- Цвета подбираются в таком порядке, чтобы по первым буквам их названий можно было прочитать имя, - заметно волнуясь, объяснил.
По мне, это определенно излишество, хотя аристократической публике может и понравиться. Я бы прямо написал "Анна" и не стал заморачиваться.
- Лавровые ветви - символ власти и славы, а дубовые листья и желуди символизирует крепость и прочность власти, - продолжил он разъяснять замысел.
Символика хороша для искусствоведов, а мне в основном важно впечатление. Все же не кому попало подарок. Куча народу посмотрит и обсудит. Хм… на этом фоне и дубовые желуди становятся полезными.
- Похоже, действительно знает свое дело, - кивнул я на многозначительный взгляд своего личного ювелира. - Но ты же не можешь просто встать и уйти. Есть контракт.
Он беспомощно развел руками. Очень понятно, откуда затравленность в глазах. И, кажется, дошло, для чего зван. Ну план достаточно простенький набросать несложно. Главное - все зависит от исполнителя.
- Я думаю, тебе в обязательном порядке нужно обновить гардероб, - сказал я решительно.
Это действительно так. Он, видимо, еще растет. И мало того, что торчат руки из коротких рукавов, просто обносился натурально. Потертости без заплаток. Такой предельно приличный вид, когда за собой старательно следят вопреки отсутствию денег. До нищеты один шаг, однако владелец одежды сопротивляется. Странный человек этот Граверо. Каждому видно, чего он стоит, на внешнем виде ученика. Мелочный скряга. Он же его гоняет к заказчикам, а те люди состоятельные и смотрят на самого хозяина после такого подмастерья свысока. "Встречают по одежке" - не вчера родилось.
- И требуется поделиться со слугами или женой хозяина о внезапном увлечении некой девицей. Короче, деньги нужны. На подарки, кафтан с ботинками. Занять у него как можно больше.
На лице Позье проступило недоумение.
- Надеюсь, он тоже тебя ценит и постарается запутать в долгах. Как наберешь серьезную сумму - постарайся, чтобы в пьяном виде при свидетелях пару раз приложил кулаком. Ты же говоришь, он может?
- Да, - послушно подтвердил. - Случалось.
- Ну и устрой по этому поводу громкий скандал. Нет больше сил терпеть унижения, издевательства и побои.
- Я разрываю контракт, а он требует вернуть долг?
- Вот при всех пусть и крикнет: "Иди на все четыре ветра, только отдай взятое". Сложно, но уж постарайся.
- Вы ссудите мне нужные деньги для возврата… - Он не спрашивал - утверждался, насколько правильно сообразил. - Потому и надо много, чтобы считал, что не смогу достать.
Не глуп, уже удачно. Значит, сумеет Граверо подвести к нужным действиям. Только в будущем надо иметь в виду. Приглядывать за сильно умными полезно. От того ушел, от этого ушел. Оно мне надо - быть кинутым через несколько лет?
- Не ссуда, вычтем потом из жалованья. Здесь ты уже не ученик будешь, с получением оплаты труда, не так ли?
- Спасибо, - очень серьезно сказал он.
- Не рассчитывай, что мой контракт обойдешь так легко, - смягчая улыбкой, сказал ему. - Но без работы не останешься, а в перспективе, через несколько лет… Впрочем, об этом толковать рано. Пока постарайся не болтать лишнего. Себя же подведешь.
- И во сколько мне обойдется эта радость? - спрашиваю задумчиво, изучая рисунок диадемы после ухода обнадеженного Позье.
- Хочешь, бесплатно сделаю? - неожиданно радушно предложил Лехтонен.
- До сих пор ты за свои монетки крепко держался. Дружба дружбой, а табачок врозь. Нешто этот типчик такого стоит.
- Э, да не в нем дело. Мне бы с твоей помощью кое-что другое сделать.
- И?
- А правду говорят, что ты проел плешь всем придворным и членам Сената из-за долгов библиотеке и книжной лавке академии?
И не только по поводу книг. Академия была должна, ей задолжали. Иногда все эти дела оказывались страшно запутанными. Получали железо для крыши здания и сплавляли его налево. Но Шумахер не воровал, а платил работникам, пока не поступили деньги из казны. Иной раз вообще выдавал жалованье книгами. И отбирать задним числом тоже странно.
Без Андрюхи я бы не разобрался во многих случаях. Да и с ним не уверен в правильном итоге. Химичить материально ответственные лица научились задолго до образования СССР и даже Российской империи. С моим приходом они вынужденно перестали забывать про ведение бухгалтерских книг, поскольку пообещал все недостающее брать с них, раз не оформляют. Выпадание памяти и листов временно прекратилось, но уверен, мошенничают.
- Это очень грубое выражение. На самом деле рассылались письма с крайне вежливым напоминанием о долге и обещанием обратиться в судебные инстанции. Лучше всего подействовал посул сообщить через газету имена должников. Никому не нравится быть ославленным на весь свет.
Теперь многие косятся на меня и норовят при случае подставить ножку. Шумахер выстраивал добрые отношения с самыми разными лицами, широко раздавая книги в долг и не требуя возврата. А я оказался неприятным и алчным типом. Не они, фактически укравшие чужое имущество, а Ломоносов, старающийся для академии. Вернул после всех усилий хорошо половину. В глаза смотрят и разводят руками. Давно было, ничего не вспоминается. Кажись, вернули, и нечего претензии странные предъявлять.
- Стоп! - дошло до мозга с заметным опозданием. - Ты хочешь сказать, что есть вельможи, не пожелавшие расплатиться за взятое здесь? Мы несем убытки?
- Чем богаче и ближе к власти, тем жаднее и бесстыднее, - хмуро порадовал меня Лехтонен.
- А чего даешь без предварительной оплаты?
- Ну конечно, - саркастически воскликнул он, - с нашего благодетеля обер-камергера господина Бирона так просто потребовать вперед. И даже взад. Я как-то стесняюсь. Потом напомнил раз, второй - и нет ответа. Некогда ему, о лошадях заботится. А ты большой человек, можешь намекнуть.
- Как ни обидно, ты переоцениваешь мои возможности. Я бы, конечно, не прочь вломиться и потребовать, стуча кулаком по столу. Боюсь, после этого, как особо буйного психа, сдадут в сумасшедший дом. А там держат на цепи и холодной водой обливают. Кстати, сколько он должен?
- Пустяки. Продажная цена ожерелья полторы тысячи, рубликов двести твоя доля.
- Для кого, может, и ерунда, - внутренне тоскуя об упущенном доходе и невозможности всерьез заняться, ответил машинально.
- Надеюсь, с госпожи Черкасской ты сможешь получить, - странным тоном сказал Лехтонен. - Ты же ее того…
- Чего "того"?
- Да все знают, - показывая очень знакомый жест, удивился.
Очередные новости. Полной тайны не бывает, об этом я давно догадывался. Варвара и сама могла разболтать, и слуги не дурные. Но вот что в курсе даже посторонние - не слишком приятный сюрприз. Интересно, Саше доложили своевременно? Никак она не проявляла знакомства с подобными фактами. Повезло все же с женой. Умная и не ревнивая. Опять-таки ей возмущаться не пришлось. На сторону не бегал. А раньше… Так то - до. Мало кто живет монахом до свадьбы.
- Это было раньше. До женитьбы.
- Какое отношение имеет супружество к хм… Ну твое дело. Прошло достаточно времени после похорон.
- Ты мне еще девицу предложи!
- Есть не очень далеко, - оживляясь, сообщил он, - занятный домик. Там хозяйка из немок. Приехала лет пять назад с мужем из какого-то занюханного городка не то в Баварии, не то в Ганновере за счастьем и деньгами. Как водится, без особых знакомств в фельдмаршалы сразу не взяли, даже в гвардию не определили. Муженек с огорчения запил горькую да и дуба дал. Известно, наши кабаки для немца плохо кончаются. Осталась жена одна, да без имущества. На обратный путь и то нет. И ни родственников, ни знакомых. А собой фигуристая, симпатичная.
- И чего здесь нового? В содержанки пошла.
- А не стала она себя продавать. Или быстро прекратила, того уж не ведаю. Организовала шикарное заведение.
Ну про свои развлечения он и раньше не особо скрывал, - но сейчас всерьез раздухарился. Глаза блестят, голос повысил, руками размахивает. И строить из себя моралиста как-то странно. Когда по купчихам прыгал или с той же Варварой встречался, не изображал высокого морального облика, присущего русскому православному человеку.
- Это не дешевый публичный дом. Пять гостиных, двадцать спален, бильярдная, в зале музыкант играет, и подают на серебре.
А берут, наверное, за всю эту радость! Конечно, шикарно. Ни один мужик порога не переступит. На другой контингент рассчитано.
- Девушки на любой вкус! Гречанки, египтянки…
Это как водится. Раз смуглая, значит, из далекого Египта и Клеопатрой зовут. А на самом деле из татарского или башкирского села.
- …арапки, немки, француженки, испанки. Иностранки все больше, но и наши попадаются. Если клиент просит. - Он хитро улыбнулся.
Проституция в нынешние времена рассматривается как нечто неизбежное. Главное, чтобы не приставали на улицах. Возмущения особого не вызывает. В общественной бане хозяину привести несколько девушек на выбор, одну из которых можно оставить для якобы растирания, - нормальное явление. О плате договариваются без него, по взаимному согласию.
А среди девиц попадаются и откровенные малолетки. Не очень верится про благочестие до Петра Великого. Где много мужчин (армия, флот, город), всегда найдутся мечтающие хорошо провести время.
- И никакой вульгарности в поведении. Никто не пристает, не торопит и в пьяном виде не сквернословит.
А то мадам потом из заработка вычтет. Или выгонит за двери. А там, должно быть, неплохо. Что-то ведь отстегивает за работу. Больше получает мадам - выше доля девушки.
- Сами в шелковых халатах и на простынях из чистого льна. - Он аж зажмурился от удовольствия.
- Сифилисом часто награждают?
- Там проводится обязательный регулярный медицинский осмотр. Доктор на жалованье и бежит сразу.
Какая ушлая баба прибыла к нам из Мюнхена, подумал я с восхищением. Столицу Баварии, в отличие от Ганновера, я помню. Наверное, коммерция в крови с самого рождения. Так и бурлит. Забавно, почему до сих пор до меня слух не дошел. В гвардии обязаны знать. Или натурально посещает заведение одна элита? А Лехтонен к ней с каких пор причислен?
- Адресок ты мне дашь, - сказал, сразу пресекая излишнее довольство, - будет куда посылать деловых партнеров. Ах! Такие девочки!
- Зря ты так, - ответил он уже спокойно. - Нельзя взрослому мужчине совсем без бабы столько времени. Это вот сюда, - он постучал по голове, - идет. Вроде все нормально, а потом срывается и творит такое, что сам бы не подумал.
Психолог выискался доморощенный. Скоро начнет излагать про детские травмы и правильный выход из депрессии.
- Не лезь в душу, а то ведь кровь стукнет в башку да в глаз заеду. Все по твоим словам. Потом жалеть стану, да юшка из носу у тебя от жалости не остановится. Если нос, конечно, выдюжит.
- Рано или поздно, - пропуская предостережение мимо ушей, сказал с напором, - мужчина выясняет одно: все бабы одинаковые. Это только в детстве думают, что есть разница.
Дать, что ли, всерьез, а то не заткнуть, подумалось с ленцой. Настоящая злость отсутствовала. Он пытался по-своему помочь. И где-то в глубине души я знал: прежнее не ушло, но отодвинулось куда-то вглубь. Теперь вполне с интересом смотрю на женщин. Шагов к тому не совершаю, а мысли уже бродят.
- А если так, то зачем лишние глупости? Справил нужду - и чеши по своим делам.
Гимн холостяка во всей красе. Я его понимаю, бывший хозяин отбил желание жениться.
- Все женщины одинаковые, - сказал, поднимаясь, - но среди них попадаются разные. Для нас, мужчин, отличающиеся. Пригодные не только на разовую встречу. Может, когда-нибудь до тебя дойдет. А что душу иногда рвет, так на пользу. Что ты за человек, коли страсти нет в жизни и не было?
- Э, нет, - погрозил он пальцем, - правоту твою признаю, но моя настоящая страсть в работе. Она мне и любовница, и жена, и сладость в жизни дает. А бабы… Это в основном мешает.
- Потому что ты еще не встретил единственной. И хватит, - повышая голос, заявил. - Нашелся воспитатель.
- А я старше, имею право.
- А мне плевать на возраст. За советами положено обращаться к духовнику, а не ювелиру. Ты мне лучше скажи, сколько за Варварой Черкасской долга.
- Шесть с лишним тысяч, - ответил сразу.
Я невольно присвистнул. Еще около восьми сотен недополученного дохода. Другим такие деньжищи полжизни зарабатывать. А ювелира разрешено кинуть, потому что он накрутит на других покупателях. Между прочим, за то, что она брала на манер колечка при первом посещении, не списывал в безвозвратные потери, а из своих отдавал в общую кассу. Девушка с хорошими запросами, но партнер не виноват в моих загулах.
- Не надо свистеть, денег не будет, - нервно сказал Лехтонен.
- Их и так уже нет, - отрезал. - Сколько еще?
- Две сто двадцать, - стеснительно отводя глаза, пробормотал. - Не один долг. Несколько.
- Молодец!
- Не сразу образовалось…
Так еще лучше. Один раз не отдали, а ты с широкой душой снова раздаешь. А чего? Ломоносов щедрый, от него не убудет.
- Садись, - потребовал я, - пиши список. Подробный. Кто брал, какая вещь и за сколько. Не с Бирона, так с князя Черкасского лично попробую выбить. Хоть часть. И в следующий раз не вздумай кому давать из каких угодно побуждений и обещаний без оплаты. Пусть негодуют и больше не заходят, зато в убытке не останемся.
Глава 10
ЕЖЕДНЕВНЫЕ ЗАБОТЫ
Есть вещи, которые я старательно выполняю, как бы ни устал или тороплюсь. К одной из них относится и регулярная чистка зубов. Пломб мне здесь не вставят, а замечательная идея о происхождении зубных болезней от неких червей нисколько не удивляет. Что действительно пугает, это приходящая с возрастом необходимость избавляться от какого-нибудь пародонтоза, чтобы это слово ни означало. Больные зубы здесь не лечатся в принципе. Даже понятия такого не существует.
Клещи, использованные для выдергивания неугомонным Петром Великим, успевшим совершить все на свете и ничего до конца, я внимательно рассмотрел. Сей кузнечный инструмент испытывать на себе даже под морфием не хочу. Вот и приходится стараться, чистя постоянно и тщательно, благо изобретать зубную щетку особой нужды не возникло. Не вполне такая, но с ворсом из натуральной свиной щетины. Не синтетика.
Заодно и зубной пасты, естественно, не приготовили. А поскольку все одно не в курсе, из чего ее производят, что очень обидно - замечательный способ покорить мир, - использую по большей части мел и соль. А в дополнение еще и шелковая нить. Очень хочется надеяться, что в ближайшие годы не придется прибегать к помощи специалистов по данному поводу. А то наиболее известный стоматолог по имени Пьер Фошар обретается в городе Париже и якобы даже допущен к челюсти Людовика. Далековато ехать, и сманить в Россию при таком знакомстве не удастся. И так наверняка безбедно живет.
Прополоскал рот, помыл руки и лицо, тщательно вытерся полотенцем и с приятным чувством выполненного долга уселся на табуретку. Теперь меня станут брить. Очередное издевательство, от которого не уклониться. Я не мужик и обязан выглядеть соответственно, а безопасной бритвы еще не изобрели. Щетина из меня прет жутко, хорошо светлая и особо в глаза не бросается, но снимать ее приходится регулярно.
Первое время я постоянно резался, затем надо мной взяла шефство Стеша, еще в московские времена, при флигеле. Являлась каждое утро с тазиком и водой, страшно серьезная, и приступала к ответственному мероприятию, попутно излагая последние новости. Теперь это уже превратилось в традицию, и мой личный брадобрей, старательно скребя щеки, шею и подбородок, продолжает докладывать о хозяйстве. Коротко и по делу.
Сегодня я не выдержал и спросил о взаимоотношениях с Геннадием. Она крайне удивилась столь странному предположению о некоем флирте, аж замерла с бритвой у горла. Потом рассмеялась и сказала, что тот ей вроде дядьки и ничего такого. А девица подросла и вполне приятна на вид во всех отношениях. Все Акулинины девочки, отъевшись за пять лет, превратились в хорошеньких девушек. И что делать, ума не приложу. Обе старшие вполне определенно нацелились замуж, а эта все по хозяйству бегает. Не станешь же, не спрашивая мнения, отдавать за чужого.
Поблагодарил, намотал на отсутствующий ус очередную ошибку и двинулся в сторону кухни. По утрам я заваливался по-простому, не дожидаясь особых церемоний и представлений. Заодно и просвещаюсь насчет происшествий в доме. Стеша редко сообщала, кто с кем поругался или подрался. Это как бы меня не касается. Она по части купить-продать, из деревень известия или оброк и прочее в таком роде. А кухарка кроме замечательного умения готовить любит почесать языком. Может, тайны она и хранит, доверь кто, но полный отчет обо всем интересном я имею постоянно и без всяких усилий.
Сегодня на стол были поданы блинчики со сметаной и медом, хлеб ржаной, кусок телятины, сыр, кофе. Нормальный такой завтрак. Она практически никогда не повторяется. И уж если подсунет нечто прежде невиданное, можно не сомневаться - будет вкусно. Мои предпочтения за столько лет выучила лучше меня, и указания насчет меню без надобности. Вздумай их давать - натурально бы обиделась и ушла с рыданиями. Что значит кто-то вмешивается в ее обязанности?
Другое дело, когда я раньше пытался объяснить про новое блюдо. Сейчас она лучше моего соображает в картофеле и что из него варят, жарят, парят. Однажды вообще поразила в самое сердце, сварив макароны. Не иначе, специально у итальянцев узнавала. Иначе бы не называла "пастой". А уж добавлять мясо, специи и овощи с соусами нескольких видов научилась без моих особо ценных советов. Единственное - до кетчупа пока не додумалась. Все экспериментирует.
- И какая эта девица? - спрашиваю, отдав должное завтраку и подтаскивая к себе кружку с кофе. Это, может, на Востоке пьют из маленьких, мне подавай правильный размер. Чуть меньше пол-литра, но заметно объемнее обычного стакана.
Этому и вовсе учить не пришлось. Обжаривает, добавляет щепотку соли и варит в ничем не отличающейся от хорошо знакомой в будущем турки.
- Совсем молоденькая, - оживившись, докладывает, - ни рожи, ни кожи. Руки в цыпках, и смотрит испуганно.
- Медом намазана, что ли, тридцать рублей!
- Да нет там ничего особенного. Почуял продавец заинтересованность, вот и вытянул лишнее. Девка как девка. Работящая да поротая.
- Следы?
- Есть на спине.
- Так, может, дерзкая или нечистая на руку?
- Хозяин был скот, вот и все, - отрезала она сердито. - Расспросили.
- А Геннадий больно хорош.
- Он настоящий, - глубоко убежденно заверила, - матерый. У такого не забалуешь, а сам беречь и заботиться станет. Как мой отец!
И вызов прозвучал отчетливый в словах, будто ждала - оспаривать стану. Я того не видел никогда и даже по малолетству не мог. Сгинул он добрых тридцать лет назад где-то возле Азова. И двое его сыновей, братьев ее, позже, во время бунта. Семья стрелецкая была, и судя по случайной оговорке Акулины Ивановны, угодили в число казненных. Петр таких крепко не любил, и со временем пришли почти к нищете, не имея мужской поддержки. Мой завхоз на все руки знала будущую бессменную кухарку по базару, где та торговала своими изделиями вроде пирогов. Вот и привела, когда понадобилось кормить целую ораву во флигеле. Одно из самых удачных приобретений в Москве.
- Нельзя правильному мужику без семьи, - провозгласила она.