- Здорово, бродяга! - крикнул обрадованный Павел.
- А ну, тише! - рявкнул судья. - Что там у вас, Полукров?
- Ваша честь, позвольте напомнить, что банда Чмары объявлена в розыск в Воронежском, Курском, Белгородском и Орловском резерватах. Знаете ли вы об этом?
- Знаю. И что? - Лихолетов недовольно фыркнул.
- Я рад, что знаете, это сэкономит нам время, - продолжал высокий, короткостриженый, с аккуратной щетиной на лице рейтар. - Помните ли вы, что по сей день между четырьмя этими резерватами существует так называемый пакт о безграничном возмездии?
- Припоминаю, - нахмурился судья, чувствуя, что этот молодой человек лет тридцати с небольшим ведет к чему-то, что испортит ему настроение.
- Ну, раз вы только припоминаете, то я напомню, что пакт о безграничном возмездии расширяет сферу влияния уполномоченных исполнительными листами в одном из ареалов на другие. Иными словами, теперь преступники не могут после своих лихих деяний в одном ареале спокойно отсиживаться в соседнем, как это было три года назад, до принятия пакта. И на пакте стоит подпись почтенного Кучургина.
- К сути разбираемой здесь проблемы это какое отношение имеет? - проворчал Лихолетов.
Его уже выводила из себя эта вызывающе спокойная манера говорить, которую демонстрировал Полукров.
- Я поясню. В Воронежском и Курском ареалах банда Чмары заочно приговорена к смерти, и листовки с их портретами и суммой вознаграждения за их головы ясно гласили, что правосудию они нужны как живыми, так и мертвыми, в равной степени. Если вы не в курсе, то я сообщаю, что только на протяжении прошлого года в Воронежском резервате этой бандой совершено шесть убийств. Двое из убитых - казачий конный разъезд. То есть блюстители закона при исполнении. Среди убитых женщина, одинокая мать троих несовершеннолетних детей. Более того, этой бандой в прошлом году похищено в Курском и Воронежском резерватах двенадцать детей. В том числе и дети этой женщины. Есть сведения, что их продали в южные пустоши для каких-то видеосъемок, которые заказывают богатые извращенцы из Оазисов. По другим сведениям, детей разбирают на органы в подпольных клиниках Оазисов либо ставят над ними опыты. Как бы там ни было, банда Чмары по праву заслужила смерть. И, говоря откровенно, более мучительную, и даже не одну. С другой стороны, уполномоченный исполнительного листа Павел Ходокири умертвил всех членов банды не посредством нападения с огнестрельным оружием. Как вы сами пояснили, одного забили насмерть веслом, второго сварили в ухе, третьего заморозили в проруби…
- Артем! Это несчастный случай был! - воскликнул Ходокири.
- Паша, заткнись, пожалуйста, сейчас я говорю, - отмахнулся Полукров. - Итак, ваша честь, давайте пристальнее рассмотрим происшедшее. Оружие банды вследствие использования низкокачественной и непригодной для зимы смазки временно выведено из строя. У банды был топор и ножи. Хоть один из бандитов убит огнестрельным оружием?
- Нет, - буркнул судья.
- То есть по меньшей мере шансы были равны. Если не считать, что их было трое, а уполномоченный исполнительного листа - всего один. Однако он не стал применять свое огнестрельное оружие. Это может означать только одно: он до последней возможности пытался взять их живыми. То, что он их убил, явилось, возможно, нарушением условий исполнительного листа вашего ареала, так как у вас нет пока заочного приговора. Но сие деяние не противоречит пакту о безграничном возмездии. Поскольку в двух ареалах, участниках этого пакта, смертный приговор им вынесен. Следовательно, я рекомендую подытожить данное разбирательство оправданием уполномоченного исполнительного листа, Павла Ходокири, как человека, применившего необходимую самооборону, и это максимум при условии, что случившееся было не совсем несчастным случаем.
- Вы рекомендуете мне?! - возмутился Лихолетов и привстал. - Да кто вы такой?
- Я уже представился, - нахмурился Полукров и сделал шаг вперед. - Поэтому потрудитесь принять решение как можно скорее и не забудьте выплатить Павлу Ходокири вознаграждение, которое он с честью и риском для жизни заслужил.
Судья недобро смотрел на высокого рейтара. Ростом он был, конечно, пониже громилы Ходокири, но стройный, в отличие от уполномоченного исполнительного листа, завалившего всю банду Чмары с одного захода. Дело скисло. С одним рейтаром можно поспорить, но с двумя, да еще из одного клана, причем оперирующими именно законностью и межареальными договорами, бесполезно и себе дороже. Лихолетов поднялся и вздохнул.
- Суд удаляется для принятия решения, - проворчал он, доставая из кармана кисет с махоркой и трубку.
- Яшка! Да чё тянуть-то?! - раздались вопли из зала.
- Петрович, пошел на хер, - пробубнил судья, направляясь к двери, за которой находилась курилка. - Лучше принеси мне спички.
В конюшне постоялого двора воняло конским навозом, самими конями и сеном вперемешку с соломой. А теперь, когда Филин доставил три трехлитровые стеклянные банки со сплетенными из проволоки ручками для более удобной переноски тары, стало вонять еще и рапсовым бензином. Помимо животных, здесь находились два черных мотоцикла "Урал-волк".
- Деревянный постоялый двор. Деревянная конюшня. Куча сена. Бензин и масляные лампы. Скажи честно, Филин, ты дурак? - Артем нехорошо посмотрел на чумазого юнца, в чьи обязанности вменялась забота о животных гостей постоялого двора Кучургинской общины.
- Чом дурак-то сразу?! - взъерошился юнец, который вместо слова "что" почему-то всегда употреблял странное "чом". - У меня вона и бочки с водицей исть.
Вторым странным свойством его речи было слово "исть" вместо "есть". Причем, когда речь шла о еде, он произносил "исти".
- Ну, теперь я за вашу пожарную безопасность абсолютно спокоен, - усмехнулся Полукров.
- Чом?
- Да не вникай, паря, это все сложные материи. - Артем махнул рукой. - Не напрягай головную кость.
- Погоди-ка! - Павел Ходокири поочередно поднял три банки и внимательно посмотрел сквозь них на свет большой масляной лампы, висящей на стене у входа. - Это что за херня, парниша, а?
- Чом? - Филин сделал невинное лицо.
- Что за осадок, я тебя спрашиваю?! Это говно рейтар в свой рейт должен заливать, по-твоему?! - зарычал Павел.
- Дык, ты, того… до конца не выливай-то, - посоветовал юнец.
- Я тебе, паскудник, заплатил за девять литров. Не за восемь. Не за семь. И даже не за восемь с полтиной. За девять!
- Ходок, не серчай! Другого нет!
- А какого рожна дерешь как за фильтрованный?! Воронку тащи!
- Чом? А, воронку?! Ща! - Филин приготовился уже метнуться, но Павел остановил его очередным окриком:
- И бинт!
- Чом?
- Бинт! Бинты у тебя есть чистые? Через них отфильтрую!
- А, исть.
- Ну так неси, мать твою!
Филин замялся:
- Так это…
- Бесплатно! Бесплатно ты мне его дашь! Иначе вот этим, - Павел показал свой огромный с перстнями кулак, - сейчас тебе едальничек пощупаю. Усек?
- Я ща. Мигом.
Юнец пробежал вдоль огороженных индивидуальных стойл, мимо равнодушных коней, тихо жующих свое сено.
- Чего кипятишься из-за капли топлива? - усмехнулся Артем, проводив того взглядом. - Тебе ведь неплохо за исполнительный лист заплатили.
- А ведь кинуть хотел, урод. Вот как пить дать. Спасибо, что вмешался, братка.
- Конечно, хотел кинуть с оплатой, - кивнул Артем. - Сам подумай. Часть той премии, что должна быть уплачена тебе, попала бы к судье в карман. Старая схема. А вот то, что ты там натворил, - это, конечно, вообще, знаешь ли…
- Да ладно, - буркнул Павел, протирая ветошью пулеметную ленту с патронами, которой было декорировано переднее крыло его мотоцикла.
Конечно, такое расточительство он себе не позволял. Эти патроны не боевые. Стреляные пули и гильзы, которые он склеил эпоксидной смолой и отшлифовал до блеска. Раньше он использовал в качестве украшения ленту с пустыми гильзами, однако при езде мотоцикл издавал такой свист, что распугивал дичь на несколько верст вокруг и из ближайшего леса по нему открывали огонь взбешенные охотники.
- Да не "да ладно", - нахмурился Полукров. - Что за топорная работа? Ты помнишь, как Ванька Булава подписался на поимку Старооскольского Душителя?
- Ну, помню. И что?
- Пришел к нему в логово, пока тот спал. Выстрелил в лоб. Затем взял его пистолет, шмальнул в стену, от которой стрелял, и вложил покойничку волыну в руку. Вот и все. Чистая работа. А что ты там за карнавал с веслом устроил?
- Тёма, я реально оступился, и автомат мой в сугроб нырнул. Но тогда я в таком зверином бешенстве был, знаешь ли… Как подумаю, что с теми детьми, которых они варварам в пустошах продали…
- Ты хоть спросил, что с детьми? Успел?
- Успел. У того, который сварился. Последних еще в сентябре они продали. Так что нет шансов вызволить их. Прошли через перекупщиков и сгинули давно. А старшему я хребет поломал веслом. Он не сразу помер. Просто двигаться не мог. Я его сынка сварил у него на глазах. Сейчас жалею, конечно. Какими бы они тварями ни были… Я же не такой. Но в тот момент озверел просто. Я и хотел, чтоб он видел, как я в котел его сынка башкой. Чтоб хоть немного почуял то, что родители всех тех детей…
- Ты, Паша, на будущее просто запомни…
- Да все я знаю, - поморщился Ходокири. - Задолбал уже меня учить.
- Не перебивай. - Артем нахмурился. - С умом надо дело делать. Ты ведь и время потратил, и силы, и топливо. Сам рисковал. А в итоге твой заработок едва не оказался в кармане судьи. А могло быть еще хуже.
- Да ведь все же обошлось.
- А если б я не появился?
- Ладно тебе, Артемка. Тоже мне, пуп земли. Я, чай, не пальцем деланный. Ты лучше скажи, нашел ее?
Артем вздохнул. Конечно, Павел имел в виду девушку без одного глаза, да к тому же рейтаршу. Да к тому же со странным именем Химера, которое давало повод думать, что жуткие истории про призрачную наездницу имеют непосредственное отношение к ней. Особенно учитывая тот факт, что в прошлом году она в Острогожской зоне показала настоящие чудеса, входя в контакт с аномалиями, которые для простых смертных были смертельными. Однако не это больше всего терзало душу Полукрова, а то, что тогда, столкнувшись с ней среди аномалий, перестрелок, молний бушующей грозы и выстрелов летающей крепости из южного Оазиса, он почувствовал то, чего всегда сторонился и от чего прежде судьба его миловала. И нет, это было не чувство товарищества и братской любви к соратникам, Павлу Ходокири, Ивану Булаве и Мустафе Засолю. Не трепетное отношение к своему мотоциклу, присущее каждому рейтару. Не генетическая любовь к родной земле, пусть и поруганной много лет назад. Он просто почувствовал нечто к женщине. Пусть и одноглазой.
- Нет, не нашел.
- А искал? - усмехнулся Павел.
- Искал. Даже к отцу ее ходил. К Шелкопряду.
- И что?
- Он гранату в меня кинул.
- Да ты что?! И как?
- Я живой, как видишь. Он чеку выдернуть забыл. Хотя, может, и не забыл. Но ясно дал понять, чтобы я о его дочери не заикался больше.
- Я всегда говорил, что он псих долбанутый, - фыркнул Ходокири.
- Да нет, он славный на самом деле, когда рядом нет гранат.
- Ладно, черт с ним. Как там братишки? Как Булава и Засоль поживают? Два месяца их не видал.
- Скоро увидишь. Нормально они.
- Надеюсь. Не терпится уже домой.
- Паша, мы с ними не дома встретимся. Мы с ними в Великих Луках пересечемся. Точнее, в районе Великих Лук.
Азиатские глаза Павла расширились, он с изумлением посмотрел на товарища.
- Где?!
- В Великих Луках. Псковский ареал.
- Артем, ты очумел? Это пять сотен верст отсюда!
- Чуть меньше.
- И что?! Зимой, да по снегу, на рейтах!
- Цепи намотай на колеса…
- Нет, ну ладно я, - хмыкнул Павел. - Я сюда забрел, еще когда снега не выпали. Но как ты на мотоцикле добрался из нашего резервата?
- По торговой дороге. Она хорошо укатана и держит рейт. Движение, сам знаешь, после принятия пакта о безграничном возмездии оживилось. Лихие люди нападают все реже.
- Ну, хорошо, а дальше? Ну, до Жиздры доедем. Дальше купчий люд не так много ходит зимой.
- Доберемся до Жиздры, а там видно будет.
- Блин, Полукров, а в чем фишка-то, я не понял?
- Работа у нас там серьезная.
- А что, в Псковском резервате своих рейтаров нет? Или тех же рыскунов. Зима как-никак. Рыскуны не в дальних рейдах. Могут сами…
- Паша, есть одна проблема. Все тамошние местные заниматься этим делом не желают.
Ходокири пристально смотрел на друга некоторое время.
- В таком случае, может, вообще не стоит? Что, там опять какой-нибудь самолет с ядерным реактором упал?
- Нет, - мотнул головой Полукров. - Вообще, чует мое сердце, прошлогодняя прогулка в острогожские Чертоги нам просто отдыхом покажется.
- Тогда какого хрена! - воскликнул Павел, затем понизил тон, приблизился к другу и тихо прошептал: - А платят хорошо?
- Семьдесят золотых на брата.
- Семьдесят золотых?! Да что ж ты сразу не сказал, бродяга?! Это в корне меняет дело, хе-хе!
Глава 2
НЕОЖИДАННЫЕ ВСТРЕЧИ
Первым неприятным сюрпризом стало то, что уже в двадцати километрах к западу от реки Вытебеть их ждал приличный слой свежего снега, выпавшего, видимо, накануне и оставшегося незамеченным в Кучургинской общине. Внезапно кончилась дорога, укатанная санями купчих людей, лесозаготовщиков и бомбил, занимающихся извозом между селениями. Вот уже второй километр рейтары не ехали по свежему снегу, оседлав своих железных коней, а, наоборот, тащили их, весящих несколько сот килограммов, за руль, тяжело дыша и сильно потея.
- Тёма, я поверить не могу, что купился на такую хрень, - ворчал Павел.
- А что, были варианты? Мы уже подписались на это дело, - напомнил Полукров.
- "Мы"? Кто это "мы"? Я ни на что не подписывался. Я узнал это…
- Да не ной, достал уже, - поморщился и без того раздосадованный Артем.
- Ах вот как? Достал, значит? Вы только поглядите на него. А меня достали эти сугробы. И ведь это только начало, мать твою! Может, вся дорога такая! И это еще ничего. Ветра нет. Мороз не вдарил особо. А как вьюга накатит?!
- Ну так вали обратно.
- Почему мы там рейты на хранение не оставили, объясни мне, олух?!
- Вот ты и есть самый настоящий олух, если такие дурацкие вопросы задаешь.
- Обоснуй! - раздраженно прорычал Павел.
- Община же. Пьют много. Нет там надежных мест для длительной стоянки рейтов. Проспят. Пропьют. А то и спалят к чертям, с их-то отношением к пожарной безопасности. Ну и кто ты, как не олух, если сам этого не понял за несколько месяцев, пока там жил?
- А чего мы извоз не наняли? А, умник?
- Там в общине нормальные кобылы с санями, способными не только людей возить, имеются у одного лишь кузнеца. Но твоими стараниями дорога к нему для нас заказана.
- А я при чем, не понял что-то? - фыркнул Ходокири.
- А кто его жену оприходовал?
- Так она сама… Мое дело маленькое. Я к ним домой. По делу, можно сказать. Тот ухарь на охоте. А она жопой вертит… А в халатике такой вырез, да два астраханских арбуза в нем перекатываются!
- Таких же зеленых? - засмеялся Артем.
- Балда! Таких же крепких, больших и сочных!
- Ну вот и толкай теперь мотоцикл и не жалуйся.
- Можно подумать, тебе это в радость, Полукров.
- Это тебе должно быть в радость, коли арбузов отведал.
- Ой, брат, не напоминай. Аж в мудях засвербело. Ты бы ее видел…
- Да видел я ее, - фыркнул Артем.
- Ну так не голой же! Такая баба, ух! Не чета твоей костлявой, прости господи, одноглазой кунице.
- Еще что-нибудь подобное скажешь, валяться тут будешь долго. - Полукров зло посмотрел на друга.
В заснувшем на зиму лесу, где лишь изредка поскрипывали стволы деревьев и все это заглушалось тяжелым дыханием двух людей, волочивших по снегу мотоциклы, послышался какой-то новый звук.
Артем обернулся. Позади виднелась телега с сеном, которую тянула белая лошадь, чья грива утопала в белесом паре от дыхания животного.
В телеге сидел, развалившись на каких-то тюках, бородатый мужичок в тулупе и расправленной ушанке. Одной рукой, облаченной в рукавицу, он держал поводья и хлыст. Другая кисть была обнажена, и ею он ритмично закидывал в рот жареные семена подсолнуха, сплевывая кожуру в сторону.
Нагнав двух незадачливых рейтаров, он придержал лошадь и залился смехом.
- Ну вы даете, хлопчики! Эка вас угораздило-то! Неужто зима нежданно наступила да в пути настигла?!
- Слышь, остряк, чего скалишься? Давно почки от побоев не болели?! - прорычал Павел.
- Злые вы, - поморщился мужичок. - Семечек хотите? У меня полно! Приставучая зараза! Один не одолею!
- Сам жри свой птичий корм! - повысил голос Ходокири.
- А ты куда путь держишь? - Артем хлопнул Павла по плечу ладонью, чтоб угомонился.
- В Жиздру.
- Там что, своего сена нет?
- Это сено для кобылы моей, чтоб в дороге пожрать было. Я туда шмотки везу на продажу. Жинка с тещей вяжут. А я продаю.
- Так подбрось нас. Мы заплатим.
У мужичка расширились глаза.
- Да вы очумели, братцы. Вас двое да два рейта. Я молчу, что мотоциклеты ваши сами по себе едва поместятся. Но такой груз… Это же тонна. - Он вдруг смолк и смерил Павла оценивающим взглядом. - Даже больше тонны!
- Ты на что это намекаешь, выхухоль! - снова зарычал Ходокири.
- Да на то, братец, что кобылка моя издохнет через полверсты. Без обид. Но ежели семечек не хотите, я поехал. - Он звонко ударил лошадь по крупу хлыстом, и повозка помчалась вперед с завидной для рейтаров скоростью.
- Урод, - фыркнул Павел.
- Чего ты лаешь-то на всех, Ходок?! - раздраженно бросил Артем.
- А то! Надо было малость на нем злость сорвать, а то, знаешь ли, есть такое желание - звездануть тебе в лоб чем потяжелее! И с чего бы это, а, Артем?!
- Да кончай ты ныть, черт тебя дери! Вон мужик колею укатал! По ней рейт тяни!
- Дурак! Тут он раз тридцать проехать должен, чтобы снег держал хорошо! Видишь, один хрен, проваливаются колеса!
В жесточайшей словесной перепалке они даже не заметили, как преодолели еще сотню метров. У Артема на мгновение даже мысль возникла: а может, и дальше крыть друг друга последними в лексиконе словами?
- Глянь-ка! - Ходокири вдруг остановился и вытянул руку.
Впереди на свежем снегу виднелся след. Разумеется, свежий, да и каким еще ему быть на свежевыпавшем снегу. Но это были не полосы от колес и не кружке от копыт. След шел справа налево, и его только что пересекла та самая телега. Рейтары приблизились.
- Снегоход, что ли? - почесал бороду Павел.
- У снегохода гусеничная колея пошире. Посмотри, тут еще и отпечаток мотоциклетных шин посередке. Странно.
- Действительно странно. - Ходок продолжал чесать бороду, выдирая из нее сосульки. - Да и хрен с ним. Пошли дальше.
- Нет, мне любопытно, что это за агрегат. - Артем взглянул налево, по курсу загадочного транспортного средства.