Вопрос Василия остался без ответа.
- Полупалов, в павильон! - скомандовал негромкий голос распорядителя. - Ваш выход…
Отражение # 8
Дядя Семен и Леонид Витальевич Арчеда сидели у тронутого распадом стола вполоборота к павильону. Сумрачный дядя Семен крутил в пальцах отражение бубнового туза. Леонид Витальевич наблюдал за Егором, который в свою очередь наблюдал за тем, что творилось внутри серебристо‑серого куба.
Подглядывать за происходящим в павильоне не возбраняется, просто надо уметь это делать. Егор умел. В данный момент он стоял у задней или - как еще принято говорить - зеркальной стороны коробки, погрузив в нее физиономию по самые уши. Нам с вами заметить такого наблюдателя можно, лишь резко припав щекой к зеркалу и направив взгляд почти параллельно отражению стены, на которой оно висит. Но, во‑первых, никому в реальном мире не придет в голову совершить столь странный поступок, а во‑вторых, стоит вам приблизиться к стеклу, как соглядатай тут же отпрянет.
Вот если бы он сунул свой любопытный нос в какую‑либо из трех прочих стен - тогда, конечно, другое дело. Однако за подобные штучки, как было сказано выше, наказывают строго.
- Колоду бы обновить… - молвил со вздохом дядя Семен.
- А?.. - отвлекся Леонид Витальевич.
- Карты, говорю, уже прозрачные… Масть сквозь рубашку просвечивает… - И дядя Семен предъявил ему бубновый туз.
Действительно, масть просвечивала.
- Да, скоро конец картишкам, - с сожалением согласился Арчеда. - Я уже к обслуге обращался…
- И как?
- Говорят, что без оригинала восстановить не смогут. А оригинал - в тумбочке…
- Все они могут, - проворчал дядя Семен. - Вредничают просто…
Многострадальную эту колоду добыл с благословения старших товарищей три месяца назад все тот же Егорка. Когда обмывали зеркало, Егоркиному двойнику вздумалось показать карточный фокус. Фокус не удался, колоду немедленно вернули в ящик, а отражение ее незаметно оказалось в кармане юного дарования. Однако с тех самых пор заветный ящичек больше не открывался.
- Поет, что ли?.. - спросил вдруг недоверчиво Арчеда.
Оба прислушались. В самом деле, из ртутно‑серой коробки павильона доносился приглушенный, но бодрый голос Василия. Напевалось нечто бравурное, чуть ли не "Прощание славянки".
Распорядитель молчал. Отражаловка, надо полагать, шла без сучка без задоринки: запуганная обслуга работала, как часы, и на всем лежал особый свет…
Спустя некоторое время Егор отлип от стенки, явив сидящим у стола свою восторженно ухмыляющуюся физию.
- Чего он там распелся? - полюбопытствовал дядя Семен.
- Перековывается! - глумливо поделился Егорка. - Шторы снял, зеркало протер! Полы моет… - И снова сунулся мурлом в павильон.
- Ты мне вот что скажи, - повернулся Леонид Витальевич к дяде Семену. Темные глаза его за стеклами очков беспокойно помаргивали. - Как же так вышло, а? Обмывали они зеркало. Предыдущее - разбито при загадочных обстоятельствах. Гостей - трое. Каждый о Василии знает всю подноготную… И хоть бы словом кто обмолвился о жене его или о той же Тамаре! Даже за упокой не выпили. Тебе это странным не кажется?
- Нет… - буркнул дядя Семен, по‑прежнему разглядывая отражение бубнового туза. - В доме повешенного о веревке не говорят…
- Ладно. Допустим… А как тебе нравится поведение этой Томы? Вся в коже, в норке - при свидетелях, средь бела дня хватает прямо на улице грязного опустившегося типа и везет к себе!
- Стало быть, любит…
- Так любит, что за три месяца ни разу к нему не зашла?
- Она женщина, Леня, - напомнил дядя Семен. - Ты что, последовательности от нее ждешь? Увидела, ахнула, мигом все простила…
- Что простила?
- Откуда я знаю! Меня другое беспокоит. Две Тамары… И с обеими он встречался полгода назад…
- Что ж тут необыкновенного? - Леонид Витальевич привскинул плечи. - Отражал я, помню, одного присяжного поверенного - так тот сразу с тремя Жанеттами амурился…
- Бывает, бывает… - со скрипом согласился дядя Семен. - Только тут ведь еще, сам говоришь, и развод, и похороны, и разбитое зеркало! Как‑то все больно одно к одному… Нет, Леня, что‑то с этими Тамарами не так. Нутром чую…
Со стороны павильона подошел разочарованный Егорка.
- А ну его! - объявил он, присаживаясь на свободное отражение табуретки. - Надоело. Моет, драит… А чего вы не играете?
Дядя Семен молча показал ему карту. Егор всмотрелся - и, приуныв, поцокал языком. Вскоре тусклая боковина павильонной коробки разверзлась, и в глубокое зазеркалье ступило потное раскрасневшееся отражение Василия Полупалова - распокрытое, в пальто нараспашку и с полным мусорным ведром в руке.
- Ты чего там пел? - насмешливо спросил Арчеда.
- Разве я пел? - удивился вошедший. Вернее - вышедший.
- Еще как! Мы аж заслушались…
- Вась! - встрепенулся Егор, осененный блестящей идеей. - Картам‑то - кранты приходят…
- Ну… - отозвался тот.
- Ты бы там… это… когда он до тумбочки доберется…
- Попробую, - обнадежил Василий, вытряхивая отражение всевозможного домашнего сора прямо в серую неопределенность сумеречного мира.
- Куда ж ты рядом с павильоном! - искренне возмутился Леонид Витальевич.
Так уж вышло, что в своей творческой жизни он в основном отражал присяжных поверенных, студиозусов, нерепрессированных интеллигентов. Вот и поднабрался культурки.
Василий - тот больше пролетариев ваял. Карьеру начал аж в октябре 1917‑го. Если не врет, то участвовал в массовке взятия Зимнего. До сих пор те зеркала вспоминает…
- Ничего! - отрубил он по‑буденновски. - Обслуга уберет! А то совсем уже обленились… Да само распадется! Со временем… - Василий повернулся, но тут его окликнул дядя Семен:
- Слышь, Васенька… А скажи‑ка адрес.
- Чей?
- Ну, где ты вчера отражал?
- А‑а… Погоди, сейчас припомню… - Василий наморщил лоб. - Зеркало семь эр‑ка пятьсот шестьдесят один восемьсот тридцать один… А зачем тебе?
- Так… Интересовались…
- Возращается! - недовольно известил распорядитель. - Открывает дверь… Пошел, Василий!..
Василий пошел.
Арчеда и Егорка с недоумением смотрели на ветерана.
- Не понял, - сказал Егор. - Дядь Семен! Мы ж насчет его телок все уже перетерли… Это ж разные Тамары!
Умудренный многовековым опытом ветеран бросил наконец на стол отражение бубнового туза и, поднявшись, огладил черные мешки под глазами.
- Да я не для нее, я для себя… Ну что? - задумчиво промолвил он. - Думаю, вряд ли к нему сейчас вся орава нагрянет. А если один мой заявится - не сочти за труд, Леня, отсигналь по аукалке! Адрес ты слышал… Лады? Ну и славно! А я мигом… - И, пока Арчеда и Егорушка пытались собраться с мыслями, сгинул ветеран стремительным цветным бликом в серых размытых безднах - надо полагать, по только что выясненному адресу.
- Чего это он? - озадаченно спросил Егор, все еще глядя вслед.
- Хм… Может, и правильно… - пробормотал в сомнении Леонид Витальевич. - Глядишь, разузнает что‑нибудь… Только зря он сам этим занялся! Мог бы и меня попросить - мой‑то неизвестно где сейчас. Если и появится, то не скоро… - Расстроился, заморгал и, повернувшись к столу, принялся придирчиво рассматривать карту за картой, поворачивая каждую на свет.
- Дядь Лень, - позвал Егор. - А если ночью из тумбочки колоду вынуть, а утром на место вернуть?
- Зачем?
- Или не возвращать… - торопливо поправился Егор.
Отражение Леонида Витальевича Арчеды улыбнулось, огладило плешь, утвердило очки на переносице и, обернувшись, уставило на юного друга аккуратно подстриженную бородку.
- Наивный ты, Егорушка, - произнесло оно чуть ли не с нежностью. - Видишь, что с этими картами стало? Вот и с той колодой то же самое… Она же все три месяца в ящике была. Нет, если бы за это время она хоть раз в зеркале обновилась, тогда, разумеется, другой коленкор… А так - сменяешь шило на мыло… Какой смысл?
- Я видел, даже компьютер выносили…
- Сравнил! Компьютер‑то - с пылу, с жару, только‑только из зеркала, десять минут назад вырубили… И все равно! Час‑другой поиграл - и зависает, тащи обратно! В Интернет выйти - лучше и не пробовать… Отражение же!
Из павильона вновь показался Василий с очередным ведром.
- Ну?! - жаждуще спросил его Егорка.
- Не до тумбочки пока… - буркнул тот. - Нестираного барахла навалом, и кровать укрепить надо, расшаталась… - Вывалив мусор, приостановился, покрутил головой. - Загонял - в доску! - пожаловался он с кривой усмешкой. - Лучше бы уж не перековывался. Интеллигент недорезанный! А куда Семена дели?
- Ну, ты ж ему адрес - дал? Туда и отбыл…
- Чего он там забыл? - Василий встревожился.
- Уточнить хочет…
Отражение с тяжким подозрением уставилось на Арчеду:
- Что уточнить? Как я вчера облажался?!
- Господь с тобой, Вась! Только насчет Тамары твоей.
Побагровев, Василий со злобой шваркнул пустое ведро себе под ноги.
- Нет, но зачем же за спиной‑то козни строить? - заорал он. - Я ему - по‑дружески, а этот…
- Не въехал ты, Вась, - попробовал объяснить Егор. - Без тебя тут одна телка приходила, а зовут тоже Томой…
- Ему что, на мое место захотелось? - не слушая, с пеной у рта гремел Василий. - Ну пусть попробует! Потаскает! Шкафы поворочает!.. Привык в своем Коринфе интриги плести?.. Эмпедокл долбаный! Здесь тебе не Коринф!..
- Вася! - вскричал шокированный Леонид Витальевич. - Ты что несешь? Опомнись!..
Василий стиснул зубы и подобрал ведро.
- Слышь… - проскрежетал он, остывая. - Появится этот древний пластический грек - передай ему…
Страшно даже помыслить, что бы сейчас такое выговорил для передачи дяде Семену уязвленный Василий, но в этот миг вновь послышался сердитый приглушенный голос распорядителя:
- Полупалов, кончайте трепаться! Ваш выход…
Отражение # 9
Вернулся дядя Семен быстро, как и обещал. К тому времени Василий Полупалов, обессиленный долгим запоем, бурной ночью и чрезмерными физическими нагрузками, изнемог и уснул, упав поперек незастеленной кровати. Что же касается хмурого его отражения, то, покинув павильон, оно сидело теперь за тающим помаленьку столом и недоверчиво слушало сбивчивые объяснения коллег.
При виде дяди Семена все смолкли.
- Вот так‑то, ребятки… - сказал он. - Чутье меня еще никогда не обманывало. Истрина ее фамилия. Истрина.
Напряженная тишина сменилась оторопелым молчанием.
- Ничего не п‑понимаю… - заикаясь, выговорил наконец Арчеда. - К‑как Истрина? А эта рыженькая тогда кого отражает?
- Боюсь, уже никого, - покашливая и хмурясь, отозвался дядя Семен. - Внешность ее, конечно, я там обрисовал… в общих чертах… - Приостановился, вздохнул, посуровел. - Хотите верьте, хотите нет, но из всей этой бывшей компании так выглядела только вторая Васькина жена Ирочка. Рыжеватая, бледненькая, хрупкая…
- Покойная? - гримасничая, спросил Леонид Витальевич.
- Вот именно, - угрюмо отозвался дядя Семен. - Так что, выходит, самым догадливым из нас оказался Егор. Да уж, беда - откуда не ждали…
- Оповестить по аукалке! - ахнул незримый распорядитель (он тоже принимал участие в разговоре).
- И что это даст?
- То есть как? - В голосе распорядителя звучал страх. - Семен! Очнись! Да если она проникнет в павильон, он же зеркало грохнет! Мы тогда все без работы останемся! Все! И я в том числе!
- Почему в прошлый раз не проникла?
- Да потому что там Василия не было! Неужели непонятно?
Ветеран подумал.
- Нет, оповестить, конечно, недолго… - молвил он. - А толку? Какие к ней могут быть претензии? Где вообще сказано, что персоналия имеет право принимать только облик живых людей?
- А предыдущее зеркало? Само разбилось?
Дядя Семен поморщился:
- Да не горячись ты… Там тоже дело темное. Ну сам подумай: если бы эта рыженькая тогда незаконно в него влезла - духу бы ее сейчас не было в зазеркалье! А она здесь. Стало быть, ничего такого не натворила…
- Ждать, пока натворит?.. - Конец фразы как‑то смазался - распорядитель метнулся к серой коробке павильона. - Всем зеркалам серии тринадцать эр‑ка!.. Всем зеркалам серии тринадцать эр‑ка!.. - послышался оттуда его задыхающийся голос. - Объявилась покойница… Ирина Полупалова… Может также назваться Тамарой Истриной… Сообщаю приметы…
- Эх! - сказал вдруг Егорка. - Зря мы тогда с тобой, дядя Семен, ее по тому адресу не направили! Пусть бы он там стеклышко грохнул…
- Все равно не понимаю, - болезненно морщась, перебил Леонид Витальевич. - Истриной‑то она зачем представилась? Что за глупость!
- Глупость - как глупость, - проворчал дядя Семен.
Василий молчал и лишь ошалело взглядывал на говорящих.
- Хорошо, а характер? - не унимался Арчеда. - Чего от нее ждать? Что о ней говорят вообще?
- О ком? - язвительно осведомился дядя Семен. - О покойной Ирине или об этой ее персоналии? С которой ты на бирже познакомился…
Леонид Витальевич смущенно потрогал плешь. Действительно, характеры человека и его отражения могут подчас разительно не совпадать. Вообще становление личности в зазеркалье идет не менее сложно, чем в реальном мире. Взять хотя бы того же Егорку. Пришел из подвала - отморозок отморозком… Ну, что такое подвал в подъезде девятиэтажки, объяснять даже и не стоит. Трубы - текут, пол - с наклоном, в углу - мерзкая непросыхающая лужа. Можно себе представить, чего там Егорка наотражал и каких сцен насмотрелся. Думали, хлопот с ним не оберешься. А оказалось - славный паренек, куда приятнее своего оригинала. Сделаешь ему замечание - посопит, но выслушает… Побольше бы таких!
- О самой Ирине, конечно, - буркнул наконец Арчеда.
Дядя Семен уныло вздохнул, подсел к столу, пошевелил бровями, взял карту, бросил.
- Ирочку, пока та была жива, Тамаркино отражение терпеть не могло, - нехотя сообщил он. - И до сих пор терпеть не может…
- Погоди! - попросил Арчеда, берясь за лоб. - Опять все перепуталось! Кто Тамара, кто Ирина?
- Рослая, в теле - Тамара Истрина, - терпеливо пояснил дядя Семен. - Живая. А хрупкая, рыженькая - Ирина Полупалова… Так вот Тамаркино отражение, с которым я сейчас говорил, до сих пор слышать не может спокойно про Ирину…
- Про покойную? - не поверил Леонид Витальевич.
- Вражда была, Леня, вражда… Ваську делили.
- Ну интересно! - зловеще всхохотнул тот. - Значит, если я обул тебя в реальности, то мы с тобой и здесь тоже должны стрелку забить?
- Персоналия‑то - женская, - укоризненно напомнил дядя Семен. - Сорок с лишним лет одних баб отражала. Вот и нахваталась от них. Короче, ничего доброго об Ирочке этой я от нее так и не услышал… - Усмехнулся и продолжал сварливо: - Во всем она только одна и виновата: стерва, алкоголичка, жизнь Васькину сгубила, а потом еще и умерла - чуть ли не назло. Мужа не понимала, не ценила, талант он из‑за нее в землю зарыл. Ну и так далее…
- Талант? - туповато переспросил Егор. - Какой талант?
Ему не ответили. Егорушка хмыкнул и недоверчиво тряхнул головой. Юному отражению и вправду трудно было уразуметь, о чем вообще речь. Ну, в зазеркалье - понятно: без таланта никого как следует не отразишь. А в жизни‑то какой может быть талант? Живи - и все… Делов‑то!
- Так‑перетак в три створки трельяжа мать! - взорвался вдруг Василий, до сей поры не проронивший ни слова. - Чтоб их, гадов, навыворот поотражало! Только‑только на человека стал похож, с бухлом завязал, в дому прибрался… Да что ж там за суки такие, в этой реальности! Мало того, что друг другу жизнь исковеркают, им еще и зеркала расколотить надо! Не склока - так революция! Зла не хватает…
Судя по всему, возмущался бы он долго, но тут в разговор опять влез незримый распорядитель.
- Внимание!.. - послышался его напряженный голос. - Заворочался! Просыпается… Полупалов, ваш выход! Малахову и Арчеде - приготовиться…
Все были настолько поражены последней фразой, что даже не сразу опомнились. Затем отражение Василия стремглав кинулось к павильону. Дядя Семен победно и многозначительно покосился на юного коллегу:
- Вот так‑то, Егорка! Что я тебе говорил? Посмотрелся в осколок - и готово дело… Видишь? Явился мой соколик.
- А мо‑ой? - разочарованно протянул тот.
- А у тебя, стало быть, не вышло. Я ж говорю: раз на раз не приходится…
Отражение # 10
Рабочее зазеркалье теперь ошеломляло ясностью красок и богатством оттенков. Ощущение слоистости пространства - исчезло. Правда, общий бардак в связи с незавершенной уборкой скорее увеличился, чем уменьшился, но это уже был качественно иной бардак. Бардак, внушающий надежду на чистоту и порядок в будущем.
Отразиловка шла в общем и целом без накладок. В унисон. Чуть ли не с порога Василий вкратце поведал гостям о том, что с ним случилось вчера. Рассказ его был выслушан с одобрением.
- Молодец! - гремел, расхаживая по ковру, дядя Семен. - Хвалю! А то помирать он, понимаешь, вздумал!.. А?! Зеркало‑то! Смотреть приятно… Глянь, и ковер подмел!..
Счастливый Леонид Витальевич Арчеда лучился улыбкой и все ловил момент, когда ему дадут вставить слово. Атташе‑кейс, в котором, надо полагать, ждала своего часа выпивка и закуска, он держал обеими руками перед грудью. Рядышком с изнанкой зеркала из отражения стены выдавалась на манер лепной гипсовой маски праздная физия Егора, с тоской наблюдавшего снаружи за происходящим.
- Значит, говоришь, изловила тебя Томка? - громогласно вопрошал дядя Семен. - Молодец баба! Одобряю! Только так с тобой и можно! А то помирать он вздумал!..
- Да ладно тебе… - пробормотал хозяин. - С чего ты взял‑то?..
- С чего? - рявкнул шумный гость. - А кто на Иришкином кресте обещал повеситься? Я те повешусь, козел!.. Правильно, Васька, давай оживай! Какие твои годы!..
Он остановился передохнуть, и в разговор наконец удалось вклиниться Леониду Витальевичу Арчеде.
- Ну, ребятишки, - сказал он, ставя атташе‑кейс на стол и предвкушающе потирая ладони. - Считайте, кончились наши черные денечки! Отломили мне в Москве кредит… Сколько - не скажу, не поверите… Приму вас обоих на работу, будете в потолок поплевывать и зарплату получать…
С этими словами он открыл атташе‑кейс. Противу ожиданий, там не оказалось ни выпивки, ни закуски. Одни бумаги.
- Да пошел ты нА угол! - немедленно взревел дядя Семен, успевший к тому времени вновь перевести дыхание. - Слыхали мы это все, слыхали! "У меня крыша!.. У меня то, у меня сё!.. Еще два дня - и я хозяин города!.." Бесплатный сыр, знаешь, где бывает?! Ну сколько, блин, можно ловиться на одном и том же? Зуб даю - опять тебя, дурака, подставляют, а ты и рад!..
- Ну, верняк на этот раз, Семен!
- И это слыхали!..
Кто‑то тронул сзади Егора за плечо. Он отпрянул от стены и обернулся. Перед ним стояла давешняя незнакомка, та самая, что представилась в прошлый раз Тамарой Истриной.
Левая бровь как бы слегка смазана…
А была ли она смазана у той яростной рыжеватой фурии, что привиделась недавно в осколке зеркала? Этого Егор не помнил.
Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга.