Журналист выпрямился и спрятал записную книжку. Затаив дыхание, он прислушался, а потом, пробравшись между солароскопом и одной из камер Бини, нехотя подошел к окну.
Тишину расколол его внезапный крик:
- Ширин!
Все бросили работу. В одну секунду психолог очутился рядом с журналистом. Затем к ним подошел Атон. Даже Иимот 70, который примостился на маленьком сиденье высоко в воздухе, возле окуляра громадного солароскопа, опустил голову и поглядел вниз.
От Беты остался только тлеющий осколок, бросавший последний отчаянный взгляд на Лагаш. Горизонт на востоке, где находился город, был поглощен Тьмой, а дорога от Capo к обсерватории стала тускло-красной полоской, по обе стороны которой тянулись рощицы. Отдельных деревьев уже нельзя было различить, они слились в сплошную темную массу.
Но именно дорога приковала к себе внимание всех, потому что на ней грозно кипела другая темная масса.
- Сумасшедшие из города! Они уже близко! - крикнул прерывающимся голосом Атон.
- Сколько осталось до полного затмения? - спросил Ширин.
- Пятнадцать минут, но… но они будут здесь через пять.
- Неважно. Проследите, чтобы все продолжали работать. Мы их не пустим. У этого здания стены как у крепости. Атон, на всякий случай не спускайте глаз с нашего незваного гостя. Теремон, идемте со мной.
Теремон выбежал из комнаты вслед за Ширином. Лестница крутой спиралью уходила вниз в сырой и жуткий сумрак.
Не задерживаясь ни на секунду, они по инерции успели еще спуститься ступенек на сто, но тусклый дрожащий желтый свет, падавший из двери купола, исчез, и со всех сторон сомкнулась густая зловещая тень.
Ширин остановился и схватился пухлой рукой за грудь. Глаза его выкатились, а голос напоминал сухой кашель:
- Я не могу… дышать… ступайте вниз… один. Заприте все двери…
Теремон спустился на несколько ступенек и обернулся.
- Погодите! Вы можете продержаться минуту? - крикнул он.
Он и сам задыхался. Воздух набирался в легкие очень медленно и был густ, словно патока, а при мысли, что надо одному спуститься в таинственную Тьму, он ощутил панический страх.
Значит, все-таки темнота внушала ужас и ему.
- Стойте здесь, - сказал он. - Я сейчас вернусь.
Перескакивая через ступеньки, он помчался наверх. У него бешено колотилось сердце - и не только от физических усилий. Он ворвался в купол и выхватил из подставки факел. Факел вонял, дым слепил глаза, но Теремон, радостно сжимая его в руке, уже мчался вниз по лестнице.
Когда Теремон склонился над Ширином, тот открыл глаза и застонал. Теремон сильно встряхнул его.
- Ну, возьмите себя в руки! У нас есть свет!
Он поднял факел как можно выше и, поддерживая спотыкающегося психолога под локоть, направился вниз, стараясь держаться в середине спасительного кружка света.
В кабинеты на первом этаже еще проникал тусклый свет с улицы, и Теремону стало легче.
- Держите, - грубо сказал он и сунул факел Ширину. - Слышите их?
Они прислушались. До них донеслись бессвязные хриплые вопли.
Ширин был прав: обсерватория напоминала крепость. Воздвигнутое в прошлом веке, когда безобразный неогавотский стиль достиг наивысшего расцвета, здание ее отличалось не красотой, а прочностью и солидностью постройки.
Окна были защищены железными решетками из' толстых прутьев, глубоко утопленных в бетонную облицовку. Каменные стены были такой толщины, что их не могло бы сокрушить даже землетрясение, а парадная дверь представляла собой массивную дубовую доску, обитую железом. Теремон задвинул засовы.
В другом конце коридора тихо ругался Ширин. Он показал на дверь черного хода, замок которой был аккуратно выломан.
- Вот каким образом Латимер проник сюда, - сказал он.
- Ну так не стойте столбом! - нетерпеливо крикнул Теремон. - Помогите мне тащить мебель… И уберите факел от моих глаз. Этот дым меня задушит.
Говоря это, журналист с грохотом волок к двери тяжелый стол; за две минуты он соорудил баррикаду, которой не хватало красоты и симметрии, что, однако, с избытком компенсировалось ее массивностью.
Откуда-то издалека донесся глухой стук кулаков по парадной двери; слышались вопли, но все это было как в полусне.
Толпой, которая бросилась сюда из Capo, руководили только стремление разрушить обсерваторию, чтобы обрести обещанное Культом спасение души, и безумный страх, лишавший ее рассудка. Не было времени подумать о машинах, оружии, руководстве и даже организации. Люди бросились к обсерватории пешком и пытались разбить дверь голыми руками.
Когда они достигли обсерватории, Бета сократилась до последней рубиново-красной капли пламени, слабо мерцавшей над человечеством, которому оставался только всеобъемлющий страх…
- Вернемся в купол! - простонал Теремон.
В куполе только один Йимот продолжал сидеть на своем месте, у солароскопа. Все остальные сгрудились у фотоаппаратов. Хриплым, напряженным голосом Бини давал последние указания.
- Пусть каждый уяснит себе… Я снимаю Бету в момент наступления полного затмения и меняю пластинку. Каждому из вас поручается одна камера. Вы все знаете время выдержки…
Остальные шепотом подтвердили это.
Бини провел ладонью по глазам.
- Факелы еще горят? Хотя… я и сам вижу.
Он крепко прижался к спинке стула.
- Запомните, не… не старайтесь получить хо ошие снимки. Не тратьте времени, пытаясь снять одновременно две Звезды. Одной достаточно. И… если кто-нибудь почувствует, что с ним началось это, пусть немедленно отойдет от камеры!
- Отведите меня к Атону. Я не вижу его, - шепнул Теремону Ширин.
Журналист откликнулся не сразу. Он уже видел не людей, а только их расплывчатые, смутные тени: желтые пятна факелов над головой почти не давали света.
Ширин вытянул вперед руку и сказал:
- Атон!
Он неуверенно шагнул вперед.
- Атон!
Теремон взял его за локоть.
- Погодите, я отведу вас.
Кое-как ему удалось пересечь комнату. Он зажмурил глаза, отказываясь видеть Тьму, отказываясь верить, что им овладевает смятение. Никто не услышал их шагов, не обратил на них никакого внимания. Ширин наткнулся на стену.
- Атон!
Психолог почувствовал, как его коснулись дрожащие руки, и услышал шепот:
- Это вы, Ширин?
- Атон! - сказал Ширин, стараясь дышать ровно. - Не бойтесь толпы, она сюда не ворвется.
Латимер, хранитель Культа, встал - его лицо искажала гримаса отчаяния. Он дал слово, и нарушить его значило подвергнуть свою душу смертельной опасности. Но ведь слово вырвали у него силой, он не давал его добровольно. Вскоре появятся Звезды; он не может стоять в стороне и позволить… И все же… слово было дано.
Лицо Бини, подставленное под последний луч Беты, казалось темно-багровым, и Латимер, увидев, как он склонился над фотоаппаратом, принял решение. От волнения ногти его впились в мякоть ладони.
Шатаясь из стороны в сторону, он бросился вперед. Перед ним не было ничего, кроме теней; даже сам пол под ногами, казалось, перестал быть материальным. А затем кто-то набросился на него, повалил и вцепился ему в горло.
Латимер согнул ногу и изо всех сил ударил противника коленом.
- Пустите меня, или я убью вас!
Теремон вскрикнул, затем, превозмогая волны мучительной боли, пробормотал:
- Ах ты, подлая крыса!
Его сознание, казалось, воспринимало все сразу. Он услышал, как Бини прохрипел: "Есть! К камерам все!", и тут же каким-то образом осознал, что последний луч солнечного света истончился и исчез.
Одновременно он услышал, как перехватило дыхание у Бини, как странно вскрикнул Ширин, как оборвался чей-то истерический смешок… и как снаружи наступила тишина, странная мертвая тишина.
Теремон почувствовал, что разжимает руки, но и тело Латимера вдруг обмякло и расслабилось. Заглянув в глаза хранителя Культа, он увидел в них остекленевшую пустоту, в которой отражались желтые кружочки факелов. Он увидел, что на губах Латимера пузырится пена, услышал тихое звериное повизгивание.
Оцепенев от страха, он медленно приподнялся на одной руке и посмотрел на леденящую кровь черноту в окне.
За окном сияли Звезды!
И не каких-нибудь жалких три тысячи шестьсот слабеньких звезд, видных невооруженным глазом с Земли. Лагаш находился в центре гигантского звездного роя. Тридцать тысяч могучих солнц сияли с потрясающим душу великолепием, еще более холодным и устрашающим в своем жутком равнодушии, чем жестокий ветер, пронизывавший холодный, уродливо сумрачный мир.
Теремон, шатаясь, вскочил на ноги; горло его сдавило так, что невозможно бьшо дышать; от невыносимого ужаса все мускулы тела свело судорогой. Он терял рассудок и знал это, а последние проблески сознания еще мучительно сопротивлялись, тщетно пытаясь противостоять волнам черного ужаса. Было очень страшно сходить с ума и знать, что сходишь с ума… знать, что через какую-то минуту твое тело будет по-прежнему живым, но ты сам, настоящий ты, исчезнешь навсегда, погрузишься в черную пучину безумия. Ибо это был Мрак… Мрак, Холод и Смерть. Светлые стены Вселенной рухнули, и их страшные черные обломки падали, чтобы раздавить и уничтожить его.
Теремон споткнулся о какого-то человека, ползущего на четвереньках, и едва не упал. Прижимая руки к сведенному судорогой горлу, Теремон заковылял к пламени факелов, заслонившему от его безумных глаз весь остальной мир.
- Свет! - закричал Теремон.
Где-то, как испуганный ребенок, захлебывался плачем Атон.
- Звезды… все Звезды… и мы ничего не знали. Мы совсем ничего не знали. Мы думали, шесть звезд - это Вселенная… Звезды и Тьма во веки веков, и стены рушатся, а мы не знали, что мы не могли знать, и все…
Кто-то попытался схватить факел - он упал и погас. И сразу же страшное великолепие равнодушных Звезд совсем надвинулось на людей.
А за окном на горизонте, там, где был город Capo, поднималось, становясь все ярче, багровое зарево, но это не был свет восходящего солнца.
Снова пришла долгая ночь.
Как потерялся робот
ТРИ ЗАКОНА РОБОТЕХНИКИ
Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред.
Робот должен повиноваться всем приказам, которые дает человек, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат Первому Закону.
Робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в какой это не противоречит Первому и Второму Законам.
Из "Руководства по роботехнике", 56-е издание, 2058 год
На Гипербазе были приняты экстренные меры. Их сопровождала неистовая суматоха, по своему напряжению соответствовавшая истерическому воплю.
Один за другим пускались в ход все более и более отчаянные средства.
1. Работа над проектом гиператомного двигателя во всей части космоса, занятой станциями 27-й астероидальной группы, была полностью прекращена.
2. Все это пространство было практически изолировано от остальной Солнечной системы. Никто не мог туда попасть без специального разрешения. Никто не покидал его ни при каких условиях.
3. Специальный правительственный патрульный корабль доставил на Гипербазу доктора Сьюзен Кэлвин и доктора Питера Богерта - соответственно Главного Робопсихолога и Главного Математика фирмы "Ю. С. Роботс энд Мекэникл Мен Корпорейшн".
Сьюзен Кэлвин еще ни разу не покидала Землю, да и теперь предпочла бы этого не делать. В век атомной энергии и приближающегося разрешения загадки гиператомного двигателя она спокойно оставалась провинциалкой. Поэтому она была недовольна, что ей пришлось лететь, и сомневалась, что это вообще было необходимо. Об этом достаточно явно свидетельствовала каждая черта ее некрасивого, немолодого лица во время первого обеда на Гипербазе.
Прилизанный, бледный доктор Богерт выглядел слегка виноватым. А на лице генерал-майора Кэллнера, возглавлявшего проект, застыло выражение отчаяния.
Короче говоря, обед не удался. Последовавшее за ним маленькое совещание началось в холодной, недоброжелательной атмосфере.
Кэллнер, чья лысина блестела в ярком свете ламп, а парадная форма совершенно не соответствовала общему настроению, начал с принужденной прямотой:
- Это странная история, сэр… э… и доктор Кэлвин. Я признателен вам за то, что вы прибыли немедленно, не зная причин вызова. Сейчас мы введем вас в курс дела, У нас потерялся робот. Работы прекратились и не могут продолжаться, пока мы его не обнаружим. До сих пор нам это не удалось, и нам требуется помощь специалистов.
Вероятно, генерал почувствовал, что его затруднения выглядят не очень серьезными. Он продолжал с отчаянием в голосе:
- Мне не нужно объяснять вам, какое значение имеет наш проект. В прошлом году на нашу долю пришлось более восьмидесяти процентов всех ассигнований на исследовательские работы…
- Ну, это мы знаем, - сказал Богерт добродушно. - "Ю. С. Роботс" получает щедрые отчисления за аренду своих роботов, которые тут работают.
Сьюзен Кэлвин резко спросила:
- Почему один робот так важен для проекта и почему он до сих пор не обнаружен?
Генерал повернул к ней покрасневшее лицо и быстро облизал губы.
- Вообще-то говоря, мы его обнаружили… Слушайте, я объясню. Как только робот исчез, было объявлено чрезвычайное положение и всякое сообщение с Гипербазой было прервано. Накануне прибыл грузовой корабль, который привез для нас двух роботов. На нем было еще шестьдесят два робота… хм… того же типа, предназначенных еще для кого-то. Эта цифра абсолютно точная - здесь не может быть никаких сомнений.
- Да? Ну, а какое это имеет отношение…
- Когда робот исчез и мы не могли его найти - хотя, уверяю вас, мы могли бы найти и соломинку, - мы догадались пересчитать роботов, оставшихся на грузовом корабле. Их оказалось шестьдесят три.
- Значит, шестьдесят третий и есть ваш блудный робот? - Глаза доктора Кэлвин потемнели.
- Да, но мы не можем определить, который из них шестьдесят третий.
Наступило мертвое молчание. Электрочасы пробили одиннадцать. Доктор Кэлвин произнесла:
- Очень любопытно.
Уголки ее губ опустились. Она порывистым движением повернулась к своему коллеге.
- Питер, что за этим кроется? Какие роботы здесь работают?
Доктор Богерт, заколебавшись, неуверенно улыбнулся.
- Понимаете, Сьюзен, это довольно щекотливое дело, которое требовало осторожности… Но теперь…
Она быстро прервала его:
- А теперь? Если есть шестьдесят три одинаковых робота, нужен один из них и его нельзя обнаружить, почему не годится любой? Что здесь происходит? Зачем послали за нами?
Богерт покорно ответил:
- Дайте объяснить, Сьюзен. На Гипербазе используется несколько роботов, при программировании которых Первый Закон Роботехники был задан не в полном объеме.
- Не в полном объеме?
Доктор Кэлвин откинулась на спинку кресла.
- Все ясно. Сколько их было изготовлено?
- Несколько штук. Это был правительственный заказ, и мы не могли нарушить тайну. Никто не должен был этого знать, кроме ответственных лиц, имеющих к этому проекту прямое отношение. Вы в их число не вошли. Я здесь совершенно ни при чем.
- Прошу прощения! - властно перебил генерал, - я не знал, что доктор Кэлвин не была поставлена в известность о создавшемся положении, Вам, доктор Кэлвин, не нужно объяснять, что идея использования роботов на Земле всегда встречала сильное противодействие. Успокоить радикально настроенных фундаменталистов могло только одно - то, что всем роботам всегда самым строжайшим образом задавали Первый Закон, чтобы они не могли причинить вред человеку ни при каких обстоятельствах. Но нам были нужны не такие роботы. Поэтому у нескольких Несторов - роботов модели НС Два - формулировка Первого Закона была несколько изменена. Чтобы не нарушать секретности, все НС Два выпускаются без порядковых номеров. Модифицированные роботы доставляются сюда вместе с обычными, и, конечно, им строго запрещено рассказывать о своем отличии от обычных роботов кому бы то ни было, кроме специально уполномоченных людей. - Он растерянно улыбнулся. - А теперь все это обратилось против нас.
Кэлвин мрачно спросила:
- Вы опрашивали каждого из шестидесяти трех роботов, кто он? Вы-то уж во всяком случае уполномочены!
Генерал кивнул.
- Все шестьдесят три отрицают, что работали здесь. И один из них говорит неправду.
- А на том, который вам нужен, есть следы употребления? Остальные, насколько я поняла, совсем новенькие.
- Он прибыл только месяц назад. Он и еще два, которых только что привезли, должны были стать последними. На них нет никаких следов износа. - Он покачал головой, и в его глазах снова появилось выражение отчаяния. - Доктор Кэлвин, мы не имеем права выпустить этот корабль. Если о существовании роботов без Первого Закона станет известно…
Он не стал продолжать, но было ясно: последствия могли бы оказаться страшнее, чем все, что можно было предположить.
- Уничтожьте все шестьдесят три, - холодно и решительно сказала доктор Кэлвин. - И вопрос будет исчерпан.
Богерт поморщился.
- Это значит уничтожить шестьдесят три раза по тридцать тысяч долларов. Боюсь, что фирма этого не одобрит. Прежде чем уничтожать, Сьюзен, нам следует испробовать другие способы.
- Тогда мне нужны факты, - отрезала она. - Какие именно преимущества имеют эти модифицированные роботы для Гипербазы? Генерал, зачем они понадобились?
Кэллнер наморщил лоб и потер лысину.
- У нас кое-что не ладилось с обычными роботами. Видите ли, нашим людям приходится много работать с жестким излучением. Конечно, это небезопасно, но мы приняли всевозможные меры предосторожности. За все время произошло только два несчастных случая, да и те окончились благополучно. Однако обычным роботам этого не объяснишь. Первый Закон гласит: "Ни один робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред". Это для них главное. И когда кто-нибудь из наших людей ненадолго попадал под слабое гамма-излучение, что не могло иметь для его организма никаких вредных последствий, ближайший робот бросался к нему, чтобы его оттащить. Если излучение было совсем слабым, роботам это удавалось, и работать было невозможно, пока их не прогоняли. А если излучение было посильнее, оно разрушало позитронный мозг, и мы лишались дорогого и нужного робота.