- Сам собери, - Рудольф угрюмо глянул из под бровей. Что-то изменилось внутри за последнюю ночь. Он повернулся и просто пошел к спальному месту, не обращая внимания на эсэсовское кудахтанье за спиной. Пусть говном подавится, здесь не Первоуральск.
Лагерь свернули за пару минут, и серой змейкой потянулись в узкий проход между опасно нависающих скал. Вчерашний день вселил ложное успокоение, люди расслабились. Приятное умиротворение весеннего леса обманчиво. Тиль тому лучшее доказательство. Был человек, и нет человека. Может и правда сбежал и возвращается теперь в город, а может попал в звериные лапы. В любом случае, паршивее конца не придумаешь.
Головной дозор в прежнем составе отправился на разведку. Руди вздохнул чуть свободнее. Общество зондеркоманды наводило тоску. Еще бы Клауса, куда сплавить, осточертел сука, до невозможности, все зыркает злыми глазенками. По правую руку раскорячилось огромное болото, затянутое обманчиво плотным покрывалом мха и брусники. Солнце пригревая, било в глаза, слизывая с травы остатки предрассветной росы. Примерно спустя пол часа, путь преградила небольшая речушка с каменистым дном и удобными для спуска, пологими берегами. Из воды торчали склизкие сваи давно обрушившегося моста, собирая плотину из веток, бревен и дохлых лягух.
- Светлая, - в пол голоса пояснил Стрелок, - Выше по течению впадает в местное море, Верх-Исетский пруд, старое водохранилище, залитое еще в восемнадцатом веке, для нужд первых Екатеринбургских заводов. Сейчас обмелело и заросло, но впечатление до сих пор производит, рыбалка там просто божественна, лещ как заведенный клюет, жаль нам не по пути, да и удочки нет.
Светлую форсировали с ходу, подождали основную группу, и нырнули в нахмуренный, еловый бор. Непонятный объект первым заметил Рудольф. За деревьями темнел предмет с подозрительно знакомыми, округлыми формами. Подошли ближе и Руди пораженно присвистнул. Настоящий танк, оранжевый от ржавчины, ушедший катками в землю, длинный ствол бессильно ткнулся в траву. Железный солдат прошедшей войны, чье предназначение с ревом мотора лететь в атаку, и втаптывать в грязь, теперь брошеный и всеми забытый, ставший домом для птиц и мелких животных. Чуть дальше второй исполин, башня отброшена взрывом в сторону и похожа на холм. Цепочкой растянулись искореженные, разорванные остовы грузовиков, похожие на скелеты огромных зверей. Словно ребенок сломал игрушки и бросил в песочнице. Настоящее кладбище техники.
- Вдоль дороги полно такого добра, - пояснил Стрелок. - Немцы наступали, технику отводили на восток, в дикой спешке, без маскировки, днем. Люфтваффе накрывали как в тире, превращая дорогу в кровавое месиво.
- Отличная работа, - одобрил Клаус, запустив пальцы в оплавленные дыры в башне мертвого танка.
- Дурацкое дело не хитрое, знай, жми на гашетку, - ощерился Стрелок. - Войска отступали к линии Тюмень - Курган в полном хаосе, сгоревшую технику оттаскивали к обочине, мертвецов сваливали в воронки.
- Надрали задницу большевикам! - причмокнул довольный эсэсовец.
- Еще как, - неожиданно согласился бандит, и ласково погладил боевую машину. - Знакомьтесь, это Т–34, самый массовый танк времен Великой войны.
Руди представил себе это место семьдесят лет назад. Дорогу, забитую машинами и людьми, нарастающий вой моторов штурмовиков, панику, мат, смертельный вал огня и металла, от которого негде спастись. Сотни тел, пламя пожирающее металл, красная жижа, хлюпающая под ногами живых. Сторож из приюта, безногий Ральф Шнайдер обронил однажды: "Ребятки, если вам скажут война это здорово, плюйте ублюдку прямо в жирную харю, на войне он никогда не бывал. ".. Сам Ральф о войне никогда не рассказывал, в День Победы напиваясь до бесчувствия, и плача в каморке под лестницей.
- Мы в детстве такие места на перечет знали, - предался воспоминаниям Стрелок. - Можно было разжиться патронами, касками и оружием. Ржавчину керосином отмачивали и в войнушку играли. Отец однажды нашел на сеновале две винтовки, выпорол так, что на задницу не мог неделю сесть. Совсем дурные были, не понимали еще ничего. Васька Малыгин, дружбан закадычный, башка хорошо варила на всякие гадости, научился тол лить из снарядов, рыбу глушил на озерах. Нашел брошенный бункер, стал копать и подорвался, оторвало обе ноги по самые яйца. У нас такое часто бывало, уральские леса вдоль дорог напичканы смертельными сюрпризами. То коровы зацепят, то бабы по грибы неудачно пойдут. По немецким подсчетам пол миллиона мин стоят до сих пор. Большинство сгнили, но под ноги лучше поглядывать, и костров где попало не разводить.
Музей военной техники под открытым небом, остался позади. Местность становилась все более каменистой, в чащобе, начали попадаться огромные валуны и выпирающие из земли участки иззубренных, оголившихся скал. Скорость движения упала, путь пересекали расщелины прикрытые валежником, зазеваешься и улетишь прямиком к гномам, ломая ноги и ударяясь непродуманно выступающими частями тела. Лес поредел, исчезла даже трава, подошвы ботинок дробно застучали по камню покрытому желтым лишайником и они вышли к огромному, явно рукотворному кратеру. Глубиной метров десять, дно неровное, потрескавшееся. По краю неряшливая гирлянда из остатков колючей проволоки. Алмазы наверное добывали.
- Гранитный карьер, - пояснил всезнающий Стрелок. - Немцы нашли ему иное применение, осенью сорок шестого в этой яме организовали пересыльный лагерь для военнопленных, за номером сто сорок один.
Руди с сомнением поглядел на каменную чашу. Не самое подходящее место для лагеря.
- В октябре здесь оказалось двадцать три тысячи человек, в основном солдаты, немного гражданских, - в сущности ни к кому не обращаясь, тихо сказал Стрелок. - Людей набили столько, что они не могли сидеть, только стоять, и справлять нужду под себя. Мертвые стояли вперемешку с живыми, вонь от трупов, дерьма и гноящихся ран поднималась такая, что немцы приближались к яме в противогазах. Это быстро прошло, к октябрю из двадцати трех тысяч осталась едва половина, остальные погибли от голода, холода и издевательств. Вот такое освобождение.
- Собакам собачья смерть, - Клаус пренебрежительно сплюнул вниз, и пошел гулять вдоль обрыва.
Руди показалось, что Стрелок сейчас перережет эсэсовцу глотку. Ничего не произошло, террорист словно впал в транс, глухо вещая:
- Немцы развлекались, считалось нормой выпустить очередь из пулемета в толпу, зарубить пару десятков пленных лопатами или затравить псами, пустив бежать через поле в лес и делая ставки. Кормили баландой из картофельных очисток, половник на человека три раза в неделю. Иногда, ради потехи, сбрасывали гнилые лошадиные туши. В давке за это лакомство гибло больше людей чем от голода. Люди ели людей. Воды не давали, решили осень же, хватит дождя. Кто не умер, сходили с ума. К декабрю в лагере остались припорошенные снегом тела, все было кончено, немецкий порядок пришел на Урал.
Руди поморщился. Война есть война. Лет пять назад правозащитники поднимали на телевидении вой по поводу советских военнопленных. Дескать Рейх пренебрег всеми правилами. Этим интеллигентным старичкам и неудовлетворенным фрау просто нечем заняться, вот и роются в грязном белье. Герр Шнайдер тогда ругался последними словами, возмущаясь, как этим ублюдкам дали право бесчестить Германию. "Раньше за такое сразу стреляли!" - орал он, грозя суховатеньким кулачком в пустоту. Все встало на места в той же программе. Приглашенный историк разнес правозащитничков в пух и прах. Привел доказательства, уличил во лжи и подтасовке фактов, рассказал правду, подкрепленную документами, а не слухами. Спокойно, рассудительно, с юмором. Если в начале возмутители спокойствия имели тридцать один процент поддержки аудитории, то в конце только два. Благодаря той передаче Руди весьма подкован в этом вопросе.
- Советская сторона сама виновата, - начал он, копируя тон насмешливого историка. - Надо было подписывать Женевскую конвенцию. Более того, советское руководство отреклось от своих военнопленных, не помню точно как это звучало, вроде: "у нас нет пленных, есть предатели Родины".
- Ууу какой, - Стрелок посмотрел уважительно. - Женевскую вспомнил. А ты в курсе, умник, что действие конвенции распространялось на страны ее не принявшие? По умолчанию. Немцы были обязаны относиться ко всем пленным одинокого. Сюрприз?
- Я не знал, - смешался Рудольф.
- Не знал или не хотел знать? Все это кукареканье про конвенцию, "сами виноваты" и "война есть война", дешевые оправдания, прикрывающие изощренное убийство миллионов людей. Прибавь сюда вчерашний трудовой лагерь, и получишь ответ. Немцы пришли сюда убивать, стирая с лица земли память о целом народе. И им это удалось.
Стрелок наскреб горсть принесенной ветром земли, медленно высыпал в карьер и покинул братскую могилу под открытым небом. Руди чуть задержался. В висках гулко пульсировала кровь. Можно отрицать, можно не верить, можно смеяться, но вот она, правда и что теперь делать? Кому нужна эта правда, когда двадцать лет прожил в сладком море умиротворяющей, дарующей спокойствие лжи? Будь проклят тот день, когда мусорщик покинул милый, немецкий городишко, лелея в башке кажущиеся теперь нелепыми планы, и по горло провалился в самое отборное в мире дерьмо. Теперь попробуй, плыви. Как та лягушка из сказки, рассказанной приютской поломойкой. Дерзай, сбивай из дерьма маслице.
Лес снова сгустился, путь пошел под легкий уклон. Время к полудню, солнце начало припекать. Хотелось сбросить мокрую, тяжелую снарягу, и погрузиться с головой в прохладную воду. На разлапистой елке уместилась целая семейка полосатых бурундуков, встречая незваных гостей яростным стрекотом. Самый толстый, широко зевнул и принялся потешно чесать задней лапой за ушком, выгибаясь заправской гимнасткой. Стрелок присел и поднял левую руку, сжатую в кулак. Руди сначала не въехал, потом вспомнил про условные знаки, и схоронился за куст. Чуть правее залег эсэсовец. Зульфат полностью растворился в подлеске. Вроде только что был и пропал. За такое в благословенное средневековье на костре жгли.
Стрелок указал направление и приник к прицелу винтовки. Руди присмотрелся и сдавленно охнул, метрах в ста по направлению движения, на полянке, виднелись развалины бревенчатых изб, а возле одной стоял человек. Правая рука поднята в приветственном жесте. Неужели заметил? Первая живая душа, абориген Мертвых земель. Сейчас будем менять соболиные шкуры на огненную воду, или бежать, спасая шкуры свои.
- Шайзе, - выругался Клаус, успевший достать новенький, явно дорогущий бинокль. - Там Тиль!
Пропавший ночью наемник? - удивился про себя Руди. Денек сегодня определенно веселый. Какого черта этот придурок там делает? Вольф сейчас его лично прикончит.
- Эй, рядовой! - заорал Клаус.
- Тихо лейтенант, - поморщился, словно от зубной боли Стрелок. - Не нужно шуметь.
- Язык придержи, выродок! - огрызнулся эсэсовец, но предпочел заткнуться.
Что-то здесь было не так. Беглец застыл, расслабленно привалившись спиной к кособокой стене. Даже руку не опускал.
- Будем сидеть? - съязвил Клаус.
- Сходи посмотри, - предложил Стрелок, не сводя глаз с неподвижной фигуры.
- И пойду, - фыркнул эсэсовец, но никуда не пошел. Связался с группой, и вкратце описал ситуацию.
Потекли медленные, как слюни идиота минуты. Тиль обратился в статую, солнышко пригревало, птички пели. Стрелок мягко поднялся и двинулся по кругу, огибая загадочную поляну, прикрываясь кустарником, и держа развалины на виду. Даже Клаус притих. Зуля пропал. Стрелок скользил плавно, в такт покачающимся ветвям, внимательно осматривая каждый квадратный метр притихшего леса. Затеял хоровод, а Тилю возможно помощь требуется, причем немедленная. В зарослях ни души, земля выстлана ковром еловой хвои, попадались старые, бетонные столбы, и спирали замысловато скрученной проволоки. Круг замкнулся, падла Тиль по-прежнему махал рукой, наполовину скрытый кустами шиповника.
- Дальше я один, посматривайте по сторонам, - распорядился Стрелок. Пригнувшись, вышел на открытую местность, выждал за сухостоем, подобрался вплотную к развалинам и жестом позвал к себе. Руди подошел первым, ступая след в след, тщательно обходя кучи хрустячего хвороста, и куски торчащего из земли, проржавевшего в труху, кровельного железа. Помощь Тилю была не нужна. Поработал настоящий мясник. Тело наемника расчленено и прибито к срубу железнодорожными костылями. Конечности и голова отделены от тела, правая рука согнута в локте, изображая приветствие. Сотворивший это, не лишен извращенного чувства юмора. Блекло-зеленые глаза открыты и таращились с недоумением. Китель распахнут, живот вспорот от паха до солнечного сплетения, и набит листьями, шишками и соломой. Крови практически нет, сукровица спеклась по краям страшных обрубков. Убили и освежевали в другом месте, не поленившись тащить трофей несколько километров. В ушах отрубленной головы торчали неизменные наушники, провод протянут через рот и разрубленную гортань, плеер висел на груди в центре нарисованной кровью, неровной окружности.
- Намек ясен, - хмыкнул Стрелок, и указал взглядом на плеер. - Пользоваться умеешь?
На менюшке пульсировал значок включенного диктофона. Руди, стараясь не коснуться, начавшего синеть мертвеца, включил последнюю запись. Побежали секунды, легкое потрескивание, посторонний шум.
- Слышите меня? - внезапно спросил сиплый, грубый голос, чудовищно коверкая немецкую речь. - Это последнее предупреждение, убирайтесь если хотите жить.
Запись оборвалась.
- Доходчиво, - оценил чужое творчество Стрелок. - Герр лейтенант, вызывайте Вольфа.
Клаус выматерился, в совсем не свойственной истинному арийцу манере, и потянулся к рации.
- Первый - Волку, как слышишь меня? Нашли Тиля. Ждем.
Руди растерялся, сердце трепыхалось, как у кролика, которого ухватили за задние лапы. За последние пару недель, навидался мертвецов всласть, но это вышло за рамки. Изощренная, граничащая с безумием жестокость. Не звериная, чисто человеческая жестокость, свойственная лишь виду homo sapiens, пришедшая от куда - о из глубины темных веков, когда человек был слаб и беспомощен, и выжить мог лишь уничтожая все живое вокруг, подавляя малейшую попытку сопротивления, и вселяя ужас одним своим приближением. Добренькие надолго на бренной земле не задерживались, и с тех пор мало, что изменилось.
- Кто это сделал? - сорвалось с губ.
- Понятия не имею, - признался Стрелок. - Но они за нами наблюдают, можете сделать ручкой.
Руди в панике огляделся. Никого естественно нет. В душу заполз мелкий, предательский страх. Как-бы не оказаться рядышком с Тилем. Малейшее шевеление травы, любой шорох несли угрозу, в зарослях мерещились злобные ребята, с непременно огромными, кривыми ножами в зубах.
- Ну да, конечно, - хмыкнул Клаус, и на всякий случай, повел стволом по кустам.
Мертвецу на глаз села деловитая, жирная, зеленая муха.
Слава Богу, томительное ожидание длилось недолго. В подлеске замелькали невесомые тени, на залитую солнцем прогалину, один за другим, выплыли наемники, растянувшись змеей длинной колонны.
- Нашли обормота? - подскочил Лис, увидел труп и осекся, - Твою мать. Привет Тиль.
Подошел, прихрамывая, Вольф, скривился и обронил в пустоту:
- Допрыгался меломан.
Поляна заполнилась народом. Тихая ругань, оханье. Кто-то шумно проблевался, а говорят в зондеркомандах железные люди.
Руди повторно включил запись.
- А вы герр гауптман говорили нас ждет легкая, увеселительная прогулка, - мрачно пробормотал немолодой наемник, с жутким шрамом на левой щеке.
- Я обманул, - запросто признался Дирлевангер. - Хочешь обсудить это Шрам?
- Не хочу, извините герр Вольф, - наемник инстинктивно отступил на пару шагов.
- Вы знали на что идете, подавая документы в мое подразделение, - Дирлевангер обвел подчиненных насмешливым взглядом. - Вы солдаты, а не маменькины сынки в кружевных ползунках. Кто желает, может вернуться прямо сейчас, я не препятствую. Тиль сам виноват.
- Мы знаем герр гауптман, - скорчил угодливую мордочку Лис. - Вот только Мертвые земли оказались не такие уж мертвые. Тиля не призрак забрал. Мы хотим знать с чем имеем дело.
- Я знаю не больше вашего, - пожал плечами гауптман. - Я здесь в первый и надеюсь в последний раз. Знаю одно, судя по Тилю, нам явно не рады. Проводник, кому мы перебежали дорожку?
Несколько десятков пар глаз, выжидающе уставились на Стрелка.
Тот, явно польщенный вниманием, присел на край осыпающегося фундамента, выдержал театральную паузу и сказал:
- Мертвые земли пусты на бумаге. На самом деле - это огромный заповедник для отборного сброда, хороших людей сюда пряником не заманишь. Шляются все кому не лень: беглые преступники, убийцы, золотоискатели, браконьеры, охотники за самоцветами и антиквариатом. Сбиваются в шайки, делят сферы влияния, грызутся между собой. Для них мы угроза, красная тряпка. Я думал, пройдем незамеченными, но отряд слишком большой. А еще ходят слухи про местных, ушедших в леса и ненавидящих вообще всех.
- Охотники за антиквариатом? - прыснул Клаус, и пнул валяющийся под ногами треснувший, чугунный горшок. - Издеваешься унтерменш? Кому нужен этот примитивный хлам?
- Этот никому. Но после того как немцы эмм… омертвячили территории до Оби, остались несколько брошенных городов. Изначально планировалось полностью стереть их с лица земли, а потом толи времени не хватило, толи взрывчатки, их так и оставили, постепенно разрушаться и поглощаться тайгой. Самый большой из них мы увидим сегодня, если перестанем болтать.
- Золотые слова, - поддержал Дирлевангер. - Надо идти, надеюсь смерть Тиля станет наукой для тех кто считает наше предприятие веселым походом с гитарой и купанием нагишом.
- Тиля похоронить надо, - буркнул Шрам. - А то не по христиански совсем.
- У вас пять минут, - подытожил Дирлевангер.
Лопаты ни у кого не оказалось, куски мертвеца осторожно сняли, сбросили в оплывшую яму бывшего погреба, и уронили сверху кусок трухлявого сруба. Скорбная процессия потянулась на восток, снимая головные уборы и кидая сверху горсти серой земли. Мертвые земли приняли первую жертву. Последнюю-ли? Ответ знал лишь Господь Бог, да тяжелые, хмурые ели, нависшие над безымянной могилой.
Движение стало еще более осторожным, Стрелок буквально рыл носом землю, тщательно осматривая местность, перед тем как сделать крохотный шаг. Дистанцию между головным дозором и ядром группы сократили до прямой видимости. Наемники поутихли, перестали курить и орать на весь лес. Смерть Тиля заставила иначе смотреть на тайгу и ждать опасность из-за каждого поворота, заросшей лесной дороги. Упомянутый брошенный город прочно поселился в сознании. Чувствуешь себя исследователем, пробирающимся по непроходимых джунглям, в поисках затерянного города древней цивилизации. Хотя какой там может быть город? В лучшем случае развалины деревянных бараков, которых навидались в Первоуральске, ничего грандиозного, на Колизей или Ангкор - Ват рассчитывать глупо.