Этерлен в ярости ударил рукой по капоту автомобиля и шумно выдохнул воздух. Рядом с ним тотчас очутился пузатый сержант.
– Что-то случилось, генерал?
– Случилось… ребята, вы на задании?
– Нет, ваша милость, мы – околоточный патруль. До шести часов сегодняшнего дня… А что?
– Считайте, что поступили в мое распоряжение. По коням! Все ваши проблемы я решу своим ходом.
Генерал поспешно расстегнул на животе сумку-"кенгуру" и достал из нее небольшой плоский прибор. Повинуясь его пальцам, перед ним развернулся голографичекий экран.
– Они держат меня за мальчика, – буркнул генерал, – но я слишком давно работаю с Йони, чтобы пойматься на такую ерунду… вперед! – Крикнул он, забираясь в машину. – Они двигаются по Риорита-драйв на север. Газу, сержант, газу!
Мальцев утопил ногой педаль акселератора.
– Сирены включать? – спросил он, перекрикивая сердитый рык мотора.
– Не стоит. Живее!
Сержант знал свое дело. Движение по Риорита-драйв было не особенно напряженным, и его "козловоз" летел по левому ряду, распугивая водителей легковушек своим утробным ревом и короткими взвизгиваниями клаксона. Этерлен напряженно смотрел на экран. Преследуемый кар уходил от них на весьма свирепой скорости – казалось, похитители Йони почуяли погоню и спешили убраться как можно дальше.
– Все время прямо! – приказал Этерлен и занялся Хеннингом.
Через полминуты после инъекции вербовщик захлопал глазами и уставился на генерала взглядом, полным недоумения и обиды.
– К-кто вы такой? – спросил он, пытаясь принять на диване нормальное вертикальное положение.
– Кто надо! А вот ты – кто? Что ты делал в этом кабаке? Отвечать быстро, без задержек! Быстро, с-сука!
Рев Этерлена произвел на вербовщика неизгладимое впечатление. На некоторое время он дара речи, но легка затрещина генерала привела его в боеготовое состояние.
– Мне позвонили какие-то люди из Таможенного комитета. Они сказали, что имеют кое-какие предложения… ну, деловые предложения, вы понимаете? Я сейчас в общем-то на мели, ну вот я и согласился. Когда я пришел сюда, меня стали расспрашивать насчет экипажа камиона типа "Олдридж", который я набирал две недели тому назад. Кто, да как, да что… потом пришел какой-то парень, и мне сказали, чтобы я вышел в зал и посмотрел, не знаю ли я того типа… ну, короче, вас… а дальше… вы сами знаете.
Этерлен не ответил. Поглядев на экран своего поискового детектора, он поднял голову и принялся напряженно всматриваться в летящий перед ними поток машин. Потом снова глянул на экран.
– Сбрось газ. В правый ряд и приготовиться к повороту…
– Кого мы преследуем? – поинтересовался Мальцев.
– Кажется, вот тот серый "Лэнгли". Да, точно, это он! За ним, в поворот… и держись через пару машин от него.
– Если эти парни поймут, что мы идем за ними, они газнут – и все, поминай как звали, – раздраженно буркнул сержант.
– Я знаю, – отозвался Этерлен. – У этой сволочи движок крепкий. Догоним – получишь унтер-офицера… ты только не спеши, только не спеши, родной ты мой!..
Мальцев заметно покраснел.
– Кто у вас там? – сочуственно спросил он.
– Хороший человек. Очень хороший… ты только учти, что операция наша идет под "первым" грифом. Все понял?
Краска живо отхлынула от пухлых щек дородного сержанта. Он прекрасно знал, чем и как заканчиваются шутки с грифом один. Чем бы дело не кончилось, а ему теперь до конца дней придется носить в себе ужас прикосновения к одной из тех тайн, о которых и думать-то не хотелось.
– Красный, – сказал он с отчаянием. – Проскочим?..
– Черт побери! – Этерлен вцепился в подголовник его кресла и заскрежетал зубами. – Постоим… но потом – газ в пол! Это, кажется, законом не запрещается.
Мальцев рванул на желтый, сразу опередив весь пелетон стоявших за ним автомобилей. Впереди замаячила серая корма "Лэнгли". Это был спорт-универсал, рассчитанный на перевозку шести человек и оснащенный могучим движком, позволявшим ему конкурировать с настоящими спорт-карами – тип, весьма популярный на Авроре, известной темпераментом своих шизанутых драйверов. Полицейский фургончик, конечно же, не был ему ровней, но Этерлен чуствовал, что похитителям Йони пока и в голову не приходит, что их преследуют. "Лэнгли", сбросив скорость, неторопливо двигался в правом ряду – похоже, водитель отыскивал место для парковки. Сержант Мальцев угадал его намерения и осторожно пополз следом.
– Они, кажется, уже приехали, – заметил он.
– Да, – задумчиво ответил Этерлен. – Какая-то странная получается история…
– История?
– Это я так, о своем. Точно, они причаливают. Сюда!
"Козловоз" свернул в узкий переулок и замер под стеной старого, коричневого от времени небоскреба. Этерлен продолжал смотреть на свой детектор.
– Рядовой Залевски, определите задержанного в "козлятник", – приказал он, – и не забудьте надеть на него наручники. Вы остаетесь здесь. Мальцев, за мной!
Сержант засопел и поспешно выбрался из-за руля. Махнув ему рукой, Этерлен быстро прошагал за угол.
Стены у порядком обветшавшего подъезда небоскреба украшали десятка три табличек с разнообразными логотипами обитавших в нем фирм и всяческих контор. Мельком проглядев весь этот иконостас, Этерлен толкнул вращающуюся дверь и вновь посмотрел на экран детектора.
Йони быстро двигался наверх.
– К лифту, – скомандовал генерал.
Мальцев послушно затрусил следом за ним. Краем глаза Этерлен заметил, что сержант немного бледен и все время держит руку на уже расстегнутой кобуре бластера.
"Молодец, – подумал он, – дядька, видать, с опытом. Будем надеяться, что он не запсихует…"
– Какой нам этаж? – Мальцев поднес руку к пульту управления и вопросительно глянул на генерала.
Тот хмыкнул и дернул плечом.
– Начнем с тридцатого.
Лифт рванулся вверх. На тридцатом этаже Этерлен понял, что прекративший подъем Йони находится этажей на десять выше. Он уже раскрыл было рот, чтобы приказать Мальцеву "давить и дальше, но в кабину неожиданно втиснулась дородная старуха в кричаще-ярком платье, обильно украшенная пангейскими жемчугами.
– Мадам, мы едем наверх, – сообщил ей Этерлен.
– Я тоже еду наверх. Мне нужно на сорок шестой…
– Мадам, боюсь, что мы будем для вас плохими попутчиками. Покиньте кабину, прошу вас.
Наверное, этого говорить не следовало, ибо "мадам" вдруг прорвало – да как! Развернувшись к окаменевшему от ужаса Мальцеву, она принялась орать и размахивать руками:
– Вы не имеете никакого права!.. Сержант, куда вы смотрите? Почему вы не арестуете этого типа?! Вы не имеете совершенно никакого права, я-то знаю свои права! Сержант! Я знаю свои права!..
Этерлен молча втопил пальцем кнопку сорокового этажа, и кабина беззвучно понеслась к небесам. Их попутчица продолжала орать о каких-то своих правах и требовать от Мальцева его немедленного ареста, но ему сейчас было не до того. Когда лифт замер, он увидел, что угадал: Йони находится на одной горизонтали с ними, причем где-то совсем рядом.
Генерал выбрался из лифта, и тотчас же понял, что это было его самой крупной ошибкой за последний финансовый год. Утешением ему мог служить лишь тот факт, что такого развития событий он ну никак не ожидал.
– Москаленко… – прошептал он с некоторой растерянностью. – Вот черт!!!
Улыбающееся лицо человека, стоявшего перед ближайшей к лифту дверью какого-то офиса, исказилось ужасом и ненавистью. Грохот трех стволов – два принадлежали Этерлену, третий ему – почти слились в жуткой какофонии смерти. Крупнотелый, слегка поседевший мужчина в коротком бордовом полупальто полетел на своих друзей – двоих молодых парней, один из которых был одет в форменный плащ таможенного офицера.
– Йони, на пол!!! – истошно заревел генерал. – На пол!
Юноша в таможенной форме растерянно отпустил скованные за спиной руки Йохансона, и тот ничком свалился на пол, засучил ногами, стараясь уползти с линии огня; державший его парень, фонтанами разбрызгивая во все стороны кровь, осел перед дверью с фактически выжженной грудной клеткой. Его напарник успел выхватить оружие…
В эту секунду лифте раздались истошные, почти нечеловеческие крики старухи с жемчугами, и кабина рухнула вниз. Она проехала всего три или четыре этажа: после глухого удара крик смолк, и лифт вновь пошел вверх. К тому моменту, когда трупно-серый от ужаса сержант Мальцев выскочил в коридор, стрельба уже стихла.
Его случайный босс стоял на коленях перед окровавленной офисной дверью, и зажимал рукой левое плечо. Из-под пальцев обильно лилась кровь. Прямо перед ним, комкая вытертый ковер, бился в хриплом крике светловолосый юноша с правой ногой, отстреленной по самое бедро. Из-за двери доносились сдавленные рыдания…
– Генерал!… генерал, что с вами? – Мальцев еле дышал, но нормальный цвет лица уже потихоньку возвращался на свою законную территорию.
– Достань у меня в кармане кусачки, – просипел Этерлен, – там, слева… они такие, хитрые – складные. Давай же, что ты спишь?!
Мальцев упал на колени и судорожно зашарил по карманам генеральской куртки. В этот момент к Этерлену подполз странно бледный Йони.
– Раскуй его, скорее, – приказал генерал, когда в руках полицейского наконец оказалась замысловатая вороненая конструкция. – Старик, что это с тобой?
– Они треснули меня каким-то паралитиком, – кривя синюшные губы, объяснил Йохансон. – Они ведь не знали, что на нас с тобой эта штука не слишком-то действует. Я уже почти оклемался… сейчас встану.
– Откуда ж тут взялся сучий Москаленко?
– Он уже месяца три как на Авроре… кто б мог подумать, да?
Мальцев перекусил наручники Йохансона и помог ему встать.
– Генерал, рука… ваша рука!
– К черту мою руку! – гавкнул Этерлен. – Ломайте эту дверь! Я буду не я, если там уже кто-то не застрелился! Ломайте, ломайте, ломайте! Кажется, там жгут документы! Ах, с-сука… что ж вы стоите, оболтусы!
Этерлен тяжело поднялся на ноги и с размаху пнул злополучную дверь своим ботинком. Рыдания вдруг утихли. Что-то негромко хлопнуло, потом еще раз.
Мальцев вытащил из кобуры свой табельный бластер, направил ствол на замок и выстрелил. В Этерлена полетели обугленные щепки, но генерал не обратил на них никакого внимания. Схватив здоровой рукой позолоченную дверную ручку, он рванул дверь на себя. Все еще бледный, но уже почти пришедший в себя Йони стиснул обеими руками подобранный на полу "Моргенштерн" и осторожно заглянул вовнутрь. Следом за ним в помещение вошел сержант Мальцев.
– Именем Империи, вы арестованы! – гулко провозгласил Этерлен и закашлялся.
Красивая черноволосая женщина вызывающе вздернула подбородок, но Этерлен не смотрел на нее: все его внимание занимал молодой полковник ВКС, сидевший в высоком кресле перед стареньким письменным столом, на котором не было ничего, кроме индивидуального терминала и кожаной папки с имперским орлом. Верхняя часть черепа у полковника отсутствовала, под подбородком зияла обугленная дыра. Грязноватая, давно не стиранная штора за его спиной была мокрой от крови. По офису гулял прохладный ветер…
– Мальцев, возьмите вот это, – страдальчески морщась, Этерлен покопался в поясной сумке и вытащил небольшой инъектор, – и уколите того оболтуса, что валяется в коридоре. Да, и еще… снимите с себя ремень… или портупею, что ли – а то он истечет кровью…
– У меня есть жгут, – с достоинством ответил сержант.
– … и притащите его сюда.
Йони, безучастно стоявший у стены, с неожиданной стремительностью скользнул вбок, и из руки черноволосой дамы выпал крохотный блестящий пистолет.
– Мэм сенатор, я не советую вам… – скрипуче сказал он. – Доживите до суда…
– Сенатор?! – Этерлен недобро прищурился.
– Дядя, сейчас здесь будет полиция, – тихо проговорил Йохансон.
– Просмотри стол, – распорядился Этерлен. – Кажется, тут нет стенных сейфов или тайников: это обычная наемная контора. Мальцев! Нам пора сматываться… дядя, как ты думаешь, тут есть выход во двор?
Три минуты спустя серый "Лэнгли", в котором сидели двое мужчин и женщина, неторопливо развернулся и двинулся в сторону пересечения с Риорита-драйв. Следом за ним из переулка вывернул полицейский "козловоз". Оказавшись на ситивэе, обе машины помчались к необъятному портлендскому космопорту. В этот момент у подъезда офисного билдинга истошно завыли полицейские сирены.
Копы территории Портленд не слишком любили спешить.
– Понимаешь, – объяснял Йони, сидевший за рулем серого универсала, – меня дернул черт заглянуть в двигатель. Мимо проходил Москаленко… причем я увидел его уже со спины. Я его даже не узнал – ну, прошел себе мужик, да и все. Буквально через три минуты в башке засвистели чертики, и пожалуйста. Я чего-то даже не понимаю…
– Я тоже не совсем, – признал Этерлен, заканчивая паковать простреленное плечо в реабилитационный кокон. – Он же всю дорогу пиратствовал: какого ж черта ему ударило спутаться с местной таможенной мафией? Что вы нам на это скажете, миледи?
Женщина, сидевшая рядом с ним на заднем сиденьи, продолжала равнодушно смотреть в окно.
– Вы можете молчать сколько душе угодно, – хмыкнул генерал. – В Конторе вам по-любому развяжут язык. Конторе, понимаете ли, плевать, сенатор вы или еще кто. Закон ведь прост, вы сами знаете: как угодно, но нельзя попадать нам в руки. Попали – все, прости-прощай… разумеется, я не имел никакого права вас арестовывать, но понимаете, какая тут получается штука: даже если вы и выйдете из местной резидентуры живой, то… молчать будете до конца дней. Молчать и потеть – по ночам, от страха.
На въезде в VIP-терминал Йони остановил автомобиль. Этерлен приспустил боковое стекло:
– За мной идет патрульная машина, – сообщил он дежурному, – пропустить – молча…
Служащий взял под козырек и замер. Он уже знал, кто пришел на частной "Пуме", номера которой отсутствовали в цивильном галактическом регистре. От таких гостей стоило держаться как можно дальше.
Оба кара остановились в гигантском ангаре, перед правым бортовым шлюзом корабля. Генерал выбрался из "Лэнгли" и дернул водительскую дверь полицейской машины.
– Уберись-ка, – сказал он Мальцеву.
Сев за руль, Этерлен выдернул из специального гнезда на панели полицейский терминал, выдвинул на себя клавиатуру и принялся печатать.
– Взыскания по службе были? – спросил он, не отрываясь от работы.
– Три, – вздохнул Мальцев. – Давно…
– А выслуга какая?
– Двадцать один – без малого.
– Двадцать один? Так что ж ты мне мозги морочишь? Тебе надо не унтера… хорошо, пишу так: "… считаю необходимым рекомендовать мастер-сержанта Мальцева к производству в офицерский чин…" Пускай попробуют не дать. Залевски сунем ефрейтора… так, все. Теперь приложите оба свои ручки – вот сюда. А я приложу свою к вашей машинке… ну, пока, лейтенант. Надеюсь, ты все правильно понял.
Мальцев смотрел на него с преданностью старого пса. В уголках его добрых глаз медленно набухали слезинки.
Глава 10.
День одиннадцатый, вечер.
В волнующемся море высокой травы промелькнула какая-то тень. Деметриос вскинул излучатель и несколько секунд внимательно всматривался в степь.
– Нет, – сказал он, – чует мое сердце, сегодня нам придется доедать вчерашний обед.
– Подумаешь, – хмыкнул в ответ Махтхольф, удобно пристроившийся меж двух желтовато-коричневых валунов. – Жратвы у нас и так навалом.
– Хотелось свеженького… может, пройдем до рощи?
Хикки прикинул на глаз расстояние, отделявшее скалистый массив, в котором они устроили охотничью засаду, от небольшого леска на северо-западе, и устало вздохнул.
– До смерти устал бродить, – заявил он. – Но раз уж тебе так в кайф, то ладно, идем. Хотя мне кажется, что сегодня не твой день. От тебя все звери разбегаются. Что-то с тобой не то: может, все-таки стоило побриться?
Деметриос бросил на Хикки недовольный взгляд и выбрался из-за камней. Они шли по высоченному разнотравью на некотором расстоянии друг от друга: такая тактика позволяла не опасаться жутких воздушных охотников, тем более на открытом месте. После полудня, когда они только вышли в степь, Хикки собственными глазами увидел, как далеко впереди "летающий ковер" резко взмыл в небо из укрытия в воздушных корнях одинокого дерева. Теперь он старался обходить подобные препятствия десятой дорогой. Зато в чащобе джунглей этих тварей можно было не опасаться – они старались не залетать в леса, так как плотные заросли мешали им маневрировать.
Преодолев пару километров, Хикки и Деметриос углубились в лес. Гренадер замедлил шаг и постарался двигаться как можно тише. Хикки скользил следом за ним, удивляясь тому, как быстро теряются боевые навыки: несмотря на все свои старания, бывший десантник шумел, как испуганный слон.
Неожиданно Деметриос остановился и всмотрелся в переплетение заскорузлых ветвей над головой. Хикки поглядел на него, пожал плечами и пошел дальше. Впереди замаячило солнце. Пройдя еще с сотню метров, Хикки остановился в густых зарослях колючего кустарника. Дальше начинался пологий спуск в долину, по дну которой струился ручей.
Хикки обломил от ближайшего куста тоненьку веточку, задумчиво пожевал ее и снял с пояса висевший там шлем.
– Черт, – горестно прошипел подошедший сзади Деметриос, – опять не получилось – улетела, сволочь. А эта тварюка была вкусная – мясо, такое, знаешь…
– Заткнись, – вполголоса перебил его Хикки, натягивая шлем. – Смотри.
Деметриос подобрался, как кот перед атакой, и осторожно всунул нос в окошко меж колючек.
– Ах, черт их подери! Ортианский танк-антиграв!
– Точно… не мешай мне.
Без оптики он не мог расмотреть фигурки, скрючившиеся у борта небольшой, округлых форм машины, которая стояла на берегу ручья в трехстах метрах правее него. Электроника настроилась сама, едва Хикки повернул голову в нужном направлении: теперь он хорошо видел двух людей в пятнистых комбинезонах, которые сосредоточенно ковырялись в потрохах волнового преобразователя – в борту танка был откинут сервисный люк, из него свисали тонкие трубочки волноводов и миниатюрные "шоколадки" гравимагнитых блоков. Вот одни из людей выпрямился, помассировал себе поясницу и обернулся.
– Ох-х ты, сучий потрох!.. – радостно заерзал Хикки. – Попался, гад! Вот уж не ожидал тебя увидеть!
– Что такое? – встревожился Деметриос.
– Сегодня мы поймаем кое-что получше, чем курица на ужин… пошли, только постарайся поменьше шуметь.
– Ты уверен, что они тут одни?
– Не переживай, я уже все проверил. Никого тут нет. Наверное, парни заблудились.
– Ты что, с ними знаком? Это кто-то из твоего экипажа?
– Я же сказал – это вкуснее ужина. Впрочем, если захочешь, одного из них ты можешь зажарить вместо дичи. От знающих людей я слышал, что грамотно приготовленная человечина очень хороша под виски. Правда, у нас нет чеснока для соуса, но это, в общем-то, не самое главное.
Деметриос вытаращил глаза и покрутил пальцем у виска. Хикки тем временем стремительно понесся вдоль колючих зарослей; недоумевая, что могло так возбудить его приятеля, Марик припустил следом.
Хикки остановился в кустах прямо напротив сломавшегося танка. Когда он поднял забрало шлема, Деметриос подумал, что ему не хватает лишь капающей изо рта слюны – столько совершенно собачьего азарта было в его прищуренных глазах.