Вождь вдохновенно перечислял предков, отсчитывая их по хвостикам и завиткам татуировки, оказавшейся вдобавок генеалогическим древом. Указывая на проломленный нос, он цитировал балладу о "Рапапарапе" и утверждал, что искусника, равного Федору, не было даже в Гавайике. Видимо, имелись в виду Гавайские острова.
Затем он дипломатически тонко перешел на другую тему, заявив, что Таура Ракау тоже великий человек, ибо никто не способен столь быстро делать прочные вещи из дерева. Жаль, конечно, что ему - свыше - запрещено покрывать их резьбой (выразительный взгляд в сторону медной проволоки), но можно себе представить, какие бы запустил Толик узоры по дереву, не лежи на нем это табу.
Кроме того, Таура Ракау отважен. Другой вождь давно бы уже сбежал с этого острова, где - по слухам - обитает жуткий тупапау в облике свирепой женщины с глазами, как у насекомого.
В общем, он, Таароа, намерен забрать Федора с собой на предмет официального усыновления. Если, конечно, августейший собрат не возражает.
Толик не возражал.
Такого с Федором Сидоровым еще не было - в катамаран его перенесли на руках. Воины заняли свои места и в три гребка одолели добрый десяток метров. Федор сидел на корме, и на лице его, обращенном к берегу, было написано: "Мужики, какого рожна? Я же говорил, что вы ничего не понимаете в искусстве!"
12
Валентин из приличия выждал, пока "Пуа Ту Тахи Море Ареа" минует буруны, и присел на корточки. Извлек из‑под руры тростинку, быстро набросал на песке уравнение - с клювиком, в том виде, в каком оно было вытутаировано, - и оцепенел над ним. Но тут на формулу упала чья‑то тень, и Валентин испуганно вскинул руку, нечаянно приняв классическую позу "Не тронь мои чертежи!".
- Нашел место и время!.. - прошипела свирепая женщина с глазами, как у насекомого (Наталья была в светофильтрах).
- Ната, - заискивающе сказал Валентин, - но ты же сама настаивала, чтобы я разобрался и…
- Настаивала! Но ведь нужно соображать, где находишься! Я чуть со стыда не сгорела! Ты же все время пялился на его живот!..
- Видишь ли, Ната, у него там уравнение…
- Какое уравнение? Тебе для этого целый пляж отвели!..
Толик тем временем изучал заработанное Федором каноэ. Это было не совсем то, на что он рассчитывал. Ему требовался всего лишь образец рыболовного судна - небольшого по размерам, простого в управлении, которое можно было бы разобрать по досточкам и скопировать.
Стало ясно, почему Таароа тянул с оплатой. Старый вождь не хотел ударить в грязь лицом, и теперь за произведение искусства он платил произведением искусства. Каноэ - от кончика наклоненной вперед мачты до "ама", поплавка балансира - было изукрашено уникальной резьбой. Не то что разбирать - рыбачить на нем и то казалось кощунством.
Сзади подошел Лева и стал рядом с вождем.
- Мужики, это хороший челнок, - заметил он, явно пародируя Федора. - Это сильный челнок. На нем, наверное, и плавать можно…
- Посмотрим, - проворчал Толик. - Давай выгружай циновки, а я пока перемет подготовлю. Схожу к Большому рифу.
- Один?
- А что? - Толик посмотрел на синеющий за белыми бурунами океан. - Моана сегодня вроде спокойная…
13
Лева сидел на пороге хижины и сортировал старые циновки. Четыре из них подлежали списанию.
- Ну прямо горят… - сварливо бормотал он. - Танцуют они на них, что ли?
Неизвестно, какой он там был инженер‑метролог, но завскладом из него получился хороший.
Галка все еще не выходила из своей хижины - обижалась. Наталья по непонятному капризу не отпустила Валентина на Сырой пляж и успела закатить ему три скандала: два за то, что она до сих пор находится здесь, среди дикарей, и один за то, что усыновили не его, а Федора. Потрясающая женщина!
"Она, конечно, дура, - размышлял Лева, разглядывая очередную циновку. - Но не до такой же степени! Какого ей черта, например, нужно от Вальки? Да будь он трижды теоретик - угрю понятно, что нам из этого ботанического сада не выбраться!"
И - в который уже раз - странное чувство овладело Левой. Он усомнился: а была ли она, прежняя жизнь? Может быть, он с самого рождения только и делал, что ходил с вождем за бананами, ловил кокосовых крабов и пехе ли ли?..
- Где вождь? - раздался совсем рядом хрипловатый голос.
Перед Левой стоял неизвестно откуда взявшийся Федор Сидоров. Это уже было что‑то удивительное - его ждали дня через два, не раньше. Когда и на чем он прибыл?
Среди бурунов золотился косой латинский парус уходящего в море каноэ.
- Где вождь? - нетерпеливо повторил Федор.
- Ушел на "Гонораре" к Большому рифу. А что случилось?
- Банкет отменили, - послышался из хижины язвительный голос Галки.
- Мужики, катастрофа, - сказал Федор Сидоров и обессиленно опустился на кипу циновок.
- Не усыновил? - сочувственно спросил Лева.
Федор не ответил. Похоже, ему было не до шуток. Вокруг него один за другим собрались, почуяв неладное, все островитяне.
- Да что случилось‑то?
- Война, мужики, - тоскливо проговорил Федор.
Галка неуверенно засмеялась.
- Ты что, рехнулся? Какая война? С кем?
- С Пехе‑нуи.
- А это где такое?
- Там… - Он слабо махнул рукой в непонятном направлении. - Съели кого‑то не того… И лодки носом причаливают, а надо кормой…
- Да он бредит! - сказала Галка. - Кто кого съел?
- Какая тебе разница! - вспылил Федор. - Главное, что не нас… пока…
- Погоди‑погоди, - вмешался Лева. - Я что‑то тоже не пойму. А мы здесь при чем?
- А мы - союзники Таарора, - меланхолично пояснил Федор и, подумав, добавил: - Выступаем завтра ночью.
- Да вы что там с Таароа, авы опились? - накинулась на него Галка. - Он чем вообще думает, Таароа ваш? Союзников нашел! Армия из четырех мужиков!
- Не в этом дело… - Федор судорожно вздохнул. - Просто мы обязаны присоединиться. Так положено, понимаешь? И усыновил он меня…
- А если откажемся?
- Если откажемся… - Горестно мигая, Федор обвел глазами напряженные лица островитян. - А если откажемся, то, значит, никакие мы не союзники. Тепарахи по затылку, если откажемся…
Напуганные загадочным "тепарахи", островитяне притихли.
- Валентин! - исступленно проговорила Наталья. - Я тебе никогда этого не прощу! Ведь говорила же, говорила мне мама: хлебнешь ты с ним…
- Паникеры! - опомнившись, сказала Галка. - Ничего пока не известно. Может, он вас хочет использовать при штабе… или что там у него?
- В общем, так… - с трудом выговорил Федор. - По замыслу Таароа, это будет ночной десант. Пойдем, как он выразился, "на тихих веслах". А нас четверых из уважения поставят в первую цепь на самом почетном месте.
Слово "почетном" в пояснении не нуждалось - Федор произнес его с заметным содроганием.
- Да нет, это просто смешно! - взорвалась Галка. - Ну ладно, Толика я еще могу представить с копьем, но вам‑то куда?! Интеллигенты несчастные! Вам же первый туземец кишки выпустит!..
Она замолчала.
- Ребята, - воспользовался паузой Валентин. - Как‑то странно все получается. Вспомните: они ведь к нам хорошо отнеслись… А теперь нас просят о помощи. На них напали… В конце концов, мужчины мы или нет?
Никто не перебил Валентина - слишком уж были ошарашены островитяне его речью.
- И потом, я думаю, всем на войну идти не надо. У них же, наверное, тоже кто‑то остается по хозяйству… Но представителя‑то для этого дела мы выделить можем! Ну хорошо, давайте я пойду в десант…
Он увидел глаза жены и умолк.
- Сядь! - проскрежетала Наталья - и Валентин опустился на циновку рядом с Федором Сидоровым.
14
Примерно через час вернулся Толик, довольный уловом и "Гонораром". Кое‑как утихомирив женщин, он коротко допросил Федора и, уяснив суть дела, присел на резную корму каноэ.
Вождь мыслил.
Племя смотрело на него с надеждой.
- Так, - подвел он итог раздумьям. - Воевать мы, конечно, не можем.
- Угрю понятно, - пробормотал Лева.
- Ты это Таароа объясни, - развил его мысль Федор.
- А ты почему не объяснил?
- Мужики, бесполезно! - в отчаянии вскричал Федор. - Это скала! Коралловый риф! Пуа Ту Тахи Море Ареа! Я просто разбился об него. Я ему битый час вкручивал, что от войн одни убытки. Про экономику плел, хотя сам в ней ни черта не разбираюсь…
- Интересно, - сказал Толик. - А что ты ему еще плел?
- Все плел, - устало признался Федор. - Я ему даже доказал, что война безнравственна…
- Ну?
- Ну и без толку! Да, говорит, нехорошо, конечно, но богам было видней, когда они все так устраивали.
Толик рывком перенес ноги в каноэ, встал и принялся выбрасывать рыбу на берег.
- Может, не надо, а? - робко сказала Галка. - На ночь глядя…
- Ну ни на кого ни в чем нельзя положиться! - в сердцах бросил Толик. - Корму спихните.
Корму спихнули, и он погреб к выходу из бухты.
И все опротивело Федору Сидорову. Он ушел в хижину, лег там на циновку и отвернулся лицом к стене. Самоуверенность Толика объяснялась тем, что он еще не беседовал с Таароа. Ничего. Побеседует. Все было бессмысленно и черно.
Федор представил, как молодой статный туземец умело наносит ему удар копьем в живот, - и почувствовал себя плохо. Тогда он попытался представить, что удар копьем в живот туземцу наносит он сам - и почувствовал себя еще хуже.
Прошло уже довольно много времени, а Федор все лежал, горестно уставясь на золотистое плетение циновки.
Затем он услышал снаружи легкие стремительные шаги, оборвавшиеся неподалеку от хижины.
- Это что такое? - раздался прерывистый голос Натальи. - Ты что это сделал? А ну дай сюда!
Неразборчиво забубнил Валентин. Странно. Когда это он подошел? И почему так тихо? Крался, что ли?
- Сломай это немедленно! - взвизгнула Наталья. - Ты же видишь, у меня сил не хватает это сломать!
Послышался треск дерева, и вскоре Наталья проволокла Валентина мимо стенки, за которой лежал Федор. Циновки всколыхнулись.
- Я тебе покажу копье! - вне себя приговаривала Наталья. - Я тебе покажу войну!
Федор выглянул из хижины. У порога валялся сломанный пополам дрын со следами грубой обработки каким‑то тупым орудием. Судя по прикрученному кокосовой веревкой наконечнику из заостренного штыря, дрын действительно должен был изображать копье.
15
Наступила ночь, а Толика все не было. В деревне жгли костры и сходили с ума от беспокойства. Галка уже грозилась подпалить для ориентира пальмовую рощу, когда в бухте, наполненной подвижными лунными бликами, возник черный силуэт каноэ.
Вождя встретили у самой воды с факелами. Их неровный красноватый свет сделал бородатое лицо Толика первобытно свирепым.
- Всё! - жестко сказал он.
- Я же говорил… - вырвалось у Федора.
- Дурак ты, - тоном ниже заметил Толик. - Объявляй демобилизацию. Хорош, повоевали.
- Не воюем? - ахнула Галка.
- Не воюем, - подтвердил Толик и был немедленно атакован племенем. Измятый, исцелованный, оглушенный, он с трудом отбился и потребовал ужин.
Мужчины остались на берегу одни.
- Толик, ты, конечно, гений… - запинаясь, начал Федор. - Черт возьми! Так мы не воюем?
- Нет.
- Мужики, это феноменально! - Бороденка Федора прянула вверх, а плечи подпрыгнули до ушей. - Слушай, поделись, чем ты его прикончил! Я же выложил ему все мыслимые доводы! Что война - аморальна! Что война - невыгодна! Что война - не занятие для умного человека!.. Черт возьми, что ты ему сказал?
- Я сказал ему, что война для нас - табу.
16
Когда уже все спали, кто‑то взял Валентина за пятку и осторожно потряс. Это был Толик.
- Вставай, пошли…
Валентин, не спрашивая, зачем, нашарил руру и крадучись, чтобы - упаси боже! - не разбудить Наталью, выбрался из хижины.
Они отошли подальше от деревни, к лежащему на боку "Пенелопу". В роще кто‑то скрежетал и мяукал - видимо, те самые тупапау, из‑за которых сбежало прежнее население острова.
- Мне сказали, ты тут на войну собрался? Копье сделал…
Валентин вздохнул.
- Из‑за Натальи?
Валентин расстроенно махнул рукой.
Они помолчали, глядя на высокие кривые пальмы в лунном свете.
- Слушай, - решительно повернулся к другу Толик, - хочешь, я вас разведу?
- Как? - Валентин даже рассмеялся от неожиданности, чем смертельно обидел Толика.
- А вот так! - взвился тот. - Вождь я или не вождь?
- Вождь, конечно… - поспешил успокоить его Валентин, все еще борясь с нервным смехом.
- Р‑разведу к чертовой матери! - упрямо повторил Толик. - Нашли, понимаешь, куклу для церемоний! Я войну предотвратил! Почему я не могу унять одну‑единственную бабу, если от нее никому житья нет? Тупапау вахина!..
- Да, но разводить…
- И разводить тоже! - Толик был не на шутку взбешен. - Все могу! Разводить, сводить, убивать, воскрешать!.. Если вождь до чего‑нибудь головой дотронется - все! Табу. Мне это Таароа сказал!
- Все‑таки как‑то… незаконно, - с сомнением заметил Валентин.
- Закон - это я! Таура Ракау Ха'а Мана‑а!
Это чудовищное заявление произвело странное воздействие на Валентина. Жилистый бородатый Толик выглядел в лунном свете так внушительно, что ему верилось.
- Да‑а… - как‑то по‑детски обиженно протянул Валентин. - Это здесь… А там?
- Где "там"? - оборвал его Толик. - Нет никакого "там"!
- Ну, там… Когда вернемся.
Таура Ракау почувствовал слабость в ногах. Пальмы качнулись и выпрямились. Он нашарил рукой борт "Пенелопа" и сел.
- Как вернемся? - проговорил он. - А разве мы… Ты… Ты, наверное, не то хотел сказать… Ты хотел сказать, что это возможно теоретически?.. Теоретически, да?
- Нет, - удрученно признался Валентин. - Теоретически это как раз невозможно. Пока невозможно.
Толик сморщился от мыслительного напряжения.
- А как же тогда… - жалобно начал он и замолчал. Затем вскочил и с треском ухватил Валентина за руру на груди.
- Ты что ж, гад, делаешь? - прохрипел он. - Ты чем шутишь?
- Да не шучу я!.. - делая слабые попытки освободиться, оправдывался Валентин. - Правда, невозможно.
- Ничего не понимаю… - Толик отпустил его. - Ну ты же сам только что сказал, что мы вернемся!
- А куда я денусь! - с тоской проговорил Валентин. - Она ж с меня с живого не слезет!..
Тихо, как сомнамбула, подошел Федор Сидоров с закрытыми глазами - духота доняла. Не просыпаясь, он проволок мимо них циновку и рухнул на нее по ту сторону "Пенелопа". Затем над бортом появилась его сонная физиономия.
- А вы чего не спите, мужики? - спросил усыновленный авангардист, по‑прежнему не открывая глаз.
- Да вот тут Валька нас домой отправлять собирается…
- А‑а… - Физиономия качнулась и исчезла, но тут же вынырнула снова, на этот раз с широко открытыми глазами.
- Что?!
- Вот только теорию относительности опровергнет - и отправит, - сердито пояснил Толик.
С невыразимым упреком Федор посмотрел сначала на него, потом на Валентина.
- Мужики, не пейте кровь! - с горечью попросил он.
17
Прошла неделя.
18
Толик сбросил связки бананов перед хижиной и вдруг к удивлению своему заметил Валентина. Днем? Посреди поселка? В опасной близости от Тупапау? Странно…
Голый до пояса конкурент колдуна сидел на корточках перед божественной медной проволокой и, упершись ладонями в колени, пристально рассматривал один из ее тусклых витков.
- Молишься, что ли? - хмуро поинтересовался Толик, подойдя.
Валентин вздрогнул.
- А, это ты… - Он снова вперил взгляд в проволоку. - Слушай, подскажи, а? Вот этот виток нужно вывихнуть на сто восемьдесят два градуса, оставив все остальное без изменений. Такое технически возможно? Я имею в виду: в наших условиях…
Таура Ракау остолбенел.
- А ну пошел отсюда! - грозно приказал он вполголоса. - И чтобы больше к проволоке близко не подходил!
Валентин вытаращил глаза.
- Какой виток? Куда вывихнуть? Ты что, не видишь? - В гневе Таура Ракау щелкнул по одной из желтеньких священных тряпочек. - Табу! К ней даже прикасаться нельзя!
Валентин моргал.
- Толик, - растерянно сказал он, - но… я нашел решение, Толик!
Таура Ракау покосился сердито, но лицо Валентина сияло такой радостью, что вождь, поколебавшись, сменил гнев на милость. В конце концов, почему бы и нет? Почему в самом деле не допустить, что, изрисовав очередной гектар влажного песка, Валентин выразил наконец в формулах постигшую их драму?
- Опроверг, что ли? - спросил Таура Ракау ворчливо, хотя и вполне дружелюбно.
- Да как тебе сказать… - замялся Валентин. - В общем… интересующее нас явление вполне укладывается в рамки…
- Ага, - сказал Толик. - Понятно. Ну, а проволоку зачем гнуть собирался?
- А проволока, Толик, - в восторге отвечал ему Валентин, - это почти готовая установка! У нас есть шанс вернуться, Толик!
Вне всякого сомнения, Валентин говорил искренне. Другой вопрос: был ли он вменяем? Если вдуматься, Тупапау кого хочешь с ума сведет…
- Валька, - проникновенно сказал вождь, присаживаясь рядом на корточки. - Кому ты голову морочишь? Какая еще к черту установка? Ну не станешь ты для Натальи хорошим - хоть пополам разорвись! Ты думаешь, она ничего не понимает? Все она прекрасно понимает. И что не виноват ты ни в чем, и что не выбраться нам отсюда… Просто ей повод нужен, чтобы пса на тебя спускать. Ну зачем ты все это затеял, Валька?..
Валентин смотрел на него, приоткрыв рот.
- Ты… не хочешь домой? - потрясенно вымолвил он, и тут его наконец осенило: - Слушай… Так тебе, наверное, понравилось быть вождем? А я, значит…
Толик вскочил, и минуты две речь его была совершенно нецензурной. Валентин оторопело смотрел на него снизу вверх.
- Ты мне скажи такое еще раз! - выходил из себя уязвленный Толик. - Вождь! Хвост собачий, а не вождь! Хуже снабженца!..
- Тогда почему же ты?..
"Разгоню! - державно подумал Таура Ракау. - Вальку - к общественно полезному труду, а Тупапау - на атолл! Поживет одна с недельку - вернется шелковая!"