Спустя несколько лет, уже после тюрьмы и первой попытки начать новую жизнь, я узнал, что Стравински погиб в ту ночь – точно так же, как и многие хорошие копы. Модели Mark I, тогда ещё не названные новокопами и не распиаренные как защитники закона и порядка, загнали его на крышу и пристрелили. Вот так вот просто и буднично. В его смерти не было совершенно ничего особенного – ни героизма, ни страданий и превозмогания, ни даже трусости и предательства. Просто в голове стало на пятнадцать граммов металла больше. В ту ночь убийство стало обыденностью. Ещё одним рутинным процессом, который люди автоматизировали.
- Сэр! - ко мне подбежал Рутланд и протянул передатчик дальней связи. - Что мы будем делать, сэр?
- Связываться с другими постами, – я принял передатчик.
Говорить пришлось открыто – в нашем сборнике кодовых фраз возможность бунта как-то не предусматривалась. Я обрисовал ситуацию в двух словах и выслушал доклады остальных постов.
Где-то кипели ожесточённые перестрелки, закончившиеся не в пользу полиции, – толпа просто смела заграждения и разорвала копов голыми руками. Не помогло оружие, не спасли имплантаты, и транспорт тоже никого не выручил. Я с удовлетворением осознал, что принял верное решение – стоило прозвучать только одному выстрелу, и на наши имена уже можно было бы заранее выписывать посмертные медали.
Где-то копы ещё не встретились с толпой и пребывали в замешательстве, и, слушая мой рассказ, никак не могли понять, что им делать.
- Говорит комиссар полиции, – посторонние голоса в канале куда-то исчезли, уступив место одному-единственному, лично мне хорошо знакомому. - Приказ был – сдерживать натиск толпы. Или я как-то не так объяснил? Извольте его выполнять. А вам, молодой человек… Как вас?... Морт? Предлагаю сразу же сдаться. Вы должны знать, что чистосердечное признание и сотрудничество со следствием…
Появилось ощущение, что кто-то телепортировал мне в грудь ледяную глыбу.
- Пошел ты! – крикнул кто-то в канале. - Говорит пост Чарли-Браво! У нас тут была долбаная война! Держаться, говоришь? Ха! Нас там было сто человек, осталось только трое, и то только потому, что мы сбежали! Не слушайте этого старого козла, мы…
- У вас. Был. Приказ! – отчеканил комиссар. - Все, кто его нарушит, будут наказаны.
- Всех не накажете, сэр, – удивительно спокойный голос. - Это пост Виски-Дельта! Толпа идёт к нам! Их тут тысячи! Вы сами-то где находитесь, а, комиссар? Прилетайте к нам, подбодрите людей своим примером!
Разгорелся безобразный скандал. Полицейские, оставшиеся лояльными, спорили с теми, кто не хотел умирать. Ругательства, крики, оскорбления… Слушать их было утомительно. Главное, что я понял – я не одинок в своем решении.
- Сэр? – оглянувшись, я понял, что Рутланд всё ещё стоит рядом со мной.
- Две новости, Морган, – вымученно улыбнулся я. - Хорошая и плохая. Плохая – мы теперь преступники. Хорошая – нас таких много.
- Это радует, – улыбнулся Рут. - Я передам ребятам. Что нам теперь делать?
Это был чертовски хороший вопрос. У меня не было чёткого плана, когда я вопил "Отставить огонь!", и теперь приходилось лихорадочно соображать, пытаясь придумать, что делать дальше.
- Скажи парням, чтобы разворачивали оборону в сторону центра, – это единственное, что тогда показалось мне хорошим решением. - Там видно будет.
Я сообщил о своём намерении развернуть оборону на сто восемьдесят градусов, на что комиссар полиции назвал меня мудаком и предателем.
- Если у вас есть командирские бронетранспортёры, можно перекодировать наши передатчики, – деловито сказал кто-то. - Им придётся попотеть, прежде чем удастся взломать наши частоты.
"Им".
Это слово почему-то кольнуло мои уши.
- Хорошая идея, Эйдер, – похвалил меня капитан с поста Дельта. - Мы тоже разворачиваемся. Парни, - обратился он к полицейским, оставшимся лояльными, - мы не хотим стрелять в вас, и вы, я уверен, тоже не хотите идти на пули. Никто не хочет умирать. Надеюсь, вы поймёте нас правильно!
Я снова подозвал к себе Рутланда, как единственного, кто вызвался мне помогать. Отправил его к командирской машине с приказом о переходе на защищённые частоты, пока что недоступные… Кому? Лояльным копам? Комиссару? Нейрокорп?... Неважно, кто это был, главное, что произошёл раскол. Как-то очень быстро я стал воспринимать другую сторону, как противника. Пока что – условного.
Вскоре я сумел перейти на закрытый канал, где уже шли переговоры командиров групп. Капитан с Дельты пытался выяснить, какие силы есть в нашем распоряжении. По предварительным подсчётам, это была почти тысяча стволов, включая несколько команд SWAT, патрульные вертолёты, бронированный транспорт, командные БТР и ещё куча имущества, подготовленного для подавления беспорядков. Нам ещё только предстояло понять, как можно использовать всё это добро для обороны.
Толпа уже почти миновала мост и углубилась в центр. Плотность людского потока изрядно уменьшилась, последние сейчас как раз входили на мост.
- Лояльные в атаку не пойдут, - уверенно сказал капитан Теннант (да-да, тот самый, с Дельты, с хриплым голосом старого пирата). - Нет, только не теперь. У них полно других дел. Наши замечательные гражданские начали грабить супермаркеты и склады. Отсидимся, надеюсь, что…
Его прервал крик, раздавшийся на старом канале, который мы всё ещё продолжали слушать:
- Вертолёты!!! Сэр, пост Виски-Хотел! Нас обстреливают! Вертолёты! Комиссар, какого хре…?! – звуки стрельбы и взрывов, очень красноречиво оборвавшиеся на полуслове.
- Вы там что вообще творите? – рявкнул Теннант. - Охренели вконец?
- А что мне делать? В задницу вас целовать? – да, комиссар говорил спокойно и отчётливо, чеканя слова, но чувствовалось, что ему это дорого обходится и внутренне он напряжён.
- Что вы там говорили, кэп? Не пойдут? – саркастически спросил кто-то. - Ну-ну…
- К нам тоже направляются вертушки! – панически закричал кто-то в командирском канале. - Нужна поддержка с воздуха!
Похоже, мы сильно разозлили комиссара, и тот решил сперва разделаться с мятежниками, бросив город на произвол судьбы. Я осмотрел небо на предмет приближающихся вертолётов и, к счастью, ничего не обнаружил. Лояльные копы действительно были очень ограничены в силах и, очевидно, не могли себе позволить напасть на все посты разом.
- Парни, поднимайте в воздух свои вертушки! Пусть прикрывают посты! – крикнул я в закрытый канал и добавил в общий: - Комиссар! Вы понимаете, что только что сделали?..
- Надеюсь, это ВЫ понимаете, мистер бывший детектив.
"Мистер бывший детектив" прекрасно отдавал себе отчёт в своих действиях, но был немало обескуражен тем, как быстро разворачивались события.
- Парни, больше нет причин торчать на постах, – сказал Теннант. - Нас найдут и прижмут. Собираемся в одном месте! – кэп назвал адрес. - Дуйте туда с максимальной скоростью! Даю вам на всё про всё полтора часа! Опоздаете – колонна уйдёт без вас!
- А куда пойдёт колонна? – спросил я.
- Рано говорить об этом!
- Ясно, сэр. Рутланд! – крикнул я, и помощник тут же материализовался рядом. - Сажай людей на машины, мы срочно должны убираться с моста, пока тут не нарисовались вертолёты!
- Вертолёты? – округлил глаза Рут.
- Да! – рявкнул я. - Плохо слышишь что ли? Бегом! Времени нет!
Морган убежал, проталкиваясь сквозь людей, я видел, как он доводит до них мой приказ.
- Это Морт! Запрашиваю поддержку с воздуха!
- Пока не можем дать. Как только, так сразу! – кэп, похоже, уже освоился в роли руководителя мятежа, чему я был несказанно рад, поскольку чувствовал, что сам эту роль не потяну, а люди ждали от меня приказов, думая, будто я знаю, что делаю.
Смешно.
На мосту уже не осталось гражданских – они все углубились в центр, уже кое-где горевший. Я осмотрел в бинокль районы по ту сторону моста и увидел сновавших тут и там людей, что выносили барахло из супермаркетов. Не еду и алкоголь (их разобрали в первые минуты), а одежду, электронику, ювелирные украшения, ещё какие-то шмотки... Я успел мельком увидеть пожилую женщину, катившую украденную из супермаркета тележку, полную чистящих средств. Боже мой, куда ей столько?..
Червь сомнения очнулся и принялся грызть меня с новой силой.
Копы, перекрикиваясь, рассаживались по машинам, и я проследовал к командной - угловатому серо-синему бронетранспортёру. Парамедики уже увезли нашего капитана в госпиталь, поэтому я мог с полным правом занять его место. Колонна сорвалась и помчалась по улицам, заполненным мародёрами. Я впервые видел центр в таком состоянии. Люди поняли, что им теперь ничего не грозит, – полиция не станет стрелять, и теперь добыча еды отошла на второй план, уступив место жажде наживы.
- Внимание всем! – передал Теннант. - Для того, чтобы не пострелять друг друга, крепите к антеннам химические светильники! Повторяю, для идентификации…
Это была отличная идея. Я довёл её до остальных и поручил Рутланду слазать наверх – примотать к антенне скотчем тонкую пластиковую палочку, начинавшую ярко светиться, если её резко согнуть.
Прошло совсем немного времени, прежде чем центр города обесточили. Полностью – я видел, проезжая мимо госпиталя, что даже там не горит свет. Электричество осталось только в башне Нейрокорп – мы видели издалека, как она светится – исполинская яркая игла, пронзающая небеса.
Мы зажгли фары, в свете которых то и дело появлялся очередной мародёр, несущий в руках очередное барахло.
Откуда-то прилетело несколько длинных очередей, пробарабанивших, в том числе, и по броне нашей машины. Я вздрогнул.
- Из переулка! – рявкнул водитель головного броневика, и тут же бойницы правого борта почти всех машин расцвели трассирующими пулями и огненными цветками выстрелов. Стреляли и в моей машине – я видел, как ещё совсем молодой патрульный с обалдевшими глазами, в которых не читалось ничего, кроме ужаса и паники, выпускал пулю за пулей в белый свет даже не целясь.
- Прекратить огонь! – прикрикнул я. - Это мародёры! Не отвлекаться! Продолжать движение!
Главные улицы – самые широкие - были постоянно забиты транспортом. Даже по ночам там тянулись километровые пробки, по которым мы не смогли бы пробиться, даже если бы сильно захотели. Тут помог бы разве что танк, поэтому двигались мы окольными путями – петляя, рискуя опоздать, потеряться или нарваться на шайку мародёров, догадавшихся взять с собой на прогулку, скажем, самодельный гранатомёт. Это не шутка, в трущобах было много всего интересного, поскольку инженерам, сокращённым с заводов Нейрокорп, очень хотелось есть.
Встречные машины безропотно выезжали на тротуар и уступали дорогу, едва завидев наших бронированных монстров.
- Сэр! Вертушки! У нас тут бой! – доложили Теннанту в командирском канале. - Несём потери! Нужна поддержка с воздуха!
- Высылаю вертушку по вашим координатам. Одну! Всё, что могу! Держитесь, парни!
Нам чертовски везло. Пока где-то погибали хорошие ребята, нашей главной проблемой оставались транспортные заторы и редкие выстрелы из темноты.
Полнейшая неразбериха – вот как можно было охарактеризовать то, что творилось на улицах. Все стреляли во всех: жители окраин, мародёры, копы-лоялисты и копы-мятежники. Одна колонна лоялистов ухитрилась разгромить другую, в темноте приняв их за нас, вертолёты обстреливали фуры, принимая их за бронированные транспорта, жители верили только своим пистолетам и дробовикам, а те, у кого оружия не было, не верили вообще никому и ничему. Пожары, грабежи, стрельба, война и кровь.
Настоящий хаос.
Рутланд сжимал дробовик так, что побелели костяшки пальцев. Его пухлое доброе лицо перекосило от страха, а белоснежные кудри растрепались.
- Не дрейфь, – решил я подбодрить помощника и подмигнул: - Всё будет хорошо.
Мне не удалось его успокоить, ибо сам я выглядел отвратно и уверенности в собственных словах не имел.
Мы добрались до Теннанта на три минуты раньше условленного срока. Он уже успел развернуть целый полевой штаб - на небольшой площади, предназначенной для пеших прогулок, теперь стояли полукругом полицейские машины и бегали туда-сюда люди в форме с сорванными знаками отличия.
Площадь ощетинилась стволами штурмовых винтовок и дробовиков. На крышах ближайших домов я разглядел вертолёты. Копы увидели химические светильники на наших машинах и потому безропотно позволили припарковаться рядом с ними.
- Кто такие? – спросил Теннант по рации.
- Эйдер Морт, сэр.
- Отлично, сынок. Рад тебя видеть. Внимание всем! Готовность к выезду – три минуты!
Нас было намного меньше, чем я ожидал увидеть, о чём я и сообщил кэпу.
- Не всем повезло так же, как тебе Эйдер, – ответил он. - Но они за всё ответят…
Снова "они".
Мы опять выстраивались в колонну, ребятам с нашего поста досталось место почти в самом центре. Почему-то я думал, что мы собираемся бежать из города, и потому был немало обескуражен, увидев на мониторе маршрут движения, проложенный капитаном. Он вёл нас ещё глубже в центр Нейро-Сити и обрывался возле здания Департамента Полиции.
- Эм… Сэр? Я правильно понял, что мы движемся к… - кто-то в эфире буквально снял с языка то, что я собирался сказать.
- Да. Ты всё правильно понял, – отрезал капитан голосом, не терпящим возражений.
Подумав как следует, я понял, что это решение – самое благоразумное из всех возможных. В самом деле, будем бежать – догонят и уничтожат. Станут утюжить вертолётами, давить оставшейся техникой, стрелять из-за угла и перегораживать улицы, а тех, кто всё-таки сумеет выбраться из города, – преследовать до конца дней. От наказания не уйдёт никто, поскольку надёжно укрыться от Нейрокорп можно было, разве что, на Марсе.
Колона тронулась с места и покатилась вперёд. Вертолёты поднялись с крыш и охраняли нас с воздуха. Мы растянулись почти на милю - очень много техники и людей. В нарушение всех инструкций двигались на полной скорости и без прикрытия пехоты – чистое самоубийство в обычных обстоятельствах и единственное адекватное решение сейчас, посреди царящего вокруг безумия. Не прошло и пяти минут, как путь нам перегородила наспех наваленная баррикада – столбы, скамейки, мебель из домов. На ней кто-то стоял и открыл огонь в нашу сторону, едва завидев свет фар.
- Гражданские, сэр, – доложил командир головной машины.
- Огонь! Нет времени! – голос Теннанта лязгнул, как гусеницы танка, вминавшие мою собственную плоть в бетон, а я подумал: "Как быстро из спасителей мы переквалифицировались в убийц".
Стравински был чертовски прав: я лишь увеличил количество жертв.
Впрочем, не было времени для сомнений. Что сделано – то сделано, и сейчас нашей главной задачей было спасти самих себя и свои семьи. Да и какой толк был в том, чтобы погибнуть там, на мосту? Я всё ещё не видел в этом ничего полезного для себя лично.
Да, я не хотел спасти этих людей. Просто очень хотелось жить. Когда я признался в этом самому себе, стало легче.
Сквозь баррикаду мы пронеслись, даже не заметив, что на её месте что-то было. Смели с ходу, паля во все стороны из бойниц. Я успел мельком заметить, как чей-то выстрел, возможно, что Рутланда, размозжил голову одному из нападавших – низкому, коренастому, чем-то похожему на гнома.
Колонна мчалась по центру города - тёмному, мрачному, освещённому лишь пожарами. Их пока было немного, но меня не покидала уверенность, что это ненадолго. Люди почувствуют, что копы заняты разборками друг с другом, слетят с катушек, выпустят из клетки своих внутренних зверей и тогда…
Я предпочёл бы оказаться в экваториальных джунглях, кишащих диким зверьём и ядовитыми насекомыми.
Мы уже отстреливались от множества мелких легковооружённых банд, не разобравших в темноте, кто этот там едет, и дальше должно было стать только хуже. Впрочем, если всё пойдёт как надо, то мы уберём руководство департамента полиции и у Нейрокорп просто не останется иного выхода, кроме как признать нас чистыми. Кто-то же должен очистить улицы от озверевших людей. Да, именно так. От тех самых людей, стрелять в которых мы отказались, заварив всю эту кашу. Но мы, как и говорил Стравински, в конце концов, спасали не людей, а себя. В этом свете всё выглядело иначе.
Рутланд напряжённо всматривался в багровую темноту за бортом машины и держал наготове дробовик, а я осматривал всё в командирский визор – с "ночником", тепловидением, лазерным целеуказателем и прочими вкусностями. Компания, которой регулярно приходилось давить беспорядки на окраинах, на оборудование для полиции не скупилась. Жаль, что из оружия у нас был только один лёгкий пулемёт.
Гул вертолётных винтов над нами стал громче, и в командирском канале кто-то вскрикнул:
- Воздух!
- Вижу противника! – тут же отрапортовал наш пилот. - Сначала уклонение, затем атака! За работу, парни! Земля, прикрывайте!
Сказать было легко. В воздухе кружилось порядка сорока машин, и понять, какая из них чья, в первые минуты боя было совершенно нереально. К счастью, нас выручили пилоты, пометившие вертолёты лоялистов, как вражеские. В прицелах визоров их силуэты мерцали ярко-красным цветом.
Я задрал ствол пулемёта максимально вверх и дал первую очередь, трассирующую, пробную, полностью ушедшую в молоко. Выстрелы громыхнули так, что заложило уши, застучали в коробе пустые гильзы.
- Скорость не сбавлять! – скомандовал Теннант. - Повторяю, не останавливаться! Колонна должна двигаться!
Полицейских пилотов не учили вести воздушные бои, поэтому схватка над нами напоминала портовую драку – жестокую, бесчестную, неумелую. Ту, что выигрывается не за счёт умения, тактики и холодного расчёта, а одной только яростью, риском и напором, на короткой дистанции, практически в клинче.
У половины машин вооружение отсутствовало как таковое – только инструменты для разгона толпы, но даже они использовались, за неимением лучшего. Гранатами со слезоточивым газом пытались угодить в лопасти или кабину, стреляли резиновыми пулями по корпусам и стёклам. Разумеется, это не помогало, зато хоть как-то отвлекало внимание.
Нам, земляным червям, попасть во что-то в воздухе было нереальной задачей, и тем не менее колонна упорно палила вверх как из бортового оружия, так и из личного.
Вражеский пилот вырвался из драки и прошёлся на бреющем полёте над колонной, поливая её из пулемётов. Я видел, как его BFC-13 движется прямо на нас, прошивая грузовики и бронетранспортёры, превращая их в братские могилы – коварные, взрывоопасные, создающие опасные заторы на пути остальных машин.
К счастью, пулемётная очередь нашла вражеский вертолёт раньше, чем он добрался до нас. Противнику практически перерубило корпус пополам, и он, проехавшись хвостом по окнам жилого дома, рухнул где-то на тротуаре, тут же взорвавшись.
Только увидев, что он горит, я сумел ослабить ладони, вцепившиеся в рычаги наведения, и шумно выдохнуть. По лбу стекали капли холодного мерзкого пота, хотелось истерически смеяться. Наблюдавший за всем этим Рутланд беззвучно шевелил губами – наверное, молился.