От этих слов у Адрианы сдавило горло и на глаза готовы были навернуться слезы. Совершенно неожиданно случилось то, чего она избегала много лет: глаза наполнились слезами. Она отвернулась, чтобы отец Кастильо не заметил ее слабости, но его не так-то легко можно было обмануть. Теплой и грубой рукой он сжал ее руку, и ей стало легче. Но тут же она почувствовала себя подлой, потому что совсем недавно сомневалась в его человечности и доброте.
- Вы принимаете покаяние? - тихо спросила Адриана.
- Теперь уже нет, - ответил иезуит. - Но я готов поговорить о том, что вас тревожит. Вам не обязательно изливать мне душу для того, чтобы Бог услышал вас и простил.
- Мне не прощение нужно. Скорее совет.
- Если смогу, дам вам совет, хотя я не источник универсальной мудрости.
- Вы знаете, сейчас мы ищем царя.
- Я знаю, что вы следуете за пророком и его армией, - осторожно сказал отец Кастильо. - Вы полагаете, что царь может быть в плену. - Его брови слегка дернулись. - Но есть еще кое-что. Вы хотите поговорить об этом мальчике, о пророке.
Адриана кивнула:
- Когда я вас встретила, вы сказали мне, что считаете его Антихристом, пришедшим разрушить мир. Так в Библии написано, да? И если верить Библии, пришло время, предписанное Богом. Но вы только что призывали меня спасти этот прекрасный мир, созданный Господом. Но если Он сам желает, чтобы этот мир был разрушен, какой же смысл мешать Ему в том?
- Извините, я выразился недостаточно ясно. Я говорил языком Библии, его нельзя понимать буквально. "Апокалипсис" довольно спорная книга, и для того есть основания. Я не верю тому, что там сказано. А если бы верил, то должен был бы согласиться с утверждением, что никому не дано знать, когда наступит конец света. Никому. А что касается предзнаменований, то я не знаю, все ли знамения были явлены человечеству. И мои слова означают лишь одно: можно допустить, что этот пророк - Антихрист. И он пришел разрушить мир.
- И вы полагаете, его нужно остановить.
- То чудовище, что мы видели под Новой Москвой? Вы назвали его angelos keres, так греки величали ангелов смерти. Это было ужасно. И если то чудовище было сотворено пророком, то да, его нужно остановить. В этом случае мы инструменты в руках Бога.
- Но зачем Богу "инструменты"?
- Я не знаю. Зачем демонам нужны армии и магические машины? Я не буду отрицать, у Бога есть свои тайны и загадки, Адриана. Такова Его природа. - Отец Кастильо тряхнул головой. - Давайте разберемся. Ваша экспедиция организована якобы для того, чтобы найти царя Петра, который исчез, объезжая свои непокорные Американские колонии. Ходят также слухи, что при помощи этих необычных летающих кораблей вы намерены вступить в бой с пророком и его армией.
- Да, я хочу вступить с ним в бой, но я не знаю, удастся ли мне его победить.
- Почему не удастся?
- Потому что он мой сын.
Отец Кастильо растерянно заморгал, поджал губы и ничего не сказал.
- Теперь вы понимаете, перед какой дилеммой я стою.
- Но как такое могло случиться? - Иезуит выпустил руку Адрианы и нервно потер руки.
- Это мой сын от короля Людовика Четырнадцатого, его у меня украли, когда мальчику было всего два года. Десять лет о нем не было никаких вестей, иногда я думала, что его уже нет в живых. Но оказалось, что они сделали из него нечто. Нечто опасное, как вы сказали. Расстояние сокращается, и с каждой минутой я чувствую его все сильнее. В часовне в Новой Москве я видела изображение пророка - это был Николас, мой сын. И если, чтобы спасти мир, я должна убить его, я не смогу этого сделать.
- Нужно найти иное решение.
- Я не разделяю вашего оптимизма, отец Кастильо.
- Вы спрашивали моего мнения. Так вот, я не думаю, что Бог требует от вас убить сына. Я думаю, это некий ключ, и здесь нужно найти иное решение.
Адриана пожала плечами:
- А знаете ли вы, отец Кастильо, что мне сказал о Боге некий ангел?
- Интересно, что же?
- Для того чтобы создать этот мир, Бог должен был его покинуть, только так Он мог создать мир конечным.
От удивления брови отца Кастильо дернулись вверх.
- Ересь, известная с древних времен, - пробормотал он. - Гностическая ересь. Утверждалось, что Бог Ветхого Завета на самом деле Сатана, надевший личину Бога.
- Все именно так. Не имея возможности присутствовать в созданном Им мире, Бог посылает сюда ангелов для исполнения Его воли. Но однажды ангелы вышли из-под Его подчинения и начали вытворять все, что им вздумается.
- И это вам сказал ангел?
- Ангел он был или нет, но одно из эфирных существ, которые выдают себя за ангелов.
- А по опыту, они всегда говорят правду?
Адриана горько рассмеялась:
- По моему опыту - очень редко.
Отец Кастильо на минуту задумался.
- Не вижу здесь противоречия, - возобновил разговор иезуит. - Бог может не присутствовать в этом мире, но присутствовать в наших сердцах. В нас должна быть Его искра, иначе наше существование было бы невозможно.
- Но если этот мир извечно был миром падших ангелов, мы не можем ждать от них ни честности, ни справедливости. И тогда получается, что убить моего сына - единственно правильное решение.
- Я не верю в это, - спокойно сказал отец Кастильо. - Но, если хотите, я над этим поразмыслю.
- Я буду вам признательна, отец Кастильо. - Адриана посмотрела вниз: корабль разворачивался.
- Мы возвращаемся? - спросил иезуит.
- Собрать трофеи. Мясо и шкуры могут нам пригодиться.
- Как скоро мы можем добраться до вашего сына?
- Думаю, меньше чем за месяц.
* * *
Погрузив на борт убитых бизонов, корабли продолжили полет. Лишь с наступлением глубоких сумерек в небольшой рощице у какой-то речушки они приземлились впервые после того, как перелетели горы. Солдаты просто чудом где-то нарубили достаточно сухих деревьев для костров, и скоро над лагерем поплыл запах жареного мяса. Для Адрианы разбили палатку, поставили стол и стулья с высокими спинками, так что она со своими офицерами могла приступить к трапезе в весьма цивилизованных условиях. Подали вино и водку.
Эркюль д'Аргенсон, главнокомандующий военных сил Адрианы, наполнил бокал.
- За удачную охоту, - провозгласил он, указав на стоящее перед ним мясо. - Такое впечатление, что в Америке не только расстояния огромны, но даже быки невероятных размеров.
- На мой вкус, у мяса не очень приятный аромат, - заметила Креси, подняв бокал. - Но надо отдать должное этому славному парню, он погиб, чтобы своей плотью наполнить наши желудки. - В свете костра ее глаза загадочно поблескивали, а рыжие волосы и вино в бокале были одинакового рубинового цвета.
- И за новые чудеса, что ждут нас впереди, - сказал Эркюль и сделал следующий глоток.
Было приятно видеть Эркюля в приподнятом настроении. Он улыбался, улыбка делала его моложе, и Адриана вспомнила, как впервые встретила его двенадцать лет назад в диких окрестностях Лоррейна. Тогда он всегда был веселым, раскованным и полным жизни, был добрым и любил шутить. В нынешнем Эркюле мало, что осталось от того, прежнего. И Адриана знала, что сыграла в этой перемене большую роль.
Может ли она что-то исправить? Так многое в ее жизни нуждалось в исправлении.
Адриана наполнила свой бокал:
- За вас, господин д'Аргенсон. Вы душа нашей экспедиции, столько трудностей мы преодолели благодаря вам. И за то, что вы всегда были мне преданным другом.
Речь Адрианы заставила всех сидящих за столом ошеломленно замолчать. Неужели она так давно не говорила подобных слов?
Очевидно. Эркюль даже покраснел.
Конечно, ничего нельзя изменить одним тостом, но это может стать хорошим началом.
Бокалы, встретившись, звякнули, Эркюль до дна осушил свой бокал. А мог бы привычно цедить его целый час.
- Водки! - потребовала Креси.
Сергеич, артиллерийский капитан, рассмеялся:
- Этот русский напиток может быть слишком крепким для французского желудка.
- Неужели? А может, все дело в том, что я женщина? - саркастически заметила Креси.
- Не надо обижаться. Вы у меня числитесь в мужских списках. Вы и одеваетесь по-мужски, и сражаетесь, и в седле сидите, как настоящий мужчина. Но что касается водки, вы здесь любой русской женщине уступите. Они купают в водке своих новорожденных младенцев.
- А не хотите ли проверить, сударь? - спросила Креси. - Спорим, я вас перепью. Если я первой отдамся во власть Морфея, то вы получите возможность убедиться, что я все-таки не мужчина. Ну а если вы первым свалитесь, то подарите мне свою венгерскую саблю, ту самую, которой вы так гордитесь.
- По рукам, Бог свидетель.
- Я с вами! - выкрикнула Елизавета. - Хочу показать, на что способна русская женщина.
- Нужен четвертый для полноты пари, - услышала Адриана собственный голос.
- Вы к нам присоединяетесь, мадемуазель? - Елизавета не могла скрыть удивления.
- Конечно. - И уже громко Адриана крикнула: - Водку на стол. Две, нет, три бутылки!
Креси наклонилась к Адриане так близко, что почти коснулась губами ее уха.
- Что за бес в вас вселился, дорогая? - прошептала она.
- Не гаси моего порыва, - тихо попросила Адриана, - пожалуйста.
- Никаких секретов! - потребовала Елизавета. - И никаких магических трюков!
- Разумеется! - пообещала Креси. - Нам не нужна магия, когда мы имеем дело с такими людьми. Начнем. - И она осушила свой бокал.
* * *
Вскоре в пари участвовали все сидевшие за столом, и уже через час суть его была забыта. Креси и Сергеич сидели, обнявшись и, фальшивя, пели какую-то русскую песню, которой Сергеич пытался обучить всех присутствовавших. Эркюль тихо похрапывал, запрокинув назад голову.
Чувствуя приятную расслабленность во всем теле, Адриана решила, что пора возвращаться в каюту, пока она не наделала еще больших глупостей.
По дороге она столкнулась с троицей своих учеников, они тоже не совсем твердо держались на ногах.
- Мадемуазель! - воскликнул высокий юноша, Михайло Ломоносов. - Мы так рады вас видеть!
- И я рада, - ответила Адриана. По крайней мере, ей показалось, что она ответила: собственный голос раскатистым эхом отдавался в ушах.
- Нам так много нужно с вами обсудить, мадемуазель, - сказала девушка.
Адриане казалось, что даже в темноте она видит зеленые глаза девушки и ее задорную улыбку. И Карл фон Линней стоял рядом с ней. С момента ее приезда они, наверное, так и держатся за руки. Адриана подозревала, что они влюблены друг в друга.
- Мы можем возобновить наши занятия, - предложила Адриана.
- А мы все это время старались держаться вместе и обнаружили кое-что весьма удивительное.
- Мы можем прямо сейчас вам об этом рассказать! - воскликнул Ломоносов.
- Ну…
- Ах, вот вы где, - раздался сзади голос Елизаветы. - Господин Линней, я то… точно помню, что у нас с вами сегодня вечером свидание. Как вы смеете раз… разочаровывать цесаревну?
- Я… но я…
- Не из-за этой ли толстухи? - Перст Елизаветы устремился в сторону Эмили.
- Что?! - возмущенно вскрикнула Эмили. - Что она сказала?
Но Эмили для Елизаветы, словно не существовала, она подошла к Линнею, отвесила ему звонкую пощечину и, рассмеявшись, спотыкаясь, направилась туда, откуда пришла.
- Не важно, - крикнула она, удаляясь, - здесь есть и другие мужчины!
Линней откашлялся:
- Я…
Эмили тоже дала ему пощечину и, не сказав ни слова, рыдая, убежала.
- О господи, - вздохнул Ломоносов.
- Думаю, мы отложим нашу дискуссию до более подходящего момента, - сказала Адриана.
- Хорошо, мадемуазель, - ответил Ломоносов.
И вдруг Адриану охватило озорное настроение.
- Поскольку вы лишились своих компаньонов, - обратилась она к Ломоносову, - не хотите ли вы попросить мадемуазель де Креси дать вам еще один урок фехтования?
Адриана надеялась, что в отблесках костров ей удастся увидеть краску смущения на лице Ломоносова. Он делался очень симпатичным, когда краснел.
- Спокойной ночи, - сказала она и направилась к своему кораблю.
Адриана чувствовала легкое головокружение, и ей не хотелось ложиться в постель в таком состоянии, поэтому она направилась к реке в надежде, что идущая от воды свежесть ее отрезвит. Она постояла, глядя на огромный оранжевый диск восходившей на востоке луны.
"Лу-у-у-уна!" - зазвучал в сердце детский голос, голос ее ребенка. Она вспомнила, как показывала луну Николасу и учила его произносить это слово.
"Николас!" - беззвучно крикнула она в ночь.
"Я же просил никогда не называть меня так. Ты же обещала называть меня Аполлон".
- Да, да, конечно, - вслух пробормотала Адриана, сердце у нее выпрыгивало из груди. - Ты смотришь на луну, Аполлон?
"Да, так же, как и ты".
"Она красивая, не правда ли?"
"Да. - И вдруг голос его прозвучал смущенно: - Я никому о тебе не рассказывал. Ты по-прежнему остаешься моим тайным другом?"
"Я всегда им буду. Что… Как ты?"
Казалось, на луне появились очертания лица полуюноши-полумужчины, глаза темные, как у Адрианы, и крупный нос Бурбонов.
"У меня есть враги. Дьявольские создания, они чинят мне и моим доблестным воинам препятствия. Но это не имеет значения. Мои учителя говорят, что это не имеет значения".
"Ты очень сильный, - осторожно сказала Адриана. - Я видела keres, которых ты сделал".
"Это ничего не стоило. - В его голосе звучала гордость. - У меня есть секрет. Keres, мои герои, осуществляют великое очищение… это только начало. Моя цель простирается дальше".
"Правда?"
"Да. Но… но я допустил какой-то промах. Какой, пока не знаю. Я не могу кое-что сделать".
"Что именно?"
"Я не знаю. - Сейчас в его голосе слышалась паника. - Что, если…"
Голос стих.
"Что, Аполлон? Ты чем-то сильно расстроен?"
"Что, если я не смогу это сделать? Они говорят, я избранный, я пророк, Солнечный Мальчик, но иногда… иногда мне кажется, что они не правы. Они знают, что допущен какой-то промах. И у меня есть враги, которые хотят меня убить. И иногда мне кажется, что у меня совсем нет друзей. Настоящих. Они говорят, что они мои друзья, но…"
"Я твой друг, - сказала Адриана. - Я хочу от тебя только одного - чтобы ты разговаривал со мной".
"Да. Но и ты тоже можешь быть моим врагом. Ты тоже можешь обманывать меня. Ты говорила, что раньше была моей матерью".
Водка бурлила в крови и заставляла Адриану кричать и доказывать, что она его мать, что все, чему его научили, - ложь. Но Адриана знала, что тогда всему конец. Тонкая связь разорвется, как она однажды уже чуть не разорвалась при их самом первом разговоре.
"Я не могу развеять твои сомнения, - тихо сказала Адриана. - Если ты думаешь, что я твой враг, я не могу тебя в этом разубедить. Я могу лишь заверить, что беспокоюсь о тебе".
"Почему? Потому что я Солнечный Мальчик? Потому что я держу в своих руках жизнь и смерть?"
"Нет".
"Тогда почему?"
"Потому что ты поешь колыбельную луне".
Голос не отвечал.
"Аполлон…"
Прошло, наверное, минут пять, но молчание длилось.
"Мне не надо было пить, - подумала Адриана. - Не нужно было терять контроль над собой. Я сказала что-то не то".
Слезы застили глаза, и она повернулась, чтобы идти к кораблю, и в этот момент что-то сильно ударило ее в грудь, очень сильно.
- Умри, сука! - сказал мужской голос.
Адриана прижала руку к груди и с тупым ужасом почувствовала, как что-то теплое заструилось меж пальцев, ноги у нее подкосились.
Неизвестный рванул ее за волосы так, что голова запрокинулась вверх, и она снова увидела луну.
3
Возвращение маркграфа
Джеймс Эдвард Оглторп стоял прямо и твердо, как и старые кипарисы, чьи темные силуэты вырисовывались на усыпанном звездами небе. Он вдыхал горячий ночной воздух маленькими порциями, чтобы шумным дыханием не заглушать голоса, доносящиеся издалека. Его взгляд буравил темень безлунной ночи и, наконец, за деревьями и испанским мхом наткнулся на отблески костра.
- Там, - произнес маркграф одними губами.
- Слышу и вижу, - прошептал в ответ Унока, невысокого роста негр, капитан маронов, входивших в армию Оглторпа.
- Тогда идем, - выдохнул Оглторп, - только тихо как мыши.
- Идем тихо, - передал по цепочке Талли Маккей и кивнул в сторону костра, откуда сейчас донеслись обрывки смеха. - К ним и с барабанным боем приближайся, не услышат.
- С ними демоны, - напомнил ему Оглторп, - маги с черной душой, которые могут в темноте видеть, как совы, и слышать, как кошки.
Его слова заставили всех насторожиться. Они медленно двинулись вперед, вода доходила до пояса и, слава богу, была теплой, но Оглторп знал - здесь полно пиявок и змей. Вода позволяла им идти бесшумно, и он был уверен, что врагу и в голову не придет, что кто-то ночью пройдет пол-лиги по затопленным рисовым полям.
Джеймс Оглторп был стреляным волком. Под его командованием бывшие земледельцы, сейчас облаченные в красные камзолы, усвоили немало горьких уроков войны в Новом Свете. А эти рисовые поля были его собственными - и он знал их как свои пять пальцев.
И он хотел вернуть их себе, а вместе с ними и свою страну. Отблески костра вновь исчезли за стеной деревьев и испанского мха, но он знал, место, где горел костер, - за излучиной Меггер-Крик, на намывной косе, которую из-за ее формы он называл Италией.
Оглторпа мучил вопрос: сколько врагов собрал вокруг себя костер? Его отряд состоял из шести человек. Основные силы остались за Алтамахой с капитаном Парментером. А их было всего шестеро, но отличных воинов для ночной вылазки: черный как смоль Унока, много лет, воевавший на диких просторах Африки, а затем Америки; трое индейцев - двое из племени ямакро и один из ючи, в родных с детства землях они могли оставаться невидимыми и днем и ночью; Маккей, солдат регулярной армии маркграфства, родился в дупле дерева во время войны королевы Анны, проворный, как заяц; и, наконец, он сам. Хотя Оглторп и имел счастье родиться в Англии, за последние двенадцать лет пребывания в Америке он приобрел колоссальный опыт.
Они двигались тише крокодила, обогнули излучину и увидели своих врагов.
Десять человек пировали вокруг костра: шестеро бледнолицых англичан, в коротких, до колен, штанах, и четверо индейцев, судя по волосам, из племени весто. Глиняная бутылка с ромом или бренди весело ходила по кругу. С ними были три женщины, по виду все индианки, в крайнем случае, метиски. Их лица выражали то ужас, то ярость. Все три женщины были молодые и чрезвычайно привлекательные, и для чего они тут присутствовали, не вызывало сомнения.
- Глотни, красотка, - выкрикнул англичанин и протянул бутылку одной из девушек, премиленькой, в клетчатом платье, - и тебе сразу станет весело!