Конечно, лестница была закрыта и под сигнализацией, однако я без труда справился с этим препятствием, быстро спустился вниз и еще через минуту оказался в кабинете Джеймса. Я быстро, аккуратно и тихо обыскал кабинет, подбросил записку, которая должна была подтвердить мои слова, что меня пригласил в качестве охранника инспектор Джеймс. Эту записку, в которой не было указано ни одно имя, кроме имени самого инспектора, и которую можно было истолковать как угодно в зависимости от ситуации, я на всякий случай заказал сегодня днем своему другу в бюро каллиграфии. Чего только я сегодня не делал, чтобы увеличить свои шансы на успех в этом деле.
Убедившись, что никаких улик в кабинете Джеймса не осталось, я проверил, не оставил ли я сам следов, и так же максимально быстро и тихо вернулся обратно.
– Долго же вы, – сказал полицейский, в одиночестве сидевший перед темными экранами.
– Запор, мой мальчик, страшная вещь, – ответил я. – А теперь давай я тебе помогу с камерами. Ты еще не включил их? – Мне было важно знать, видел ли он мой пробег в кабинет Джеймса, и если да, то насколько видел.
– Нет еще. Ждал вас.
– Молодец. Теперь уступи-ка мне место, и я быстренько все сделаю.
Получилось не так уж быстро, на наладку камер у меня ушло минут десять, если не больше, зато изображение получилось отличное. Я нацелил одну из камер наружки вниз, и через секунду перед нами во всех красках развернулась картина катастрофы.
– Вот это да! – воскликнул мой невольный напарник.
– Страшное дело, – повторил я слова доктора, который так оперативно поставил меня на ноги.
Я внимательнее присмотрелся к экрану, усилив увеличение. Камера словно придвинулась к пылающим обломкам внизу. Стали видны маленькие фигурки пожарных и спасателей, суетящихся вокруг обломков, и полицейские, сдерживающие напор толпы. Никто не смог бы выжить в этом аду. И никакой чемоданчик не смог бы спасти лежавшие в нем улики, какими бы они ни были. Тайна, которую приоткрыл инспектор Джеймс, надежно скрыта горящей грудой металла. И никто больше не сможет поднять невидимый занавес, отделяющий бюро палачей от остального мира. Сэр Найджел будет доволен: мое задание выполнено, и выполнено наилучшим образом.
– Можно отсюда позвонить? – спросил я, оторвавшись от кошмарного зрелища и повернувшись к полицейскому.
– Конечно. Только наберите на терминале А-990, а то он будет автоматически блокирован, – ответил тот, не отрывая взгляда от экрана.
Я снял телефонную трубку и набрал номер, по которому сэр Найджел велел мне позвонить, если я смогу выполнить задание, но что-то в дальнейшем пойдет не так. Проследить этот номер было невозможно, и ни я, ни сэр Найджел, ни "Лондон фармацептик компани" не имели к нему никакого отношения. После того как всякая связь с моим шефом прервалась, потому что видеокамера и радиоприемник не пережили взрыва, мне обязательно надо было это сделать, чтобы предупредить Лысого Дьявола о том, что я намереваюсь делать дальше.
Трубку на том конце провода взяли сразу же, едва пошел сигнал.
– Здравствуйте, это Чезаре Кристатос, – сказал я.
– Привет, Чезаре, – сказал на том конце телефонного провода мой шеф.
– Мой друг, безопасность которого я должен был сегодня обеспечивать, погиб. Взорвался его пульсар. Пока неизвестно, было ли это убийством или несчастным случаем, поэтому мне придется остаться на какое-то время, чтобы дать показания. Правда, я уже объяснил коллегам Джеймса, что я работаю в частной полиции, так что они неплохо ко мне отнеслись, оказали первую помощь. Я почти не пострадал, только слегка намяло бока взрывной волной, так что завтра я смогу вернуться к своей работе.
– Мне очень жаль твоего друга. Однако постарайся не слишком долго задерживаться там. И если ты все-таки ранен, то зайди в больницу, я не хочу, чтобы ты завтра умер на рабочем месте.
– Со мной все в порядке. Меня отлично обработал местный эскулап из полицейского участка. До завтра.
– До завтра.
Я повесил трубку и сказал полицейскому, который все это время изо всех сил напрягал слух, пытаясь расслышать, о чем я разговаривал со своим боссом по телефону:
– Я немного отдохну в одном из этих кресел.
И вырубился на час. Врач, который осмотрел меня еще раз, констатировал два сломанных ребра, сотрясение мозга и большую потерю крови. В общем, я действительно легко отделался. По сравнению с инспектором Джеймсом, разумеется.
Потом у меня взяли показания, ввели их в память компьютера, отпечатали в трех экземплярах и попросили подписать и поставить отпечаток своего большого пальца. Это таило для меня большую опасность, так как на моих руках были прозрачные, совершенно незаметные пластиковые перчатки, не имевшие отпечатков пальцев. Пришлось опять грохнуться в обморок, на сей раз в притворный.
Они немного посовещались и решили отправить меня в больницу, не дожидаясь, пока я подпишу показания. Это они решили отложить на потом. Меня очень аккуратно отнесли в машину и посадили. Разумеется, в квартале от больницы мне стало намного лучше. Чтобы заверить показания, требовалось вернуться обратно в участок. Этого никому не хотелось, и в конце концов я добился того, чтобы меня отпустили под честное слово, что завтра я приду в полицейский участок и подпишу показания. Идиоты. Впрочем, они мне доверяли, поскольку уже нашли подброшенную мной записку в столе инспектора Джеймса. Кроме того, пока я валялся в отключке, они проверили досье Кристатоса, которое мой шеф в темпе начал подделывать сразу после того, как прервалась передача с моей шпионской видеокамеры, и доработал после моего звонка. Разумеется, они нашли там полное подтверждение моих слов и не обнаружили ни одной подозрительной детали. Они не могли не верить мне. Они даже вернули мне мой табельный пистолет частного полицейского, который я оставил на контрольно-пропускном пункте участка. Одним словом, никогда еще никого не водили так за нос, как этих парней. Этим можно было гордиться, особенно если вспомнить, что все это мы с сэром Найджелом проделали вдвоем, а самую важную часть работы я выполнил в одиночку.
Я помахал рукой вслед отъезжавшей машине и пошел в противоположную сторону. Внезапно мне стало по-настоящему плохо. У меня хватило сил только на то, чтобы отойти подальше от оживленной трассы, по которой то и дело проносились полицейские автомобили. Не хватало еще попасться им на глаза.
Отойдя в глубь квартала, я нашел прелестную маленькую скамейку, на которой удобно устроился. Мне надо было просто немного отсидеться, подождать, пока моя бедная голова перестанет вращаться, словно взбесившийся глобус. Я откинулся на спинку скамейки и закрыл глаза. Это было ошибкой. На меня нахлынула тьма, и больше я ничего не помнил.
ГЛАВА 35
День уходил, и неба воздух темный
Земные твари уводил ко сну
От их трудов; один лишь я, бездомный,
Приготовлялся выдержать войну
И с тягостным путем, и с состраданьем,
Которую неложно помяну.
Данте Алигьери. "Божественная комедия"
Что и говорить, день выдался трудный.
Павел Когоут. "Палачка"
– То ли пьяный, то ли еще что. Может, он больной какой-нибудь? – раздался над моим ухом чей-то старческий голос.
Я с трудом открыл глаза и увидел стоящих около моей скамейки людей: маленькая сгорбленная старушка в темном платье и высокий полицейский в мундире.
– Вот я и решила вас позвать, – добавила старушка.
– Ясненько, – сказал полицейский. – Сейчас проверим.
Я встал на ноги. Голова кружилась, однако не так сильно, как тогда, когда я сел на эту проклятую скамейку. Кстати, сколько сейчас времени? Я бросил взгляд на свои часы и понял, что просидел на этой скамейке примерно три часа. Да уж, обморок тот еще. А теперь меня еще и забрать может этот полицейский. Черт бы их всех побрал!
– Я в порядке, – сказал я, стараясь стоять как можно ровнее.
– Вы уверены? – спросил коп, подозрительно глядя на меня.
– Вполне, – ответил я и едва не упал.
– Может быть, предъявите документы? – предложил полицейский, продолжая подозрительно смотреть на меня.
– Конечно. С удовольствием, – я полез в карман и едва успел поймать себя на мысли, что собираюсь показать полицейскому удостоверение на имя Кристатоса. Я сделал вид, что ничего не нашел в том кармане, отчего лицо полицейского сразу стало намного подозрительнее, чем до моей пантомимы, и принялся хлопать себя по карманам. Через полминуты я, наконец, отыскал одно из запасных удостоверений личности. Я их целую пачку взял с собой, ведь никогда не угадаешь, когда что потребуется. Если бы меня при входе обыскали, то пачка фальшивых удостоверений говорила бы сама за себя. Однако ведь не обыскали. Воистину, риск – дело благородное.
Я протянул документы и вновь с трудом удержался на ногах при очередном приступе головокружения. Я заметил, что старушка, которая доложила обо мне патрульному полицейскому, внимательно наблюдает за мной. Ну и черт с ней. Она так стара, что скоро безо всякого моего вмешательства перестанет представлять какую-либо угрозу режиму секретности организации.
– Документы в порядке, мистер Сандерс, – сказал полицейский, а я постарался принять вполне здоровый, а главное, достойный мистера Сандерса вид и сказал:
– Большое спасибо. Если вы не против, я пойду. Кстати, вы не подскажете, где здесь ближайший телефон?
– Налево за ближайшим углом, – ответил коп и потопал дальше, не обращая на меня более ни малейшего внимания. Только старушка все еще внимательно рассматривала меня.
– Пока, бабуля, – сказал я и направился к телефону.
Слава богу, мне удалось дойти до угла, ни разу не упав, потому что маленькие хитрые глазки старухи были нацелены мне в спину не хуже пистолетных стволов. Едва завернув за угол, я опустился прямо на тротуар, прислонившись спиной к стене. Однако глаза закрывать не стал. Не хватало мне еще и здесь отрубиться и попасть под ноги моему другу патрульному, с которым я только что уже имел не слишком приятную для меня беседу.
Немного отсидевшись, я встал на ноги и пошел к телефону. Стало уже почти темно, однако фонари еще не горели. К тому же с моим зрением творилось что-то странное. В итоге я нашел телефон, только когда едва не разбил об него голову.
Около телефона я еще немного посидел, отдыхая, а потом собрался с силами и позвонил сэру Найджелу. Тот взял трубку сразу же и выдохнул в нее прежде, чем я успел открыть рот:
– Нашли уже?
– Не знаю, – ответил я.
– Бен, это ты? Слава богу! Я уже и не знал, что думать после твоего звонка из полиции и такого долгого молчания.
– Со мной все в порядке или почти все. Только голова немного болит, но это все пройдет. По этому телефону можно говорить открытым текстом?
– Да.
Я посмотрел по сторонам и, убедившись, что поблизости никого нет, сказал в трубку:
– Задание я выполнил. Старший инспектор Джеймс, его команда, все свидетеля и все улики ликвидированы. Кроме того, я проверил кабинет Джеймса. Там все чисто. В полиции, насколько я понял, все произошедшее считают несчастным случаем. Моего описания у них нет, и моя роль в этом деле у них не вызывает подозрения. В протоколах я фигурирую как Чезаре Кристатос, частный полицейский, друг инспектора Джеймса, по его личной просьбе проводивший дополнительные меры безопасности, так как Джеймс не доверял кому-то из своего окружения. Я подбросил в стол Джеймса кое-какие бумаги, которые подтверждают это, так что все чисто.
– Браво, мой мальчик! – воскликнул сэр Найджел. – Прекрасная работа! – добавил он с не меньшим энтузиазмом секунду спустя. Потом уже более спокойным тоном сказал: – Я был уверен, что ты справишься с этим заданием.
– Без вас я бы не справился. Спасибо, Найдж.
– Мне-то за что? Это ты все выполнил.
Меня внезапно пронзила страшная тоска, когда я вспомнил веселых охранников, сержанта, давшего мне прикурить, сосредоточенные взгляды команды Джеймса, всех, кто теперь превратился в обугленные, изуродованные трупы. Господи, прости меня. Я не хотел их убивать, но так было надо. Глупое гнусное слово, от которого так и прет запахом подлости и предательства. НАДО. Как же мне дальше жить с таким грузом на совести? А как жила Светлана с еще более тяжелым грузом? Она смогла выжить, потому что так было НАДО. И я смогу выжить. Я выживу. Она выжила ради того, чтобы обелить память своего отца, спасти людей, умирающих от вируса, изобретенного им. А я выживу ради нее, потому что без меня у нее не хватит сил выстоять. Я выстою ради нее, потому что так НАДО.
До меня долетел все еще доносившийся из трубки далекий голос моего шефа:
– Бен, ты меня слышишь? Где ты, Бен?
– Извини. Я уронил трубку, – соврал я, приходя в себя.
– Я хотел спросить, как ты себя чувствуешь?
"Отвратительно! Хуже некуда! Как должен чувствовать себя кающийся убийца", – подумал я, однако сэру Найджелу ответил:
– Не так уж плохо. Однако я был бы очень благодарен, если бы ты прислал за мной машину.
– Это нетрудно. Где ты сейчас находишься?
– Минутку. Я этого и сам не знаю, – сказал я, положил трубку телефона на край аппарата и прошелся по улице. Фонари уже зажглись, и в их свете я рассмотрел название улицы. Потом я быстро вернулся к телефону.
– Я нахожусь на Саут-Рок-стрит, около дома номер 212, рядом с телефонным аппаратом. Здесь я буду ждать вашу машину.
– Отлично. Машина будет минут через пять-шесть.
– Так быстро? – удивился я. – Ты что, специально ради меня кого-то держал все это время наготове?
– Не обольщайся, – хмыкнул мой шеф. – У меня в том районе дежурит несколько машин в связи с другим делом. Я спокойно могу снять любую из них, чтобы побыстрее отвезти тебя домой.
– Может быть, в этом деле потребуется моя помощь? Я нахожусь в прекрасной форме… – неожиданно для себя предложил я. Мой мозг не управлял больше языком, он лишь пассивно наблюдал за торжеством впитанных за более чем двадцать лет инстинктов. А ведь я хотел бросить эту работу.
– Успокойся и отдыхай. Ты только что выполнил опаснейшее задание, тебе просто необходим отдых. С этим делом твои коллеги справятся и без тебя. А тебе надо отдыхать и набираться сил, потому что завтра будет новый день.
– Конечно, – сказал я, стараясь взять себя в руки.
– Ладно, сиди там и жди машину. Я сейчас с ними свяжусь. Постарайся, чтобы вас никто не видел.
– Конечно.
– До свидания, Бен.
– До свидания, Найдж, – ответил я, кладя трубку, и подумал, что, судя по голосу, мой шеф тоже вымотался до предела.
Я набрал номер Светланы, однако там мне ответил только автоответчик. Я посмотрел на часы. Было уже почти девять вечера. Если она задержалась на работе, отрабатывая прогулы и опоздания, то ее начальника следовало признать настоящим зверем. Больше я, вероятно, сегодня ей не позвоню. Уже очень поздно, а я страшно устал. Конечно, я не поеду на казенной машине с водителем домой к Светлане. Это слишком нагло, не опасно даже, а именно нагло.
Поэтому, когда раздался длинный сигнал после милого голоса Светланы, я сказал:
– Солнышко, к сожалению, я не приеду сегодня к тебе. Буду только завтра утром. Спокойной ночи и до завтра, – и повесил трубку. У меня просто не было сил долго говорить.
Потом я присел, опершись спиной о телефонный автомат, и закурил. Былой зуд, раздиравший мою душу сотнями кровавых картин, пропал. Меня охватило какое-то оцепенение, безмолвное и безмятежное. Голова продолжала кружиться, словно глобус. Глаза иногда застилала какая-то темная пелена. Наверно, это было даже к лучшему. Когда моя голова была в столь плачевном состоянии, я просто был не в состоянии думать. Да, наверно, это к лучшему. Все, что ни деется, все к лучшему.
Машина беззвучно появилась из-за угла, ударив мне в глаза своими фарами. Я прикрылся рукой от яркого света и негромко выругался. Машина подъехала ко мне и остановилась, наехав правыми колесами на тротуар.
– Эй, мистер, это вы такси вызывали? – крикнул водитель, высунувшись из бокового окна. – Это вас мне велено доставить домой в целости и сохранности?
– Да, меня, – ответил я и с трудом встал. Качнулся, устоял на ногах, сделал шаг, снова чуть не упал, еще шаг. У меня ушло не меньше трех минут на то, чтобы пройти пять метров до машины.
Когда я был уже около распахнутой дверцы, водитель вышел из машины и помог мне сесть. Я попытался рассмотреть его лицо, однако видел лишь какое-то телесного цвета пятно над воротником темного костюма.
– Адресок ваш мне известен, так что доставлю сразу же и с ветерком, – пообещал мне он и рванул с места.
Водитель оказался весьма разговорчивым типом, однако сил на беседу у меня просто не было. Поэтому наш разговор больше напоминал бесконечный монолог моего провожатого. Он идеально подходил на роль Кристатоса, которую я играл сегодня днем в полицейском участке. Такой же болтливый, но ничего не говорящий по существу и на первый взгляд совершенно безобидный.
Я вполуха слушал его треп, изредка вставляя отдельные реплики, чтобы он не думал, что везет труп. Говорил он то о машинах, то о последних новостях. Мне было особенно интересно слышать о несчастном случае в полицейском участке, в котором погибло девятнадцать человек. Просто еще один несчастный случай с пульсаром. О некоем мистере Чезаре Кристатосе, свидетеле происшествия, не было сказано ни слова. Это меня порадовало. Значит, меня в этой личине никто пока не подозревает и не разыскивает. А когда они все-таки докопаются до сути дела, то меня уже не найдут, как и никаких следов Кристатоса.
Это меня вполне устраивало. Задание выполнено, никто пока что ничего не понял, быть может, вообще никто и никогда не сможет разгадать эту загадку. Во всяком случае, я очень надеялся, что до меня полиция в любом случае никогда не доберется.
Тем временем машина резко свернула и резко затормозила около моего дома.
– Прибыли, – сказал водитель, повернувшись ко мне.
– Спасибо большое, – ответил я, медленно выбираясь из машины. – Быстро же вы обернулись.
– Фирма гарантирует качество и скорость, – ухмыльнулся водитель.
– А ну как полиция тормознет? – спросил я, стоя около машины и опираясь на открытую дверцу. Мне надо было потянуть время, чтобы прийти в себя и самостоятельно подняться к себе в квартиру.
– Не тормознет, – уверенно ответил водитель, приглядываясь ко мне. – А если тормознет, то потом до Страшного суда извиняться будет. У меня ведь специальное удостоверение сотрудника секретной службы. Пусть только попробуют меня остановить. – И весело захохотал, запрокинув голову.
– Кстати, а на кого сегодня идет охота?
Водитель укоризненно посмотрел на меня. Мне показалось, что я читаю его мысли. Заслуженный сотрудник с огромным стажем и громадным опытом, а задает глупейший детский вопрос. Как он может не понимать, что водитель не имеет права ответить на этот вопрос из-за режима секретности, который, словно цепи, опутывает всех сотрудников организации. А впрочем, он опытный, надежный сотрудник, к тому же сегодня явно охотиться уже не в состоянии и никому не сможет заложить.
– Высший приоритет. Инфицирование в последней стадии плюс опасность нарушения режима секретности высшего уровня.
– Ого! – воскликнул я.