- Если ты полагаешь, что я не ожидал такого возражения, то ты глубоко ошибаешься. Если ты убийца, мотив обнаружится сам собой. Короче говоря, убитый только для меня был случайным человеком, ты же знал его и имел в виду с самого начала. В тот день у нас не было определенной цели, к тому же мы сильно устали. Завести меня в кафе и обратить мое внимание на этого человека, которого заманили туда через любовницу, было не так уж трудно. И ты проделал это весьма умело. Ты заманил меня в ловушку, запугал полицией, потом ты сделал вид, будто помогаешь искать преступника, и этим отвел от себя мои подозрения. Ты все предусмотрел, даже мелочи. И теперь тебе, наверное, досадно, что в твоих замыслах оказалась прореха… Слишком уж ты полагался на этот самый вопрос о мотиве…
- А если бы этой прорехи не оказалось, что тогда?
- Ну, расчет твой ясен. Ты ожидал, что мне, загнанному и запуганному, останется только во всеуслышание солгать, будто машина подтвердила виновность этой женщины-самоубийцы.
- Любопытный силлогизм… И что же вы собираетесь теперь предпринять, сэнсэй?
- Я вынужден просить тебя пойти куда следует.
- Хотя бы и без мотива?
- Об этом ты, наверное, будешь советоваться с адвокатами. Впрочем, может случиться и так, что тебя в законном порядке подвергнут испытанию на нашей машине… - У меня вдруг иссякли силы, и я ощутил в себе страшную пустоту. - Подумать только, сколько ты глупостей натворил!.. Ну разве можно так? Ведь ты… Я всегда возлагал на тебя такие надежды… Кто бы мог подумать!.. Это просто ужасно…
- Что здесь говорила Вада?
- Вада? Ах да, Вада… Ничего особенного она не говорила… Хотя… Да, кажется, она беспокоилась о тебе… Ну вот, ты и ее теперь сделал несчастной… Да что толку жалеть, ничего уже не исправишь…
Ёрики глубоко вздохнул и отрицательно покачал головой.
- Очень любопытный был силлогизм. Совершенно в вашем духе, сэнсэй. Логичный и строгий. Правда, есть в нем одна ошибка - тоже совершенно в вашем духе.
- Ошибка?
- Ну, пусть не ошибка. Назовем ее слепой точкой.
- К чему эти увертки? Ведь все зафиксировано машиной.
- А действительно, почему бы нам не обратиться за помощью к машине? Вот она и рассудит нас. - Ёрики сел за пульт и, манипулируя кнопками, произнес в микрофон: - Готовность к суждению.
Зеленая лампочка - сигнал готовности.
- Определить наличие или отсутствие ошибки в указанном силлогизме.
Красная лампочка - сигнал наличия ошибки.
Ёрики переключил выходное устройство на динамик и скомандовал:
- Указать, в чем ошибка.
Машина немедленно отозвалась:
- Имеет место логический скачок в изначальном предположении. При наличии информации о торговле зародышами человек должен знать заранее, что этот вопрос будет отражен в результате стимуляции трупа.
Я вскрикнул и схватил Ёрики за руку.
- Это он! Тот самый голос! Я узнал его!
- Но, сэнсэй, это же ваш голос.
Ах, черт!.. Ну конечно… Когда машину озвучивали, ей придали мой голос. И именно этот голос говорил тогда со мной по телефону, сомнений быть не может. Не мудрено, что он показался мне знакомым. Вероятно, кто-то снял его с машины и записал на пленку! Я торжествовал. Я тряс и дергал руку Ёрики и кричал: "Вот она, шкура оборотня! Ах ты, хитрец, ах ты, бестия этакая! Что, не выгорело? Мерзость мерзостью и наказывается!"
Ёрики не пытался вырваться и стоял неподвижно, глядя в сторону. Потом, когда я задохнулся и замолчал, он тихо произнес:
- Но это же не доказательство. Голос не так индивидуален, как лицо…
У меня сперло дыхание, и на глаза выступили слезы. Я отпустил руку Ёрики, чтобы вытереть их. Ёрики отошел и, загородившись стулом, сказал:
- Итак, как утверждает машина, все ваши рассуждения, сэнсэй, построены на слепой точке: на твердом убеждении, что торговля зародышами есть не что иное, как фантазия убитого. Стоит усомниться в этом, и весь ваш блестящий силлогизм рассыпается в прах… Я, конечно, тоже не знаю ничего конкретного. И пусть это окольный путь, но, уж коль скоро мы не имеем возможности вести поиск открыто, на виду у полиции, почему бы нам не испробовать и эту версию? Это, конечно, всего лишь рабочая гипотеза… Но давайте предположим на время, что торговля зародышами действительно имеет место. Выводы могут оказаться не менее интересными, чем следствия из версии о том, будто я убийца. Вот, например, из недавнего бюллетеня министерства здравоохранения явствует, что число абортов в стране примерно равно числу новорожденных и составляет в год около двух миллионов. Таким образом, если торговля зародышами существует, она может осуществляться в широких масштабах и достаточно организованно. И следовательно, достаточно велика вероятность того, что случайный объект может оказаться так или иначе связанным с этой организацией.
- Все это глупости. Сказки для бездельников.
Ёрики закусил губу, упрямо насупился и достал из кармана фотографию величиной с почтовую открытку. Он спокойно положил ее на сиденье стула и сказал:
- Вот, взгляните, пожалуйста. Это фото подводной собаки… Честно говоря, я нынче вечером ездил в лаборатории брата господина Ямамото. Я получил разрешение на осмотр и прихватил заодно этот снимок.
Действительно, это была фотография собаки, плывущей под водой. Передние лапы ее были поджаты, задние вытянуты, голова опущена. От шеи по спине тянулись цепочки пузырьков воздуха.
- Собака не из породистых… Вот здесь, в утолщении за нижней челюстью, видны черные щели. Это жабры… На уши не обращайте внимания, это дефект фотографии. В общем у нее, как видите, облик обыкновенной собаки, хотя какое-то незначительное оперативное вмешательство сразу после рождения все-таки, кажется, необходимо. Вот глаза у нее действительно странные. Одновременно с отмиранием легких претерпевают изменения и различные железы, в частности, вырождаются и слезные железы, а это влечет за собой изменение формы глаза.
- Синтетический оборотень, чудо хирургии…
- Ничего подобного. Такие жабры есть только у акул, а разве возможна прививка от акулы к собаке? Нет, здесь результат планируемой эволюции на основе внеутробного выращивания. Если бы вы видели это своими глазами…
- Понятно. Ты хочешь сказать, что торговля зародышами имеет целью производство подводных людей?
- Размеры трехнедельного зародыша не превышают трех сантиметров. Если их скупать на мясо, то платить по семь тысяч иен за штуку не имеет смысла.
Я смотрел на эту фотографию, похожую на дурной сон, и у меня было ощущение, будто реальность перестала быть реальностью. Я уже не верил, что за стенами этого зала есть улицы, что на этих улицах живут люди.
- …И они разрешили осмотр?
- Да, мне удалось уговорить их, - Ёрики оживился и придвинулся ко мне. - Только с условием, что мы будем молчать.
- Слушай, тут же концы с концами не сходятся. Допустим, что торговля зародышами существует, и заведующий финансовым отделом убит потому, что мог разгласить эту тайну. Почему же такие страшные конспираторы так просто пускают нас к себе?
- Видимо, как ни странно, у них есть на то свои причины.
- Причины?.. Воображаю, что это за причины!.. А хочешь знать мое мнение? Если бы там можно было зацепиться за какую-нибудь улику, они бы нас ни за что не пустили. И раз они пускают все-таки - значит, и ехать к ним нечего.
Ёрики судорожно проглотил слюну.
- Сэнсэй… - расслабленно проговорил он. - Это, наверное, последний шанс.
- Что, они прекращают работу?
- Я не о поездке. Это ваш, сэнсэй, последний шанс.
- Что такое?
- Ничего, достаточно…
Что это? У меня уже был где-то с кем-то такой разговор. Ах да, те же самые слова произнесла недавно Кацуко Вада…
- Эта собака… она сама ловит рыбу?
У Ёрики блеснули глаза.
- О да, их там специально обучают. Если мы поедем, то можно будет посмотреть, как это делается.
- Странно, право. Чему ты так радуешься? Мы же собираемся в лагерь противника.
- Я?.. Да, я доволен. Если нам повезет, подозрение с меня будет снято.
- Ты подумал о том, что мы можем и не вернуться оттуда?
Ёрики рассмеялся.
- Если хотите, оставим здесь записку.
22
- Ладно, на сегодня довольно. Устал… - говорю я вяло и поднимаю к лицу два пальца, которыми упирался в стол. На подушечках пальцев белеют плоские округлые следы.
- Простите, сэнсэй… - возражает Ёрики. Он упрям и настойчив, как обычно. - Я, вероятно, надоел вам, но раз уж вы согласились, может быть, покончим с этим делом сегодня же?
- С каким делом?
- С визитом к подводным млекопитающим.
- Что за глупые шутки? Уже одиннадцать часов.
- Знаю. Но раз уж мы решили ехать, то не все ли равно, который час? Вдобавок нельзя забывать, что до заседания комиссии осталось всего три дня; и если мы собираемся представить господину Томоясу наш проект, у нас для работы остается всего один день, завтрашний.
- Так-то оно так, только вряд ли они обрадуются, если мы явимся так поздно. Да и нет там уже никого, наверное.
- Ничего подобного. Директор лабораторий, господин Ямамото, нарочно ради нас перенес свое дежурство на эту ночь.
- Директор дежурит?
- Там ведь все как в больницах. Поскольку они работают с живыми существами… И вообще там по ночам много работы. Впрочем, вы сами увидите.
- Послушай… - Я поставил колено на сиденье кресла и достал сигарету, хотя мне не хотелось курить. Возможно, такой позой я намеревался продемонстрировать Ёрики и самому себе, что полностью сохраняю душевное равновесие. - Если говорить прямо, ты но вполне откровенен со мной.
Ёрики оттопырил губу и насупился. Кажется, он хотел что-то сказать, но промолчал. Я продолжал:
- Мне многое хотелось бы сказать тебе. Я не улавливаю логики происходящего. Мало того, я испытываю какую-то внутреннюю неудовлетворенность. Грубо выражаясь, мне все это отвратительно.
- Кажется, я вас понимаю.
- А раз так, то брось околичности и расскажи мне все, что тебе известно. Нас загнали в тупик. Кто-то зачем-то спутал нас по рукам и ногам. Мы не знаем, чего добивается противник, и потому не можем отвечать на удары. Кто и какую выгоду может извлечь из того, что мы в ловушке?
- Эта шайка, несомненно, боится машины-предсказателя.
- Вряд ли… Ведь машина так и не дала нам ничего по-настоящему. Женщину они убили, никаких нитей в наших руках не осталось. Чего же им еще бояться? Нет, это не то.
- Мы же будем продолжать работу. Во-первых, комиссия надеется найти истинного преступника и не позволит нам остановиться на полдороге.
- Комиссию можно обвести, подсунув ей характерные показатели личности убитого.
- Не знаю… - Ёрики покачал головой. - Ведь о том, что мы работаем, известно и полиции. Правда, самым высшим чинам. Они ждут от нас результатов и потому держатся в роли стороннего наблюдателя и даже помогают нам. И если мы не найдем убийцу и подозрение падет на нас, тогда все пропало… Нет, это не годится. Никуда не годится.
- Хорошо. Допустим, ты прав. Но тогда напрашивается вот какое соображение. Эти бандиты - предположим, что они действительно существуют… Так вот, эти бандиты, очевидно, могут выставить своих свидетелей и натравить на нас полицию в любое время, когда только им заблагорассудится. Мы целиком и полностью зависим от них.
- Какая чушь! Да они только и ждут, чтобы вы упали духом. Трус всегда попадается на эту удочку. Услышит, что поблизости бродят волки, забьется в свою нору и, хотя отлично сознает, что неминуемо помрет от голода, нипочем не высунет носа наружу. Ох, простите, сэнсэй, это я от злости, что у нас все так нелепо складывается.
- Ничего, я и сам знаю, что я трус. Но вот я сейчас слушал тебя, и мне пришло в голову… Послушай, пойдем в полицию и все расскажем, ведь нам самим легче станет.
Ёрики исподлобья глядит мне в лицо. То ли он действительно жалеет меня, то ли осуждает, а может быть, просто притворяется. Закусив губу, он невнятно говорит:
- Кое-кто, вероятно, обрадуется. Их ведь уйма таких, кто спит и видит выгнать нас с вами отсюда и превратить лабораторию в подсобный вычислительный центр… И вот еще что, сэнсэй. Вы отказываетесь признать существование торговли зародышами. Вы считаете, что вашу супругу заманили в ловушку, чтобы привлечь внимание к этой сказочке. А вы представьте себе, что такое предприятие действительно существует. Тогда получится, что они не только не собираются прятаться от вас, но сами настойчиво подсовывают вам факты… - Легонько постукивая пальцами по краю пульта, Ёрики вдруг переходит на шепот: - Или, может быть, это предупреждение, сэнсэй. Они хотят вам показать, что у них достанет силы расправиться и с вами… Действительно, мужчина убит, женщина убита…
- И что же ты предлагаешь? - Я замечаю, что давно уже расхаживаю, стуча каблуками, среди блоков машины.
- Выяснить, что собой представляет эта ловушка. Ничего другого не остается. - Я молчу, и Ёрики вкрадчиво добавляет: - Впрочем, можно запросить машину.
- Довольно! - кричу я. Мне страшно, и я зол на себя за этот страх. Кажется, я ждал этого предложения. Ждал и боялся.
- Почему? Разве вы больше не доверяете машине?
- Машина - это логика. Здесь не может быть речи о недоверии.
- Тогда почему?..
- Это не такое дело, с которым стоит обращаться к помощи машины.
- Странно… Значит, вы признаете, что прав я?
- Почему же странно?
- Но вы колеблетесь, сэнсэй. И если вы доверяете машине, значит, вы не доверяете логике?
- Можешь думать как тебе заблагорассудится.
- Нет, так нельзя. Получается, что для вас важна только сама машина, а в том, что она предсказывает, вы не заинтересованы.
- Кто это тебе сказал?
- Ну как же? Если предположить, что вы не решаетесь обратиться к машине не потому, что не верите ей, а потому, что не желаете верить, то чем ваше мнение отличается от мнения противников машины? И тогда вы, сэнсэй, как человек, который страшится знать будущее, не способны руководить нашей работой.
Я вдруг обмяк. Злость сменилась раскаянием. Лицо горело от утомления.
- Да… Возможно, ты прав… Но как вы, молодые, можете хладнокровно утверждать такие жестокие вещи?
- Не говорите так, сэнсэй, пожалуйста, - добродушно произнес Ёрики. Он словно сменил маску. - Вы же знаете, какой у меня язык. Не сердитесь, сэнсэй…
- Я не хочу уходить отсюда. Люди, подобные мне, ни на что не способны, когда их удаляют от дела, которое они создали. И все же, если я увижу, что не справляюсь, я уйду сам, спрячусь куда-нибудь. Что мне еще остается?.. Так, наверное, и будет, если я отдамся на волю событий. В глубине души я уверен в этом, хотя мне противно так думать. Противно, не правда ли, что инженер, создавший машину-предсказатель, сам боится предсказаний. Просто смешно! Меня даже дрожь пробрала, когда ты предложил обратиться к машине…
- Вы просто устали.
- А ты поступаешь нечестно.
- Как это?
- Я уже сказал, что ты не откровенен.
Ёрики недовольно спросил:
- В чем? Укажите конкретно…
- Положим, ты прав, и нам нужно изо всех сил стараться разгадать смысл ловушки. Но неужели для этого так уж необходимо, чтобы я увидел подводных млекопитающих?.. Погоди, я и без тебя знаю, что ты в этом убежден… Недаром ты потратил полдня и готов тащить меня туда в такой поздний час. Понимаю. Прекрасно понимаю… Но почему-то ты никак не желаешь объяснить мне причину этого. Вот ты говоришь, что торговля зародышами - это факт и что в лаборатории внеутробного выращивания мы, возможно, обнаружим какую-нибудь улику. Но я не верю, чтобы столь туманная надежда могла так воспламенить тебя. Да, до заседания комиссии осталось три дня. Так неужели я поверю, что ты станешь тратить это драгоценное время на каких-то там водяных собак и крыс, да еще безо всякой уверенности в успехе? Совершенно очевидно, что ты что-то скрываешь от меня.
- Да нет же, ничего подобного, - говорит Ёрики, смущенно улыбаясь. Просто я считаю, что для того, чтобы выработать четкую тактику действий, необходимо точно убедиться в существовании торговли зародышами, а потом уже двигаться дальше. Но навязывать вам такой план, сэнсэй, у меня не хватает смелости, ведь я отлично понимаю, каким это все представляется несуразным. Кому охота ломать голову над вещами, которые и вообразить-то себе невозможно? А вот если бы вы хоть раз увидели этих подводных животных своими глазами, то вне всякого сомнения признали бы возможность торговли зародышами. Я, например, видел их и теперь без труда представляю себе эту торговлю.
- Ехать туда ради одного этого нет никакой необходимости. Если на такой гипотезе можно выработать действенную тактику, то почему бы и не попробовать?
- Разве можно серьезно заниматься тем, во что не веришь?
- Будем считать, что я поверил.
- Нет, сэнсэй, вы еще не верите. Поверить в это не так-то просто. - Я невольно улыбнулся, и он добавил: - Вот видите, вы смеетесь, значит, не верите.
- Глупости…
- Если в это поверишь, то смеяться уже не станешь. Это страшно. Представьте себе миллионы подводных людей в год…
- Ох, как тебя заносит!..
- Об этом я и говорю. Пока вы не поверите, мы не двинемся вперед ни на шаг. Любую возможность вы будете воспринимать как плод фантазии. Какая уж тут тактика!
- Понимаю. Пусть будет так… Значит, ежегодно создаются миллионы подводных людей…
- И среди них, сэнсэй, ваш сын…
Я рассмеялся. Хрипло, сухо, но все же рассмеялся. Чем, кроме смеха, мог я ответить… Где-то в душе бессильно барахтался, пытаясь проникнуть в память, разговор с женой, который был у нас несколько дней назад. Тогда я почти не обратил на него внимания. Кажется, это было вечером в день последнего заседания комиссии. Я сидел у изголовья постели и пил виски с содовой, а жена о чем-то настойчиво меня спрашивала. Я был раздражен. Меня злило не только упрямство комиссии, но и ощущение усталости, не дававшее мне сосредоточиться на словах жены. Сама близость жены угнетала меня, словно налагала на меня какую-то ответственность. "Ну что же, купи…" проговорил я, поглядывая на страницу каталога электрооборудования, и торопливо поднес к губам стакан. "Купить? Что купить?" - "Ну, этот, как его, холодильник, что ли…" - "О чем ты?" Оказывается, я не слышал ни слова. Тонкие волосы, упавшие на лицо жены, резко бросались в глаза, и в этом было что-то зловещее. Я, наконец, понял, что она говорила о нашем будущем ребенке.
Этот разговор начался еще вчера вечером. Жена узнала о своей беременности и спрашивала меня, делать ли ей аборт. Кажется, женщины обожают такие разговоры. На эту же тему мы случайно заговорили давеча с Вадой Кацуко. (Впрочем, теперь я сомневался, что это было случайно.) Как бы то ни было, мое мнение жена знала хорошо. При ее предрасположении к внематочной беременности все должен был решать врач, и никакие разговоры делу помочь не могли. Но жене хотелось поговорить, поспорить. Я отлично понимал ее чувства, однако переливание из пустого в порожнее представлялось мне глупым. Я не могу сказать, что не хочу ребенка, но не могу сказать, что и хочу. Детей не рожают, они рождаются.