Женщина привела его в квартиру на окраине. Кирпичный двухэтажный дом, коих здесь, в Молотовске, было много. Квартира двухкомнатная, но комнаты даже не маленькие, а малюсенькие, просто крохотные. Володя хмыкнул - да что он, жить сюда пришел?
Они сняли верхнюю одежду.
- Ты, Саша, располагайся, пока я приготовлю.
- Как скажешь.
Володя осмотрел комнаты. Чисто везде, но бедно. "А что ты хотел увидеть? - укорил он себя. - Так сейчас большинство живет".
Он включил репродуктор. По случаю войны все радиоприемники приказано было сдать еще в начале войны, чтобы не слушали вражеские голоса.
Катя гремела на кухне посудой, потом зашипел примус, запахло сгоревшим керосином.
Володя открыл под окном нишу - были раньше такие, со створками и вентиляцией на улицу. Они использовались вместо холодильника в домах. О самих холодильниках, обыкновенных бытовых, никто не слыхивал.
Он поставил в нишу бутылку водки - пусть охлаждается, подивился пустоте ниши: съедобного там не было ничего.
С кухни уже что-то скворчало, потихоньку стал нарастать и усиливаться запах жареной рыбы.
Не выдержав, Володя заявился на кухню.
- Я скоро, потерпи еще, - встретила его Катя.
Но Катя поняла его неправильно - Володе просто хотелось пообщаться. Он давно уже не видел близко женщины. Сначала подлодка, потом кочегарка на корабле, следом - рулевым на конвое, потом уединение на Вайгаче… И везде только мужики - кроме острова. А женщины - они и двигаются не так, и пахнут не так, и говорят… И мысли о доме навевают.
- Скудно вы здесь живете, - начал он разговор.
- А ты сам-то откуда? Неужели у вас не так, лучше?
- Да, наверное, так же. Я из Питера, но давно там не был. Началась война, на флот ушел.
Он не мог сказать, что он не только не из Питера, но даже из другого времени. И про погибшую "эску", про свои злоключения, про плен на немецкой подлодке… Каждое неосторожное слово могло дойти до "органов" - как тогда называли НКВД. А Володя побаивался интереса этой организации к себе. Кто поверит, что он человек из будущего? Обвинят в шпионаже или еще бог знает в чем, и в лучшем случае будешь вкалывать на руднике в той же Амдерме, а в худшем… Про худший думать не хотелось.
- Повезло тебе, Ленинград видел.
Володя чуть не охнул - девушка не заметила его оговорку про Питер. Это прокол, недопустимый промах!
- Да, красивый город был.
- Почему "был"?
- Бомбят и обстреливают его сильно, в блокаде он. Думаю - разрушений много.
- Я из Мурманска, мой город тоже сильно пострадал, чуть ли не каждую ночь немцы бомбили. Нас сюда вывезли.
- И квартиру дали? - удивился Володя.
- Нет, подселили. А через месяц хозяина на фронт забрали. Я здесь на птичьих правах.
- Все равно одна живешь, хорошо. Ты замужем?
- Вдова. Мужа в начале сорок второго на фронт забрали, два письма от него только и пришло, а потом - похоронка.
- М-да.
На кухне повисла тишина. Володя и сам был не рад, что спросил про мужа. Сложно сейчас женщинам. Все тяготы - работа, полуголодное существование, одиночество - все легло на их плечи. У кого-то муж на фронте погиб, у других - воюют… В тылу из мужиков только старики да подростки.
Катя пожарила рыбу и картошку, накрыла на стол. Картошка в этих северных краях была почти деликатесом. На здешних землях она не росла, а завозили редко, да и то в пути и на складах она частенько успевала подмерзнуть.
Выпив по рюмочке, оба набросились на еду. Молодые, аппетит хороший. Не спеша "уговорили" бутылку. Володя не пил давно, да и голодный был весь день, потому и повело его слегка.
- Э, да ты носом клюешь, морячок, - заметила Катя. - Тебе отдельно постлать или со мной ляжешь?
Женщина спросила без обиняков, и отвечать нужно было тоже прямо.
- Вместе, - кивнул он. И, едва раздевшись, рухнул в постель и отрубился.
Катя постояла, покачала осуждающе головой и улеглась рядом: все-таки вдвоем теплее, да и надоело ей одиночество.
В середине ночи Володя проснулся оттого, что рядом кто-то тихо дышал. Сразу вспомнилось - ужин, женщина… Вот он дурак! Сначала просто хотел поесть и найти место для ночевки. Повезло, даже с женщиной рядом, а он позорно уснул. Вот и выходит - дурак! Расскажи кому - засмеют.
Володя провел ладонью по плечу Кати. Кожа у нее была нежная, бархатистая. Он наклонился к ее голове, понюхал волосы - пахнут как-то по-особому. Осмелев, прильнул своими губами к ее губам.
Женщина проснулась сразу, ответила на поцелуй.
Желание взыграло у обоих. Задрав ночную сорочку, Владимир навалился сверху, обнял…
Когда оба отдышались, Катя сказала:
- Наконец-то дождалась, уж подумала, грешным делом, не алкаша ли привела?
- Нет, не алкаш я, сам не знаю, что накатило. Ты прости.
- А ты правда на трое суток?
- Правда. Судно наше на ремонте.
- Мне завтра на работу, давай спать.
Утром Катя его разбудила:
- Я ухожу, запасные ключи висят рядом с дверью.
- Мне некуда идти. Возьми денег, купи что-нибудь на ужин.
- Я постараюсь пораньше прийти.
Владимир снова улегся в кровать. Когда бы ему еще удалось отоспаться на перине, в тепле, с ощущением полной безопасности. И никаких тревог, никаких торпедных атак - красота!
Он проспал до обеда.
Проснувшись, он полежал в кровати еще - не часто в последнее время удается отдохнуть. А тут и постригся, и помылся, и с женщиной переспал, да еще и выспался дальше некуда. Куда-то ушли невзгоды и тяготы последних месяцев, он встал бодрый, кровь кипела в жилах, и хотелось жить на полную катушку. Он умылся под рукомойником и какое-то, очень короткое время решал нехитрую проблему - напиться чаю самому или все-таки подождать хозяйку? Однако, случайно взглянув в окно, увидел - Катя уже подходила к дому с сумкой в ручках. Владимир быстро оделся - встречать девушку в одних трусах неудобно.
Катя выглядела так, как будто и не было бессонной ночи. Щеки с мороза были румяными, глаза блестели.
- Держи, - она подала Владимиру сумку.
Володя отнес сумку на кухню и, вернувшись в прихожую, помог девушке раздеться - все-таки приятно поухаживать за симпатичной женщиной.
- Соскучился? Есть хочешь? Я сейчас.
Катя стала хлопотать на кухне, но Володя отвлек ее:
- Катя, оставь пока, пойдем.
Он подхватил ее за талию и повлек в комнату. Володя выспался, отдохнул, чувствовал себя полным сил, и ему хотелось женщину. Он начал снимать с Кати платье, засмеялся.
- Ты чего? - удивилась Катя.
- Анекдот вспомнил. Выпустили петуха во двор. Вокруг куры ходят, а он к кормушке кинулся. Хозяин петуха качает головой - не дай бог так оголодать!
Девушка засмеялась. Анекдот был "с бородой", но она его не слышала.
Володя не спеша снял с девушки лифчик, провел руками по груди, поцеловал сосок.
- Подожди, я сама, - Катя разделась.
Володя был терпелив и нежен. Он ласкал женщину, пока она не застонала от желания.
Потом они лежали в постели.
- Как долго у меня не было мужчины! - вздохнула Катя.
- Вокруг мужиков полно! - засмеялся Володя.
- Они с утра до вечера на работе, еле ноги таскают. И у них одна мысль - досыта поесть и выспаться.
- Что поделаешь? Война! Вот прогоним немца, и все образуется.
- Ты думаешь, мы победим? Сводки одна другой страшнее.
- Наполеон Москву взял и сжег. А чем все закончилось? Армию его Кутузов разгромил, а Русь как стояла, так и стоит.
Катя поднялась, накинула халат.
- Надо ужин готовить.
- Я бы и пообедал заодно.
Девушка засмеялась и ушла на кухню.
Зашипел примус, заскворчало на сковороде.
- Иди кушать.
Катя купила не только еды, но и бутылку водки, однако Володя от выпивки отказался.
- Ну, как знаешь, а я пригублю. - Катя выпила рюмку. Щеки ее зарумянились. - Расскажи о себе.
Вот вечно с женщинами так хотят узнать о мужчине побольше, а у него только полтора суток увольнения остались, и встретятся ли они вновь, неизвестно. Плавание во время войны - занятие непредсказуемое. Да и говорить правду о себе он не хотел - Катя наверняка похвастается перед подругами. Потому начал врать:
- Сирота я, в детдоме воспитывался. Родителей не помню. Ну а дальше - ФЗУ, потом на флот попал. В военкомате на фронт просился, сказали - моряков не хватает, ты здесь нужнее. Вот и все.
Катя неожиданно погладила его по голове.
- Трудное у тебя детство было.
- Как у многих.
Халат у девушки завернулся, обнажил ее ноги, и Володя вновь почувствовал желание.
- Я тебя хочу.
За окном было сумрачно, завывал ветер. А в постели хорошо, уютно и тепло. Рядом посапывает во сне женщина, и запах от нее какой-то домашний, умиротворенный.
Утром он проснулся раньше Кати, успел разогреть чайник на примусе, и они позавтракали. С тревогой Катя спросила его:
- Ты сегодня уйдешь?
- Нет, завтра утром. Держи деньги, купи еще еды после работы.
- Здесь много.
- А зачем мне деньги в море?
Катя чмокнула его в щеку, надела пальто, валенки и ушла на работу.
Володе же спешить было некуда. Он улегся на кровать и стал раздумывать, как ему жить дальше. Отсиживаться в тылу ему не хотелось. Конечно, северные моря сейчас не совсем тыл. Города и транспорты на море бомбит авиация, на конвои и одиночные суда нападают рейдеры и подлодки. Тонут суда, гибнут люди, и такую службу спокойной и безопасной назвать нельзя. Но он подводник, его этому учили, и он может принести Родине больше пользы, воюя на подлодке. А быть рулевым на ржавой посудине - больших знаний не нужно.
Но как пробиться на подлодку? У него документы - хоть и настоящие, но не его. И никакого военно-морского образования или специальности по этим документам у него нет. Пойдет в военкомат - оставят здесь же. Ведь наверняка этот Оглоблин, под чьей фамилией он живет, имел бронь от призыва. А если его и призовут, то куда-нибудь в пехоту. Куда ни кинь - всюду клин. И сильно рыпаться нельзя - рвать на себе рубаху и бить кулаком в грудь. Серьезной проверки он не выдержит. С НКВД шутки плохи: запишут в немецкие шпионы или дезертиры, и в лучшем случае светят лагеря в Воркуте, а в худшем - к стенке поставят.
И какие бы варианты он ни изображал, ничего дельного не вырисовывалось. "Ладно, будь что будет. В моей жизни всего за пару часов все менялось самым крутым образом, на сто восемьдесят градусов, так чего загадывать вперед на несколько месяцев? Я и на этом месте пользу принесу, вон - удалось же на гражданском судне подлодку немецкую потопить!" - решил Володя.
Дождался Катю. Они поели, поговорили немного - больше о войне. Осознавая, что завтра они расстанутся, неистовствовали в постели, пока Владимир не выдохся.
- Все, не могу больше! - откинулся он на подушку.
- Миленький, ты меня не забывай, - вдруг со слезами в голосе попросила Катя. - Будешь у нас в городе - заходи обязательно.
- Не от меня зависит - от начальства. Прикажут - зайдем в порт, а нет так нет. Нас ведь могут в Мурманск или на Новую Землю послать.
- Понимаю, но я ждать буду. У меня твои деньги остались.
- Оставь. На корабле кормят, а тратить их там некуда.
Утром, позавтракав, они вместе вышли из дома. Володя оглянулся, запоминая улицу и дом, - вдруг на самом деле ему доведется еще быть в городе, так почему не зайти?
Он довел Катю до магазина, поцеловал на прощание. Глаза у девушки повлажнели.
Коснувшись указательным пальцем ее подбородка, Володя слегка приподнял ее голову, заглянул в глаза:
- Эй, не вздумай реветь, сырости и так хватает.
- Ты меня не забывай, я ждать буду.
Володя повернулся и ушел, не оборачиваясь.
К своему удивлению, он обнаружил, что корабль практически отремонтирован, места наложенных латок сияли свежей краской.
Федор Савельевич уже расхаживал по судну.
- Явился? Ну, здравствуй.
- И вам доброго дня.
- Вижу - пострижен, помыт. Небось подженился на время?
- Грешен, нашел вдовушку.
- Ну и славно. Завтра выходим в море. Я в судовой роли тебя рулевым впишу.
- Да мне все равно.
- Я, грешным делом, думал, что ты к вечеру приползешь пьяным.
- Разве я похож на пьяницу?
- Ну-ну, не обижайся. На судне-то вы все трезвенники, а как на берег сойдете, как будто бес в вас вселяется. То напьетесь, то подеретесь.
Рано утром кочегары уже начали растапливать котлы, поднимая пар.
Капитан ушел к портовому начальству и вернулся озабоченным.
- Получен приказ, выходим.
"Софья Перовская" медленно вышла из порта. Пароход несколько раз менял курс, то увеличивая скорость, то сбрасывая.
- Это вроде ходовых испытаний после ремонта, - объяснил капитан. - Раньше-то после ремонта обязательно были положены ходовые испытания - проверить, все ли в порядке. Как машина работает, нет ли течи. А теперь из ремонта - и сразу по полной. Не хватает судов!
- Мы куда идем?
- Немцы транспорт повредили, типа "Либерти". Воды набрал, есть дифферент. Машины не работают. Нам надо снять часть груза, доставить его в Архангельск, а "американца" отбуксируют для ремонта.
- А, понятно. Так "Либерти" - судно высокое, как перегружать будем?
- Не наша забота, на ихнем судне кран есть. Перекидаем груз в трюмы стрелой, и все дела. Тут всего-то сто миль идти.
К транспорту подошли к полудню следующего дня. На корме его, чуть выше ватерлинии, было несколько пробоин от попадания снарядов, прикрытых брезентовым пластырем. Но транспорт набрал воды, залило машинное отделение, и он потерял ход.
У транспорта уже был морской буксир. Команды заводили канат для буксировки.
"Софья Перовская" ошвартовалась возле, она казалась маленькой рядом с высоким бортом огромного транспорта.
На судне открыли люки трюмов, и с "Либерти" стрелой стали подавать сетки с ящиками и бочками. Ящики были зеленого цвета - со снарядами, а в бочках было моторное масло.
На погрузку ушло часа четыре. Под конец, когда люки трюмов уже закрыли, на стреле повис танк, средний американский "Шерман".
- Эй, а его куда? В трюмах места нет.
- На палубу. Ставь по центру, будет еще один.
Танки погрузили на корабль. "Перовская" сразу просела по ватерлинию.
- Все, отходите! - крикнули с "Либерти".
"Перовская" отошла и встала поодаль. Капитан приказал свистать всех наверх, кроме кочегаров, - надо было крепить проволокой танки.
- Не дай бог ветер или шторм, - сокрушался капитан. - Танки сдвинутся, центровка нарушится - быть беде.
Под гусеницы высоких неуклюжих машин подложили клинья из бревен враспор. Проволокой в палец толщиной прикрутили к рымам на палубе.
Старпом обошел танки, полюбовался работой.
- Все на совесть, молодцы.
А пойди еще ломом покрути ту проволоку, натягивая крепление!
Все заняли рабочие места, капитан приказал в машинное отделение:
- Малый ход.
Небольшая качка была, но танки стояли как вкопанные.
Осмелев, капитан прибавил ход. Куда торопиться, если все равно они прибудут в Архангельск уже завтра?
Погода пока не вселяла тревоги. Дул легкий ветер, на море было волнение один-два балла. Но на Севере погода бывает обманчива и переменчива, как настроение у взбалмошной девицы.
Володя отстоял свою вахту и улегся на койку - надо было выспаться. Из-за нехватки людей вахты приходилось нести чаще обычного. Едва ушел немного поспать и поесть на камбузе, как снова на вахту.
Володя принял от сдающего вахту рулевого свой пост, сверил курс.
На ходовом мостике была только подсветка приборов: освещение в рубке, как и ходовые огни, не работало - ни к чему было привлекать к себе внимание противника.
Уже по привычке Володя обозревал море вокруг корабля.
На мостике вместе с Володей нес вахту старпом. Через час вахты Володе показалось, что среди волн появился бурун.
- Товарищ старпом! Слева, курс шестьдесят, вижу бурун. Не перископ ли?
Старпом поднес к глазам бинокль, до того висевший у него на груди. Долго всматривался, потом выдохнул:
- Не вижу ничего подозрительного, показалось тебе.
Может, и показалось. Ветер срывает с волн пену, вполне могло показаться. Но какое-то шестое чувство точило, не давая успокоиться, какая-то смутная тревога заползла в душу.
Володя пытался себя успокоить. Чего паниковать, если старпом осмотрел море в бинокль?
Прошло еще полчаса. Володя уж было успокоился, как старпом воскликнул:
- Вот она!
И туг же объявил по судну сигнал тревоги.
С правого борта, на удалении трех кабельтовых, из воды торчал перископ.
Подводная лодка шла параллельным курсом с транспортом. А на корабле засуетились члены судовой команды, пришел заспанный капитан:
- Что случилось, Андрей Васильевич?
- Вижу перископ. - Старпом протянул капитану бинокль и указал рукой направление. Собственно, перископ был заметен невооруженным глазом.
- Как думаешь, кто?
- Наших подлодок тут быть не должно, нас не предупреждали.
- Стало быть, немец.
Пока было неясно, что предпримет подлодка - всплывет и обстреляет их из пушки или пустит торпеду?
Федор Савельевич приказал сообщить по радио в Архангельск, а также на буксир о появлении неизвестной подводной лодки.
Видимо, командир немецкой подводной лодки осматривался, прослушивая с помощью акустиков горизонт, оценивал обстановку. Решив, что угрозы нет, он приказал всплывать.
Из-под воды показалось ограждение рубки, потом сама рубка и, наконец, корпус лодки. На ходовом мостике лодки появились фигуры подводников. Немецкие комендоры суетились вокруг пушки.
- Федор Савельевич, - обратился к капитану старпом, - немцы! Что делать?
- Отстреливаться из пулемета. Другого варианта не вижу. Нам от лодки не уйти, скорость не позволит.
В голове у Володи созрел план.
- Товарищ капитан, разрешите обратиться?
- Слушаю.
- Танки.
- Не понял…
- У нас на палубе стоят танки, на них же пушки есть! Мы можем дать отпор.
- А снаряды?
- Мы же грузили в трюмы ящики!
В минуту опасности капитан принял решение моментально:
- Старпом и рулевой, стрелой в трюм! Найдите ящик - и в танк. Пушку зарядить сумеете?
- Не боги горшки обжигают.
Капитан взялся за штурвал. Володя по-флотски съехал по поручням трюма на ногах, за ним спешил старпом.
В это время на подлодке грохнул первый выстрел.
Володя и старпом открыли трюмный люк. Темнота, ничего не видно…
Старпом нащупал выключатель, включил свет в трюме. Все равно иллюминаторов в трюме нет, и немцы освещение не увидят.
- Вон ящики.