Сад самого Йони имел не слишком ухоженный вид: у хозяина не было времени им заниматься. Толкнув калитку, Этерлен прошел по дорожке, выложенной шершавыми каменными плитами, и остановился перед стеклянно-кирпичным строением, которое по цоколю сплошь заросло высоченными розами.
– Заходите! – крикнули из дома. – Я сейчас!
– Не хочется в дом, – вдруг мечтательно произнес Лоссберг. – Красота-то какая…
Хикки раздраженно хрюкнул и прошел вслед за Этерленом в кухню. Навстречу им появился мокрый после душа Йони. В глубине дома кто-то что-то уронил.
– Ну, что? Поймали вы Каспарчика?
– Поймали… – Этерлен распахнул огромное, в пол-стены окно и сел за стол. – Ни при чем тут Каспарчик. Я лично крутил его под "химией", он мне рассказал все на свете, но здесь он не при делах, ясно тебе?
– Черт, – ежась от прохладного ветерка, Йони потуже затянул на себе халат и включил кофейник. – Выпьете?
– Я бы выпил рому, – скромно заметил Лоссберг.
– Начинается, – вздохнул Этерлен. – Дядя, налей ему кружку рома.
– Кружку?!
– Да, кружку. Вылей туда целую бутылку, пускай радуется. Это же славный Лосси, он насквозь проспиртован. Пусть пьет, нам легче будет. Дьявол! Ты слышал, что Петуха угрохали?
Йони повозился перед встроенным баром и выставил Лоссбергу запечатанную бутыль рома. Вслед за ней на столе появились горячие бутерброды с ветчиной.
– "Офицерский" – сойдет? – спросил детектив.
– Вообще-то мне положен генеральский, – засмущался Лоссберг, – но все равно, спасибо.
Этерлен налил себе кофе и потарабанил пальцами по столешнице.
– Так, давайте все-таки мыслить. Есть мысли, а? А то дедуля с нас головы поснимает. Разработка валится коту под хвост. Если мы не остановим того ублюдка, который все это затеял, ни черта у нас не выйдет. Это, я надеюсь, понятно?
– Ублюдка? – задумчиво переспросил Хикки. – Или ублюдков? Нет, я не исключаю, что за всем этим делом стоит один человек… И, кстати, ты знаешь, я думаю, что убийство корварского "барона" в Эболо совершено теми же людьми.
– Ты спятил? – изумился Этерлен. – Да с какой стати?
– Вот мне так кажется. Ты когда-нибудь разрабатывал сегодняшние "киллер-бригады"?
– Нет, это не мой профиль.
– Вот видишь… А я тебе скажу совершенно точно – никто и никогда не работает вдвоем. Система сейчас следующая: в бригаде около десяти-двенадцати человек. Трое занимаются сбором информации по заказанному объекту – они всегда нормальные, законопослушные граждане, и никто ни в чем не может их обвинить. Следом, когда информация собрана, вступают в дело стратеги, которые готовят план и, при необходимости, берут на себя функции отвлечения объекта, обеспечивая нанесение удара. В атаку – а мы, заметь, во всех без исключения случаях имели дело с прямой, лобовой атакой – идут никак не меньше семи, а то и больше, рыл. Потом все они разбегаются в разные стороны и ждут нового заказа. Бригада, в принципе, почти неуязвима… А у нас? Всегда и всюду – двое, двое, двое… Уровень исполнения – высочайший. Страха, похоже, они тоже не ведают. Что все это значит?
Этерлен отставил в сторону чашку с кофе, бесцеремонно вытащил из автомойки небольшую рюмку и, перегнувшись через стол, налил себе из предназначенной для Лоссберга бутылки.
– Ты прав, – сказал он. – Двое. А может, это какая-то новая бригада? С новой тактикой, с новыми людьми…
– Н-не знаю, – покачал головой Йохансон. – Когда-то я серьезно занимался этим вопросом – был у меня любопытнейший заказец. Времени я на него убил бездну, зато и платили по-царски. Уж не знаю, кому и зачем это было нужно… но понял я следующее: во-первых, настоящие профессионалы, то есть экс-гренадеры ПДС и запасники Конторы никогда в эту профессию не идут, потому что навоевались уже по уши, и доживать жизнь в риске они не хотят ни за какие деньги, а во-вторых, бесстрашных киллеров в природе не существует. Те, что уложили Пикинера и Золкина – это, конечно, одна компания, – они и в самом деле ничего не боятся. Просто бред какой-то!..
– А у тебя остались связи среди посредников? – спросил Этерлен. – Пойми, сейчас не время говорить об опасности таких контактов. Если будет нужно, мы прикроем тебя на любом уровне.
Йони заметно поежился.
– Ну… они никуда и не девались. Но ты сам хоть понимаешь, в какое дерьмо хочешь сунуть башку?
– Да плевать! – выкрикнул Этерлен. – Мне нужно знать, кто, для чего и почему убивает людей! Хоть какая-нибудь ниточка, понимаешь? У нас идет время, а за время Дед снимет с меня башку – без лишних раздумий. Сейчас гибнут те орлы, что должны быть задействованы в нашей разработке… мы уже потеряли несколько человек – что будет дальше?! Что я должен думать по этому поводу, а? Что у нас появился некий бог, сражающийся с Имперской Службой Безопасности? Плевать я хотел на дерьмо… я в нем с детства плаваю.
Хикки отвернулся. Он прекрасно понимал причины неожиданной вспышки всегда сдержанного и даже ироничного генерала. Время шло, но главная проблема была не в нем. Умирали люди – хозяева огромных, прекрасно вооруженных и обученных флотилий, люди, на которых Дед возлагал большие надежды. Кому, черт возьми, могла быть выгодна их смерть? Впору было задуматься о неких таинственных врагах Империи, действующих изнутри и, что невероятно – осведомленных о планах тех немногих избранных, что работали с самим Дедом.
– Ладно, – решился Йони, – я познакомлю тебя кое с кем.
Два часа спустя они снова въехали в Эболо. Впереди шел серый вездеход Йохансона, за ним плелся Хикки, проклинавший все на свете – опять смотреть на ободранные стены и таких же ободранных проституток ему было тошно. Йохансон остановился возле старинной "башни" с рестораном на двух нижних этажах.
– Ну, идемте, – позвал он, всунув голову в салон "Блюстара".
Хикки запустил руку под камзол и взвел свой "Моргенштерн". Этерлен насупился – один лишь Лоссберг выглядел совершенно отстраненным: казалось, его абсолютно не волнует все происходящее вокруг. Из кармана его камзола торчала недопитая бутылка рома…
Внутри ресторан оказался с претензией на респектабельность. Этерлен решительно уселся за свободный угловой столик и приготовился ждать. Йони куда-то ушел; к ним резво подбежала официантка с обнаженной грудью. Грудь была очень даже ничего, но Хикки, сражавшийся с душившим его бешенством, не обратил на нее никакого внимания. Зато оживился Лоссберг.
– Дайте мне стакан, – попросил он раньше, чем официантка раскрыла рот.
И выставил на стол свою бутыль.
– А… а что будет угодно джентльменам?
– Джентльменам будет угодно пожрать. Салаты какие-нибудь, что ли…
Дождавшись стакана, Лоссберг плеснул себе небольшую порцию, раскурил сигару и погрузился в свою обычную задумчивость. Этерлен посмотрел на него, тяжело вздохнул, и принялся за еду. Хикки есть не хотелось.
Из-за стойки выбрался Йони. Следом за ним (внимательно оглядев зал) из служебного помещения появилась высокая, крашеная в огненно-рыжий колер дама в клетчатой юбке и коротком приталенном пиджаке.
– Марина.
У нее был приятный голос.
Этерлен выставил вперед челюсть и несколько секунд пристально рассматривал рыжую Марину. Хикки скользнул взглядом вдоль стола и вдруг увидел, что Лоссберг перестал хлебать свое пойло и прищурился.
– На планете стали гибнуть хорошие люди, – мягко произнес Этерлен. – А ведь убить их было не слишком-то просто. Работали, кажется, очень серьезные профессионалы. Кто-то… где-то… что-то слышал?
– Нехороший вопрос, – усмехнулась Марина. – Для коллег Йони вы, ребята, чересчур назойливы, вам не кажется?
– Не кажется… тем более, что мы с ним давно не коллеги.
– А кто же тогда?
Марина резко дернула плечом и уставилась на Этерлена с победной насмешливостью. Генерал стиснул челюсти. У него не было ни времени, ни желания разводить политес. Ему требовалась информация – срочно.
– Сейчас это уже не имеет значения. Меня интересует всего лишь одна вещь: что слышно?
– Да он дурак, что ли? – обиделась Марина, поворачиваясь к быстро бледнеющему Йохансону. – Кто с ним будет говорить о таких вещах?
Хикки не успел даже почесаться – столик оказался в окружении пятерых здоровенных молодых лбов. Этерлен недоуменно раскрыл рот, и тут случилось нечто совершенно непонятное. Из-под стола (да-да, Хикки готов был поклясться, что именно оттуда) жутко заревели короткие очереди, и молодые люди повалились на пол, как костяшки домино.
Лоссберг поставил свой стакан на стол и произнес – очень отчетливо в наступившей вдруг тишине:
– Ну что вы на нее смотрите? Берите и пошли.
Этерлен взвился в воздух. Перехватив совершенно отключенную Марину поперек талии, он взмахнул свободной рукой и выбежал на улицу. За ним, петляя как зайцы, метнулись Йохансон и Хикки. Лоссберг выбрался на тротуар почти что неторопливо…
– Вечно вы куда-то спешите, – недовольно сказал он, запихивая в один карман бутылку, а в другой – уворованный в ресторане стакан.
Вездеход с Йони, Этерленом и плененной Мариной с визгом рванул вдоль улицы, а за ним сорвался и "Блюстар".
– Из чего ты стрелял? – очумело спросил Хикки.
Лоссберг сунул руку под камзол и вытащил массивный вороненый излучатель с двумя вертикальными стволами.
– Мой дедушка, – назидательно сообщил он, – был командиром панцергренадерского легиона .
Хикки понял его – когда-то, очень давно, такими штуками в десанте вооружали экипажи боевых машин. В ту же секунду Хикки понял и еще кое-что: боевики Марины почему-то не смотрели на Лоссберга.
Они смотрели на кого угодно, но только не на него.
Серая машина Йони Йохансона взлетела на ситивэй и еще прибавила газу. Они шли с солидным превышением скорости, но Этерлену, раздосадованному до крайности, на это было наплевать. Он находился в таком состоянии, что готов был издырявить башку любому патрульному. Хикки, двигавшийся сразу за ними, неутомимо давил на акселератор.
Йони перелетел через весь город, не сбавляя хода, спустился на южной окраине и ввинтился в узкую ленту шоссе, ведущего к заливу Подкова – до него оставалось не более сотни километров.
– Куда это они ее везут? – озадачился Хикки. – Хотят утопить в океане?
Он оказался не так уж далек от истины. Пропетляв по каким-то полузаброшенным тропам среди прибрежных холмов, Йохансон остановил свой джип в нескольких метрах от кромки галечного пляжа. Первой из машины вылетела Марина – ткнулась носом в песок, вскочила на ноги, потом, словно обессилев, опустилась на колени. Хикки заглушил двигатель.
– У меня нет с собой "химии", – услышал он голос Этерлена, – но ей же Бог, я порежу тебя на ремни.
Он не шутил: когда генерал выбрался из кара, Хикки увидел в его руке острейший десантный тесак.
– Вот это дядю прихватило, – бросил он Лоссбергу, поспешно выскакивая из-за руля, – ведь точно, порежет бабу.
– Да не знаю я! – заверещала женщина, пытаясь отползти от надвигающегося на нее Этерлена. – Нет у нас такой бригады! Ну нет, понимаешь ты, а?
– Погоди, – Хикки отстранил Этерлена и присел рядом с Мариной на корточки. – Давай, милая, по порядку. Бригады, работающей "на двоих", в Портленде нет. Это вполне логично. Вопрос сейчас в другом. Ну-ка вспоминай, не было ли в последнее время слухов о том, что кто-то, дескать, хочет "заказать" целую кучу конвойников, так или иначе связанных с лидданами и корварцами?
Марина всхлипнула.
– Да не было ничего такого… мы и сами в непонятке. Ребята сейчас только об этом и говорят, понимаешь? Никто… никого не заказывал, понимаешь ты?
– Вот сука, а!
Подкравшись сбоку, Этерлен неожиданно ударил женщину носком ботинка, и она свалилась на бок. Подняться Марина уже не пыталась: прижимая руки к животу, она тихонько скулила и старалась зарыться лицом в мягкий сухой месок.
– Что я тебе… тебе плохого сделала?
– Ничего себе! – развеселился Этерлен. – А кто собак на нас спустил? Кого б сейчас на куски рвали – бабушку мою, а? Или меня? Или их вот, а?
– Пол! – крикнул Хикки.
Не обращая на него внимания, Этерлен поддел тесаком ворот пиджака и двумя рывками вспорол находившуюся на женщине одежду – вместе с юбкой. Хикки с размаху хлопнул его по плечу и развернул к себе.
– Прекрати. Мы все-таки офицеры. Ты же видишь, что она не врет. Тут никакой "химии" не надо… Если ты хочешь ее убить – пожалуйста. Но такими вещами заниматься не стоит.
Этерлен вздохнул и опустил руку.
– Да черт с ней…
В его кармане запиликал телефон. Генерал окутался сферой индивидуального аудиополя и с минуту беззвучно шевелил губами. Хикки вновь присел рядом с дрожащей женщиной и вытащил свое удостоверение.
– Смотри сюда, – приказал он. – Видишь? И все… иди домой, и не вздумай шалить, а то мы тебя и на том свете сыщем. Давай, иди, пока он болтает…
– Раньше ты никогда не оставлял свидетелей, – задумчиво проговорил Этерлен, глядя, как Марина, прижимая к себе расползающийся костюм, уходит за холмы.
– Старею, – пожал плечами Хикки. – Что там у тебя?
– Едем в бар отеля "Коломбо". Мальцев договорился с парнем из крипо, через час он будет нас там ждать.
– Собственно, у нас к нему только один вопрос.
Этерлен посмотрел на Хикки, недоуменно дернул плечом и полез в автомобиль.
– Красивая женщина, – задумчиво произнес Лоссберг.
Хикки пожал плечами. "Кронпринц" с Этерленом и Йони, взметнув песок всеми четырьмя колесами, резво вылетел на дорогу. Хикки включил реверс, острожно сдал назад и ответил:
– Змея… Если бы не ты, нас бы уже на части рвали. Что-то Пол стал совсем наглый, здесь так нельзя. Портленд – такое место, что лучше перестраховаться, а он лезет на рожон, как бык.
Всю дорогу до делового центра они молчали. Лоссберг курил, с ленцой поглядывая на несущийся мимо него город, а Хикки, впавший в некоторое оцепенение, думал о том, что он так и не успел повидаться с женой, а до вечера еще далеко, да и вообще – неизвестно, где они будут сегодняшней ночью. Ему нередко случалось покидать Аврору, мотаясь по делам компании, иногда улетала и Ирэн, но сейчас он почему-то остро переживал эту недолгую разлуку, мечтая как можно скорее оказаться рядом с ней. Большие теплые глаза жены действовали на него успокаивающе.
Вездеход Йони заехал на гостевую площадку огромного отеля. Хикки встал рядом с ним и потянулся в кресле, разминая слегка затекший позвоночник:
– Будем обедать, Лосси?
– Самое время, Хик. В Эболо нам обед испортили, а я привык питаться по хронометру. Последний час я только о жратве и думаю… пошли, что ли?
– Да… Пол, а как ты с ними договаривался – как они нас узнают?
– Не они, а он, – ответил Этерлен. – Парень сказал, что он найдет нас сам, без подсказок.
– Это уже интересно…
"Нижний" (был еще и верхний, под самой крышей) бар "Коломбо" оказался небольшой уютной пещеркой с затемненными окнами и негромкой музыкой. Хикки, шедший первым, привычно уселся за угловой столик. Этерлен внимательно осмотрел посетителей – их в этот час было всего трое – но ни один, по его разумению, не подошел на роль следователя криминальной полиции. В ожидании заказа Лоссберг достал недопитую бутылку и стакан. Несмотря на то, что он успел поглотить уже не менее полулитра, генерал выглядел совершенно трезво.
– А он заставляет себя ждать, – заметил Этерлен, яростно расправившись с котлетой. – Или мы просто рано приехали?
– Скорее второе, – отозвался Лоссберг, вытирая губы салфеткой. – Чувство времени меня редко подводит.
– Черт! А ну, налей-ка мне своего пойла.
Хикки рассеянно обвел глазами зал. За одним из столиков возле чуть приоткрытого окна сидели двое седовласых джентльменов весьма почтенного вида, одетые по самой изысканной кассанданской моде – их подбородки, украшенные почти одинаковыми эспаньолками, тонули в белой пене кружевных шарфов, темного тона камзолы поблескивали рубиновыми пуговицами. Перед стойкой, неторопливо болтая с барменом, на высоком табурете восседала ухоженная, чуточку аристократичная женщина средних лет в элегантном деловом костюме. Хикки показалось, что где-то он с ней уже встречался. Поймав его взгляд, черноволосая дама мягко улыбнулась и, сказав что-то бармену, соскользнула с табурета.
– Приятного аппетита, джентльмены.
Этерлен поднял голову от салата и с неудовольствием поморщился. Только тебя нам не хватало, хотел сказать он.
– Наверное, вы ждете меня? – в ладони женщины само собой возникло удостоверение. – Разрешите представиться: дивизионный комиссар Леа Малич.
Этерлен поперхнулся и поспешно прикрыл рот салфеткой.
– П-простите, – захрипел он, давясь капустой, – но мы, кажется, ждали… э-ээ, мужчину. Или я что-то не так понял?
– С вами разговаривал мой помощник. Капитан Мальцев связался с ним и сказал, что нашей бригадой интересуется некий генерал СБ. Это вы, как я поняла?
– Присаживайтесь, Бога ради. Да, это я… Полковник Ричард Махтхольф, легион-генерал Райнер Лоссберг. Но все-таки… А зачем же весь этот спектакль? Вы все время были здесь, а мы то и дело смотрели на часы.
– Ну, – очаровательно рассмеялась Леа, – вы ворвались в бар с таким голодным видом, что было бы невежливо отрывать вас от еды. И потом, должна же я была удостовериться в том, что вы именно те, с кем мне придется иметь дело?
Хикки вспомнил, где он видел эту женщину. Три года назад случайный подонок зарезал его хорошего знакомого Фила Рогова – Леа возглавляла следственную бригаду и раскрыла убийство в рекордно короткий срок. Сын покойного, кажется, выписал ей именную премию таких размеров, что о службе в полиции можно было бы и забыть. Однако она не ушла, оставшись в профессии. Хикки посмотрел на восхитительно породистые руки комиссара и вспомнил, что ей слегка за пятьдесят, то есть она была старше Этерлена на несколько лет. На руках комиссара Малич не было ни одной морщинки…
– Дивизионный комиссар, – напрягся Этерлен, соображая, – это, кажется…
– Флаг-майор по Табели о рангах. Однако меня, откровенно говоря, поражает такая представительная компания: два генерала, полковник… – Леа выразительно посмотрела на Хикки, и он понял, что она, конечно, помнит его.
– Вы пьете на службе? – спросил Этерлен.
– В данный момент мой рабочий день окончен.
– Восхищен вами, мэм… Эй, бой, шампанского, самого лучшего! Кажется, с вами можно говорить всерьез. Это здорово облегчает нашу задачу. Так вот мэм, присутствие такого количества высших чинов в одной, как вы изволили выразиться, компании, говорит о том, что дело у нас достаточно серьезное. Я обязан уведомить вас о том, что оно идет под "грифом один", и все, что вы так или иначе услышите, не должно выйти за пределы нашего тесного круга.
Вокруг глаз женщины побежали мелкие веселые морщинки.
– Я понимаю вас, генерал. – Она пригубила шампанское и подняла на Этерлена вопросительный взгляд: – Итак…
– Нас интересует все, что связано с убийством известного вам предпринимателя Эдварда Дюваля по кличке Петух. Что вы можете нам сообщить?