...Европейские представительства Компании имели каждое свою специфику. Как-то уж так "исторически сложилось", что Лондон облюбовали промышленники, вроде Калашниковых и Дегтяревых, а Амстердам - банкиры, Найденовы и Ритмюллеры. Совершенно разный рабочий почерк выработался и у разведслужб тех домов: "калашниковские", к примеру, имели репутацию совершеннейших otmorozoks и регулярно попадали то в газеты, а то и за решетку, тогда как "найденовские" и "ритмюллеровы" умудрялись вообще ничем не напоминать властям стран пребывания о своем существовании: деньги движутся по миру лишь им самим ведомыми путями, и это позволяет шпионить за Францией - из Брюсселя, за Германией - из Роттердама, а за Голландией - из Гамбурга и Лондона. Поэтому в высшей степени символично, что предупреждения о начале войны и сведенья об эскадре Прайса, собранные "англичанами" и "голландцами" совершенно независимо друг от друга, но совпадающие во всех существенных деталях, были доставлены в новогамбургское представительство Компании одним и тем же пароходом. (Шефу тех "голландцев" приписывается, кстати, фраза, повторяемая в разных вариантах специалистами по истории спецслужб: "Если ты умеешь проникать в банковские секреты конкурентов, украсть так называемую "военную тайну" не труднее, чем отобрать конфету у слепого ребенка".)
- Я пригласил вас, компаньерос, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятнейшее известие: к нам направляется-таки Эскадра, - обратился Северьянов к впервые собравшемуся по его вызову Комитету обороны: командование армии и флота, шефы калашниковской и володихинской разведслужб (отвечающих за, соответственно, европейское и восточное направления) и главный инженер Калашниковых с отчетом о военном производстве. - Наши "англичане" и "голландцы" писали, что ее отплытие - дело пары недель; соответственно, сейчас она наверняка уже в пути. Официальное объявление нам войны либо последует позже, когда Эскадра, по их расчетам, подойдет уже к нашим берегам, либо его не будет вовсе: они просто заявят, на голубом глазу, что никогда и не рассматривали нас как нечто отдельное от Российской империи.
- Зачем им так мелко жульничать? - удивился кто-то.
- Чтобы оттянуть, елико возможно, начало нами ответной крейсерской войны, чего ж тут неясного! - ответил за Главнокомандующего шеф Адмиралтейства. - По возможности блокировав тем временем для нашего флота выходы из Пацифики: пролив Дрейка, Малаккский пролив с близлежащими Ост-Индийскими водами. Сами же они при случае станут захватывать наши суда, встречные по дороге... Как там, кстати, с моими пароходами - ну, что из Бостона?
- Порядок, - откликнулся Инженер. - По нашим прикидкам, они приближаются к мысу Горн, а может, уже и обогнули. На всякий случай они идут под нейтральным техасским флагом...
- Вернемся к нашим баранам, компаньерос, в смысле - к фрегатам. Итак, союзную эскадру возглавляет контр-адмирал Дэвид Прайс: личность вполне героическая, истинный капитан британского флота, блестяще командовал в боях самыми разными типами кораблей, от плавучей батареи до линейного - только вот опыта руководства флотами и соединениями не имеет вовсе: адмиральский чин ему присвоили два года назад, до того он сидел в резерве, на половинном жалованье. Его "соправитель" - контр-адмирал Огюст Феврье-Депуант, командующий французским флотом в Южных морях; здесь картина зеркальная: неплохо понимает в таких вещах, как логистика или, скажем, организация снабжения, однако все его заслуги (и немалые!) связаны с географическими открытиями и колониальными захватами - при том, что он умудрился ни разу в жизни не поучаствовать в сколь-нибудь крупном морском сражении!.. Короче говоря, компаньерос, командиры Эскадры подобраны исключительно удачно; я имею в виду - для нас.
Теперь о самой эскадре: она впечатляет. Прайс держит флаг на 120-пушечном "Абукире". Есть еще 120-пушечный "Трафальгар" и шесть линкоров помельче - от восьмидесяти до ста пушек, четыре английских и два французских; все они снабжены паровыми машинами. Плюс четырнадцать фрегатов - шесть паровых и восемь парусных. Плюс два новейших цельнометаллических парохода, последний крик французской моды с Брестских верфей - эти меня, признаться, волнуют как бы не больше всего остального. Эскадра имеет на борту, плюс к экипажам, четыре тысячи морских пехотинцев, так что совокупная численность десанта может достигать восьми-девяти тысяч - это реально опасно даже для крупных городов, вроде Елизаветинска или Новоиркутска, потребуется мобилизация ополченцев.
Об их планах. Точка рандеву наших адмиралов - перувианский порт Кальяо. Прайс со всеми английскими кораблями забирает в Бресте французские линкоры, пароходы и морпехов, после чего берет курс на пролив Дрейка. В Кальяо они должны прийти в начале июля; там их наверняка уже будет ждать Депуант со своими фрегатами. Оттуда объединенная эскадра двинется к нам. В каком порядке атаковать наши поселения - это на усмотрение Прайса, однако есть один строго обязательный пункт: они должны захватить нашу береговую базу в архипелаге Елизаветы, Жемчужное - Ост-Индская компания имеет обширные планы на Хавайское королевство; с этого они и начнут... Нуте-с, какие будут мнения?
- Жемчужное - это незащитимая позиция, компаньерос, - покачал головой командующий сухопутными силами Компании дивизионный генерал Ерёмин. - Даже и не думайте...
- Да, ваши пушки, генерал, Жемчужное защитят навряд ли, - усмехнулся Северьянов, - но вот "корабельная артиллерия Николая Угодника", как эту штуку величают наши заклятые друзья из Лондона, - как знать, как знать!..
- Да черт с ним, с тем Жемчужным - как говорится, снявши голову... - подал голос шеф Адмиралтейства Альварес. - Будем живы - восстановим, а нет - так и... Вы лучше думайте - кого они атакуют следующим. Я лично ставлю на Елизаветинск: во-первых, он по топографии самый сложный для обороны с моря, а во-вторых - просто самый южный, самый ближний к ним...
- Пари не принимается, - хмыкнул Главнокомандующий. - Я тоже уверен, что - Елизаветинск. Только "во-первых" и "во-вторых" списке доводов поменял бы местами: я исхожу из того, что адмирал Прайс - прост и прям, как шомпол. Стало быть, там мы и станем его поджидать, на предмет генерального сражения...
10
"Солнце вставало стремительно - как и всегда в тропиках, вылетев ядром со своей закрытой позиции за морским горизонтом по круто-навесной, мортирной траектории. Клубы грязноватых облаков, неотличимые на вид от порохового дыма, скрывали гребень полуразрушенного временем кратера Коолау, самого древнего из хавайских вулканов, обращая его в циклопическую крепость, обороняемую какими-то - ну очень большими батальонами"... Можно было бы еще в той же манере описать и росу на снастях (бом-брам-стакселях, для примера), и рвущих шаблон летучих рыбок, и даже скрип ватерлинии - но ротмистру Расторопшину, получающему сейчас инструктаж в сомнительном заведении у Московской заставы, вся это лирика совершенно ни к чему, так что - не будем напрягать служивого: время дорого.
Итак, на рассвете 2 августа 1855 года эскадра адмирала Прайса, войдя в воды архипелага Елизаветы (который все уже помаленьку начинали именовать, на местный манер, Хавайским), достигла острова Оаху с его прекрасной закрытой гаванью Уаймоми ("Жемчужные воды") на южном побережье. Гавань ту император Камеамеа Великий*
---------------------------------------
* Камеаме?а I (ок. 1758-1819) - первый гавайский король, известный также как Камеамеа Великий. Установил партнёрские отношения с Англией, США и Францией. С помощью европейского оружия и советников покорил и объединил крупнейшие Гавайские острова в Гавайское королевство в 1810 году (прим. ред.).
-----------------------------------------
передал в свое время в столетнюю аренду Русско-Американской Компании в благодарность за обширную военную помощь, оказанную ему калифорнийцами в войне за объединение архипелага с королями других островов (в том числе и Оаху). Условия аренды, кстати, были весьма жесткими: калифорнийцы не имели права возводить на хавайской земле никаких оборонительных сооружений и иметь артиллерию - только личное оружие (это при том, что портовый поселок Жемчужное формально проходил по реестрам Компании "береговой базой флота", его обитатели - "гарнизоном", а начальник базы числился флотским офицером в капитан-лейтенантском чине).
Когда эскадра, следующая в кильватерной колонне, приблизилась к узкому, как бутылочное горлышко, входу в гавань, глаза адмирала радостно сверкнули: там, на бронзовом зеркале закрытого рейда Уаймоми, виднелся корабль под поникшим от безветрия желто-зеленым компанейским вымпелом; жадно приникнув к окуляру зрительной трубы, флотоводец убедился, что перед ним, похоже, военный пароход новейшей постройки: "Какой приз, какой великолепный приз! Кажется, джентльмены, наш поход начался с удачи, я вижу в том прекрасное предзнаменование!"
Вот так прям и ляпнул - про "удачу" и "прекрасное предзнаменование"... Ну можно ли, в здравом уме и твердой памяти, произносить такие слова вслух? не держась за сухое дерево - за свою голову, на крайний случай? Ну и - спугнул фарт, старый дурак... а ведь как славно всё начиналось!
Все это вихрем пронеслось в голове Прайса парой минут спустя: калифорниец, как оказалось, давно уже развел пары и, будто насмехаясь над устанавливающимся штилем, выскользнул из гавани под самым носом у так и не успевшей закупорить то "бутылочное горлышко" эскадры. Флагман даже имел некоторые, ненулевые, шансы достать его в момент разворота из своих носовых орудий, но адмиралу хватило хладнокровия скомандовать отбой: опытным глазом оценив его скорость, старый моряк заключил, что она весьма велика, но чинно плетущиеся сейчас замыкающими французские пароходы "Даву" и "Ней" будут всё же чуток пошустрее; на самый-самый чуток шустрее - но за пару-тройку часов они его настигнут наверняка, а световой день, слава тебе, господи, в самом начале, и никаких накладок посреди пустынного океана случится не может. А самое главное, на свежепостроенном калифорнийце, которого он успел разглядеть в зрительную трубу во всех подробностях - сюрприз, сюрприз! - оказывается, не установлено еще артиллерийское вооружение! Так что под пушками "Даву" и "Нея" спустит флаг как миленький и достанется нам в целости и сохранности; обидно, конечно, что сам приз отойдет лягушатникам, ну да не будем жадничать... Ладно, пора уже и делом заняться: русской береговой базой.
...Начальник базы Жемчужное оторвал взор от трех затерявшихся в морском просторе черных пятнышек (одно впереди и два поодаль), достигших уже почти линии горизонта, и удовлетворенно кивнул: пока - тьфу-тьфу-тьфу, через левое плечо! - всё идет точно по плану. Звали его Иоганн Штубендорф, был он из коренных, техасских, немцев, оттого и перекрещиваться в "Ивана" не спешил, а по-русски изъяснялся с сильнейшим акцентом (получше, правда, чем по-испански, но хуже чем на навахо - но это уж от бабушки-скво); сие, впрочем, не создавало для него дополнительного language gap'а с дюжиной вызвавшихся остаться на базе добровольцев - по большей части из традиционно привечаемых Компанией детей компанейских от местных конкубин, с их совершенно уже чудовищным пиджин-русси. На службе у Компании Штубендорф состоял всего третий год, и ему очень по душе был тамошний сквозной, снизу доверху, Kameradschaft - "Мы своих не сдаем - никому и никогда!", так что необходимость простоять энное время под вражескими ядрами, отрабатывая свое как-бы-воинское звание, была им воспринята с полным пониманием: надо - значит надо, эти личный состав берегут, без нужды такое не прикажут.
- Компаньеро лейтенант! - окликнули его справа: рыжий зубоскал Витька Зырянов, подавшийся в Южные моря непутевый племянник железнодорожного магната - этот отказался эвакуироваться, будучи не в силах прервать медовый месяц со своей шоколадной зазнобой из соседнего Уайкики. - Нам ведь, ежели вдруг британцы не убьют, всё одно в хавайскую тюрьму садиться. Вот я и антиресуюсь - выйдет нам за то от Компании надбавка, типа как за "полонное терпение"?
- За что это ты в тюрьму намылился дезертировать, голубь? - прищурился командир. - Ну-ка, давай колись, рыжий!
- Дык вот за это! - и Витька широким жестом обвел три ряда полнопрофильных траншей, аврально вырытых перед посадкой на пароход всем эвакуируемым персоналом базы. - Ага, скажут, - траншеи! А траншея есть что? - правильно, оборонительное сооружение! Ферботен, сталбыть... Ну и - пожалте бриться.
- Траншеи? - удивленно огляделся Штубендорф. - Где вы тут видите траншеи?
- Дык... Я не то чтоб вижу - я в ней стою!
- Ах, это... Ну, какие ж это траншеи. Это - дренажные канавы.
- О как... - подколоть начальство, похоже, не вышло. - А спросят - отчего ж они у вас вдоль склона идут, а не поперек?
- А оттого, что у тех, кто рыл, руки из задницы растут - отчего ж еще?
- Гм-м... А отчего такие глубокие?
- Ну так - заставь дурака богу молиться!.. Еще вопросы есть?
- Никак нет, компаньеро лейтенант!
- Ну и славно. Внимание, Kameraden! - всё, шутки кончились. - Всех прошу ко мне, последний инструктаж!
Всё, конечно, и так было уже говорено-переговорено, но Штубендорф был - слава тебе, Господи! - истинным немцем, а не каким-нибудь - не дай, Господи! - русским, или вообще - прости, Господи! - испанцем: каждый солдат должен не только знать свой манёвр, но и понимать его смысл; плюс - запасные варианты, чтоб не метаться потом под огнем при накладках, особенно ежели командира убьют; плюс - пути отхода, это непременно... Значит, еще раз: медленно и по складам.
От нас сейчас потребуют сдать поселок без боя - возможно, в обмен на почетную капитуляцию с оружием и всеми делами. Когда мы откажемся - они высадят десант. Но! Сразу начинать высадку не решатся - ведь о том, что база эвакуирована, они пока не подозревают, - и поначалу устроят нам бомбардировку. И вот тут у нас, Kameraden, две задачи. Во-первых, изображать, будто нас тут много: всякое там шевеление в траншеях - чтоб там всё-таки не одни эти чучела с палками: дымкИ там, выстрелы; долго так водить их за нос не выйдет - всё-таки день на дворе, но уж сколько сумеем. Во-вторых - мы должны держать флаг: это важно, таков приказ. Плотность огня может быть очень высока, так что флагшток могут сбить; тогда флаг надо будет немедля перенести на дополнительные флагштоки - вон там, или во-он там. Немедля - это в перерывах между залпами, и только по моей команде, ясно?
Вот, собственно, и всё, что от нас требуется, Kameraden: продержаться таким манером с час, ну, может, два. Это будет довольно страшно, но не слишком опасно: достать ядром человека в траншее почти невозможно, а вот если он с перепугу из той траншеи выскочит и побежит - это да, прихлопнут как муху... Реально же всё решит позиция хавайцев - они в любом случае объявятся тут в течение часа, и тогда будет пауза; что они там надумают на своем Королевском совете - нам неведомо, будем уповать на милость Господню (тут лейтенант степенно перекрестился, и все вслед за ним). Ну, а дальше - два варианта. Ежели Господь подует куда надо - на этом месте просто всё и закончится. Ежели наоборот - британцы начнут-таки высадку, и тогда мы немедля отходим в chaparral за поселком, и пробираемся в Хонолулу, в наше Представительство. Раненых уносим с собой, совсем тяжелых, ежели таковые случатся, оставляем британцам: эти, сказывают, военнопленных не едят, а даже и лечат... Если я выбываю - командование примет Виктор, после него - ты, Дмитро. Вопросы есть?
- Может, нам сразу Андреевский поднять, на втором-то флагштоке?
- Нет. Андреевский мы сегодня не поднимаем совсем, только наш "омлет с луком".
- А что так?..
- Это засекреченные сведенья, мичман. Не наших умов дело. Еще вопросы?..
Больше вопросов не было. Тут как раз ближний к берегу линкор пальнул из носовых орудий - чисто чтоб привлечь к себе внимание, - и на воду там спустили шлюпку под белым флагом.
- Ага... - прищурился лейтенант. - Дмитро, голубчик, ну-ка подай мою парадную сбрую - саблю эту дурацкую с портупеей, и треуголку. Верите ли, Kameraden: так ни разу в жизни и не довелось еще их одеть... или надеть? - как по-русски будет правильно, всегда путаю?..
- По-русски будет правильно, - елейным голосом доложил Витька, - как в анекдоте: "Хоть ты, барышня, одевай ту ночнушку, хоть надевай, - а всё равно отымеют!"
- Да, похоже на то...
Парламентеров - британского и французского - они с Витькой повстречали ровно посредине дорожки, ведущей от пирса к конторе с выгоревшим компанейским флагом на фасаде. Условия сдачи оказались даже лучше, чем ожидалось: русским было предложено просто-напросто убираться к чертовой матери - с оружием, с развернутыми знаменами и барабанным боем, - освободив поселок для англо-французского гарнизона, который пробудет там до окончания войны между Коалицией и Российской империей. Начальник базы ответно проинформировал контрагентов, что ни одного русского, насколько ему известно, на Архипелаге не имеется вовсе - есть только русскоязычные калифорнийцы; что во всей истории с арендой хавайской гавани, постройкой тут порта и его нынешней эксплуатацией Российская империя не поучаствовала ни единым мушкетом из своих арсеналов, ни единой подписью своих officials и ни единым рублем из государственной казны, и потому доля ее в здешних имущественных и неимущественных активах составляет строгий ноль; что все те активы находятся в безраздельном владении негосударственной Русско-Американской Компании, и попытка захвата арендуемой ею территории, со всем движимым и недвижимым имуществом, есть вопиющее беззаконие по нормам любой цивилизованной страны, сравнимое лишь с разбоем франко-британских флибустьеров в шестнадцатом веке; и что хотелось бы уточнить, кстати: верно ли Компания понимает, что ее договора с Ост-Индской и Гудзоновой компаниями о "взаимной нейтрализации владений" с этого момента денонсированы?