет под жилетом. – Это печальный момент для всех нас. И даже для всего нашего народа. Англия потеряла одного из своих самых выдающихся и возлюбленных сыновей. Не думаю, что мы когда-нибудь увидим здесь подобных ему.
– Эту фразу он спер, – сказал Норман.
– Да, но не у тебя.
– Согласно завещанию, многое отходит благотворительным фондам и трестам, – продолжал поверенный. – Но речь сейчас пойдет не об этом. Без сомнения, вы прочтете все в газетах, как только произойдет официальная утечка информации. Речь здесь пойдет об большей части состояния, замке и поместье, долях в предприятиях, и основном капитале.
Начнем с самого начала. Большой Бал Тысячелетия. Т.С. Давстон оставил конкретные инструкции, из которых следует, что подготовка к балу должнапродолжаться. Бал состоится в память о нем, и хозяином бала станет его наследник. Я сказал – "наследн ик", а не "ики" потому, что наследник – только один. Это единственное лицо должно провести Большой Бал Тысячелетия точно так,как его запланировал Т.С. Давстон, или оно утратит права на наследство. Понятно ли это?
Присутствующие дружно кивнули. А мне и дела не было. – Твоя физиономия близится к заезду, – сказал я Норману.
– Единственным наследником состояния Т.С. Давстона является… – поверенный сделал паузу для пущего эффекта. Шеи вытянулись, дыхание затаилось.
– Является… – Он вытянул из верхнего кармана пиджака золотой конвертик и аккуратно вскрыл его.
Норман толкнул меня под ребра.
– В дрожь бросает, а? Так в завещании написано.
Я закатил глаза.
– Является… – Поверенный опустил взгляд к карточке. – Мой лучшайший друг…
Норман вскочил на ноги.
– Вот это сюрприз. Чего не ожидал, того не ожидал.
– Эдвин,– сказал поверенный.
Норман сел на место. – Шучу, – сказал он. – Я же говорил, возможны сюрпризы.
Меня привели в чувство с помощью содержимого сифона с газировкой.
Жаль, что я потерял сознание, потому что драку я пропустил. К отдельным личностям, когда им не везет, лучше близко вообще не подходить. Хотя начал, похоже, Норман.
– Не могу поверить, – отплевывался я газировкой. – Он оставил все мне.
– Ты – новый лэрд Брэмфилд, – сказал Норман. – Ну и как тебе оно?
– Я богат, – ответил я. – Я мульти-мульти-мульти-мультимиллионер.
– Дай тогда фунтик взаймы, – сказал Норман.
Меня просто трясло, когда я подписывал всякие бланки, которые дал мне поверенный. Норман внимательно смотрел мне через плечо, просто чтобы убедиться, чтобы я не подписал чего лишнего. Поверенный одарил Нормана неимоверно обозленным взглядом, и засунул несколько листков обратно в свой портфель.
– Вот, – сказал я, когда закончил. – Я закончил.
Поверенный улыбнулся самой заискивающей своей улыбкой. – Смею надеяться, сэр, – сказал он, – что вы продолжите пользоваться услугами нашей компании.
– Фига с два, – сказал я. – Жми на газ.
Норман вытолкал поверенного и вернулся.
– Итак, – сказал Норман, – ваше лэрдство, прикажете показать вам ваш новый дом?
Я взял щепотку табаку из серебряной чаши и сунул ее в нос.
– Я видел весь этот дом, – сказал я. – Большую часть его я отделывал сам.
– Ну, все же есть, наверно, что-то, что вам хотелось бы посмотреть.
– Ах да, конечно, – я чихнул.
– Будьте здоровы, – сказал Норман.
– Я хочу осмотреть секретные лаборатории. Посмотреть, чем же он все-таки занимался все эти годы. Вся эта Великая Цель. Вся это генетическая бредятина. Вся эта стряпня, чтобы получить жуткие средства, которые изменяют сознание.
– Ага, – сказал Норман, потирая руки. – Я тоже хочу взглянуть.
– Так отведи меня туда.
– Конечно, – сказал Норман. – И где это?
Я сделал гримасу, которая должна была означать "да ладно тебе".
– Да ладно тебе, – сказал я. – У тебя есть свои ключи. Ты знаешь все, что можно знать об этом доме.
– Вот здесь ты прав, – сказал Норман. – Так где это?
– Норман, – сказал я. – Хватит молоть чепуху. Ты же знаешь, что я тебя вижу, как облупленного. С этой минуты можешь считать, что ты тоже миллионер.
– Вот уж нет, спасибо, – сказал Норман. – Не нужны мне деньги.
– Не нужны?
– Нет, мне на жизнь вполне хватает. Хотя…
– Хотя?
– Я бы не отказался от еще одного набора "Механо".
– Он твой. Размером с вагон. Так где секретные лаборатории?
– Я сдаюсь, – сказал Норман. – Так где они?
– Так, ладно, – я взял щепотку с другого блюда, и снова засунул ее в нос. – Придется отправиться на поиски. С чего начать, как ты думаешь?
Норман пожал плечами. – Как насчет этого кабинета? Здесь могут быть спрятаны секретные планы.
– Какая хорошая идея.
Кабинет Т.С. Давстона (теперь мой кабинет!) располагался на первом этаже. Великолепная комната, вся отделанная в стиле Гринлинга Гиббонса (1648-1721), английского скульптора и резчика, прославившегося своими работами по дереву. А также размерами члена.
Ну, может быть, больше все-таки резьбой по дереву. Но раз уж я разбогател, могу говорить все, что мне хочется.
– Обои портят этот кабинет, – сказал Норман. – Звезды и полосы, помилуйте!
– Хм, – сказал я. – Обои выбирал я.
– Очень красиво, – сказал Норман. – Отличные обои.
– Ты так говоришь просто, чтобы доставить мне удовольствие.
– Конечно. Придется к этому привыкать, раз уж ты разбогател. Теперь все будут к тебе подлизываться. И никто тебе не скажет ничего, чего ты не хотел бы услышать.
– Не говори так!
– Не говорить как? – сказал Норман. – Я вообще молчу.
Мы обыскали кабинет. Мы сняли заднюю стенку с картотеки. Но картотека была пуста. Все ящики в столе тоже были пусты. А также полки, на которых обычно были свалены все бумаги.
– Кто-то обчистил кабинет, – сказал я. – Забрал все.
– Может, он оставил инструкции в завещании. Что все компрометирующие материалы должны быть уничтожены. Он, наверно, не хотел, чтобы после его смерти что-нибудь выплыло наружу, и замарало его светлый образ в сердцах людей.
– Ты думаешь, так все и было?
– Думаю, да. Но ты можешь сказать, что ты первый об этом подумал, если хочешь.
– Норман, – сказал я, – неужели то, что я теперь немыслимо богат, может испортить наши дружеские отношения?
– Конечно, нет, – сказал Норман. – Ты мне и раньше не слишком нравился.
Я сел в кресло Т.С. Давстона. (Теперь мое!)
– Так ты хочешь сказать, что ни малейшего понятия не имеешь, где могут быть эти секретные лаборатории?
– Ни малейшего абсолютно, – Норман уселся на стол.
– Убери задницу с моего стола, – сказал я.
Норман встал.
– Извини, – сказал он. – Вот кого первым поставят к стенке после революции, – прошептал он.
– Что ты сказал?
– Ничего.
– Но должны же где-то здесь быть секретные лаборатории. Я уверен, если мы их найдем, мы найдем ответ на все вопросы. Думаю, Великая Цель – это то, ради чего он жил. В этом был смысл его жизни.
Норман пожал плечами.
– Можешь поверить, я их искал. Искал годами. Но если они здесь и есть, я не знаю, где они. Единственная потайная комната, которую я нашел – это тайный музей.
– И где он?
– Туда ведет потайной ход.
– Показывай.
Норман показал.
Это был отличный потайный ход. Надо было отодвинуть доспехи, а потом ползти на карачках. Норман снова полз впереди.
– Не вздумай бздеть, – предупредил я его.
Наконец мы доползли до потайной двери и Норман открыл ее потайным ключом – его собственным дубликатом, который он сделал из соображений удобства.
Он включил свет, и я воскликнул:
– Ни фига себе!
– Здорово, а? Настоящий музей.
И точно – это был просто настоящий музей. Настоящий черныймузей. Я бродил среди экспонатов, и каждый из них рассказывал свою позорную историю.
– Хм, – сказал я, беря в руки очки. – Это, должно быть, те очки, которые "потерял" викарий Берри, прежде чем зажечь динамитную шашку вместо свечки в церкви. А вот это – кожаный садомазохистский чайник тетушки Чико. А это шкатулка, обтянутая человеческой кожей, которую показывал нам профессор Мерлин, когда ты…
– Спасибо, не хочу и вспоминать об этом.
– А что у нас здесь? Машинка для изготовления значков, и значки при ней. "Движение Черных Крэдов".
– Это не те террористы, которые взрывали дома членов кабинета министров?
– Динамитом. Они самые. А посмотри-ка сюда. Обуглившиеся фотографии. Похоже на кадры из видеозаписи.
– Те, что тот журналист передал редактору. Тому, который…
– Ап-ЧХИ, – сказал я. – Проверочное слово – "динамит".
– Фу, – сказал Норман. – А взгляни на этот галстук-бабочку. Весь в пятнах крови. Тот тип с телевидения, который разоблачал коррупцию в правительстве – он не такой носил? Его ведь так и не нашли?
Я покачал головой.
– Ого, смотри-ка, Норман, – сказал я. – Тут и твое есть кое-что.
Я передал ему один из экспонатов, и он уставился на него.
– Мое йо-йо, – сказал он. – Опытный образец. Какие воспоминания. Кто, интересно, все-таки запатентовал его?
– Какой-то мистер Крэд, насколько я знаю. Без всякого сомнения, тот же мистер Крэд, который основал "Движение Черных Крэдов".
– А, – сказал Норман. Он надел петлю йо-йо на палец, и отпустил ярко раскрашенную деревяшку. Она застряла в нижней точке и больше не поднималась.
– Вот так всегда, – сказал Норман, дергая веревочку. – А нет, стой-ка. Тут что-то застряло. Смотри, бумажка какая-то.
– Может, это карта, где обозначены секретные лаборатории.
– Ты так думаешь?
– Нет. – Я выхватил у него из рук крошечный обрывок мятой бумаги и попытался его расправить. А потом я прочел то, что на нем было написано, и снова сказал:
– Ни фига себе!
– Что там? – спросил Норман.
– Список из шести фамилий. Но я их не знаю. Посмотри, они тебе что-нибудь говорят?
Норман прищурился и внимательно изучил список.
– Разумеется, говорят, – сказал он.
– Так кто они такие?
– Ну, помнишь, как мы видели ту тайную встречу, на которой Т.С. Давстон выступал со своей идеей о том, что правительство должно взять на себя ввоз наркотиков?
– Помню, конечно.
– Так вот, на ней было шесть человек. Тот старпер. И этот как-его-там-в-лицо. И та лысая дамочка, которая обычно носит парик, и…
– Норман, – сказал я. – Ты знаешь, что это означает?
– Что кто-нибудь из них может знать, где находятся секретные лаборатории?
– Нет! Ты что, не понимаешь? Этот список засунули в йо-йо не случайно. Его засунули сюда, чтобы мы нашли его. Мы – ты и я, люди, которые видели это совещание. Его лучшайшие друзья. Бумаги из его кабинета забрали не для того, чтобы уничтожить – их украл один из этих людей. Или не один.
– Я не слишком улавливаю, что тебе позволило прийти к таким умозаключениям.
– Норман, – сказал я. – Прочти, что написано сверху списка.
Норман прочел верхнюю строку вслух. Там было всего два слова.
И эти слова были: "ВЕРОЯТНЫЕ УБИЙЦЫ".
– Норман, – сказал я. – Т.С. Давстон погиб не в результате жуткого несчастного случая. Т.С. Давстона убили.
20
С отклонениями обмена веществ: Мертвый.
Словарь политкорректного человека
– Убили! – воскликнул Нортон, и присвистнул.
И продолжал насвистывать – довольно приятную песенку, но скоро мне это надоело.
– Прекрати этот дурацкий свист, – сказал я. – Нам надо подумать.
– О чем?
– О том, что нам делать! Нашего лучшайшего друга убили.
Норман открыл рот, собираясь что-то сказать, но промолчал.
– Ну давай, – сказал я.
– Да нет, ничего. Я просто собирался сказать, что он хотел бы уйти из жизни именно так. Но скорее всего, что нет. Хотя, если подумать, то именно так, вероятно, ему было суждено уйти. У него должно были быть сотни врагов.
– Да, но у нас есть список.
– И что? Если его убили, это мог быть кто угодно.
– Значит, мы должны сузить его до наиболее вероятных лиц под подозрением.
– Легко, – сказал Норман.
– Легко?
– Конечно, легко. Нужно просто вычислить того единственного человека, который мог получить больше всего выгоды от смерти Т.С. Давстона. Это и будет тот, кто тебе нужен. Стопроцентно.
– И как нам это сделать?
– Это тоже легко.
Я вздохнул.
– Хочешь подсказку?
Я кивнул.
– Ладно. Тот единственный человек, который мог получить больше всего выгоды от смерти Т.С. Давстона сейчас в этой комнате – и это не я.
– Идиот, – сказал я Норману. – У меня есть алиби. Да ты и сам знаешь – мы вместе сидели в "Летящем Лебеде", когда это случилось.
– Ну, ты же так и сказал бы, правда?
– Кончай. Я считаю, наш долг – отдать убийцу Т.С. Давстона в руки правосудия.
– Зачем? Ты только посмотри на эту комнату. Она похожа на кухню Эда Гейна. Или подвал Буффало Билла из "Молчания ягнят". Или квартиру Джонатана Доу из "Семи". Здесь все доказательства преступлений, которые он совершил. На десерт ему досталось то, что он заслужил, так почему бы не оставить все, как есть?
Разумная мысль, но мне она не понравилась. Да, здесь действительнобыли все доказательства. Т.С. Давстон оставил нам ключ к разгадке в йо-йо, но он также оставил все доказательства так, чтобы мы их нашли. А еще он оставил мневсе свои деньги, что автоматически делало меняглавным подозреваемым, если кто-то будет расследовать его убийство. А также это делало меня еще кое-кем…
– Гадство! – сказал я.
– Прошу прощения? – сказал Норман.
– Мне только что в голову пришла одна жуткая мысль.
– Значит, и там ничего не изменилось.
– Нет. Заткнись и подумай вот о чем: если Т.С. Давстона убили ради денег, значит, тот, кто его убил, так их и не получил, так ведь? Потому что их получил я. Это значит…
– Боже мой, боже мой, – сказал Норман. – Это значит, что следующей их жертвой, вероятно, будешь ты.
– Гад! Гад! Гад!
– Я ни при чем.
– Я не про тебя. Т.С. Давстон. Он снова меня подставил. Подставил меня, даже с того света. Я получаю все его деньги, но если не найду того, кто убил его, убьют меня.
– Во всяком случае, – сказал Норман, – он по-спортивному дал тебе шанс. Он же оставил тебе список ВЕРОЯТНЫХ УБИЙЦ. И тем самым показал, что заботится о тебе.
Мы вернулись в мойкабинет. Я сел в своекресло и позволил Норману разместить свою задницу на моемстоле. – Шесть имен в списке, – сказал я. – Как ты считаешь, эти шестеро приглашены на бал?
– Наверняка.
– Откуда такая уверенность?
– А мне было поручено править список. Я решал, кто получит приглашение, а кто – нет.
Я одарил Нормана довольно-таки испепеляющим взглядом.
– Ах да, – сказал он. – Твое могли потерять на почте.
– А ну убери жопу с моего стола, – сказал я.
Деньги проблемы не составляли, поэтому я прибегнул к услугам частного детектива. В брентфордских "Желтых страницах" был только один – по имени Ласло Вудбайн. Я решил, что любой, кому хватает наглости назваться именем самого известного в мире выдуманного сыщика, на что-нибудь да сгодится.
Ласло оказался симпатичным типом. Более того – он, несомненно, походил на меня. Он только что завершил дело Билли Барнса. Я помнил Билли со школьных дней в Амбаре. Он был тем мальчиком, который всегда знал больше, чем нужно знать детям его возраста. Как тесен мир!