Джуст. "Проспект Тшикатилло"
Стась
Две грудастенькие девочки на углу танцевали акробатический ролл.
Танцевали они неплохо, хотя и со стилизацией, а вот люминесцентной краски, которой были они щедро заляпаны (ногти рук и ног, веки, губы, ноздри, соски и мочки ушей), из-за чего танец оставлял впечатление роящихся светлячков, Стась не одобряла. И вовсе даже не из-за вопиющего несоответствия подобного макияжа изображаемой танцем эпохе, карнавал - штука условная, детальной аутентичности не требует, лишь бы красиво было.
Это было красиво, кто спорит.
Вот только такая краска здорово сжигает кожу, провоцируя рак. Она въедается намертво, фиг отмоешь, и ногти потом начинают расслаиваться. Но где и когда пятнадцатилетних волновали отдалённые последствия?!
… Праздник Святой Селины…
"Почему бы тебе не попробовать?" - так сказала чёрненькая синеволосая малышка, с которой они вчера драили тротуар и покрывали стены праздничными блёстками. "Почему бы тебе не попробовать? В конце концов - что ты потеряешь?"
Что ты потеряешь…
Стась закашлялась, прижалась спиной к ободранной стене, сдвинула кепку на самые брови и глубже засунула стиснутые кулаки в узкие карманы замшевых штанчиков. Обрезая янсеновский шмот под принятую у братишек униформу, она специально старалась не задеть боковые карманы, задними-то все равно пришлось пожертвовать, ибо ягодицы скрывать от честного народа эта братия считала недостойным. За что порою и отхватывала по этим самым, неприкрытым - к вящей обоюдной радости. Часть ритуала.
Глотать было больно - горло словно перехватили удавкой.
М-да…
Вот тебе и попробовала.
Затарахтели петарды, заливая тротуар потоками неровного света. Основным оттенком был, разумеется, красный - сегодня же всё-таки день Святой Селины.
Ностальгический милый праздник, их так мало осталось. Рождество, Случайность, да этот вот… Ну, ещё День Независимости…
Но Независимость и Случайность - они же обезличенно-общие, а неофициальное, но тем не менее вполне сохранившееся Рождество - так и вообще сугубо мужской праздник, день рождения архаичного Бога-мужчины, который к женщинам вообще относился не больно-таки хорошо, мать его хотя бы вспомнить…
А Святая Селина женщиной была. До кончиков ногтей. И хотя заодно покровительствовала она довольно-таки пёстрой компании (всяким там студентам, морякам и ворам), не этим она прославилась и не за это вошла в историю.
Правда, сейчас праздник её давно уже перерос просто профессиональный уровень, превратившись в общеженский. Сегодня алым шёлком по древней традиции затянуты все фонари, и даже шустрые луны кажутся алыми, и в "Квартале цветов" день открытых дверей, и любая может попробовать свои силы, никто не станет смеяться над неумелостью или лицензию спрашивать. Никто не будет ехидненько интересоваться: "А у кого, собственно, вы учились так тпорно делать минет, деточка?" или проверять сертификат, сегодня День Святой Селины, а значит, никаких ограничений - было бы желание…
Вот именно что.
Хм…
Чувство довольно-таки острое.
Новое, доселе незнакомое.
Забавно.
За все двадцать лет - впервые. Новый опыт.
Чувство острого унижения…
Малоприятное ощущеньице.
Главное - даже сравнить не с чем. Ну, разве что с тем не слишком приятным случаем, когда тётя Джерри застукала её в мужской игровой комнате в самом разгаре игры с "Живыми куклами Уолли".
Впрочем, тогда преобладало раздражение - надо же было так глупо попасться!
А вот стыдно - не было. Почти совсем.
Забавно…
И то, что тётя Джерри не захотела тратиться на её стерилизацию, тоже не показалось тогда оскорбительным. Позабавило лишь. Её всё тогда забавляло.
Сегодня тоже было… забавно.
Нет, правда, ну разве не смешно, что на Стенде её дожидаются почти полторы эры, а ей приходиться выбирать - бургер или ночь не на скамейке в парке?
Разве не смешно, что эту старую разваливающуюся лохань спокойно пропустили через три на самом деле опасных кордона и арестовали именно в этом порту, куда корабли залетают раз в неделю по обещанию? И за что?! За ничтожное превышение содержания какой-то дряни в посадочном выхлопе! И проявленное неуважение - уладить можно было небольшим штрафом, но капитан заартачился. Слово за слово - и арест транспортного средства с принудительным расторжением контракта со всем персоналом по форсмажорным обстоятельствам. А значит - никакого выходного пособия, скажи спасибо, что вещи забрать разрешили.
Разве не смешно, что в нагрудном её кармане (бывшем кармане Уве Янсена) лежит маленькая такая полимолекулярная карточка-завещание, в которой, в частности, имеется упоминание о пяти тысячах на предъявителя при условии вручения карточки законному адресату. Только вот до законного адресата отсюда… поближе, конечно, чем до Стенда, но всё равно. Ну вот что стоило провериь его карманы на Базовой! И далеко ходить бы не пришлось.
Пятьдесят веков - это, конечно, не полторы эры, но тоже… смешно.
Мир - забавная штука.
И не смешно ли, в конце-то концов, что сегодня в местном борделе её признали фригидной, абсолютно и окончательно?..
Смешно…
Что бы по этому поводу сказала великолепная Зоя?
К чёрту!
Какая тут, к оракулу, фригидность?!! Фригидная не влипла бы под статью, на то она и фригидная.
Если бы просто фригидность.
Если бы…
Забавно…
Всю жизнь гордиться своей выдержкой, втайне забавляясь, что так ловко провела всех, даже тётю Джерри… Да, внутри я - огонь, но попробуйте-ка прошибить броню!
И вдруг обнаружить, что броня твоя - не броня вовсе, так, скорлупка, и не ореховая даже, а под ней - ничего…
Пустота.
Не протухло даже - высохло просто.
За ненадобностью.
А может - и не было. Совсем…
Забавно.
Стась оттолкнулась лопатками, пошла вдоль улицы. Мотнула головой, убыстряя шаг и чувствуя, как стягивает кожу на скулах. Новое ощущение.
Что, Зоя, забавно, да?
Если бы только фригидность…
Фригидность - ладно. Можно древних французов послушать - умные тоже люди были! - и на мужиков всё списать, не виноватая я, мол, это они сами идиоты неумелые…
Да ведь только был же, Зоя, папашка твой, сволочь эта ушастая…
Был.
Так что иначе это называется.
Улыбка Стась стала хищной - в конце расцвеченной улочки она, наконец, увидела то, что давно искала. Расслабилась, переходя с инерционного Бега Преследования на лёгкий стелющийся Шаг Разведчика. На ходу привычно промяла суставы. Мышцами и связками мы, Зоя, с тобой и позже заняться успеем, это незаметно со стороны, а вот костями хрустеть у всех на глазах не стоит.
Сквозь плотную волнующуюся толпу она просочилась легко, но в первые ряды лезть не стала - зачем высовываться раньше времени?
На площадке пока крутились юные качки, этих в расчёт брать не стоит, всё равно долго не протянут. Придётся обождать.
Ничего, Зоя, мы люди привычные.
Мы - подождём…
Базовая. Космопорт
Лайен
Панель отошла легко, даже усилий особых прикладывать не пришлось. В узкой вентиляционной шахте было пыльно - киберуборщики сюда добираются в лучшем случае раз в два-три месяца.
Не то, чтобы очень грязно, но и не стерильно во всяком случае.
А вот на перемычке пыли не было.
Совсем…
Лайен поставил панель на место. Стиснул зубы. Зажмурился, чувствуя, как изнутри горячей волной обжигает щёки.
Он оч-чень отчётливо представлял выражение лица Каа, когда та спросит (а она обязательно спросит!): "И вам потребовалось почти неделя для того, что знает любой идиот ещё со спецотрядовского возраста?!"
И - многозначительная пауза.
Чего-чего, а уж паузу Каа держать умеет…
Что самое обидное - знал ведь про эти панели.
Сам бессчётное количество раз играл в кошки-мышки, локти и коленки в этих шахтах сбивая. И ворохнулось же что-то недоверчивое, когда про мусорку заговорили, любой ведь ребёнок знает… в смысле - любой умный ребенок, глупые-то как раз в этот тупик и лезут, лёгкой добычей становясь…
И - не сообразил.
Если бы не Дэн…
Проклятье!
Хлопнув дверью кабинки так, что сломался замок, Лайен вышел из вокзального туалета. Пнул ногой ни в чём не повинную урну. Урна жалобно звякнула и поспешила отойти от греха подальше, смешно переваливаясь на толстых ножках. Лайен с огромным трудом удержался, чтобы не пнуть её ещё разок. Спросил хмуро у подпиравшего стенку Дэна:
- Ну?
Дэн отлепился от стенки, просиял счастливой улыбкой:
- Ты был прав! Я насчёт трупов. Вообще-то за тот день подозрительных больше десятка, но парочка особенно… И один, заметь, рядом с портом. Причём не только остался без документов, но был ещё и раздет, весь обляпан её пальчиками и к тому же, заметь, преставился от лошадиной дозы мятки. Но там одна проблемка… Знаешь, чей это был трупик?
- Ну?
- Уве Янсена.
Возможно, умственная ограниченность - явление не столь быстро проходящее, как хотелось бы надеяться. А, может, виновата была та урна, по которой очень хотелось пнуть ещё хотя бы пару раз - известно же, что подавление искренних и сильных желаний тем негативнее сказывается на способности к логическому мышлению, чем искреннее и сильнее были эти самые желания! - но, как бы то ни было, Лайен успел пробурчать, провожая удаляющуюся урну тоскливо-голодным взглядом:
- Уве Янсен, не Уве Янсен, какая, к дьяволу, разница, даже если и Уве Янсен… - прежде, чем застыл с открытым ртом, потому что трижды произнесённое имя наконец-таки дошло до сознания.
- Чёрт!..
Спрашивать: "Что, тот самый?.." было бы в данной ситуации верхом идиотизма - будь это просто однофамилец, Дэн не стал бы смотреть столь сочувственно.
- Что, тот самый?..
Дэн не ответил, лишь вздохнул.
- Чёрт…
А что ещё тут скажешь? Только янсеновских молодчиков для полного букета не хватало.
А если к тому же окажется, что это вовсе и не было самоубийством, то вообще самое умное - прикинуться ветошью и забыть обо всём, моля судьбу, чтобы и о тебе соответственно позабыли.
Эта малышка просто шагает по трупам. Если считать с теми, кто не выжил в порту при попытке её поймать, Уве Янсен будет уже четвёртым.
И это - тсенка в шестом поколении, в миротворки рекомендованная?!
Куда мы катимся…
Джуст. Отель Тортуга-14. Номер эконом класса
Бэт
Экран в номерах эконом был хоть и без эффекта присутствия, но вполне себе трёхмерный.
- …Знаешь ли ты, что такое - быть Зоей? - Прыжок. Скольжение. На секунду кажется, что пальцы вскинутой руки не достанут до очередной рейки.
Достали.
Прыжок повтором, в рапиде. На него накладывается абсолютно спокойный голос:
- Быть Зоей - это обязывает… Соответствовать необходимо… А иначе - нечестно.
Голос ровен, только чуть сбито дыхание, словно говорящая идёт быстрым шагом вверх по склону не слишком крутого холма. Или перебирается на руках по хлипкому мостику над пропастью в одиннадцать этажей.
Замолчала, достала шуршащий яркий пакетик, захрустела обёрткой. Ти-Эр своё дело знал, под этот хруст дал неторопливую панораму и вернулся к маленькой фигурке в форменном комбинезоне уже издалека, отчего она показалась ещё меньше и беззащитнее. В свете прожекторов выгоревший комбинезон казался серебристым, рыжие волосы выбивались из-под беретика трогательными прядками, суетящиеся внизу приземистые коротконогие пехотинцы по контрасту казались ещё более уродливыми и отвратительными, их пятнистая полевая форма нелепыми кляксами резала глаз на фоне почти чёрного пластбетона.
Ти-Эр был в ярости и прощать им повреждение съёмочного хоптера не собирался.
И если поначалу, ещё заочно, он более склонялся к вариации на тему: "Опасная маньячка и бравые парни доблестной пехоты", а, увидев декор площадки развернувшихся боевых действий и оценив юмор сложившейся ситуации, засомневался и уже решил было выдать "Взгляд беспристрастного наблюдателя", то сейчас в эфир шёл откровенный и недвусмысленный слезодавильный трешак "Злые дяди и бедная крошка". Не прямой эфир, конечно, повторный показ, уже шестой по счёту. ТиЭру даже не пришлось напрягаться, выбивая прайм-тайм - первые прокрутки так взвинтили рейтинг, что за этот ролик чуть не передрались все основные каналы, а уж распиратченные куски давно уже разлетелись по всей инфосети. Но с личным ТиЭровским копирайтом всё равно котировались выше.
Комментатор рангом пониже уже давно не удержался бы от парочки злобных выпадов, и тем самым наполовину испортил бы ненавязчиво и потихоньку создающееся у зрителей впечатление. Ти-Эр же был неизменно корректен и безукоризненно вежлив.
И вообще больше молчал.
За него говорили ракурс, форма, цвет. Укоризненное жужжание повреждённого хоптера. Выхватываемые время от времени крупным планом вооруженные до зубов пехотинцы.
И - серебристая фигурка, зависшая в серебристой же металлической паутине между небом и асфальтом и рассуждающая о высоком предназначении Божественной Зои.
Лёгкий рапид на неё - так, самую чуть, ненавязчиво и почти незаметно, - не менее лёгкое ускорение на пехоту - и вот уже каждый жест одной приобретает утончённую плавность и отточенность, а другие же, наоборот, начинают выглядеть неприятно суетливыми и нервозными. В арсенале хорошего тивера есть немало подобных приёмчиков.
А Ти-Эр был не просто хорошим.
Он был лучшим…
И он сделал всё, чтобы сердца миллиардов тивизрителей переполнились негодованием как раз к моменту трагического финала.
- Хорошо висит! - сказала Рысь, профессиональный хитчер с двадцатитрёхлетним стажем соседке по номеру, откликавшейся на славное имя "Железные Зубы", и шмыгнула перебитым носом. Железнозубка фыркнула через резиновый загубник, не прекращая послеобеденной разминки на портативном тренажёре. Кроме них в номере было ещё двое. Эркюль спал, поскольку есть пока не хотел, а тренажёр был занят. Бэт сидел на краешке стола, грыз яблоко и морщился.
Эркюля и его соратниц по команде многие принимали за близнецов. Или хотя бы за очень близких родственников с какой-то крупной планеты - были они широкоплечи, крупноруки, накачаны до предела и стрижены коротко. К тому же - практически раздеты, хотя в номере было нежарко.
Бэт же больше походил на гимнаста - маленький, гибкий, чрноволосый, молния на воротнике свободной чёрной рубашки поднята до самого верха, липучки манжет тщательно замкнуты. То, что не был он хитчером - ясно было с первого же взгляда. Со второго некоторые понимали, что мнение это несколько скоропалительно. Если успевали, конечно. Драться Бэт умел.
Но не любил.
Зато он умел и любил находить тех, кто умеет и любит это делать.
И ещё он умел и любил извлекать из этого их умения максимально возможную прибыль.
Потому-то остальные, в номере присутствующие, его уважали и почти боялись, а это что-то да значит в такой компании. В общении был он весьма неприятен, характером обладал скверным, а языком - ядовитости чрезвычайной.
- Учитесь! - процедил он, смерив обеих хитчерш уничижительным взглядом, - Смотрите, как публику держит!.. Вам до такого класса срать да срать… а они ещё юморят!.. Юм-мористки!..
Рысь хотела что-то возразить, но посмотрела на Бэта и промолчала. Надулась, засопела.
Некоторое время молчали все, было слышно лишь тяжёлое дыханье Железнозубки, скрип тренажера да негромкий задумчивый голос, говоривший о Зое.
Потом Бэт сморщился, пнул Эркюля острым носком ботинка:
- Выключи.
Рысь хотела было возразить, но опять посмотрела на Бэта.
И опять промолчала.
Верхний Галапагос. Отель "Хилтс"
Аликс
- Будьте осторожны, умоляю вас! Я своими глазами видела здесь эриданца!!!
Эти слова, произнесённые с трагическим придыханием, заставили приглушённо ахнуть ещё парочку знакомых голосов - не понять, то ли восхищённо, то ли негодующе. Впрочем, скорее - последнее, для восторгов возраст у этих клуш неподходящий.
Светлые губы чуть дрогнули в еле заметной улыбке.
До столика, за которым Ингрид Эйзенкиль сообщила столь пикантную информацию своим приятельницам, было метров тридцать через весь зал, и ни один человек не смог бы услышать её театральный шёпот сквозь многоголосие разговоров, позвякивание посуды, шарканье ног и ненавязчивую тихую музыку в стиле цяо.
Но та, что на сегодня даже имени себе толком не выбрала - зачем? Делов-то на полчаса, а к вечеру вновь проснётся обворожительная А-Ль-Сью, - была эриданкой.
А эриданцев кормят уши.
В основном.
Ну и, разумеется, то, что заполняет пространство между этими самыми ушами…
Нет, она вовсе не рассчитывала услышать сегодня что-либо ценное, просто развлекалась, убивая время и тренируясь заодно - тренировка никогда не бывает лишней.
- Я выскажу это администрации! Дожили! Это же просто ни в какие шлюзы!.. Чтобы в приличном обществе…
А Фиммальхенчик что-то больно уж рьяно возмущается, не мешало бы проверить, покопаться как-нибудь на досуге… Впрочем, если судить по обертонам - ничего серьёзнее двух-трех банальных любовников и не слишком откровенных, но отличающихся завидной регулярностью шалостей с мужниной чековой книжкой. Скука.
Фимма Фон Розен-что-то-там (жена того самого Генделя Фон Розен-и-так-далее, как, неужели не слышали!? Да вы что, даже на самых отдалённых подступах к Фомальгауту каждая собака…) продолжала возмущаться в прежнем режиме, и та, что ещё утром называла себя А-Ль-Сью, автоматически провела более детальное сканирование. Если нас так просят, мы же ни в силах отказать…
Любовников, похоже, всё-таки двое, третий пока в стадии разработки. И где-то в весьма далёкой юности проскальзывают забавки весьма пикантного характера. Можно было бы копнуть, да не стоит выделки. Ну что можно взять с фомальгаутского миллиардера?
Так, мелочь всякую…
- Кому нечего скрывать - тому нечего и бояться всякого сброда.
Это уже Цинтия. Или Порция? Никак не запомнить, но какое-то удивительно подходящее ей достаточно мерзкое и благопристойное до отвращения имя. (…Милочка, вы не находите, что ваша…э-э… манера ничего не носить под вашим… э-э… нарядом производит впечатление некоторой… э-э…). Остренький носик, вечно поджатые блёклые губы и постоянная готовность выказать своё негативное отношение словесно и по возможности громко. Церковь Девы-Великомученицы, вдова, непременная участница всех благотворительных игрищ. Наркотики, женская тюрьма на Сиетле, три убийства, совершённых лично, и не меньше дюжины заказных. Финансирует террористическую организацию "Кровь Девы". Похоже - искренняя и законченная фанатичка, но муж не в курсе.
Скука…
Вот ведь странная вещь - ещё вчера вечером она вполне искренне наслаждалась этим обществом. Пила вино, танцевала, гуляла по саду. Как все. Даже к водопаду сходила.
А стоило надеть привычную шкурку - и как отрезало.