Было ли это следствием слишком буквального прочтения священных книг (и желания от предписаний перейти к делу) или же насущной светской потребностью продолжать преследовать тех, кто считался заслуживающим наказания даже после смерти, но часть цивилизаций - некоторые в остальном вполне уважаемые - за прошедшие зоны лет создали вполне себе впечатляющие жуткие Ады. Они редко сочленялись с Послежитиями, будь то адскими или другими, но если и сочленялись, то все равно находились под строгим присмотром и обычно с единственной целью: усилить страдания мучеников, подвергая их новым пыткам, до которых почему-то не додумались их собственные народы, или все тем же старым, но под руководством сверхжестоких инопланетных демонов, а не более знакомой доморощенной разновидности.
Очень постепенно (что, видимо, объяснялось самой природой той случайной мешанины, которую представлял собой современный ряд участвующих в игре цивилизаций) появилась целая сеть Адов, - сеть пока что частичная, составляющие которой взаимодействовали под строгим контролем, - и сведения о существовании Адов и условиях внутри них все больше и больше просачивались в мир.
Со временем это привело к неприятностям. Многие виды и цивилизации категорически возражали против самой идеи Адов, независимо от того, чьи они. Многие категорически возражали против самой идеи пыток, и практика создания Виртуальных сред (которые традиционно считались ослепительно сказочными царствами ничем не ограниченного наслаждения), цель которых состояла в мучительстве и причинении страданий разумным существам, представлялась им не то что неправильной, а извращенной, садистской, откровенно порочной, позорной и постыдно жестокой. Да что там - нецивилизованной; а такие общества не бросались этим словом, не взвесив тщательно последствия.
Культура категорически возражала против мучительства, будь то в Реале или Виртуале, и была готова даже пожертвовать своими краткосрочными и даже - по крайней мере для видимости - долгосрочными интересами, чтобы пресечь это. Такое строго запретительное, непрагматическое поведение сбивало с толку людей, которые привыкли иметь дело с Культурой, но этот подход присутствовал со времени рождения цивилизации, а потому не имело смысла рассматривать его как временный каприз, уступку морали и ждать, когда он пройдет. В результате за прошедшие тысячелетия нетипично негибкая позиция Культуры незначительно, но значимо сдвинула всеобщие позиции в метацивилизационном споре по этому вопросу в сторону более либерального, гуманистического подхода на этическо-нравственном спектре, и безусловная идентификация пытки с варварством стала самым очевидным показным достижением.
Последовала предсказуемая разноголосица реакций. Некоторые цивилизации, имевшие Ады, просто взвесили, согласились и закрыли их; в целом это были те виды, которые вообще никогда особо не приветствовали эту концепцию, в их число вошли и те, кто принял эту идею только потому, что они находились под ошибочным впечатлением, будто это делают все новоприбывающие общества, а они не хотели выглядеть отсталыми на общем фоне.
Некоторые цивилизации просто не обратили внимания на эту шумиху и сказали, что она вообще не имеет никакого смысла. Другие (обычно те, кто по своему складу не могли пропустить ни одну возможность выразить свое категорическое возмущение) реагировали с истерическим остервенением, громко сетовали на наглый этический империализм, совершенно необоснованное культурное вмешательство и нажим, граничащий с открытой враждебностью. Некоторых из них, после того как они высказались, - и по прошествии некоторого времени - все же удалось убедить, что Ады неприемлемы. Но не всех.
Ады оставались. Как и разногласия, порождаемые их существованием.
Но при всем при том время от времени ту или иную цивилизацию удавалось подкупом убедить в необходимости пресечь существование Ада на ее территории. В качестве взятки обычно предлагалась технология, которая несколько опережала уровень развития данной цивилизации, хотя создание такого рода прецедентов было рискованным, потому что могло вдохновить других попытаться сделать то же самое, чтобы наложить руки на интересующую их игрушку, а потому этой стратегией приходилось пользоваться с осторожностью.
Несколько гуманистических цивилизаций, настроенных наиболее воинственно, пытались разгромить Ады (принадлежащие тем, кого они считали наиболее варварскими собратьями по галактике) с целью освободить или прикончить мучимые души, в них находящиеся, но этому сопутствовали известные опасности, и как следствие, случилось несколько малых войн.
Правда, войны такого рода считались наилучшим способом уладить возникшие разногласия. Подавляющее большинство противоборствующих по обе стороны соглашались на то, что вести сражения они будут в пределах контролируемой виртуальности под наблюдением бесстрастных арбитров и победитель признает результат; если победят сторонники Адов, то никаких дальнейших санкций и лицемерных упреков со стороны противников Ада не последует, если же победу будут праздновать противники Адов, то Ады их противников подлежат закрытию.
Обе стороны полагали, что одержат победу; противники Адов - потому, что были более продвинутыми (преимущество, которое частично проявится в имитации войны), а сторонники - потому, что были убеждены: они не такие изнеженные, как противник, война у них в крови. Кроме того, у сторонников Адов имелось несколько тайных союзников в виде цивилизаций, прежде содержавших Ады (о чем никому не было известно). Их, однако, удалось убедить присоединиться к сообществу, и они почти что (как было решено после продолжительных юридических процедур) годились для этого благодаря крючкотворству составителей соответствующего соглашения.
Естественно, обе стороны были убеждены, что правда на их стороне, хотя никто не был настолько наивным, чтобы думать, будто это может оказать какое-то воздействие на результат.
Начиналась война. Она бушевала на безмерных виртуальных просторах в пределах отведенных для этого субстратов, за которыми велось тщательное и многоуровневое полицейское наблюдение, осуществляемое народом Ишлорсинами - вид, славившийся своей неподкупностью, спартанским образом жизни, почти полным отсутствием чувства юмора и справедливостью, которая большинством других нормальных цивилизаций считалась абсолютной патологией.
Но теперь война приближалась к концу, и Ватюэйлю казалось, что его сторона проигрывает.
Это был микроядерный снаряд, но низкой мощности. Заменяемые сенсорные устройства на его бронированных Башнях главных стволов - его верхний сенсорный купол был убран вниз под бронированную крышку - наблюдали за происходящим. За мгновение до взрыва основной боеголовки из нее вышли три вспомогательных снаряда и направились к полу - в то место, где он сидел, скорчившись, прежде. Трудно было сказать наверняка, но он подумал, что она - та штука, внутри которой он находился, - выдержала бы взрыв, оставайся он все еще там.
Пол под ним вздрогнул.
Взрыв сильно повредил то место, где он находился прежде; в перегородке за ним образовалась дыра, в потолке наверху появились пробоины, он выгнулся, а потом обвалился, раскалившись, засиял белым и желтым, когда элементы опоры расплавились и рухнули под воздействием силы тяжести, обеспечиваемой вращением Заброшенной космической фабрики. Неидентифицированный объект высокой плотности, за которым он прятался прежде, частично испарился/уничтожился, а остатки его полетели по полу ангара и остановились, лишь ударившись о вздыбившуюся секцию уже поврежденного пола.
- Все еще там! - (Другой голос № 4.)
- Прикончи его, Гультон.
Яркая желто-белая линия устремилась вниз оттуда, где прежде был потолок, врезалась в палубу ангара в том месте, где раньше находился Ватюэйль, и там возник белый шар плазмы - вылетел наружу в кипящем облаке за фронтом волны из сгущающихся частиц расплавленного металла. Метровые, отливающие желтым фрагменты пола полетели во все стороны с разными скоростями, в основном высокими. Он увидел, что один фрагмент, вертясь в пустоте, летит в его сторону, ударяясь то об пол, то об потолок. У него не оставалось времени отпрыгнуть в сторону. Может быть, если бы он не сидел, пригнувшись, то ему удалось бы избежать удара.
Кусок металла сильно ударил по бронированному корпусу того, в чем он находился. И удар был неудачный. Не плоской стороной или даже хотя бы кромкой, а заостренным неровным концом. Он ударил по его верхней части сбоку, отчего его крутануло, а обломок попал в плечевую секцию его левого кокона главного ствола.
Все сотряслось. Поле его видения заполнилось скрин-спредами контроля повреждений. Последовал еще один удар сверху. Относительно медленный, предположительно, высокоинерционный, сминающий.
- Сучий ты потрох! Вот тебе, сука, вот тебе, сука! - (Гений.)
- Господин командир, снаряд взорвался. - (Гультон.)
- Вот хрень, у меня, кажется, из жопы затычка вывалилась. - (Другой голос № 2.)
- Размазали его. Размазали эту сучью Бронированную боевую единицу. - (Другой голос № 3).
- Похоже, дело сделано. Сукой буду. Получил, сучий потрох, сволочь трехногая, танк космический долбаный. - (Гений.)
- Все вперед - офицер в конце. Ничего личного, господин командир. - (Другой голос № 2.)
- Спокойно. Не спешить. Эти штуки крепкие.
Он был ранен. Машина, в которой он находился, свалилась в режим ниже оптимального. Называлась она Бронированная боевая единица.
Защитная крышка приняла на себя серьезный кинетический удар и теперь не открывалась, что не позволяло ввести в действие верхний сенсорный купол. Его левая Башня главного ствола была оторвана все тем же обломком. Четыре кокона вспомогательного оружия вышли из строя, а верхний ворот вспомогательного оружия заело. Что-то повредило и его Главный силовой распределительный узел. Он не понимал, как это случилось, но случилось. Кроме того, он теперь не мог толком двигать ногами. В его Ноге № 1 осталось немного вторичной энергии. И все. Определить, сколько имелось энергии или подъемной силы, было затруднительно.
Какое-то тяжелое оборудование, упавшее сверху, причина полученного им удара высокой инерции, похоже, пригвоздило его к полу. Кроме того, конденсирующиеся металлы после плазменного события, казалось, приварили какие-то его части к другим его частям, а какие-то его части - к полу ангара.
Он ввернул еще один комплект заменяемых сенсоров на место в правом плече. Теперь ему придется довольствоваться только этим.
Ему придется оставаться на том месте, где он сейчас. Он все еще мог поворачиваться, но когда он делал это, возникало какое-то скрежещущее ощущение, и он не мог плавно поворачиваться, что исключало возможность сплошного огня.
Он мало что видел. Нижний сенсорный купол был перекрыт широким корпусом его обездвиженной ноги.
- Ладно. Боец Друзер. Я, пожалуй, удостою тебя этой чести.
- Господин командир. - (Гений = Друзер.)
В кривом входе появилась фигура, прыгавшая на всех четырех и старавшаяся прижиматься как можно ближе к полу, на его спине с помощью треноги было закреплено кинетическое ружье средней мощности, брюхо его раскачивалось из стороны в сторону.
Ватюэйль пропустил его мимо себя почти до самой дыры в полу ангара, а потом тихонько бросил ему вслед сверхчерную гранату-снежинку. Сверхчерное покрытие делало гранату невидимой, к тому же в ангаре было слишком темно, и боец не смог бы увидеть падающий к нему в вакууме снаряд.
Он запустил вторую гранату, прицеливаясь так, чтобы та упала на спину облаченной в бронекостюм фигуры, если бы она остановилась… О-па.
Первая граната ударилась об пол в двух метрах за бойцом, потом взорвалась со вспышкой и глухим ударом. Фигура остановилась и развернулась. Боец оказался под колпаком осколков размером от миллиметра до сантиметра.
Раздался вопль. (Друзер.)
Установленное на спине ружье выстрелило дважды в то место, где взорвалась первая граната. В этот момент упала вторая граната. Она должна была упасть прямо на спину фигуре, но приземлилась в полуметре слева и спереди, потому что его сенсоры теперь не позволяли произвести точное прицеливание и не учитывали, что бойца отбросило назад дождем осколков первой гранаты.
Вторая граната была настроена так, чтобы взорваться при контакте. Взрыв откинул назад голову бойца. Кроме того, он оторвал и аннигилировал щиток со шлема Друзера, что явно привело к разгерметизации. Фигура рухнула на пол, где замерла, не издав больше ни звука.
- Друзер?
- Черт. - (Другой голос № 2.)
- Друзер?
- Господин командир, я думаю, он попался на растяжку. Ловушка для простачков. А эта штука все равно уже мертва. Наверняка. - (Другой голос № 4.)
- Господин командир? Сюда скоро прибудут по-настоящему серьезные ребята. Мы должны войти туда хотя бы для того, чтобы спрятаться. - (Гультон.)
- Я это понимаю, Гультон. Ты хочешь быть следующим?
- Господин командир, мы с Ковиуком думали, что нам лучше вдвоем отправиться на место боестолкновения. - (Гультон.)
- Ну, это бога ради, Гультон.
Сквозь дыру в потолке спрыгнули две фигуры. Их темные бронекостюмы на мгновение мелькнули в оранжевом сиянии, все еще исходящем от расплавленных материалов того, что прежде было потолком и полом ангара.
Ватюэйль мог бы уничтожить их обоих, но он слышал, что они сказали, и решил: из их слов вытекает, что они считают его мертвым. Пусть тогда они пока так и думают, а вот когда войдут в Непосредственную тактическую среду, в которой он находится, то ему будет легче их уничтожить.
"Трапеция" - пришел вызов. Он не удивился. Ватюэйль и сам собирался сделать этот вызов.
Он оставил в Главном Пространстве Оценки Стратегической Ситуации свою оболочечную сущность и переместился к пространству Трапеции, разбрасывая, словно лепестки, коды доступа и приманки.
Их было пятеро. Они сидели на чем-то похожем на трапеции, висевшие в полной темноте; провода терялись, уходя наверх в черную пустоту, и никаких признаков или намеков на пол внизу или стену в какой-либо из сторон не было. Это должно было символизировать изолированность этого тайного места или что-то в таком роде. Он понятия не имел, какое пространство они выбрали бы, если бы кто-то из них прежде обитал в условиях высокой гравитации и испытывал ужас перед возможностью падения с высоты более нескольких миллиметров. Они все взяли себе разные внешности, но он знал, кто были четверо других, и доверял им, как самому себе, надеясь, что и они доверяют ему не меньше.
Он принял обличье мохнатого четвероногого, большеглазого, с тремя мощными пальцами на концах каждой из четырех конечностей. Они все испытывали склонность принимать обличье многоногих существ, эволюционировавших в условиях гравитации среди лесов. Он понимал, каким странным это может казаться двум присутствующим здесь водным (насколько он знал) жителям, но к таким вещам в виртуальной реальности нужно привыкать. Чтобы опознавать друг друга, они приняли разные цвета; он, как и всегда, был красным.
Он оглядел всех и сообщил:
- Мы терпим поражение.
- Ты всегда так говоришь, - заметил желтый.
- Я так не говорил, когда мы побеждали, - ответил он. - Когда я понял, что мы терпим поражение, я стал говорить об этом.
- Ужасно, - сказал желтый, не глядя на него.
- Терпеть поражение почти всегда ужасно, - сказал зеленый.
- Ситуация, похоже, становится безвыходной, - согласился, вздохнув, фиолетовый. Фиолетовый держался за провода, на которых висела трапеция, и принялся раскачиваться назад-вперед на трапеции.
- Так что - следующий уровень? - сказал зеленый. Их разговоры в течение последних нескольких встреч стали лаконичными; прежде они до изнеможения говорили о ситуации и о возможностях, которые у них оставались. Они ждали, когда соотношение голосов изменится или когда кто-нибудь из них настолько разочаруется в процессе и всем этом трапециоидном устройстве, что они образуют еще более эксклюзивный подкомитет и возьмут управление в свои руки. Они все поклялись не делать этого, но до конца никогда нельзя быть уверенным.
Они все посмотрели на синего. Синий колебался. Синий до настоящего времени голосовал против того, что они называли переходом "на следующий уровень", но не делал секрета из того, что он - один из трех, говорящих "нет", и в большей степени, чем остальные, готов в зависимости от обстоятельств поменять свое (его, ее, одушевленное или нет) мнение.
Синий почесал в паху длиннопалой рукой, потом понюхал пальцы; каждый из них сделал свой выбор касательно того, насколько их образ древесных жителей соответствует поведению, тех, кто действительно живет на деревьях у себя в джунглях. Синий вздохнул.
Едва увидев, как синий вздохнул, Ватюэйль понял, что они победили.
Синий с сожалением посмотрел на желтого и фиолетового.
- Мне очень жаль, - сказал он. - Но я "за".
Фиолетовый покачал головой, стал копаться в шерсти в поисках неизвестно чего.
Желтый расстроенно вскрикнул и, совершив соскок с оборотом назад, безмолвно полетел в темноту внизу, превратился в желтую черточку, которая вскоре совсем исчезла из виду. Его оставленная трапеция раскачивалась, словно в безумном, дерганом танце.
Зеленый вытянул конечность и остановил трапецию, потом посмотрел вниз - в пропасть.
- Так что - можно не заморачиваться формальным голосованием? - тихо сказал он.
- Глядя на ситуацию, - безутешно сказал фиолетовый, - я тоже вынужден согласиться. - Он оглядел всех - каждый из них все еще ждал реакции других. - Но делаю я это не… из чувства протеста, а главным образом в духе солидарности и из отчаяния. Я думаю, мы еще пожалеем об этом решении. - Он посмотрел вниз.
- Никто из нас не идет на это с легкостью, - сказал зеленый.
- Так, значит, - сказал фиолетовый, - мы переходим на следующий уровень.
- Да, - сказал синий. - Мы прибегнем к дезинформации.
- Мы будем драться, просачиваться, саботировать, - сказал зеленый. - Это все тоже военная тактика.
- Давайте не выдумывать для себя извинений, - пробормотал фиолетовый. - Как бы то ни было, но мы нарушаем клятву.
- Я бы предпочел, чтобы мы все пришли к победе, сохранив свою честь в целости, - строго сказал зеленый. - Но выбор перед нами теперь такой: либо мы терпим поражение с честью, либо приносим в жертву нашу честь ради призрачного шанса на победу. Как бы ни был получен результат, он оправдывает жертву.
- Если только все получится.
- На войне не бывает гарантий, - сказал зеленый.
- Нет-нет, бывают, - тихо сказал синий, глядя в темноту. - Гарантии смерти, разрушения, страданий, боли сердечной и сожаления.
Несколько мгновений все они молчали, оставаясь наедине со своими мыслями.
Потом зеленый загудел проводами своей трапеции.
- Хватит. Мы должны составить план. Детальный план.
Они его не видели. Двое находились там, где произошло плазменное событие, один - рядом с телом бойца Друзера, еще один - там, где его не было видно, а двое других опустились на колени в десяти метрах почти перед ним, пройдя двенадцать метров от кривого входа.