Значит, ограду с ажурными узорчатыми воротами. От них идет дорожка, которая ответвляется в сторону постройки чуть слева. Там у нас был гараж, здесь соответственно конюшня. Еще пристройка для слуг, хозяйственные сараи, погреба для продуктов, амбар. Деревья для тени. Хотя проще сохранить часть уже растущих, не вырубая бессмысленно. Если получится, можно небольшой садик устроить с летней беседкой.
В глубине двора поставить двухэтажный дом, отгороженный от остального участка забором из досок. Или сразу каменным. Желтый цвет стен и белые колонны. Смотрится приятно. Количество комнат, салон для гостей - это все без проблем. А вот с туалетами надо хорошо подумать. В принципе никаких проблем вывести трубы прямо в реку. Ниже по течению.
Насчет загрязнения законов, кажется, не существует, но для воды понадобится отдельный колодец. Водопровода еще не придумали, как и очистных сооружений. Самое интересное - сливной бачок. Я могу его изобразить, уже пробовал. Конечно, из пластмассы за неимением не выйдет, придется вместо подвесного чугунный устанавливать и начинку из железа, но вопрос решаемый. А вот откуда брать воду? Самоходом вверх не пойдет.
- Ладно, - произнес вслух, - посмотрел. Заодно и погуляли. Пора и честь знать. Топаем назад, пока не стемнело.
Керим с готовностью развернулся, не пытаясь ничего сказать. Он очень послушный. До определенных пределов. Задевать его честь, что бы ни значило, никому не позволительно - так и предупредил с самого начала. Не удивлюсь, если в один прекрасный день, обидевшись, просто канет в неизвестность, как пришел без спроса и разрешения. Как с такими понятиями в рабах ходил, я не понимал, а он объяснять не желал. Сразу замыкался. Ну, не шибко важно…
Вода для слива… Насос, вместе с электричеством, мне назло, отсутствует. Выходит, на первом этаже устроить, а воду сверху. Но как туда поднять? Проще всего заставить прислугу таскать, как в ванну, да ведь разбегутся горничные от такой работенки. Каждый раз после посещения унитаза бегать с ведром. Дешевле напрямую сливать из него этажом ниже. Кстати, тоже вариант. С кем бы обсудить серьезно. Ладно, до весны терпит, даже проекта пока нет, но пришла пора взяться за здание всерьез.
Требуется не меньше двух корпусов дополнительно. Или один большой. Нет, вроде не поместиться. Ставить по углам участка, отдельные. И входы самостоятельные. Для химических опытов и механических. Вытяжку обязательно соорудить, а то перегонять нефть в закрытом помещении - недолго и до головной боли доработаться, и пары взрывоопасны. Еще кучу всякого оборудования дополнительно заказать. Помимо баночек да колбочек, уже имеющихся, печь плавильную, обжигательную, мехи для раздувания огня и бог знает что еще. Тиски, например, и точные весы.
Деньги, деньги, постоянно деньги. Чуть полегче становится - сразу опять траты на очередной проект. И немалые. А Анна Иоанновна совсем обалдела. Требует на прием два раза в одном платье не ходить. Так кого угодно до долговой ямы довести можно. Зачем эта бьющая в глаза роскошь? Иностранцев поражать? Да плевать на их мнение. От золота польза должна быть, а не блестки красивые в воздухе. Нет, на удовольствие тратить - это совершено нормально. Так именно для удовольствия, а не напоказ!
- Хочешь свой отдельный флигель? - спрашиваю без особого интереса. - Могу построить. Скажи какой.
- Не заслужил пока, - отвечает Керим серьезно, почти дословно повторяя догадку.
Так не завтра же, пока и на походной койке поспишь, мысленно возражаю. Хорошо еще, не укладывается прямо на коврик у двери. И ведь все из самых лучших побуждений: ни одна собака мимо не проскочит. Обязательно споткнутся о него и нашумят.
От резкого толчка я улетел вбок, приземлившись задницей в сугроб. С запозданием обнаружил дымок от пистоля в руке здорового детины. Еще двое, с немалого размера дубинами, ломились от деревьев в нашу сторону со зверским выражением на бородатых мордах. С оторопью понял - это не просто грабители, они готовы убивать изначально. И стреляли, а я даже ничего не заметил.
- Псы паршивые, - сказал Керим презрительно и двинулся навстречу, выхватив откуда-то громадный тесак. Честное слово, я его раньше не видел. И вообще больше всего это орудие смахивает на мясницкий нож, спертый на кухне, а не на приличную шпагу.
Керим танцующей походкой уклонился от удара, мужик взвыл, роняя дубину вместе с кистью и падая на колени. Нырнул вниз и вбок, заставив раскрыться второго в широком замахе. Со спины ничего не разобрать, детина странно булькнул и завалился на спину, держась за горло. Тот, с пистолетом, видать, оказался сообразительным и метнулся под елки. Керим швырнул ему вслед свое орудие. Никогда бы не подумал, что оно может быть метательным. Во всяком случае бандит с шумом завалился, взметнув над головой грязные подошвы.
Все это произошло настолько быстро, что я только и успел подняться. Даже не пытаясь окликнуть своего телохранителя, деловитым шагом направляющегося к елкам, подошел к сваленным грабителям. Безрукий продолжал сучить ногами, уже не стараясь зажать обрубок руки. Жизнь из него уходила прямо на глазах, стремительно. Второй и вовсе не нуждался в помощи. Это со стороны казалось, что голова на месте. Керим одним ударом перерубил бедняге позвоночник, и она не отлетела исключительно по причине держащего остатки шеи лоскута кожи.
Мне всерьез поплохело. Такого видеть еще не приходилось. Из желудка в рот пошла кислота - и лишь огромным усилием удержался, не обрыгав труп. У него и без меня видок отвратный, однако нет причины уделывать хуже. Отошел на ватных ногах, стараясь не коситься на черный от крови кожух и растаявший в красную водицу снег. Мало приятного любоваться такими вещами.
Не прошло и пары минут, как вернулся Керим, волоча за ногу третьего. Он не особо выбирал направление, и голова бандита пару раз отчетливо треснулась о мерзлую землю и камни. Человек извергал смачную ругань, но особо не дрыгался. Руки стянуты какой-то веревкой, а физиономия вся разбита.
- Он что, живой? - очень "умно" спросил я сипло, в душе счастливый, что получил хоть чуток времени и успел прийти в себя. Позывы к рвоте задавил, ноги практически не дрожат с перепугу и даже способен разговаривать.
- Так спросить надо, кто послал и зачем.
- Грабители, будто не видно. Одеты прилично, вот и решили разжиться.
- А стрелять зачем? - очень логично потребовал Керим.
- Пугали мы, - взвыл мужик не очень убедительно. - Христом Богом клянусь, никого убивать не собирались.
- Целым ты ведь не нужен? - спрашивает Керим.
- А что?
- Ну там пальцы отрежу, глаза выколю, от носа и ушей избавлю. А убивать - ни-ни. - Он присел возле пленного, и тот взвыл от боли.
Что конкретно сделал, я не разобрал, однако ножа в руках Керима не имелось.
- Керим! Прекрати!
Он обернулся на меня со странной смесью жалости и насмешки во взгляде.
- Вы бы, Михаил Васильевич, шли по дороге, будочника позвали али еще кого. А мы тут сами разберемся.
Бандит взвыл, призывая к милосердию и каясь во всем сразу, причем ни одного конкретного имени или даты не произнес. А я подумал и не стал возражать. Всепрощенчеством не страдаю - просто не вижу необходимости мучить человека. Места здесь такие, не первый случай. Правда, действительно до сих пор имущество отнимали, на жизнь не покушались.
А если кто и подкинул этим ребятам пару монет лично меня пугануть, он вряд ли представился по всей форме. Беднякам я дороги вроде бы не переступал, да и не станут нищие нанимать сомнительных чужаков. Компаньоны мои по разным деловым гешефтам подсылать тоже не станут. Не те люди, да и воспитание.
Кое-кто раньше вполне способен был дать в морду, вроде Козьмы или Демида, но с моим дворянством уже чувствуют свое место. Разве на спину украдкой плюнут - чего серьезнее не посмеют. Да и договорился я со всеми нормально, не стал жилы дергать и лишать последнего. Какой им смысл?
Графы с отребьем лично не якшаются, через посредника все справят. Ну назовут кабак, где встречались. Дальше что? Искать концы муторно и заранее известно - бесполезно. Да и не верю. Никому особо не мешаю. Я в политике нуль, полный. Должностей не имею и ни на что не влияю. Вот перейди дорогу кому-то всерьез - могло бы и приключиться.
- В карманах у них пошарь, - говорю на прощанье. - Вдруг что интересное найдешь. По-любому трофеи честно заработал.
- Это уж как водится, - пробурчал Керим за моей спиной. Не прошло и минуты, там раздался сдавленный стон. Не в курсе, принялся он исполнять обещания насчет шинкования или пока развлекается, но проверять не стану.
- Надо было убедиться, - уверенно заявил он поздним вечером, когда наконец мои мытарства по привлечению народа к уборке трупов и отправлению живого в тюрьму закончились. Мы, добравшись до дворца, уселись за стол. Поужинать, а заодно и выпить - кому как, а лично мне не мешало. - Вдруг подсылы, так и еще придут.
Уж больно денек выдался неординарным. Я изрядно пополнил мысленный реестр недостатков и глупостей в здешней России. Никто не желал брать на себя обязанности заниматься происшествием. Полиции в моем понимании не существовало. То есть нечто имелось в виде пресловутых будочников, перегораживающих по ночам кварталы и обязанных следить в них за порядком, чистотой, сомнительными людьми, - список положенного оказался при ближайшем рассмотрении длинен. Другое дело - реальность. Чаще всего они и не высовывались на крики: своя шкура дороже.
С офицерами положение тоже обстояло не лучшим образом. Чаще всего в полицию попадали после армии - пожилые или инвалиды, не сделавшие карьеры. То есть, скорее всего, неудачники, глупцы и неумехи. Более умные предпочитали лучше оплачиваемую и престижную службу. Знанием законов даже начальство не было обременено, никаких методичек в принципе не существовало, как и курсов по повышению квалификации. Ну и вели себя начальники соответствующим образом. Чаще всего поступая не по правилам, а по справедливости. Иногда это даже хорошо, но не когда полицейский отрабатывает взятку.
- Так не подсылы!
- А знать этого заранее нельзя.
Как ни странно, мы застали живого в здравии. И даже членов у него на первый взгляд не поубавилось. Хотя судя по боязливым взорам, бросаемым на Керима пленным украдкой, все же допрос оказался достаточно жестким.
- Зато теперь знаем.
- Наверное, не про всех, но четырнадцать человек убитых - тоже не самое приятное. Ишь, додумались свидетелей не оставлять - и никто, мол, не узнает! Пропали - и все.
Мы со своими бандитами оказались как бы вне поля деятельности здешних органов. Тем, что за городской чертой, должна заниматься армия. Мои попытки доказать, что разрешение на строительство выдано как раз полицмейстером и, значит, случай входит в их компетенцию, натолкнулся на сплошную глухоту. Оно им надо - создавать себе проблемы?
Пришлось сбегать до ближайшего офицера. Слава богу, я измайловцев знаю достаточно многих, и они меня тоже. Литературная слава в очередной раз оказалась полезной. В результате вопрос оказался решенным, и без промедления. Чисто по знакомству. Обычное дело.
Ко всему еще, помимо Москвы с Петербургом, даже такой полиции не существует. О том меня поставили в известность с превеликой гордостью. Дикое время. Куда ни ткнись, вечно отсутствуют даже простейшие нужные нормальным людям государственные структуры. А есть - так не действуют.
Честное слово, если когда-нибудь я сумею пролезть наверх, одним из первых мероприятий станет организация нормальной службы по охране порядка с четким расписанием прав и обязанностей, а также значительным поднятием жалованья у чинов полиции. Другого способа привлечь людей просто не вижу.
- Скольких ты убил? - спросил телохранителя, достаточно приняв на грудь, чтобы не смущаться.
- Да не знаю я, - легко отказался Керим. - Много. Вот первого своего до сих не забыл. А дальше проще. Где сотня, там дополнительный десяток незаметен. Когда татар бил аль ногайцев - так вовсе не разбирался. Всех подряд. - Он скрипнул зубами. - Ненавижу.
- А пошто так не любишь?
Он долго молчал, я уж решил - не дождусь объяснений. Затем, будто продолжая монолог, заговорил внезапно.
- Я - никто, - сказал, глядя мне в глаза. - Без имени, народа и веры. Все отняли. И не прощу.
Опять длинная пауза.
- Мне лет пять было, когда налетели и всех побили. Я даже не знаю, где мы жили.
Я налил в кружки, и мы не чокаясь выпили. Обычай этот оказался старинным. Поминают умерших таким образом.
- Отец точно немец был, и с ним я говорил на его языке. Подзабыл, да пришлось кой с кем общаться - всплыло. А мать… - Он растерянно развел руками, задев тарелку. Она с грохотом свалилась на пол, но он даже не обернулся. - Вроде на русском говорила, но не уверен. Плохо помню. Еще двое старших братьев было.
Кажется, моя очищенная водка крепко дала по мозгам Кериму. Впервые он делился личным. Выпить вполне способен, но, помимо вина и пива, никогда не наблюдал за ним любви к крепким напиткам. Хотя в чем на самом деле могу быть уверен…
- Русский я знал, но не очень хорошо. То ли соседи были, то ли в поселке на нем говорили. Но где был поселок? Хотя на самом деле все равно. Татары всех порубили, только молодых парней и девок в полон забрали, а деревню сожгли. Родичей я больше не видел, и остается лишь надеяться, что спрятались вовремя. Не верю, но надеюсь. Больше всего болит, что увижу их или братьев - не узнаю. Столько лет прошло!
Мы добавили еще. А потом еще. Он молчал и смотрел в стол. Подталкивать я не пытался.
- Кочевникам рабы не нужны, - заговорил вновь Керим. - За скотом ухаживать надо, перегонять на пастбища. Их богатство и жизнь не в золоте, а в величине стада. И чужому доверить столь ответственное дело нельзя. Конь под рукой, дороги рано или поздно выяснит, сбежит. Потому есть в основном домашнее рабство, но там особо много слуг и без надобности. Или женщин берут на роль младших жен. Да тоже нечасто. Без привычки в степях долго не протянешь. Мне, наверное, повезло. Не в Турцию поехал для отдачи в янычары или, того хуже, в евнухи. Подвернулся один покупатель поближе, натухэй…
- Кто? - переспросил я невольно.
- Есть такое племя на Тамани. Адыги. На левой стороне Кубани живут.
Надо озадачиться поиском карт, подумал, понимающе кивнул. Кубанских казаков помню, а адыгейцы - это ведь не иначе должны на Северном Кавказе жить.
- У него дети померли, вот и решил меня вроде как усыновить. Я жил в семье как свой. Имя дали, рядом с собой усадили. Работал, скот пас. Оружие имел. Уже большой был… Не скажу сколько. Годов мы не считали, но на девушек уже начал заглядываться. Однажды вернулся домой, а там пепелище. Уже второй раз. Ногайцы наскочили. Они эти земли считали своими вассальными, а местные при случае платить отказывались. Вечно там все друг с другом воевали. Куча народов, даже русские некрасовцы жили.
- Это кто?
- Да есть такие казаки, после восстания Булавина на юг ушли и туркам присягу дали. На их стороне воюют. А султан им земли выделил.
В очередной раз я убедился в альтернативности здешнего мира. Казаки всегда боролись с басурманами за землю русскую. В любом фильме или книге. Я, собственно, не очень их читал или смотрел, но вон в "Тарасе Бульбе" целые речи перед смертью закатывали про правильную веру и любовь к Родине. Жутко раздражало. Не может человек на копьях речуги толкать, ему должно быть зверски больно. Но ведь вставляет! А тут казаки за турок сражаются. Не бывает.
- Пошел к хану, - продолжал Керим, - а он мне и говорит: "Догонять поздно и бессмысленно. Они сильнее, воевать всерьез сейчас нельзя. Иди ко мне нукером". Может, и стоило, - сказал задумчиво, - но тогда кровь взыграла. Не отомстить за родичей подло. И пошел я искать ногайцев. Нашел парочку, прикончил, коней отнял. А дальше меня ловить начали. Ну да я смог уйти, только возвратиться не сумел. Аж до Дона доскакал. К тамошним казакам пристал. С кубанской ордой регулярно секлись и татар тоже при случае донимали. А мне того и надо. В Поволжье погулял. Там места хорошие. Как Царицынскую линию провели, стали мужики садиться на землю. А до того одно Дикое поле. Кто кого первым заметит и зарубит.
- А к Ибрагиму как попал?
- Да сманили робяты меня Сибирь посмотреть. До Иртыша дошли, мехов у бухарских купцов награбили. - Это он сказал как о деле обычном, ничуть не отрицательном. Пустяки, дело житейское. Что те караванщики явно не рвались добром делиться с неизвестно откуда взявшимися вооруженными людьми, и скорее всего их прикончили, его не трогало. - На обратной дороге и влетели на башкир. Они вроде в российском подданстве, да те еще разбойники. Не повезло. Всех, почитай, побили, одного меня почему-то бросили еле живого. Наверное, за мертвого приняли. А тут купцы ехали. Подобрали, вылечили.
Возможно, обратился правильно да про Аллаха помянул, а то бы добили, перевел я без промедления. Понятно, не рассказывает некоторых подробностей.
- Я не раб был, - заявил сердито. - Стал бы подчиняться! Убег бы сразу, как на ноги встал, тем более в Москве. Нет. Они ко мне отнеслись по-человечески, а должок отдавать положено. Не завались ты к Ибрагиму - месяца через три все одно бы расстались.
В очередной раз тебя накололи, Миша, подумал я весело, чокаясь. В голове слегка шумело. Пора заканчивать посиделки и спать. Широкий жест Ибрагим сделал. Фактически в дурака превратил. Все равно бы Керим у него не задержался. Так якобы отдал - потом благодарности захочет. Еще бумагу оформляли, смех один.
- Уйдешь? - спросил вслух.
- Зачем? Я же говорил: дома нет, родичей тоже, добра не нажил. Пока не обижаешь, - это с ухмылкой, - погодю. А то надоело мотаться.
- И долго ты за зипунами бегал?
- Лет пятнадцать, - подумав, ответил Керим. - Чуток больше. А что?
Значит, действительно где-то за тридцать - тридцать пять или около того. Хотя ведь сам не в курсе, сколько лет. Полжизни с саблей в руке. Кровищи на нем… Куда там сегодняшним недоумкам. Но ведь не против, а за меня. Выходит, все к лучшему.
- Пытаюсь возраст твой посчитать.
- Каждый живет как Бог даст. Кому в младенчестве предписано умереть. Другой живет до старости. Уж и сам не рад, а все скрипит.
- Минуточку, а ты, собственно, в какого веришь?
- Ну, - закатывая глаза, произнес Керим, - чему в детстве учили, не помню. Токмо если из немцев - наверное, в лютеранство крещен. На Тамани вроде как мусульманином считался. Мечетей у нас не имелось, а Коран по-арабски написан. Я многие наречия знаю, но не язык Мухаммеда. Мы больше по обычаям старинным, по адатам жили. Без книжных премудростей.
Очень хотелось спросить - обрезан ли, но то проще посмотреть в бане.
- А потом в основном с раскольниками гулял. На Дону и в Поволжье через одного. Ваши попы не одобряют. А мне все равно. Бог - он один. Молись на любом языке и хоть в чистом поле. Главное - чтобы от души шло. Я вот за своих всегда прошу. И за тех, родивших, и за воспитавших, и за учивших драться, погибавших рядом. И за тебя. За язык не тянули, сам захотел свободу дать. Ты человек правильный, пусть и крученый.
Ну спасибо.
- Не может он не слышать, - закончил с глубокой убежденностью.