Вдруг они почти все разом бросились бежать, затопали ногами по туннелю, поскальзывались, теряли равновесие, падали, поверхность под их ногами, которая при неспешной ходьбе казалась вполне приемлемой, теперь, когда они побежали в воде, доходящей им до икр, казалась им чуть ли не льдом; двое из них обошли Ватюэйля, который так еще и не двинулся с места.
"Нам не удастся пройти перегороженные узости, - подумал он. - Нам даже будет не преодолеть склоны перед ними", - понял он. Облако плыло по туннелю с умеренной скоростью пешехода. Оно уже достигло его колен и теперь поднималось к паху. Он глубоко вдохнул, увидев грязноватые пузыри, поднимающиеся из воды. Он выдохнул и сделал еще один вдох.
Часть тех, кто бежал по туннелю, кричала и визжала, хотя самым громким звуком оставался плеск воды. Облако газа обволокло Ватюэйля. Он прижал руку ко рту и носу, но все равно ощутил какой-то резкий удушливый запах. У него защипало в глазах, потекло из носа.
Он подумал, что решетка, наверно, слишком тяжела, нагнулся, нащупал ее, а потом рывком - он даже не подозревал, что в нем есть такие силы - поднял одним движением и пролез под нее, отпустил и, спотыкаясь, двинулся вперед. Под его сапогами хрустело стекло на дне канала. Он не забывал перешагивать через каменные блоки, о которые разбились упавшие сверху сосуды.
Серое облако окутало его, как плащ, в глазах щипало, и они начали закрываться, не подчиняясь ему. Он быстро миновал каменные блоки, вошел в воду за ними и со всех ног побежал к чистому воздуху вдали, легкие его, казалось, вот-вот готовы были разорваться.
Ему каким-то образом удалось задерживать дыхание до тех пор, пока в воздухе не исчезли следы газа, а вода под ногами не перестала булькать. Он почти ничего не видел, и первый глубокий жадный вдох, сделанный им, обжег сначала его рот, потом - горло, вплоть до самых легких. Даже выдох, казалось, обжег его нос. Он вдыхал снова и снова, стоял, согнувшись пополам, уперев руки в колени. Каждое дыхание доставляло боль, но не такую сильную, как предыдущее. Из туннеля до него не доносилось ни звука.
Наконец он смог дышать достаточно свободно, чтобы двигаться, не хватая при этом ртом воздух. Он оглянулся в темноту и попытался вообразить сцены, которые предстали бы его взору, если бы он, после того как газ рассеялся, направился назад, к пролому в забое. Он повернулся и двинулся в противоположную сторону - к замку.
Стражники обнаружили его в дальнем конце туннеля - он кричал там у вертикального колодца, прорубленного к глубокому пруду. Его отвели к властям замка, он сказал им, что сообщит все, что они хотят знать. Он всего лишь скромный проходчик, которому повезло и который проявил смекалку, а потому он сумел уйти из ловушки, забравшей жизни его товарищей, но ему известен план провести туннель под стены замка и установить там небольшую, но очень мощную осадную машину, а кроме того, если ему сохранят жизнь, он может рассказать всю ту малость, что известна ему о диспозиции, численности и качестве сил, осаждающих замок.
Его увели и задали ему множество вопросов, и он ответил честно на все. Потом его пытали, чтобы удостовериться, что он отвечал честно. В конечном счете, не будучи уверенными в его искренности, не желая кормить лишний рот и понимая, что от его искалеченного тела мало проку, его связали и выстрелили им из гигантской фрондиболы на высокой башне.
Совершенно случайно он упал на землю рядом с туннелем, в проходке которого участвовал, стук от его приземления услышали над собой его прежние товарищи, возвращавшиеся в лагерь после очередной изнурительной смены, заделав один туннель и продолжив проходку нового.
Его последняя мысль была о снах, в которых он летал.
ГЛАВА 3
Йайм Нсокий не сразу поняла, что, кроме нее, больше уже никто не стреляет.
Орбитальный узел исчез первым без всякого предупреждения - был мгновенно уничтожен ослепительно ярким взрывом антивещества. После этого сотня или около того крупных кораблей, причаленных под наружной поверхностью орбитали, находившихся в доках надстройки, направляющихся к орбитали или покидающих ее, были уничтожены синхронизированной вспышкой, Разумы были целенаправленно истреблены на месте исключительно точно сфокусированными плазменными пушками, их и без того уже переуплотненные субстраты коллапсировали в частицы более плотные, чем материя нейтронных звезд, весь их хваленый интеллект, разум и знания, почти неизмеримые, были во всех случаях превращены в едва видимую сверхплотную золу, а они даже и не поняли, что с ними происходит.
Ударные волны, вызванные коллапсами центров тяжести, еще не успевали затихнуть во внутренних структурах и корпусах кораблей-жертв, как те подвергались точно выверенному дальнейшему воздействию, ведущему к их окончательному разрушению, а корабли, находящиеся внутри орбитали или очень близко от нее, уничтожались ядерными или термоядерными зарядами малой мощности, достаточными для уничтожения кораблей, но не угрожающими стратегической структуре самой орбитали, тогда как корабли, расположенные на удалении, просто превращались в ничто боеголовками, начиненными антивеществом, и их многомегатонные корпуса размазывало по наружным небесам ослепительными вспышками энергии, которые отбрасывали неровные тени на безмерные внутренние поверхности мира.
И все это за несколько секунд. Мгновение спустя независимые Защитные узлы искусственного интеллекта высшего порядка, следящие за каждой первоначальной плитой орбитали, были ликвидированы аккумулированными телепортациями плазмы; одновременно были атакованы несколько тысяч находящихся поблизости кораблей Межзвездного класса; первыми встретили свою судьбу самые большие корабли - нелепая пародия на иерархию, определяемую размерами: сначала в ядерных и термоядерных взрывах исчезли большие, наиболее мощные корабли, потом, несколько мгновений спустя - корабли второго ранга, а за ними все меньшие и меньшие, пока все они не превратились в ничто и расцветшие волны аннигиляции не переместились на самые медленные внутрисистемные корабли.
Наконец, все вспомогательные искусственные интеллекты, расположенные как попало по ткани всего браслета орбитали, одновременно потеряли связь друг с другом, оружейные системы, управление которыми они приняли после уничтожения искусственного интеллекта высшего порядка, либо погрузились в спячку, либо стали активно атаковать те оборонительные системы, что еще оставались.
Автономники и люди, взявшие на себя управление независимыми системами оружия и снабжения боеприпасами, произвели учет того, что осталось, несколько машин и человек, оказавшиеся в нужное время в нужном месте, попытались взять на себя функции уничтоженных машин и в то же время понять, что происходит с их миром. "Он погиб", - думала Йайм Нсокий, сломя голову спускаясь по выходному каналу пересадочной станции быстротрубы, где она находилась, когда началась атака. Она успела запрыгнуть в маленький пузырь дутого алмаза резервной кабины управления древней плазменной пушки, и ее чуть не ослепила вспышка, уничтожившая внутрисистемный клипер, находившийся на удалении менее чем миллисекунды, наружная защитная пленка алмаза едва успела перейти в зеркальный режим, да и реакция ее собственных глаз припозднилась, отчего перед ней замелькали точки и лицо загорелось румянцем мгновенного радиационного загара.
"Впрочем, это не конец света, - подумала она, располагаясь на сиденье и чувствуя, как ее охватывают фиксаторы. - Саму орбиталь они не собираются уничтожать, как и все вокруг нее. Но, возможно, это конец моего мира, похоже, ему уже не выжить". Она попыталась вспомнить, когда в последний раз делала свою резервную копию. Несколько месяцев назад? Она толком и не помнила. Глупо. Она вывела системы пушки из общей сети в локальное управление, перевела их на режим минимальной зависимости от жесткой оптической связи с автомеханическим дублером, потом щелкнула древними массивными выключателями на пульте управления, и тридцатиметровая башня с гудением и жужжанием проснулась, экраны засветились, манипуляторы ожили.
Она натянула на голову громоздкий шлем, проверила, работают ли его видео- и аудиосистемы и есть ли воздух в маске, оставила ее на месте для дополнительной защиты, а тем временем древние коммуникаторы устанавливали связь с ее невральным кружевом; системы и коды, разница во времени создания и написания которых составляла тысячу лет, встретились, расшифровались и установили правила и параметры. Ощущение было странным, агрессивно неприятным, словно зуд возник в ее черепной коробке, а она даже почесать там не могла. Она почувствовала, как ее невральное кружево стимулирует ее наркожелезы, чтобы обострить чувства и ускорить реакции (и без того уже обостренные и ускоренные) до одного из заранее согласованных максимальных значений. Всего несколько минут - и она почувствовала, что действие на таких высоких значениях выматывает ее, а через четверть часа ей уже казалось, что она вся выпотрошена. Что поделаешь - ведь это самый быстрый режим полной боевой готовности. Это не вселяло в нее оптимизма; ее собственное кружево обеспечивало ей всего несколько минут, в течение которых она могла действовать как полноценное последнее звено в оборонительной системе орбитали.
Зажимы и обхваты давили на все ее тело - в нее словно тыкались носами десятки маленьких, но мощных животных - подтверждая, что защитная броня блистера обволокла ее. Она и пушка были готовы к тому, что могло последовать.
Она вглядывалась в темноту, ее чувства восприятия были в такой степени болезненно обострены, что это отвлекало ее; она искала хоть что-нибудь, принадлежащее Культуре и не подвергающееся уничтожению. Ничего видимого, ничего заметного. Она установила жесткие интерфейсные связи с немногими другими людьми и автономниками, все они находились в пределах изначальной границы плиты этой секции. Ее товарищи, ведущие бой, высветились в виде характерных голубых огоньков на экране в нижней части поля его зрения. Они быстро выяснили, что никто из них понятия не имеет о происходящем и не видит перед собой цели. Тут же раздался хриплый вскрик, и один из голубых огоньков стал красным, когда вышедшая из-под контроля высококинетическая пушка уничтожила еще одну плазменную башню где-то в тысяче километров. В пяти тысячах километрах в направлении вращения галактики автономник, управляющий плазменной пушкой и подключенный к контроллеру поля оболочки, сообщил, что и на оболочке ничего не происходит, если не считать возвратных волн после первоначальных импульсов, уничтоживших корабельные разумы.
- Кто бы это ни был, им нужна орбиталь, - сказал один из людей на связи; они наблюдали за детонирующими искрами - это на их глазах сгорали немногие находящиеся поблизости внутрисистемные корабли. Вспышки, знаменовавшие кончину кораблей, по своей яркости превосходили звезды, и знакомые созвездия временно заменялись на яркие, но гаснущие, искусственные. Кружево понизило ее готовность до уровня, при котором становилась возможной обычная речь.
- Десантная операция, - согласился другой голос.
- Может быть, они высадятся на поверхность, чтобы телепортироваться внутрь, - предположила Йайм.
- Может быть. Чтобы не допустить это, была построена граничная стена.
- Есть кто-нибудь на связи с огневыми мощностями стены?
Таковых не оказалось. У них не было никаких контактов с внутренней частью орбитали, или каким-нибудь независимым кораблем, или хоть с кем-то в оборонительной системе. Теми средствами, к которым им удалось получить доступ, они просканировали, проверили и подготовили собственное оружие и попытались установить контакт с выжившими в более отдаленных областях. В темноте вспыхнули и быстро догорели обломки последнего внутрисистемного корабля. Вокруг позиции Йайм разлетелись в ночь несколько вагончиков быстротрубы - люди пытались использовать их как спасательные средства. В среднем они смогли удалиться километров на десять, прежде чем тоже были уничтожены - крохотные искорки, пронзившие черноту и тут же погасшие.
- Что-нибудь… - начал было кто-то.
"Есть кое-что", - со скоростью, слишком быстрой для речи, транслировал автономник, имевший возможность зондировать оболочку. Невральное кружево перевело уровень ее восприятия на максимум так быстро, что последний слог человека, прерванного автономником, звучал еще несколько секунд, обеспечивая импровизированный саундтрек тому, что происходило в небесах.
Словно из ниоткуда на расстоянии в несколько тысяч километров стали появляться корабли, двигающиеся со скоростью, равной от одного до восьми процентов скорости света. Никаких маячков, опознавателя свой-чужой и вообще без всяких сигналов - они даже не прибегали ни к каким хитростям, чтобы скрыть враждебные намерения.
"Кажется, вот и цели", - транслировал кто-то. Во все еще открытых каналах связи раздалось высокое завывание, словно что-то неслось в их сторону.
При первом взгляде обнаружились сотни кораблей, при втором - тысячи. Они заполнили небо, мечась по нему, как впавший в маразм фейерверк, разлетаясь каждый в своем направлении. Некоторые жестко ускорялись, другие, казалось, чуть ли не за секунды замедлились почти до нуля. Те, что двигались на орбиталь, находились уже на удалении в несколько десятков километров и приближались с такой скоростью, что произвести по ним больше нескольких выстрелов не представлялось возможным. "Автономники, - подумала Йайм. - Автономники среагируют быстрее других, первыми начнут стрельбу". Она развернула древнюю башню плазменной пушки наружу, нашла цель и почувствовала, как органы старинной машины приходят в согласование с ее чувствами, ловят цель и в тот же миг открывают огонь. Старая башня вздрогнула, и из нее вырвался сдвоенный пучок света, который прошел мимо того, во что они целились. "Ну, целей тут хватает", - подумала она и вместе с пушкой чуть повернулась, взяла новую цель, установила большую ширину поражающего луча и выстрелила еще раз. Что-то вспыхнуло в конусе лучевых нитей, но времени радоваться у нее не было - она вместе с пушкой ловила новые и новые цели, чуть смещаясь из стороны в сторону, вверх и вниз, словно дрожа в неуверенности.
Она видела новые вспышки в фокусе прицеливания, и в этой бесконечной стрельбе была какая-то эйфория, но трезвая часть ее мозга говорила ей, что она не сможет уничтожить и процента атакующих кораблей, а другие были на подходе или уже прибыли.
Ее внимание привлекло что-то в нижней части поля зрения. Она увидела, как последняя из характерных голубых точек окрасилась красным цветом. Все уничтожены? Так быстро? Она поняла, что больше никого не осталось - кроме нее, никто уже не вел стрельбу.
Поле зрения потеряло резкость, начало исчезать. Она отключила системы связи, скинула шлем с головы на спину - все его экраны так или иначе почернели - и уставилась в ночь собственными глазами сквозь невидимый алмазный блистер. Выхватила пульты управления из подлокотников и развернула башню в сторону быстро приближающейся точки, которая стала приобретать материальные очертания.
Она услышала звук удара, как ей показалось, довольно близкого и где-то сзади башни - не там, куда она целилась, и у нее возникло впечатление, что рядом с алмазным пузырем что-то появилось. Она перевела выключатель, чтобы автомеханический мозг пушки сам нашел цель, и повернула голову.
Те штуки, что двигались к башне по наружной поверхности орбитали, напоминали металлические разновидности человеческой грудной клетки с черепом, они бежали и прыгали на шести многосуставных ногах. Странным образом, когда она смотрела на них, у нее возникало впечатление, будто они испытывают на себе эквивалент силы притяжения, направленный не в сторону поверхности, по которой бегут, а в противоположную. Она еще не успела дотянуться до пульта управления ручным оружием, когда одно из этих существ бросилось на пузырь, разбило его и приземлилось бы прямо на ее колени, если бы не обволакивавшая ее бронеодежда блистера. Воздух с хлопком вырвался из алмазного пузыря белым облачком, которое исчезло практически мгновенно, а существо с лицом-черепом - теперь она видела, что это машина - уткнуло морду в ее лицо и, несмотря на отсутствие атмосферы и каких-либо видимых речевых средств, отчетливо произнесло:
- Тренаж закончился!
Она вздохнула, откинулась к спинке, перенесясь куда-то совсем в другое место, а разбитый блистер, искалеченная плазменная пушка и сама обреченная орбиталь рассеялись, как туман.
- Это было неприятно, огорчительно и не имело никакой практической пользы, - строго сказала Йайм Нсокий руководителю тренажа. - Это был тренаж-наказание, услада мазохиста. Я не видела в этом никакого смысла.
- И это при том, что мы смоделировали практически крайний вариант, - весело сказал руководитель тренажа. - Полномасштабное неожиданное нападение цивилизации равных технических возможностей без намерения уничтожить орбиталь. - Хвел Кострайл был пожилой с виду, темнокожий господин с длинными светлыми волосами и обнаженной грудью. Он говорил с нею в ее квартире посредством настенного экрана; впечатление создавалось такое, будто он находится где-то в море на судне, потому что его непосредственное место нахождения - кресло с бархатной обивкой, какие-то перила - чуть-чуть покачивалось, а за ним были видны бескрайние водные просторы. Экран был двухмерный - она сама такой выбрала; Йайм Нсокий не любила вещи, которые были слишком похожи на то, чем в действительности не являлись. - Но все же довольно поучительно. Разве нет?
- Нет, - сказала она. - Я не вижу никакой поучительности в том, что ты становишься объектом сокрушительной атаки и, таким образом, в течение нескольких минут оказываешься в абсолютно проигрышном положении.
- На настоящих войнах случаются вещи и похуже, Йайм, - с улыбкой сказал ей Кострайл. - Более быстрое и полное уничтожение.
- Я думаю, моделирование такой атаки было бы еще менее поучительным, ну разве что научило бы необходимости избегать подобных начальных условий, - сказала она. - И могу добавить, я не понимаю пользу от того, что поставлена в ситуацию, в которой имею невральное кружево, тогда как у меня никогда такового не было и намерений когда-либо им обзавестись у меня нет.
Кострайл кивнул.
- Это была пропаганда. Невральные кружева полезны, когда попадаешь в такого рода экстремальные обстоятельства.
- Пока они тоже не выходят из строя, а вместе с ними, вероятно, и лицо, которому они были внедрены.
Он пожал плечами.
- К тому времени, как можно догадаться, игра уже так или иначе заканчивается.
Йайм покачала головой.
- Я вполне могу представить себе и что-нибудь противоположное.
- Как бы то ни было, но кружева легко позволяют человеку восстанавливаться, - резонно возразил он.
- Я сделала этот выбор, вовсе не собираясь умирать, - холодно проинформировала его Йайм.
- Ну хорошо, - Кострайл вздохнул, потом взял стакан с лонг-дринком у кого-то невидимого, поднял его, обращаясь к ней. - Ну, до следующей встречи? Обещаю придумать что-нибудь более полезное.