- Позднее, - сказал Химеранс. - Вечером. В ваших покоях в городском доме господина Вепперса.
Она чуть ли не рассмеялась.
- Вы думаете, вас пригласят? - Она знала, что на вечер ничего не планируется, кроме обеда где-то со всей свитой, а потом - для нее - музыки и урока этикета. А потом, посидев полчаса перед экраном, она, если повезет, уляжется в постель. Ей не позволялось выходить без телохранителей или сопровождения, и мысль о том, что ей позволят принимать мужчину, пусть древнего старика и инопланетянина, в ее спальне, вызвала у нее только улыбку.
Химеранс улыбнулся своей спокойной улыбкой.
- Нет, - сказал он. - Я смогу проникнуть к вам сам. Но я не хочу, чтобы вы беспокоились, поэтому сначала я хотел спросить разрешения.
Она взяла себя в руки.
- О чем идет речь, господин Химеранс? - спросила она, голос ее снова звучал вежливо и размеренно.
- У меня к вам скромное предложение. Оно не причинит вам никаких неудобств или вреда. И не лишит вас ничего такого, чего вам будет не хватать.
Она снова изменила тон, стараясь выбить из колеи этого странного старика, оставив вежливость и задавая вопрос без обиняков:
- А что с этого буду иметь я?
- Может быть, некоторое удовлетворение, когда я объясню, что мне нужно. Хотя, конечно, может быть организована и другая форма оплаты. - Не отрывая от нее взгляда, он продолжил: - К сожалению, должен поторопить вас с ответом - один из телохранителей господина Вепперса, поняв, что мы остались с глазу на глаз, довольно быстро пробирается к нам.
Она почувствовала возбуждение и немного испуг. Ее жизнь все время контролировалась.
- Когда вас устроит? - спросила она.
Она уснула. Она не собиралась спать и никогда бы не подумала, что сможет уснуть в таких обстоятельствах, когда ее снедала неясная тревога и страх. А потом она проснулась и почувствовала, что он здесь.
Ее комната располагалась на втором этаже высокого городского дома, охранявшегося не хуже, чем военные базы. У нее была большая комната с гардеробной и ванной, два высоких окна выходили на подсвеченные цветники и ровные дорожки сада. У окна, частично освещенное отраженным от облаков городским светом, просачивающимся сквозь жалюзи, было место для отдыха с низким столиком, диваном и двумя креслами.
Она поднялась с подушки, опираясь на локти.
Он сидел в одном из кресел, и она увидела, как он повернул голову.
- Госпожа И'брек, - тихо сказал он. - Здравствуйте еще раз.
Она покачала головой, приложила палец к губам, обвела взглядом комнату.
Света было достаточно, чтобы она увидела улыбку на его лице.
- Нет-нет, - сказал он, - устройства наблюдения нам не помешают.
"Ну что ж, - подумала она. - Значит, сигнализация тоже, видимо, не сработает". Она в некоторой мере рассчитывала на сигнализацию как на свою последнюю линию обороны, если дела примут сомнительный оборот. Была еще и предпоследняя линия обороны: она всегда могла закричать. Хотя если этот тип сумел залезть на терминал зея, вызвать внезапное головокружение у доктора С. и каким-то образом незамеченным пробраться в дом Вепперса, то, наверно, ей и крик не поможет, если этот пришелец пожелает. Ей стало страшновато.
Свет медленно подполз к креслу, на котором он сидел, и она увидела, что одет он так же, как и днем на приеме.
- Прошу вас, - сказал он, показывая на соседнее кресло. - Присоединяйтесь ко мне.
Она накинула халат на ночную рубашку, отвернувшись от него, чтобы он не видел, как дрожат ее руки, а потом подошла и села рядом с ним. Он выглядел иначе: оставаясь тем же человеком, он теперь не казался таким старым, лицо перестало быть костлявым, плечи больше не сутулились.
- Спасибо, что предоставили мне эту возможность поговорить с вами с глазу на глаз, - официальным тоном сказал он.
- Не за что, - ответила она, подтянув под себя ноги и обхватив себя за колени. - Так о чем речь?
- Я бы хотел взять ваше изображение.
- Изображение? - Она почувствовала легкое разочарование. И это все? Может быть, он имел в виду изображение в полный рост, фотографию ее в обнаженном виде. Значит, он в конечном счете всего лишь старый извращенец. Странно, как эта история, начавшаяся волнительно и вроде бы романтически, опустилась на уровень обычной похоти.
- Это будет образ всего вашего тела, не только изнутри и снаружи, но каждой его клеточки, даже каждого атома, и оно снимается не из простого трехмерного пространства, с которым мы обычно имеем дело.
Она уставилась на него.
- Типа из гиперпространства? - спросила она. Ледедже обычно внимательно слушала научные лекции на уроках.
Химеранс широко улыбнулся.
- Именно.
- Зачем?
Он пожал плечами.
- Это для моей частной коллекции, собирать которую мне доставляет удовольствие.
- Угу.
- Можете мне поверить, госпожа И'брек, что в моей мотивации абсолютно отсутствует сексуальная подоплека.
- Хорошо.
Химеранс вздохнул.
- Вы - удивительное явление, если мне позволительно так сказать, госпожа И'брек, - проговорил он. - Насколько я понимаю, вы очень умная, приятная и - для представителей вашего вида - привлекательная личность. Я, однако, не буду делать вид, что меня в вас заинтересовало что-то иное, кроме интаглинации, которую вы претерпели.
- Претерпела?
- Прошли? Я и в самом деле подыскивал правильное слово.
- Нет, вы были правы в первый раз: претерпела, - сказала она. - Впрочем, никакого выбора у меня не было.
- Верно.
- И что вы делаете с этими образами?
- Я их созерцаю. Они для меня - произведения искусства.
- У вас есть какие-нибудь, чтобы показать мне?
Химеранс подался вперед.
- Вы действительно хотите их увидеть? - Он, казалось, был искренно заинтересован.
- А время у нас есть?
- Несомненно!
- Так покажите.
Яркое трехмерное изображение вспыхнуло перед ней в воздухе. На нем был… нет, она не могла сказать, что это. Какой-то безумный вихрь линий, черных на желто-оранжевом фоне, умопомрачительно сложных, уровни предполагаемых деталей скрывались в складках пространства, недоступных для глаза.
- Это трехмерное изображение, которое можно получить со звездного полевого оконтуривателя, - сказал он. - Хотя горизонтальный масштаб и уменьшен, чтобы придать изображению слегка сферическую форму. На самом деле вид у них скорее такой. - Изображение внезапно растянулось, стало детализироваться, пока скопление темных линий, на которое она смотрела, не превратилось в одну линию, длиной около метра и толщиной не более миллиметра. Крохотный символ, похожий на микроскопическую коробочку со скошенными углами, видимо, показывал масштаб, хотя, поскольку она понятия не имела, каков на самом деле смысл этого значка, проку от ее соображений не было никакого. Линия уменьшающейся толщины находилась на фоне того, что было похоже на деталь звездной поверхности. Затем линия наливалась толщиной и снова превращалась в до нелепости сложное собрание линий.
- Показать, как это выглядит в четырехмерном пространстве, довольно затруднительно, - извиняющимся тоном сказал Химеранс. - Но это выглядит приблизительно так. - Она не поняла, что он сделал с изображением, но порадовалась тому, что сидит: изображение, казалось, рассыпалось на миллион срезов, ярких сечений, которые проносились мимо нее, как снежинки в метель. Она моргнула и отвернулась, чувствуя, что ее повело.
- Вам нехорошо? - озабоченным тоном спросил Химеранс. - Видимо, интенсивность слишком высока.
- Ничего, - ответила она. - И что же это такое?
- Исключительно изящный образец звездного полевого оконтуривателя; существа, которые обитают в магнитных линиях силы главным образом солнечных фотосфер.
- Эта штука была живой?
- Да. И надеюсь, жива до сих пор. Они живут очень долго.
Она посмотрела на старика, его лицо было подсвечено сиянием от изображения существа, которое состояло в основном из черных линий и каким-то образом умудрялось жить на солнечных поверхностях.
- А вы ее можете увидеть по-настоящему в четырех измерениях?
- Да, - ответил он, поворачиваясь, чтобы посмотреть на нее. Голос его звучал гордо и одновременно застенчиво. Лицо засветилось, он, казалось, был полон энтузиазма и стал похож на шестилетнего мальчика.
- И как такое возможно?
- Потому что я на самом деле не человеческое существо, - сказал он ей все с той же улыбкой. - Я аватара корабля. На самом деле вы говорите с кораблем, который способен снимать и по достоинству оценивать четырехмерные изображения. Имя корабля, мое истинное имя - "Не тронь меня, я считаю". Прежде я целиком принадлежал Культуре, теперь я независимое судно, пребывающее в основном в пределах того, что иногда называется Отдаление. Я - бродяга, разведчик и иногда с удовольствием предлагаю услуги в качестве переводчика Культуры (облегчаю общение между совершенно непохожими видами и цивилизациями) всем, кто нуждается в такой помощи. И, как я уже сказал, еще я коллекционирую изображения тех, кто кажется мне самыми совершенными существами в тех местах, куда приводят меня мои странствия.
- А вы не могли снять мое изображение так, чтобы я не знала об этом?
- В практическом смысле - да. Нет ничего легче.
- Но вы сначала пожелали спросить моего разрешения.
- Сделать это в тайне от вас было бы грубо, бесчестно, разве вы так не считаете?
Она несколько мгновений смотрела на него.
- Наверно, - сказала она наконец. - Так. А будете вы показывать кому-нибудь это изображение?
- Нет. До сего дня, когда я показал вам звездный полевой оконтуриватель, никто не видел этих изображений. У меня их много. Хотите?..
- Нет, - сказала она, улыбаясь и поднимая руку. - Не надо. - Изображение исчезло, и комната снова погрузилась в сумрак.
- Даю вам слово, что в том невероятном случае, если я все же решу показать кому-то ваше изображение, я не сделаю этого без вашего ясно выраженного разрешения.
- В каждом отдельном случае?
- В каждом отдельном случае. И такое же предварительное условие применимо к…
- А если вы сделаете это, если вы снимите мое изображение, то я что-нибудь почувствую?
- Ничего.
- Ммм. - Продолжая обнимать себя за ноги, она опустила лицо на колени под халатом, коснулась языком мягкой материи, потом ухватила ее зубами - взяла в рот маленькую складочку.
Химеранс несколько мгновений наблюдал за ней, потом сказал:
- Ледедже, вы мне разрешите снять ваше изображение?
Она выплюнула изо рта складочку материала, подняла голову.
- Я уже спрашивала у вас: а что с этого буду иметь я?
- А что бы вы хотели?
- Заберите меня отсюда. Возьмите меня с собой. Помогите бежать. Спасите меня от этой жизни.
- Я не могу это сделать, Ледедже, извините. - В голосе его слышалось сожаление.
- Почему?
- Это имело бы последствия.
Она снова уронила голову. Уставилась на ковер у прикрытого жалюзи окна.
- Потому что Вепперс самый богатый человек на планете?
- Во всем Сичультианском Энаблементе. И самый влиятельный. - Химеранс вздохнул. - Так или иначе, есть пределы моим возможностям. У вас свои традиции здесь, в этом мире, в гегемонии, которую вы называете Энаблемент, ваши собственные правила, традиции, обычаи и законы. Считается неприемлемым вмешиваться в жизнь других сообществ, если только у вас нет достаточно веских оснований и согласованного стратегического плана. Как бы нам этого ни хотелось, мы не можем просто идти на поводу у наших собственных сентиментальных порывов. Мне искренно жаль, но, как это ни печально, то, что вы просите, вне моих возможностей.
- Значит, я ничего не буду иметь с этого, - сказала она, чувствуя, с какой горечью зазвучал ее голос.
- Я уверен, что мог бы открыть счет в банке с такой суммой, которая помогла бы…
- Вепперс ни за что не позволит мне жить независимой жизнью, - сказала она, покачав головой.
- Но, может быть…
- Да сделайте уже это, - сказала она, еще крепче обхватив себя за ноги и посмотрев на него. - Мне нужно встать или как?
- Нет. Вы уверены?..
- Делайте, - сердито повторила она.
- Может быть, я все же могу предложить вам какую-то компенсацию…
- Да, да. Что сочтете нужным. Сделайте мне сюрприз.
- Сюрприз?
- Вы меня прекрасно слышали.
- Вы уверены?
- Уверена, уверена. Ну, вы уже закончили?
- Ага, - проговорила Смыслия, медленно кивая головой. - Похоже, это оно и есть.
- Корабль внедрил мне в голову невральное кружево?
- Да. Вернее… он внедрил семя - кружево разрастается.
- Я тогда ничего такого не почувствовала.
- И не должны были. - Смыслия посмотрела в сторону пустыни. - Да, "Не тронь меня, я считаю", - сказала она, и у Ледедже создалось впечатление, что Смыслия говорит с самой собой. - Наступательный корабль ограниченного действия - НКОД - класса "Хулиган". Объявлен Эксцентриком и Отдаленцем больше тысячи лет назад. А несколько лет назад совсем пропал из виду. Может быть, ушел на покой.
Ледедже тяжело вздохнула.
- Наверно, я сама виновата - сказала ему "Сделайте мне сюрприз". - Но в душе она чувствовала подъем. Тайна была разгадана почти наверняка, и она заключила неплохую сделку - спаслась от смерти. По крайней мере в какой-то степени.
"Но что будет со мной?" - подумала она, посмотрела на Смыслию, чей взгляд по-прежнему был устремлен в дымчато-горячее далеко, где гуляли пыльные вихри и горизонт подрагивал в мираже озера или моря.
"Что будет со мной?" - спрашивала она себя. Неужели она зависит от милосердия этой виртуальной женщины? Не подпадает ли она под действие какого-нибудь соглашения между Энаблементом и Культурой? Принадлежит ли она самой себе или находится в чьем-то владении и остается чьей-то игрушкой? Что ж, наверное, она может задать этот вопрос.
И тут же она поймала себя на том, что готовится прибегнуть к своему "голоску", как она его называла: кроткий, мягкий, тихий, детский голос, которым она пользовалась, когда хотела продемонстрировать собственную уязвимость и бессилие, когда пыталась завоевать чье-то сочувствие, вызвать жалость к себе и, таким образом, уменьшить вероятность того, что ее обидят или унизят - напротив, может, даже дадут ей то, чего ей хочется. Она пользовалась этим приемом на всех - начиная от матери и кончая Вепперсом, и чаще успешно. Но сейчас она остановилась в нерешительности. Она очень гордилась этой своей хитростью, но здесь действовали другие правила, здесь все было иное. Ради своей чести, ради того, что может стать новым началом ее жизни, она должна спросить об этом напрямую без всяких уловок.
- И что же будет со мной, Смыслия? - спросила она, глядя не на Смыслию, а в пустыню.
Смыслия посмотрела на нее.
- Что будет с вами? Вы хотите сказать - сейчас? Куда вы пойдете?
Она, все еще не осмеливаясь посмотреть в глаза другой женщине, кивнула.
- Да.
"В какую же странную, почти нелепую ситуацию я попала, - подумала она. - Нахожусь в этой идеальной, но… саморазоблачительной имитации, разговариваю с суперкомпьютером о моей судьбе, о моей последующей жизни". Что будет дальше? Предоставят ли ей свободу и возможность самой строить свою жизнь в этом виртуальном мире? Вернут ли ее в некотором роде в Сичульт, даже к Вепперсу? Могут ли ее просто выключить, как программу, - ведь не живая же? Еще несколько секунд, еще одно предложение из не существующего в реальности виртуального рта Смыслии могут повернуть ее жизнь в ту или иную сторону: к отчаянию, к торжеству, к полному уничтожению. Все эти вопросы нашли ответы (если только она уже не пребывала в заблуждении относительно того, где находится и с кем разговаривает на самом деле) в тех словах, что были сказаны в следующие мгновения.
Смыслия надула щеки.
- По большому счету это вам решать, Ледедже. Вы фактически в уникальной, беспрецедентной ситуации. Но и при отсутствии сопроводительной документации вы по существу представляете собой совершенно жизнеспособный, независимый мыслеразум в совершенно рабочем состоянии и наделенный сознанием со всеми вытекающими из этого последствиями относительно прав и прочего.
- И какие же это последствия? - спросила Ледедже. Ей уже стало полегче, но она хотела получить подтверждение.
Смыслия ухмыльнулась.
- Вообще-то только хорошие. Я полагаю, что вы прежде всего пожелаете пройти реконфигурацию.
- И что это такое?
- Технический термин, обозначающий возвращение в Реал в физическом теле.
Хотя у нее и не было реального сердца или рта, поскольку все это было имитацией, она почувствовала, как екнуло у нее в сердце и пересохло во рту.
- А это возможно?
- Возможно, рекомендовано и является стандартной процедурой в таких ситуациях. - Смыслия издала глуховатый смешок и махнула в сторону пустыни. Она вела рукой, а перед Ледедже на мгновения открывались видения других виртуальных, насколько она понимала, миров внутри или по соседству с тем, в котором она находилась: огромные сверкающие города, горные хребты в ночи, оплетенные трубами и освещенные, громадный корабль или мобильный город, плывущий по желто-белому морю под лазурными небесами, бескрайний простор, в котором нет ничего, кроме воздуха, наполненного гигантскими полосатыми деревьями, похожими на какие-то зелено-голубые завитки, а еще виды и структуры, которые она воспринимала глазами, но не могла бы описать. Все это, подумала она, было возможно в виртуальном мире, но невероятно в том, что Смыслия походя назвала Реалом. Потом снова вернулась пустыня. - Вы, конечно, можете остаться и здесь, - сказала Смыслия. - В любой среде или комбинации сред, которые вас устроят, но я полагаю, вы пожелаете иметь реальное физическое тело.
Ледедже кивнула. Во рту у нее по-прежнему была сушь. Неужели это и в самом деле так просто?
- Пожалуй, так я и сделаю, - сказала она.
- Благоразумно. Можете мне поверить, теоретически существует множество всевозможных физических форм, в которые вы можете быть реконфигурированы, но я бы на вашем месте предпочла ту, к которой вы привыкли. По крайней мере вначале. Контекст - это все, а первый контекст, в котором мы оказываемся, это контекст нашего собственного тела. - Она смерила Ледедже взглядом. - Вас устраивает ваша нынешняя внешность?
Ледедже распахнула синий халат, который все еще был на ней, и оглядела себя, потом снова запахнула его, ветерок чуть поигрывал его полами.
- Да, - неуверенно сказала она. - Я не могу решить, хочу ли я иметь какие-либо татуировки или нет.
- Их можно будет легко добавить впоследствии, хотя и не на генетическом уровне, к которому вы привыкли. Не могу предоставить вам такую опцию. Эта информация не проходит. - Смыслия пожала плечами. - Я оставлю вам изображение, которое вы можете изменять сколько угодно, пока не получите то, что вам хочется. И тогда я сниму с него спецификации.
- Вы вырастите для меня тело?
- Завершу имеющуюся заготовку.
- И сколько на это уйдет времени?
- Здесь - совсем немного. Или столько, сколько вы пожелаете. А в Реале - около восьми дней. - Смыслия снова пожала плечами. - В моем стандартном запасе неодушевленных тел нет Сичультианской формы… прошу прощения.