"Бодхисаттва" очень медленно (словно толстенная игла, пытающаяся убедить воздушный шарик, что она его прокалывает не для того, чтобы он схлопнулся, а из чистой вежливости) вошел в гигантский - диаметром шесть тысяч километров - пузырь туманистого воздуха, окружавший Булбитианца.
Йайм следила за осторожным, мягким движением на экране в своей каюте и одновременно собирала вещи в сумку на тот случай, если ей придется покидать корабль в срочном порядке. Наконец влажный хвостовик вышел из сияюще-липкой внутренней поверхности атмосферного пузыря Булбитианца. Изображение начало наклоняться - корабль повернулся, чтобы принять положение, совместимое с мягким полем гравитации структуры.
- Вошли благополучно? - спросила Йайм, закрывая сумку.
- …благополучно, - ответил корабль.
Не существовало каких-либо подтвержденных сведений того, что корабли Культуры пострадали или погибли от действий Булбитианцев, но космические аппараты других цивилизаций, достигших такого же технологического уровня, - и, возможно, таких же высот нравственности, - время от времени, по крайней мере предположительно, получали странные повреждения или полностью исчезали, а потому даже суда Культуры (которые обычно были не из пугливых) не спешили с радостными криками на встречу со средним Булбитианцем.
"Бодхисаттва" двигался сквозь парниковую атмосферу медленно смещающихся погодных систем, гигантских серо-коричневых пузырей облаков и длинной, широкой пелены темных проливных дождей.
- Полагаю, вы - Йайм Нсокий, - сказала пожилая дама. - Добро пожаловать на Непадший Булбитианец Семсаринского пучка.
- Благодарю. А вы?..
- Фал Двелнер, - сказала женщина. - Прошу, возьмите зонт.
- Позвольте мне, - сказал корабельный автономник и принял предложенное устройство, прежде чем Йайм успела его взять. Они все еще находились под кораблем, а потому пока были защищены от дождя. Темнота стояла такая, что главным источником света была большая аура автономника, имевшая сейчас официальный голубой цвет с примесью зелени добродушного юмора.
"Бодхисаттва" перед этим медленно задним ходом подошел к единственному посадочному входу в структуру, остановился в нескольких метрах над покрытой лужами поверхностью посадочного пирса, изготовленного из древних щербатых металлов цвета грязи. От части корабля, ближайшей к широкому аркообразному причалу Булбитианца, до самого входа оставалось всего двадцать метров, но поток дождя был настолько силен, что пересечь платформу пирса, над которой стояла сплошная водная стена, и не промокнуть до нитки было невозможно.
- Я ждала кое-кого другого, - сказала Йайм, пока они шли, хлюпая по лужам, под поверхностью корабля. Она обнаружила, что в условиях низкой гравитации подражает плавучей, прыгающей походке встречавшей. Капли дождя были громадные, падали медленно, представляли собой чуть удлиненные сферы. В условиях низкой гравитации брызги взлетали высоко вверх, ее сапожки по щиколотку и брюки были уже довольно мокрые. На госпоже Двелнер были матовые высокие сапожки и одежда в обтяжку - и то, и другое было явно куда как практичнее в этих условиях. Йайм сама несла свою сумку. Воздух здесь был теплый и такой влажный, что ей казалось, будто к ее щекам приложили кусок пропитанной материи, напитанной влагой телесной температуры. Атмосферное давление, казалось, прыгало, словно застывшая масса корабля в миллион тонн и в самом деле каким-то образом давила на нее, хотя в реальности он удерживался в измерении, которого даже не было видно в рамках доступных для нее координат, и в данный момент ничего не весил.
- Да-да, вы ждали господина Нопри, - сказала, кивнув, Фал Двелнер. - К сожалению, он задерживается ввиду неустранимых обстоятельств. - Судя по ее виду, Двелнер доживала последнюю четверть жизни - подвижная, но хрупкая и седоволосая с лицом, на котором отчетливо виднелись морщины. - Он здесь представитель вашей Покойни. А я состою в миссии Нумины.
Нумина была подразделением Контакта, которое занималось сублиматами или по крайней мере пыталась заниматься. Иногда Нумину называли "Департамент какого хера?".
- И что же это за неустранимые обстоятельства, которые задерживают господина Нопри? - спросила Йайм громким голосом, перекрикивая шум дождя. Они подходили к тому месту, где громадный, словно обрубленный нос корабля возвышался, как обсидиановый утес в исхлестанном дождем воздухе. Корабль вытянул поле, чтобы защитить их от дождя, сухой коридор шириной три метра протянулся по всей длине пирса до ярко освещенного входа.
- Эти Булбитианцы - они такие старые и смешные, - тихо сказала Двелнер, поднимая бровь. Она встряхнула зонтик и раскрыла его, кивнула корабельному автономнику, который был гладок, как кусок мыла, и на старомодный манер имел в длину около метра. Автономник произвел некий звук, который мог означать что-то вроде "Гмм", и, когда они вышли из-под носа корабля, раскрыл зонтик над Йайм.
Корабль закачался, вся его трехсотметровая длина заметно затряслась, когда исчез коридор, проложенный им в стене дождя, и струи загрохотали вокруг них. Ливень был настолько силен, что рука Двелнер зримо опустилась под грузом воды, падающей на зонт в ее руке. С учетом того, что они двигались в условиях гравитации в три раза ниже стандартной, масса воды на зонте, вероятно, была достаточно велика, либо же старушка стала совсем немощной, подумала Йайм.
- Дайте мне, - сказала Йайм, беря защищавший ее зонт из манипуляционного поля автономника. Она кивнула в сторону Двелнер, и автономник тут же легко переместился в потоке и мягко перехватил ручку зонта у пожилой дамы.
- Спасибо, - сказала Двелнер.
- Я только что видела, как вас тряхнуло, да? - спросила Йайм у автономника.
- Видели.
- И что это значило?
- В любом другом месте я бы рассматривал это как атаку, - небрежно ответил корабль через автономника. - Нельзя влезать в поля ЭКК, даже если они всего лишь защищают кого-то от дождя.
Госпожа Двелнер фыркнула. Йайм посмотрела на нее, потом спросила у автономника:
- И Булбитианец может делать такие вещи?
- Он может попытаться, - ответил автономник голосом учтивой убедительности, - при явной угрозе, если бы я ему не позволил, он бы рассердился и приложил бы больше усилий, что, как я уже сказал, в любом другом месте я бы воспринял как эквивалент вызова. Однако границы моих собственных полей не были поставлены под угрозу, ведь я же в конечном счете корабль Покойни, а мы здесь на особенно чувствительном и необычном Булбитианце, так что я ему уступил. Это все же его территория, а я гость и пришелец в одном лице.
- Большинство кораблей остаются за пределами пузыря, - сказала Двелнер, тоже возвышая голос, чтобы ее было слышно за ливнем, - они приближались к входу, и к звукам дождя добавились звуки струй, падающих с высокого фасада. Желтый свет внутри проникал сквозь густые дрожащие капли дождя, словно сквозь покрытый рябью прозрачный занавес.
- Я знаю, - сказал корабль. - Но, как я уже говорил, я - корабль Покойни. Но если Булбитианец предпочитает, чтобы я оставался за пределами его атмосферного пузыря, я пойду ему навстречу. - Автономник демонстративно повернулся к Йайм. - Я оставлю шаттл.
С последним напором дождя на прогибающуюся материю зонтов они вошли в широкий вход, где их встретил рослый молодой человек, одетый почти так же, как Йайм, хотя и менее аккуратно, чем она. Он пытался открыть свой зонт, и у него ничего не получалось. Он выбранился себе под нос, поднял голову, увидел их, прекратил браниться и отбросил зонт в сторону.
- Госпожа Двелнер, спасибо, - сказал он, кивая пожилой женщине, которая подозрительно посматривала на него. - Госпожа Нсокий, - сказал он, беря ее руку в свои. - Добро пожаловать.
- Господин Нопри? - сказала Йайм.
Он засосал воздух сквозь зубы.
- Понимаете, и да, и нет. - На его лице появилось мучительное выражение.
Йайм посмотрела на Двелнер - глаза у той были закрыты, и она, вероятно, покачивала головой. Йайм снова перевела взгляд на Нопри.
- Что вам дает основания говорить "нет"?
- В техническом смысле лицо, которое вы ожидали увидеть (тот "я", которого вы ожидали увидеть), мертво.
На столе стоял древний телевизионный приемник в деревянном корпусе, у него был выпуклый стеклянный экран, и он показывал черно-белую картинку. На экране появились с полдюжины темных форм, похожих на длинные оконечники копий, летящих с черных небес, освещаемых вспышками молний. Он протянул руку и выключил его.
Доктор постучала ручкой по своему блокноту. Она была бледная, с коротко стриженными каштановыми волосами, в очках, а по возрасту - в два раза моложе его. На ней был невзрачный серый костюм и белый халат - обычный, докторский. На нем - обычная полевая армейская форма.
- Вам следует досмотреть это до конца, - сказала она.
Он посмотрел на нее, вздохнул, протянул руку и снова включил телевизор. Темные формы, похожие на оконечники пик, перестроились в полете, выписывая кривые то ли в воздухе, то ли в пустоте. Камера с особым упорством отслеживала один из оконечников, она вела его, когда все остальные уже исчезли. Он пролетел мимо того места, где была установлена камера, изображение накренилось, следуя за ним. Экран заполнился светом.
Изображение было плохое, слишком маленькое, слишком зернистое и нечеткое, чтобы понять происходящее, даже если бы картинка была цветной. В чуть позелененном черно-белом изображении вообще ничего нельзя было разобрать. Теперь оконечник был практически не виден, о его присутствии говорила лишь быстро сжимающаяся тень, частично затмевающая огни, озера и реки света внизу.
Потом от огней внизу, казалось, отделилась светящаяся точка и устремилась навстречу оконечнику, который теперь летел кубарем, мигал и крутился еще отчаяннее, пока поднимающаяся точка света не пролетела мимо него и камеры. Еще с дюжину световых точек поднялись с залитого светом поля, за ними последовал еще один, более мощный залп, потом еще один. Видимые на искажающем краю экрана новые искорки веером поднялись навстречу другим оконечникам. Тот оконечник, за которым следила камера, увернулся от трех летящих вверх огоньков, но один из трех мигнул, едва пролетев мимо, и мгновение спустя появились четкие очертания оконечника на фоне вспышки, на три четверти с одной стороны его охватило пламя, которое вскоре объяло его целиком, и в этом сиянии пропало все то, что было видно внизу прежде.
Экран затопило светом. Даже на таком старом, грязноватом экране от этой вспышки стало больно глазам.
Потом экран потемнел.
- Удовлетворены? - спросил Ватюэйль.
Молодая доктор ничего не ответила, записала что-то у себя в блокноте.
Они сидели в безликом кабинете, наполненном безликой мебелью. Они сидели на двух дешевых стульях перед столом. Старинного вида телевизор стоял на поверхности стола между ними, по столу и полу петлял провод питания. Окно с приоткрытыми вертикальными жалюзи выходило в отделанный белой плиткой световой колодец. У белых плиток был грязноватый вид, и световой колодец пропускал мало света. Гудящая тусклая флуоресцентная лампа была установлена в углу потолка и источала яркое сияние, которое придавало бледному лицу молодого доктора нездоровый оттенок. Возможно, и его лицу тоже, хотя у него кожа была более смуглая.
Ощущение незначительного покачивания, чувство, будто вся комната немного ходит из стороны в сторону, противоречило четкой уверенности, что они находятся в обычном здании на земле. В различных колебаниях наблюдалась определенная регулярность, периодичность, и Ватюэйль попытался высчитать продолжительность интервалов. Похоже, таких интервалов было два: долгий, длившийся около пятнадцати или шестнадцати сердцебиений, и короткий, приблизительно в треть первого. Он использовал сердцебиения, потому что у него не было часов, или телефона, или терминала, да и настенных часов в комнате нигде не было видно. На руке у доктора были часы, но слишком маленькие - он на них ничего не видел.
Вероятно, они находились на корабле или барже. Может быть, в каком-то плавучем городе. Он понятия не имел: он только что пробудился здесь, оказался на дешевом стуле в этой простой комнате, где ему показывают низкого качества видео на древнем телевизоре. Он уже успел обследовать помещение - дверь была заперта, световой колодец уходил вниз на четыре этажа и заканчивался маленьким закрытым двориком, заваленным листьями. Молодая доктор села на стуле, попросила сесть и его, стала делать записи в блокноте, пока он осматривал все вокруг. Ящики в единственном здесь письменном столе - деревянном, видавшем виды - были тоже заперты, как и единственный помятый стальной шкаф. Ни телефона, ни экранов связи, ни терминалов или признаков того, что что-то разумное и полезное здесь присутствует или подслушивает, не наблюдалось. Совсем с ума сойти - тут даже был выключатель для лампы.
Он посмотрел через плечо доктора на записи, которые она делала, но она писала на неизвестном ему языке. Интересно, спрашивал он себя, сколько у него будет времени, прежде чем его остановят, если он начнет угрожать доктору или попытается сломать хлипкую на вид дверь.
Он поднял голову на явно подвесной потолок. Может быть, ему удастся выползти отсюда.
- Скажите мне, что вы хотите знать, - сказал он.
Доктор сделала еще одну запись, закинула ногу на ногу, сказала:
- Что, по-вашему, мы можем хотеть узнать?
Он поднес руки к лицу, провел ладонями от носа к ушам.
- Что ж, - ответил он, - я этого не знаю, так?
- С чего вы взяли, что мы можем хотеть узнать что-то?
- Я атаковал вас, - сказал он, показывая на деревянный ящик с экраном. - В этой штуке сидел я, и я вас атаковал. - Он взмахнул руками, оглянулся. - Но меня сбили. Похоже, нас всех перехватили. И теперь я здесь. Какую бы часть меня вы ни спасли, вы могли бы получить информацию напрямую по кодам, просканировав остатки. Я вам не нужен, и я понять не могу, почему я здесь. Единственное, что мне приходит в голову: вы хотите узнать еще что-то. Или, может, это первый круг Ада? И я должен буду торчать здесь, пока меня не замучат тоской до смерти?
Она сделала еще одну запись.
- Может, нам стоит еще раз посмотреть экран? - предложила она. Он вздохнул. Она снова включила телевизор. Черное тело в виде оконечника копья падало с неба, освещенного вспышкой молнии.
- Да нет, просто умер - и все.
Йайм натянуто улыбнулась.
- Я думаю, вы профанируете нашу профессию, господин Нопри, если относитесь к прекращению жизни с таким небрежением.
- Да знаю я, знаю, знаю, - с жаром сказал он, энергично кивая. - Вы безусловно совершенно правы. Но это все ради дела. Это необходимо. Я очень серьезно подхожу ко всей этике Покойни. Но тут - ха-ха - особые обстоятельства.
Йайм спокойным взглядом посмотрела на него. Нопри был худощавым растрепанным молодым человеком с горящими голубыми глазами, бледной кожей и лоснящейся лысиной. Находились они в том, что носило название Офицерский клуб, главное социальное пространство для приблизительно сорока граждан Культуры, составлявших около половины процента Булбитианского населения, в высшей степени разнообразного и немногочисленного. Клуб размещался в том, что для Булбитианского вида служило чем-то вроде зала для игр. То, что раньше было потолком - а теперь стало полом, - было усажено огромными многоцветными конусами, похожими на некие аляповатые толстые сталагмиты.
Маленькие колесные автономники, бродившие по просторному клубу, разносили еду, напитки и наркочаши; Булбитианцы, судя по всему, могли реагировать совершенно непредсказуемо, когда другие виды использовали поля внутри них, а потому автономники имели колеса и многосуставные руки, а не левитировали с помощью своих антигравитационных устройств и не использовали поля-манипуляторы. И все же, как заметила Йайм, корабельный автономник, казалось, не испытывал никаких неудобств, паря на уровне стола.
Она и Нопри сидели за столом вместе с автономником, тогда как Двелнер вернулась к исполнению своих обязанностей. В этом теплом, но приятным образом обезвлажненном пространстве заняты были еще два столика. За ними сидели группки из четырех-пяти человек, у которых по портновским стандартам Культуры был довольно неказистый вид, все они, казалось, были заняты только собой. Йайм, еще до того как Нопри сказал ей, догадалась, что эти люди ждут рандеву с кораблем, который должен прибыть в течение ближайших двух-трех дней с "Полного внутреннего отражения", ВСК, который был одним из кораблей Культуры, называвшихся "Изпамятистертые", флота Забытых сверхсекретных кораблей-осеменителей, которые должны быть задействованы после катастрофы, если таковая случится.
- И что же это за "особые обстоятельства", господин Нопри? - спросила она.
- Я пытался поговорить с Булбитианцем, - сказал Нопри.
- И разговор с ним кончается смертью?
- Да, довольно часто.
- Как часто?
- На настоящий момент двадцать три раза.
Йайм была в ужасе. Она отхлебнула из стакана, прежде чем сказать:
- Эта штука двадцать три раза убивала вас? - Голос ее непроизвольно перешел на потрясенный шепот. - Вы имеете в виду - в виртуальной среде?
- Нет, по-настоящему.
- Он вас убивал по-настоящему?
- Да.
- Убивал в Реале?
- Да.
- И что - каждый раз реконфигурация?
- Да.
- Так вы что, приехали сюда с запасом тел-заготовок? Как вы можете?
- Нет, конечно. Он сам делает мне новые тела.
- Он? Булбитианец? Он делает вам новые тела?
- Да. Перед каждой попыткой поговорить с ним я делаю свою резервную копию.
- И он каждый раз вас убивает?
- Да. Но это только пока.
Йайм несколько мгновений смотрела на него.
- В этом случае, может быть, более благоразумная линия поведения состоит в молчании?
- Вы не понимаете.
Йайм вздохнула, поставила стакан, откинулась к спинке стула, сплела пальцы на талии.
- И, несомненно, так и буду оставаться в неведении, пока вы меня не просветите. Или я могу поговорить с кем-нибудь другим из вашей команды, с кем-нибудь более… - она помедлила, потом закончила: - Вменяемым. - Голубоватая аура автономника приобрела чуть розоватый оттенок.
Нопри словно и не заметил оскорбления. Он нетерпеливо подался вперед.
- Я убежден, что Булбитианец поддерживает контакт с сублиматами, - сказал он.
- Да? Разве это не в сфере ведения наших коллег из Нумины? Например, госпожи Двелнер?
- Да. И я говорил с ними об этом, но этот Булбитианец хочет общаться только со мной - не с ними.
Йайм задумалась.
- И даже тот факт, что при каждой вашей попытке он вас убивает, не может поколебать вашу веру в это убеждение?
- Бога ради, - сказал Нопри. - Тут ни при чем вера. Я могу это доказать. Если не сейчас, то скоро. - Он погрузил лицо в пары, поднимающиеся над наркочашей, сделал глубокий вдох.
Йайм посмотрела на автономника.
- Корабль, вы все еще слушаете?
- Слушаю, госпожа Нсокий. Очарован каждым словом.
- Господин Нопри, сколько человек в вашей команде - восемнадцать? - Нопри кивнул, задержав дыхание. - У вас здесь есть корабль? - Нопри отрицательно покачал головой. - Может быть, Разум?
Нопри выпустил изо рта облачко и закашлялся.
Йайм снова повернулась к автономнику.