Брандт давно привык к тому, что шеф позволяет себе задавать вопросы, которые следовало бы адресовать кому угодно, кроме адъютантов. Поэтому без какой-либо паузы на осмысление ответил:
- Своего часа.
- У лжефюреров не бывает "своего часа", Брандт.
- Как же тогда быть со "временами лжефюреров", наступающими всякий раз, когда народ перестает свято верить в могущество и непогрешимость своего истинного вождя? А ведь о них провидчески говорил сам Гитлер.
- Господи, избавь нас от лжефюреров!
- Но пока что мы сами усиленно сотворяем их, господин рейхсфюрер, - с особым ударением произнес он это свое "рейхсфюрер", как будто в определении "рейхе" уже заключалось нечто такое, что способно было указывать на "лживость" данного "фюрера". - Причем делаем это, не ведая, что творим.
- Вот именно, Брандт, сотворяем. И, тем не менее, Боже, избавь нас от лжепророков, а значит, и от лжефюреров!
11
Кальтенбруннер и Скорцени появились именно в ту минуту, когда Зомбарт внутренне уже готов был предстать перед рейхсфюрером. Проходя через приемную, Кальтенбруннер увлекся разговором с обер-диверсантом рейха, но, завидев "фюрера", остановился, вытянулся по стойке смирно, и лишь мгновенная реакция Скорцени, сумевшего перехватить его руку, спасла шефа Главного управления имперской безопасности от непростительного конфуза:
- Увы, это еще не фюрер, - сказал он, однако Кальтенбруннер не уловил двусмысленности молвленного им.
- Не… фюрер? Кто же это?! Кто имеет право?..
- Перед вами, обергруппенфюрер, всего лишь унтерштурмфюрер Зомбарт. Всего лишь…
"Дело ведь не в том, - поиграл желваками Скорцени, - что он признал бы в Зомбарте фюрера, а в том, что, возглавляя службу имперской безопасности, не сумел распознать… лжефюрера! А этого простить ему в "Вольфшанце" уже не смогли бы. Поскольку для Кальтенбруннера это уже непростительно".
- Какого дьявола вы торчите здесь, унтерштурмфюрер?! - возмутился Кальтенбруннер, нервно хватаясь за кобуру пистолета.
Скорцени заметил, как побагровело его лицо, и понял: шеф РСХА воспринял эту встречу, как опасную шутку. Следовало как-то выходить из неловкого положения, однако обер-диверсант не знал, как именно это следует сделать.
- Меня вызвал господин рейхсфюрер, - слегка побледнело лицо Зомбарта.
- Но, очевидно, он вызвал вас как унтерштурмфюрера Зомбарта?
- Никак нет, господин обергруппенфюрер, он вызвал меня как фюрера.
- Как кого?! - взревел Кальтенбруннер.
- Точнее, как лжефюрера, - ответил Зомбарт.
- О чем он говорит?! - ужаснулся этот, почти двухметрового роста верзила, по-бычьи напрягая шею и покачивая головой. При этом обращался он уже к Скорцени. - Вы слышали, что он позволяет себе говорить в моем присутствии?!
- Это действительно двойник фюрера, - вполголоса объяснил обер-диверсант, чувствуя, что ситуация становится настолько же опасной, насколько и комической. - Гиммлер им очень заинтересовался. Впрочем, существование такого двойника - в наших общих интересах, в том числе, как считает Гиммлер, и в ваших.
- Господин Скорцени прав, меня вызвали как двойника фюрера, - поспешил уточнить Зомбар’т, но, почувствовав, что окончательно запутался, умоляюще спросил: - Прикажете уйти?
И при этом с надеждой взглянул не столько на Кальтенбруннера, сколько на Скорцени.
С того дня, когда "первый диверсант рейха" впервые встретился с Зомбартом, тот полагался только на его заступничество. Чудилось в этом громиле что-то располагающенадежное. Во всяком случае, Зомбарту казалось, что, если в трудную минуту кто-то и решится постоять за него, так это Скорцени. Только он, больше некому. Каждый норовит отомстить ему за то, что клюнул на его "лжефюрера". Хотя, казалось бы, должны восхищаться его талантом перевоплощения. Актерским талантом…перевоплощения.
- Нет, почему же… Если вы снизошли до того, что решили сегодня же принять и рейхсфюрера СС Гиммлера, и нас, с Кальтенбруннером, - и в самом деле попытался свести все к шутке Скорцени, - что само по себе является для нас с обергруппенфюрером СС большой честью…
Кальтенбруннер негромко, но все равно довольно нахраписто рассмеялся и тотчас же презрительно отмахнулся от лицедея, словно крошки со стола сметал:
- Подите-ка вон, Зомбарт.
Великий Зомби ответил не сразу. Сначала он смерил Кальтенбруннера холодным, оценивающим взглядом, затем поиграл желваками и только потом процедил:
- Как прикажете, господин обергруппенфюрер.
И Скорцени понял: когда-нибудь, если только представится случай, лжефюрер обязательно отомстит Кальтенбруннеру. Как это может произойти, сказать трудно. Но сделает все возможное, чтобы отомстить по-фюрерски.
- Я уже приказал.
- В таком случае, - обратился двойник фюрера к Скорцени, - я иду на встречу с Гиммлером?
- Встреча с Гиммлером не отменяется. В этом можете не сомневаться.
- Я уже настроился на нее, - молвил Зомбарт, пытаясь сохранять остатки достоинства. Все-таки роль фюрера, в которую он входит уже многие месяцы, начала постепенно накладываться на его поведение и характер.
"Эти кретины - комендант замка и адъютант Гиммлера, опять испортили весь спектакль! - возмутился про себя штурмбанфюрер Скорцени, подзадержавшись и пропуская Кальтенбруннера вперед. - Не способные понять истинности замысла, они постоянно выбивают Зомбарта, а заодно и меня из роли. Что в корне недопустимо. В корне!".
- Идите в комнату ожидания, мой фюрер, - обратился он к Зомбарту, без какой-либо иронии произнеся это "мой фюрер".
- Вы объясните мне, пожалуйста, что я должен делать.
- Ждать, - как можно терпеливее и вежливее, объяснил обер-диверсант. - Придет время, и вас пригласят, мой фюрер.
- Но как я должен вести себя при этом?
- Никогда впредь не задавайте мне подобных вопросов, дьявол меня расстреляй. Мало того, сами никогда не задавайтесь подобными вопросами. Вы всегда и везде должны вести себя, как подобает фюреру, - привел его Скорцени в изумление своим ответом. - Только, как подобает фюреру.
- Но ведь вы же видели, как отреагировал на мою внешность Кальтенбруннер.
- Потому что вы не вели себя, как подобает фюреру, вы попросту растерялись.
- Передо мной стоял сам Кальтенбруннер.
- Это Кальтенбруннер стоял перед вами, мой фюрер, а не вы перед Кальтенбруннером, что имеет принципиальное значение.
- Но не тогда, когда он начал хвататься за кобуру.
- Напомню, что хвататься за кобуру он начал только тогда, когда понял, что перед ним человек, выдающий себя за фюрера. Только тогда. И потом, это ведь… Калътенбруннер. В рейхсканцелярии нет такого человека, который бы не видел, как Кальтенбруннер хватается за кобуру, но и нет человека, который бы когда-нибудь стал свидетелем того, что он когда-либо стрелял. Хотя бы в мишень.
- Вы правы, Скорцени, я основательно растерялся, и даже струсил.
- Я тоже растерялся, - признал Скорцени, - и вмешался слишком поспешно. Не дал вам возможности поставить этого обергруппенфюрера на место. Так что в этом срыве "спектакля" просматривается и моя ошибка, признаю.
- Вы не должны признавать своих ошибок, Скорцени. Вы - герой нации, самый талантливый диверсант мира.
- К тому же я совершил еще одну ошибку, - не обращал внимания на его подобострастие Скорцени. - Дело в том, что я поставил в известность о появлении лжефюрера только Гиммлера, но забыл при этом о Кальтенбруннере.
- Вы признаете свои ошибки, Скорцени?! - вдруг резко изменил свое восприятие Имперская Тень. - Это так необычно и так мужественно! Я тронут этим вашим признанием.
Выслушивая это, Скорцени недовольно морщился.
- А вот мне ваши слюни, Зомбарт, ни к чему, - сухо осадил он лжефюрера. - Абсолютно ни к чему, слюни эти ваши. Впредь ни перед кем не тушуйтесь и ведите себя только так, как обязан вести себя Гитлер. Вам все ясно, мой фюрер?
- Я всегда буду предан вам, господин штурмбанфюрер, - не сбил Зомбарта с толку суховатый, резкий тон Скорцени.
- В этом вы можете не сомневаться.
- Если же вы нарушите данный мне только что "обет верности", я не стану артистично хвататься за кобуру, как это делает Кальтенбруннер. Я сначала пристрелю вас, а уж затем схвачусь за кобуру, чтобы припугнуть.
- Вам не придется пугать меня. Я никогда не нарушу данный мною обет, Скорцени.
- Не представляю себе человека, который бы решился на такую глупость.
12
Увидев перед собой чудовище с изуродованным лицом, Штубер поневоле вздрогнул и отшатнулся.
- Не вы первый реагируете на мое появление таким вот образом, господин гауптштурмфюрер, - молвило чудовище.
- Стоит ли удивляться, - непроизвольно как-то пробормотал барон, до этого часа считавший себя человеком с железными нервами, которого уже невозможно чем-либо поразить.
- Вынужден разочаровать: перед вами вовсе не привидение подземной "СС-Франконии", а всего лишь унтерштурмфюрер СС Фридрих Крайз, начальник "Лаборатории призраков".
- То есть не привидение, а начальник привидений, - не мог Штубер отвести взгляда от мясистых пепельнокровавых шрамов Фризского Чудовища.
- Остроумно, - сдержанно признал Крайз.
- А я - заместитель коменданта "Регенвурмлагеря". И интересует меня, прежде всего, ваша лаборатория.
С высоты своего громадного роста Крайз придирчиво осмотрел Штубера, словно пытался выяснить, насколько тот подготовлен к зрелищу, которое может открыться ему.
- Слышал, что вас называют "величайшим психологом войны" и собирателем коллекции "неповторимых воителей XX века".
- Такие слухи достигли даже "СС-Франконии"?!
- Поудивляйтесь, гауптштурмфюрер.
- Мне о вас тоже кое-что известно, Крайз. Однако "Лаборатория призраков" все же представляет для меня куда больший интерес.
- Имеете в виду технологию сотворения зомби, являющуюся высшей тайной лаборатории, а теперь уже и рейха?
- Вы ведь сами изволили назвать меня "психологом войны". Так оставайтесь же логичным. Для меня важно познать сущность уникумов, которых вы дарите "СС-Франконии". Кстати, я тоже доставил сюда одного из подобных уникумов, бывшего семинариста, скульптора-христосотворителя. Думаю, вам будет интересно пообщаться с ним.
- Действительно, мы об этом почему-то не подумали, - вдруг оживился фон Риттер. - Ну-ка, позовите сюда этого вашего гиганта.
Когда Фризское Чудовище и Отшельник предстали друг Перед другом, все присутствующие при этой встрече интуитивно вжали головы в плечи и попятились от них в разные стороны. Однако сами гиганты не обращали на них внимания. Они встретились, как два динозавра или два неандертальца, каждый из которых с волнением открывал для себя, что, оказывается, он не одинок на этой планете, не последний из вида, из рода-племени своего; что существует еще Некто, ему подобный.
Отшельник представал еще могущественнее, нежели Крайз, однако тот все же выглядел более устрашающе и казался никому не подвластным и неукротимым чудищем. Вместе же они каким-то странным образом дополняли друг друга, как бы сливаясь в одно непостижимое в силе и призванию своему создание разбушевавшейся природы. Штубер поражался их странной породненности с тем же мистическим страхом, с каким американские аборигены Поражались в свое время видом испанских конкистадоров, принимая восседавшего в седле закованного в доспехи воина и его лошадь, как одно существо.
- Вас хотят перевести в "Лабораторию призраков"? - Фризское Чудовище молвил это по-германски, однако, к удивлению Штубера, скульптор-отшельник понял его. А ведь до сих пор командир группы "Рыцарей рейха" был уверен, что на языке Гете этот украинец не понимает ни слова.
- Наверное, - неохотно ответил Отшельник. Уродство Крайза абсолютно никакого впечатления на него не производило.
- Что вы умеете?
- Вырезать из дерева голову Христа в терновом венце, на кресте Голгофы, - с трудом сумел скомпоновать эту фразу на германском Орест Гордаш.
Услышав ее, Крайз удивленно взглянул на Штубера.
- У каждого свой путь к Господу, - пожал тот плечами.
Поняв, что Отшельник не шутит, Крайз тотчас же заказал ему распятие для своей "Лаборатории призраков".
- В "СС-Франконии" мы соберем единственную в мире коллекцию распятий, - со свойственной ему безапеляцинностью заявил гауптштурмфюрер, - и это будет музей, который затмит собой Лувр и все прочие музеи мира. Мало того, в этом же музее будет Зал Христопродавцев, в котором мы будем распинать только коммунистов-христопродавцев, в основном из числа пленных комиссаров. И казнь эта станет ритуальной.
Увлекшись собственными фантазиями, Штубер не обратил внимания, что не только оба гиганта, но и комендант лагеря смотрит на него так, словно перед ним как раз и стоит тот первый, кому выпало открыть галерею христопродавцев-великомучеников XX века.
- Вы слышали когда-нибудь раньше о полумертвецах зомби? - чуть отвел в сторону Отшельника Крайз, воспользовавшись тем, что для зафантазировавшегося Штубера наступила пауза творческого отрезвления.
- В семинарии. Когда речь шла об истинной смерти и смерти ложной.
- Мне бы очень не хотелось, чтобы вы оказались в числе германских зомби, одним из "дождевых червей" этого лагеря.
- Разве я все еще не в их числе?! - искренне удивился Отшельник.
Фризское Чудовище скептически взглянул на коменданта лагеря. "Кого вы мне подсовываете?! - прочитывалось в его взгляде. - Совершенно не подготовив его при этом к встрече, к восприятию "Регенвурмлагеря".
- Очевидно, вы все еще не понимаете, с чем вы сталкиваетесь в лаборатории зомби, - усталым голосом и с нотками разочарования констатировал Фризское Чудовище. - Все это вам еще только предстоит.
В ту же минуту бригаденфюрер велел им обоим выйти из комнаты, в которой они все находились, и вопросительно взглянул на Штубера.
- И что вы на это скажете? - победно спросил гауптштурмфюрер, обращаясь к бригаденфюреру. В эти минуты он вел себя так, словно только что с успехом представил на всеобщее обозрение некий гибрид гомо сапиенса собственного сотворения.
- Нам следует хорошо подумать, как бы рационально использовать силу и возможности этих двух уродов, - предостерег его фон Риттер. - Похоже, что сами они способны очень быстро найти общий язык, и это должно настораживать.
13
Кабинет Фризского Чудовища напоминал то ли запасник антропологического музея, то ли склад археологической экспедиции, только что раскопавшей огромный погребальный курган.
На столе, на полках и даже на платяном шкафу - везде лежали черепа: европейские, азиатские, африканские, и вообще, какие-то допотопно-неандертальские. Причем Штубер сразу же определил, что это не муляжи, и что некоторые из них настолько свежи, что, возможно, были соскоблены недели две назад, специально для хозяина этого рейх-жертвенника.
- Только не пытайтесь убедить меня, что появление всей этой поминальной коллекции вызвано только вашими профессиональными интересами, - озадаченно молвил Штубер.
- И не пытаюсь.
Пока заместитель коменданта переходил от одного экспоната к другому, Крайз неотступно следовал за ним, внимательно следя при этом за реакцией гостя, за выражением его лица и степенью заинтересованности. Сейчас он напоминал музейного работника, который, сотворив некое подобие "черепо-Лувра", страстно желает, чтобы его творение понравилось меценату.
- Но тогда в чем суть?
- Ответить на этот вопрос не так-то просто.
- Однако на него придется отвечать.
- Понимаю, общество потребует мотиваций. Особенно будут настаивать религиозные общины.
- Так что все-таки просматривается за этим вашим "замогильным" увлечением: ощущение власти над смертью, граничащей с ощущением собственного бессмертия? Чернокнижные ритуалы? Реквизиты масонских таинств?
- Обычное желание заглянуть за роковой занавес. Можете воспринимать это так.
- Философия смерти, возведенная в абсолют жизни, - уточнил штурмбанфюрер, явно не довольствуясь скупым объяснением Крайза. Его фантазия постоянно требовала полета мысли.
- И в основе этой фантазии - постулат, гласящий: "Человеческий мир - это всего лишь непогребенный скотомогильник".
Штубер коротко, зло хохотнул.
- Там, на фронте, в партизанских лесах Славянин, моим смертоутверждающим и жизнепрезирающим выводам не хватало именно этой поднебесной мудрости, унтерштурмфюрер. Кстати, как я понимаю, музей "СС-Франконии" будет состоять из двух отделов: коллекции "распятий" и коллекции черепов.
- И заметьте, эти коллекции обещают очень удачно дополнять друг друга!
- Но теперь, когда между нами уже не осталось никаких тайн, пора посвятить себя главному таинству "Лаборатории призраков" - сотворению зомби.
Пройдя через узкую - двоим не разминуться - выработку, Крайз и Штубер оказались в просторном, ярко освещенном помещении главной лаборатории.
Из соседней комнаты исходили жар печи и приторнотошнотворный запах какого-то зелья. А здесь, на возвышенности, за высоким белым столом, в троноподобном кресле, восседал тощий, шелудиво, словно пес после весенней линьки, облысевший негр, неказистый череп которого украшали жалкие клочья седых курчавых волос, и который так и просился в коллекцию Крайза.
У подножия его ритуального трона сидели еще два негра - точно так же отощавшие, но пока еще не успевшие облысеть.
- Доктор Мартье, - представил своего неудачно облысевшего сотрудника Фризское Чудовище. При этом сам Мартье даже бровью не повел, могло показаться, что он попросту не заметил появления в своей лаборатории посторонних.
- Главный идеолог зомби-цивилизации?
- Скорее, полноправный творец всей этой цивилизации.
- У него свой рецепт зелья и своя система зомбирования?
- Достаточно того, что доктор Мартье является одним из немногих в Европе хранителей секретов древних мастеров зомбирования, точнее, секретов африканских мастеров учения "вуду".
- У меня появится возможность ознакомиться с этими секретами хотя бы в общих чертах?