Ниже нарисован смайлик. И что за сюрприз может быть круче прямой радиосвязи на девять тысяч километров? Даже в мое время такое было на грани фантастики, пока не появились спутники. Да и вообще - не побоялся Димка письмо с таким текстом через полмира отправлять?
Внезапно листок бумаги словно беззвучно вспыхнул у меня в руках, секунда - и на пол сыплется невесомый пепел. Вот ведь, блин, шутник хренов!
Шнирельман едва заметно улыбается, видя мою секундную растерянность. Видимо, знал, чертяка, о "сюрпризе". Интересно, а остальные листочки тем же макаром не развеются? Я ведь быстро прочитать о произошедших в мое отсутствие событиях просто не успею. Да и коды…
- Не беспокойтесь, ваше высокопревосходительство! Остальные бумаги не прошли обработку химикатами! - словно читает мысли Мойша.
- Сколько тебе потребуется на монтаж оборудования?
- Четыре дня! - удивляет Шнирельман.
- Погоди-ка… - быстро прикидываю в уме. Чтобы сигнал был устойчивый, нужна высокая вертикальная антенна или большое антенное поле. Он тут собирается за полнедели башню типа Эйфелевой или Шуховской построить?
- Александр Михалыч предложил воспользоваться для подъема антенны аэростатом! - объясняет мои сомнения Мойша.
- Ага, понял - связь только по расписанию. Ладно, это уже хорошо! Что тебе нужно? Люди, материалы, моральная поддержка?
Мойша усмехнулся уголками губ.
- Два десятка человек для разгрузки и доставки оборудования на место установки. И желательно, чтобы у них руки росли не из жопы. В ящиках - очень хрупкие предметы!
- Знаю, знаю! Радиолампы! - язвительно улыбнулся я. Мойша взглянул на меня, как на заговоривший портрет. Типа: мы это только полгода как придумали, а генерал-адмирал уже все знает. - Найдем рукастых, не беспокойся. Монтажники у тебя свои?
- Так точно! Бригада из двенадцати человек!
- А помещение для размещения оборудования тебе разве не нужно?
- Никак нет, ваше высокопревосходительство! Станцию разместим в специальном сборно-щитовом домике.
- Тоже Александр Михалыч предложил?
- Он самый! - кивнул Мойша. - Причем для Сингапура сделали облегченную конструкцию, а для России - утепленную и приподнятую на балках.
- Так вы и на родине радиотелеграф монтируете?
- Так точно! Попов развертывает станцию в Омске, при штаб-квартире великого князя Павла Александровича, а мы после вас поплывем во Владивосток.
- Это хорошо! - киваю одобрительно. - Теперь я не только с Москвой общаться смогу!
До этого счастливого момента связываться с друзьями приходилось кружным путем, через Филиппины и САСШ. Письма шли по два месяца. Поэтому о произошедших в России событиях имел крайне отрывочную информацию, составленную из доступных (при грабежах портовых городов) английских газет и того минимума, что Димка с Олегом сочли необходимым написать в депешах. Хорошо, что сейчас расщедрились.
Потому, думаю, было вполне понятно, что просто так отпускать "по делам" Мойшу Лейбовича я не собирался, решив хорошенько попытать его обо всем, что случилось на родине за время моего отсутствия. Письменное изложение на нескольких страницах - это, конечно, замечательно, но рассказ очевидца - еще лучше. Но хитрый еврей, отговорившись почти постоянным сидением в Стальграде, ловко перевел стрелки на старшего стрелка своей охраны, непосредственно принимавшего участие во всех боях, начиная от "битвы" под Лихославлем и заканчивая капитуляцией британского экспедиционного корпуса. И пришлось георгиевскому кавалеру Алеше Пешкову, бывшему стальградскому дружиннику, а ныне ефрейтору лейб-гвардии бронекавалерийского Лихославльского полка добрых три часа рассказывать во всех живописных подробностях перипетии гражданской войны. Рассказчиком он оказался замечательным, образы создавал живописные, характеристики участникам давал объемные, сцены "экшена" искусно перемежал "лирическими отступлениями", и я только под конец сообразил сопоставить имя и фамилию ефрейтора с известным мне классиком советской литературы.
- Алексей, а как тебя угораздило в Стальград попасть? - поинтересовался я.
- Так я с одиннадцати лет "в людях", ваше высокопревосходительство, а три года назад записался на завод господина Рукавишникова разнорабочим. Окончил вечернюю школу, техническое училище, стал работать токарем. Но больше всего мне военное дело полюбилось - рукопашный бой, стрельба из револьверов и винтовок. Этому нас, бойцов добровольной народной дружины, сам Хозяин и его помощник Еремей Засечный учили. Так в стрельбе из пулемета я таких успехов достиг, что Ляксандра Михалыч приказал меня во внутреннюю дружину перевести, что караулы по всему заводу несла. Слова мне еще тогда странные сказал: "Кто же тебя горьким назвал, сладкий ты мой?" Ну, Хозяин наш шутник-то известный.
Я громко рассмеялся - настолько фраза из старого анекдота диссонировала с подтянутым молодцеватым видом сидящего передо мной солдата.
Получив исчерпывающую информацию, не стал больше задерживать несостоявшегося пролетарского писателя (хотя кто его знает, может, еще и состоится? Напишет роман "Отец"…), распорядился разместить всю прибывшую команду на берегу и поставить их на довольствие.
Радиопереговоров ждал, как божественного откровения, - ночами не спал, предвкушая разговор. Я им, балбесам, все выскажу. И про тактику, и про стратегию, и про остальные премудрости. Да имей я в своем распоряжении те силы, которыми так бездарно распоряжались мои друзья, военные действия сейчас бы велись непосредственно на Британских островах!
Видимо, ребята тоже горели желанием пообщаться, так как при первом (после пробных прогонов) сеансе связи император Николай и Рукавишников присутствовали лично. Из-за этого получился почти телефонный разговор - радисты в целях экономии времени вели передачу без шифрования.
[11:27:31] Сингапур: У аппарата ГА Алексей.
[11:27:42] Москва: У аппарата ЕИВ Николай, Рукавишников.
Из-за присутствия радиотелеграфистов приходится общаться в рамках официоза:
[11:27:53] Сингапур: Здравия желаю, ВИВ!
[11:28:02] Москва: И вам не хворать, дядя!
Так и вижу ехидную усмешку Таругина - нашел, блин, дядю!
[11:28:09] Москва: Как самочувствие людей и состояние техники? Хватает ли медикаментов, продуктов, боеприпасов?
[11:28:22] Сингапур: Больных малярией 13 человек, медикаментов и продовольствия хватает с избытком. Состояние техники крайне плохое. Практически восьмидесятипроцентный износ судовых машин. Что можем - ремонтируем на месте, но не хватает запасных частей. Я посылал вам список необходимого два месяца назад.
[11:28:52] Москва: Список получили. Давай сверим!
[11:28:57] Сингапур: Давай! Нужны: рабочие и инженеры с Балтийского завода.
[11:29:11] Сингапур: Матросы.
[11:29:15] Сингапур: Офицеры.
[11:29:19] Сингапур: Провиант.
[11:29:25] Москва: Ты говорил, что провиант в Синге есть.
[11:29:38] Сингапур: Рис задолбал.
[11:29:52] Москва: Гречку прислать?
[11:30:12] Сингапур: Главное - муку. Ржаную. Хлеба хотим. Черного. А так и гречку тоже.
[11:30:34] Москва: Понял.
[11:30:38] Сингапур: Эскадра полгода в боях. Кончилось все. А то, что есть, - паллиатив военного времени.
[11:30:46] Москва: Понял.
[11:31:09] Сингапур: Броневые плиты различной толщины и размеров.
[11:31:27] Сингапур: Новые трубки для котлов.
[11:31:44] Сингапур: Хорошо бы новые котлы взамен поврежденных и изношенных.
[11:31:56] Москва: Это вряд ли.
Вполголоса матерюсь, а радиотелеграфист машинально отбивает ключом все мною сказанное:
[11:32:04] Сингапур: Мать вашу через (удалено цензурой) и долго (удалено цензурой), перевернув кверху (удалено цензурой).
Только через полминуты радиоволны доносят поставленную за сольное выступление оценку:
[11:32:46] Москва: Живописно!
Представляю, как ребята там ржали. Ладно, продолжим…
[11:33:04] Сингапур: Снаряды.
[11:33:14] Сингапур: Патроны к стрелковке.
[11:33:23] Сингапур: Орудия взамен выбитых.
[11:33:31] Москва: Хорошо.
[11:33:58] Москва: Через неделю к вам прибудет пароход. Тоже "немецкий", как предыдущий. На нем запчасти по списку, ремзавод, боеприпасы, медикаменты, оружие, топливо, моторные лодки.
[11:34:06] Сингапур: Можно подробнее?
[11:34:09] Москва: Ну, сам напросился. Лови!
[11:34:12] Москва: (Опись груза).
[11:42:06] Сингапур: А люди?
[11:42:28] Москва: Две бригады ремонтников, всего 48 человек, из них три инженера. 146 матросов, 22 офицера. Два специалиста от Альбертыча, один от Васильчикова.
[11:42:55] Сингапур: Понял. Без комитетчика никак?
[11:43:12] Москва: Порядок должен быть.
[11:43:35] Москва: Как там "Маринеско"?
[11:43:42] Сингапур: Захваченный корвет "Аметист" - старая рухлядь, построенная в 1871 году. Им только туземцев пугать. Его бы уже списали, если бы не мы.
[11:43:42] Москва: А я-то думал…
[11:48:38] Сингапур: До "Аметиста" класса "Самоцветы" еще пятнадцать лет!
Не удержался, сказал в сердцах. Таругин ни хрена по флоту не помнит, вот и нафантазировал себе нечто. Радиотелеграфист покосился на меня удивленно. Мол, адмирал может видеть будущее?
На другом конце эфирного моста молчали целую минуту. Видимо, усваивали информацию.
[11:50:17] Москва: Давай об англичанах. Они тут на нас с предложением мира вышли. Чего бы от них потребовать в качестве компенсации морального вреда?
[11:50:42] Москва: Кроме денонсации Парижского договора 1856 года и острова в Индийском океане, как ты в письме предлагал?
[11:52:36] Сингапур: ХЗ.
[11:52:37] Москва: Надо.
[11:52:40] Москва: Для торга.
[11:53:53] Москва: Мы тут уже целый список репараций составили.
[11:53:59] Москва: Денег требуем. Сто лимонов. Фунтов. Золотом.
[11:54:03] Москва: Тебе какое-нибудь специальное оборудование нужно?
[11:54:10] Сингапур: Надо подумать.
[11:54:17] Москва: Земли под базы ВМФ?
[11:54:26] Москва: В смысле - еще островов.
[11:57:07] Сингапур: Можно запросить Ямайку.
[11:57:11] Сингапур: Под настроение.
[11:57:58] Сингапур: А самим потихоньку обустраиваться на датских островах.
[12:03:15] Москва: Может, лучше о. Св. Елены? Или Ирландию? Все равно ведь не отдадут.
[12:04:31] Сингапур: Пофиг.
[12:04:52] Сингапур: Но лучше запросить побольше, а потом, когда они оху… (удалено цензурой) сильно удивятся - поторговаться и сбавить. Мы сейчас их за яйца держим - можем хоть бриллианты из королевской короны требовать. В общем, я подумаю.
[12:05:22] Москва: Ну, думай. Время есть. Союзнички предлагают помирить - приглашают поучаствовать в мирной конференции. В Париже.
[12:06:03] Сингапур: Когда?
[12:06:12] Москва: Не скоро. Пока соберутся да регламент обсудят - лето или осень текущего года.
[12:06:51] Сингапур: Понял. Буду иметь в виду.
[12:07:07] Москва: Ты точно не хочешь Синг оставлять?
[12:07:43] Сингапур: Точно. Все равно, пока во Владике бухта ото льда не очистится, мне здесь сидеть.
[12:08:17] Москва: И японцев нагибать не передумал?
[12:08:33] Сингапур: Нет.
[12:09:01] Москва: Ладно, тебе виднее. Только без фанатизма!
[12:09:28] Москва: Конец связи.
[12:09:34] Сингапур: Конец связи.
Вот и поговорили…
Рассказывает Илья Дорофеев
Он же - Владимир фон Шенк
Вот уж не думал, не гадал, ешкин дрын, что когда-нибудь буду носить имя мифологического персонажа. Разрешите представиться, господа: товарищ Кухулин, командующий Ирландской республиканской армией.
Начиналось все достаточно прозаически. После громкой и скандальной истории с недоутопленным лакеем пришлось оставить военную службу и отправиться за океан с простейшей задачей: сформировать отряды ирландских добровольцев, вернуться на Зеленый остров и устроить английским оккупантам веселую жизнь. Всего-то делов, ешкин дрын, ни больше ни меньше. В активе финансовая помощь Его Высочества цесаревича, опыт генерал-майора ГРУ, молодость тела. В пассиве все остальное.
Большой путь начинается с малого шага - прибыв в Бостон, вычислил район проживания ирландской диаспоры. Где собираются и общаются, не скрывая мыслей и чувств, настоящие мужики? Правильно, в пабах. Например, в "Фиолетовом трилистнике". А теперь достаточно только завести приятелей из соответствующего контингента да разобраться в оперативной обстановке, что при наличии денег и умении дружелюбно и заинтересованно слушать и сопереживать совершенно не является проблемой.
Послушать было что. После устроенного англичанами тотального геноцида в пятидесятых годах "просвещенного" девятнадцатого века, когда в Ирландии умерло от голода, болезней и массовых расстрелов более миллиона человек, много ирландцев предпочли эмиграцию каторге и смерти, укрывшись в Новом Свете. У парней хватало смелости, решимости, любви к родине, ненависти к оккупантам. Не было главного - вождя и боевой организации.
Как возглавить новое движение? Первоначально я рассчитывал на зажигательные речи в лучших традициях неудержимого Фиделя. Благо, и слушать его на митингах доводилось неоднократно, да и пожать руку, ешкин дрын, простому военному советнику в чине старлея товарищ команданте не брезговал. Только в дело вмешался случай…
Ирландский виски - продукт, конечно, неплохой, но против нашей водочки… не тянет, прямо скажу. А молодость гусарского тела и без малого полувековой опыт поправки здоровья дают результат, сильно выделяющийся на фоне хоть и крепких, но не отличающихся опять же правильной организацией употребления парней. Уж не помню, по какому случаю мы в тот раз набрались (да и подраться успели раза три), но, видя меня почти вменяемого, причем сохраняющего вертикальное положение, в то время как большинство собутыльников мирно дрыхли, уронив вихрастые рыжие головы на заляпанные столы, хозяин паба и он же по совместительству бармен О’Лири, крепкий дедок лет шестидесяти, покачал головой и глубокомысленно выдал:
- Влад, ты не русский! Так могут пить только ирландцы. Признайся: ведь были в роду предки из нашего народа?
- Конечно, не русский! Я остзейский барон! - ответило вместо разума "тело".
Видать, ешкин дрын, по пьяной лавочке гусарский корнет фон Шенк берет надо мной верх! Причем на этом гордом заявлении "тело" не остановилось, начав перечислять всех своих благородных предков. О’Лири только обалдело кивал, выслушивая длиннющий список имен. Внезапно на десятом колене лицо бармена изменилось, и он, жестом прервав мой монолог, попросил:
- Влад, повтори, пожалуйста, как звали твоего предка, который приплыл на берега Балтики вместе с викингами!
- Маклинн! Его звали Маклинн! Думаю, что он был шотландцем.
- Нет, - тихо, но твердо сказал О’Лири. - Мак в переводе с гэльского - сын. А Линн - один из самых старых наших кланов. Выходит, я не ошибся - ты действительно имеешь ирландские корни!
Опаньки! А вот это уже серьезно! Спасибо тебе, гусар, за нежданную помощь - теперь я для этих ребят не просто случайный собутыльник, иностранец, сочувствующий их борьбе с английскими оккупантами. Чем крепки эти парни - так это родственными связями и клановыми отношениями.
Уже на следующий после пьянки день народ в баре О’Лири знал новость. Ко мне постоянно подходили какие-то незнакомые мужики, одобрительно хлопали по плечу, чокались кружками и стаканчиками. И стал с этого момента отставной российский корнет для изгнанников полностью своим, да с фамильным авторитетом кланов за плечами.
Была, правда, еще одна проверка - бой на мечах. Притащили и в Америку свои фамильные ценности, берегущие память о предках. Моим противником оказался ражий детинушка, в мирной жизни работающий грузчиком в бостонском порту. Схватку организовали в старой конюшне, где в иное время устраивали кулачные бои, прообраз профессиональных боксерских поединков. Что интересно - всем процессом руководил все тот же бармен О’Лири, местный авторитет.
Удар, блок, клинок противника проскальзывает, а мое лезвие останавливается у его горла. Еще атака, еще пара финтов, и чужой меч вылетает из сильной, но не изощренной фехтовальной школой руки, а мой упирается в грудь. Ну, где ему? Меня ведь настоящие профессионалы учили: в гусарском полку месье Рабиньяк, потомок наваррских королей, перебравшийся в Россию после Великой французской революции, а в "той" жизни старшина Петренко, бывший смершевский "волкодав". Зрители, а посмотреть на "дуэль" собралось два десятка мужчин, одобрительно шумят.
- Достаточно, воины! - перекрывая шум, командует О’Лири.
Парни получили последнее доказательство моей "ирландскости", а я - вышитую чьей-то женой эмблему фамильных цветов клана Линн.
Дело пошло на лад. Мои искренние чувства, ораторское мастерство и методы политтехнологий вкупе с возможностью и желанием финансировать освободительную борьбу дали необходимый результат. Посражавшись в фракционных склоках (не зря дедушку Ленина прилежно конспектировал, ох не зря), продавив свою точку зрения и набрав три десятка горячих сторонников, через пару месяцев пересек на далеко не белом пароходе океан, вернувшись на родину. Да. С этого момента именно родину, потому что в дело надо верить по-настоящему.
Джон О’Лири, открывший в портовом Дублине новый паб, принял на себя обязанности резидента. Базу создали неподалеку - в горах Уиклоу. Первичной ячейкой организации будут пятерки - метод проверенный. Потом прошедшие проверку боем ребята сами станут командирами пятерок, а наиболее талантливые - координаторами сетей.
Подобно партизанскому движению в Великую Отечественную, мы сделали ставку на помощь беспощадно угнетаемых лендлордами, потерявших родных и близких крестьян. Небольшая денежная помощь из русских средств, защита от управляющих поместьями лендлордов (пришлось кое-кого показательно покарать) - и окрестное население стало нашими преданными разведчиками и снабженцами.
Первый ощутимый удар нанесли уже через месяц. Пропустивший сквозь свои застенки не одну тысячу патриотов, полицейский участок в Уэксфорде неосмотрительно оставил камеры пустыми, отправив очередных "постояльцев" на каторгу и виселицу. Счет к полицейским очень высок, мои парни просто горели ненавистью, забывая об осторожности. Но первое серьезное дело должно быть громким, воспитательным и без потерь. Поэтому я, проведя на месте будущей акции возмездия командирскую рекогносцировку, несколько дней разрабатывал план.
…Сухо щелкнул выстрел из "Кистеня" с глушителем, и полицейский у двери, получив пулю в сердце, свалился безвольной куклой. Счастливчик - он умер легко и быстро. Повинуясь бесшумным командам, вперед вышли гранатометчики, запалили фитили на бутылках и метнули стеклянную тару в окна. Никаких сеток и решеток - не пуганы и не научены. Звон, вспышки жадного коптящего пламени, первые жуткие крики. Да, коктейль Молотова прост в изготовлении и страшен при применении по живой силе. Вторая серия, третья… Двухэтажное здание полыхает, как вязанка высушенного хвороста, воздух раздирают вопли заживо сгорающих, звонко щелкает черепица, трещат деревянные стены. Превратившиеся в комки огня человеческие тела пытаются выскочить в окна, выбежать в двери… Выстрелы из "Кистеней" и "Клевцов" обрывают мучения. Однако треть моих храбрых бойцов блюет на улице.