* * *
Тонкой иголкой кольнула боль. Адепт-эллезарец Остринус вздрогнул: сторожевой круг, установленный им вокруг дома сигнализировал, что его пересек по воздуху мелкий объект. Адепт всмотрелся в темноту за окном, подключив маги-зрение, и различил небольшую быструю крылатую тень.
"Летучая мышь", – понял он и тихо выругался. Ведь говорил он Шмелеву, что поле следует настраивать на более крупные объекты, но этот перестраховщик не согласился. Надулся от важности, что его сделали старшим. Было бы чем гордиться в самом деле – служить охраной для какого-то денежного мешка и его дочки! И это им, адептам КУ! Странное решение принял Беркутов, очень странное. Да, возможно этому Баркову и его дочери и грозит опасность, но причем здесь адепты КУ? У Баркова достаточно денег, чтобы нанять целую армию независимых адептов. И недостатка в желающих не будет. Но Беркутов им, видите ли, пообещал защиту. Неужели он в самом деле рассчитывает, что Истребитель преступников ради мести вернется сюда, прямо к ним в руки? Глупо! Вот они сидят здесь и ждут неизвестно чего. И сколько, спрашивается, ждать? Вечность?
Тоскливо! Быстрей бы закончилось его дежурство! Шмелеву-то хорошо: он спит, сейчас не его очередь. А им с Муромовым пялиться в эту проклятущую темноту до позеленения! Этого последнего Остринус не понимал вовсе. Чувство долга у него было какое-то… гипертрофированное. Он с радостью и рвением брался за все, что бы ему ни поручали. Энергии – хоть отбавляй, способности к магии тоже, вроде бы, имеются. Ума бы еще побольше… Нет, земляне и эллезарцы очень сильно отличаются друг от друга, даром что принадлежат к одной расе.
Внизу на кухне послышались голоса. Остринус прислушался: мисс миллиардерша и вроде как их адепт Хольт. Этому-то чего не спится? Им что ли не доверяет? Вообще-то этот Хольт – странный тип, себе на уме… О, Создатель, как же ему все надоело! Случилось бы хоть что-нибудь и нарушило эту тягучую монотонность!
Порой лучше не искушать судьбу подобными просьбами, ибо эта капризная дама имеет дурную привычку быстро удовлетворять их, но совсем не так, как хотелось бы просителю.
Как гром среди ясного неба – телепатический контакт с Муромовым:
– Остринус, тревога! Кто-то проник внутрь сторожевого круга.
– Спокойно, я тоже слышал сигнал. Это летучая мышь.
– Летучие мыши тоже бывают разные. Но сейчас я не об этом. Ты разве не чувствуешь смерть?
– Что еще за сме… – начал было возмущенно Остринус, параллельно сканируя сад на сверхчувственном уровне, и осекся, действительно обнаружив угасающие эманации только что произошедшей насильственной смерти. Даже двух смертей.
Его охватило удивление, смешанное с раздражением: почему первым поднял тревогу этот старательный салага Муромов, а не он, опытный и квалифицированный эллезарский адепт Остринус? "Ты бы тоже все заметил, если бы не думал на работе о посторонних вещах", – попенял ему внутренний голос. В следующий миг Остринус усилием воли погасил свои негативные эмоции: прежде всего он был профессионалом.
– Буди Шмелева! – скомандовал он Муромову. – А я пока пойду, найду причину этих смертей.
– Может этого… местного… как его… Хольта привлечь? В случае серьезной заварухи его помощь может оказаться нелишней.
– Не надо, – при упоминании имени Хольта Остринус поморщился. – Сами справимся. Вряд ли это что-то очень серьезное. А его позвать всегда успеем.
– Ну ладно, – Муромов прервал контакт, а у Остринуса осталось ощущение, что тот его не одобряет.
"Ну и плевать! – на эллезарца внезапно накатил приступ злого пофигизма. – К черту его! Еще у землян я не искал одобрения!"
А через секунду Остринус сморщился уже от боли. Сторожевой круг сигнализировал о магическом проникновении, причем не скрытном, а наглом, грубом, как будто вторгшийся на территорию поместья был настолько уверен в собственном превосходстве, что не считал нужным скрываться.
"Черт! Это уже серьезно!" – Остринус бросился по лестнице вниз, в холл.
* * *
– Хороший кофе, – похвалил Торстен Хольт, попробовав.
– Спасибо, – Алина улыбнулась бледной улыбкой. – Это единственное, что я умею готовить.
Адепт бросил на нее быстрый взгляд.
– Что, удивляетесь? – спросила его девушка. – Зря. Издержки большого достатка. Жалко было тратить время на готовку. Я против женского кухонного рабства.
– Некоторые женщины любят готовить. Они говорят, что это их успокаивает.
– Отговорки, – отмахнулась Алина. – Подчиняются во всем мужьям и врут, что делают это по собственному желанию.
– Но не все могут позволить себе питаться в ресторанах или иметь собственную кухарку.
– Их трудности. Слава богу, что хотя бы этой проблемы у меня нет! Зато других навалом.
Алина помрачнела, отхлебнула кофе и уставилась в темное окно. На лице ее явственно выступило страдание.
– О чем вы думаете? – поинтересовался Хольт.
– Знаете, мне даже хочется, чтобы он пришел сюда.
– Кто? Ваш муж?
– Да.
– Вы хотите умереть или получить отпущение грехов?
– Либо то, либо другое. Даже и не знаю, чего больше.
– Вам нужно победить в себе это настроение. Трудно защищать того, кто сам не хочет жить.
– Защищайте моего отца, Торстен. Он жить хочет, и я хочу, чтобы он жил.
– Это мой долг, Алина Андреевна, но как насчет вас?
– Бороться с судьбой дано лишь великим. Для остальных это безнадежное занятие, – медленно произнесла Алина, и у Хольта возникла твердая уверенность, что это цитата.
Он уже совсем было собрался спросить, что она хотела этим сказать, как вдруг ощутил резкое изменение магической обстановки вокруг. Его лицо напряглось, что не укрылось даже от Алины, мысли которой витали далеко от этой комнаты.
– Что происходит? – спросила она.
– Пока не знаю. Но что-то нехорошее. Думаю, нам лучше подняться к вашему отцу и разбудить его.
– А вы не хотите узнать, в чем дело?
– Очень хочу, но мой долг – непосредственная охрана жизни вашего отца и вашей. А для выполнения этой задачи лучше, чтобы вы и Андрей Сергеевич находились в одном месте. Внешней угрозой пусть занимаются усмирители: в конце концов, именно для этого они здесь.
– Хорошо, тогда пойдемте наверх.
Они поспешно покинули кухню.
* * *
Из-под входной двери тонкой струйкой сочился туман. Когда Остринус спустился в холл, его там уже скопилось приличное количество. При появлении адепта он внезапно сгустился, и из него материализовались две темные фигуры вампиров.
"Летучие мыши тоже бывают разные", – мелькнула в голове эллезарца фраза Муромова. В мгновение ока сотворив мощный огненный шар, адепт метнул его в вампиров и с изумлением увидел, как пламя бессильно стекает по незримому щиту, окружавшему нежить. Через секунду рядом с вампирами из облака мрака возник лич.
Остринус от души вмазал по личу молнией, которую тот, впрочем, отразил, а затем переключил свое внимание на метнувшихся вперед вампиров, поставив на их пути "стену Иерихона". Он не опасался магических атак лича, крепко надеясь на свой амулет, но, как выяснилось, зря. Хваленый эдемитский артефакт, защищавший от любой вредоносной магии, внезапно нагрелся и разлетелся на куски.
– Какого инфера?! – потрясенный до глубины души, адепт покачнулся и осел на ступени. Только это и спасло его от "лезвия тьмы", запущенного личем, – оно пролетело над самой его головой.
Эллезарец поспешно соорудил магический щит и следующий удар некроманта уже отразил, но вот вампиры его удивили. Они оказались не совсем профанами в магии и сравнительно легко преодолели "стену Иерихона", на мгновение став почти прозрачными. Они атаковали стремительно и одновременно, причем с разных сторон. Одного Остринусу удалось отбросить силовым ударом, но, уворачиваясь от второго, он неловко перевалился через перила и упал на пол, где его и прикончило второе "лезвие тьмы".
Вампиры и лич двинулись вверх по лестнице, когда на втором этаже распахнулась дверь и появились еще два усмирителя. Огненный смерч, судя по мощности являвшийся плодом их совместных усилий, испепелил лича и одного из вампиров. Второй, продемонстрировав феноменальную реакцию, метнулся в сторону, избежав гибели в пламени. Ему удалось чудом спастись и от второго удара адептов, а через пару секунд пришла помощь: в холле материализовались сразу три лича. Двое из них тут же уничтожили амулеты усмирителей, а третий ударил по ним "волной смерти". Один из адептов, побелев как полотно, медленно осел на пол, а второй, очевидно, более опытный, ухитрился отразить заклинание.
Шмелев (а это был он), трезво оценив свои шансы в борьбе с тремя личами и вампиром, поспешно отступил в дверной проем, захлопнул дверь и запечатал ее "ледяной броней". Это должно было дать ему небольшую фору: даже владеющие телепортацией личи не смогут так легко преодолеть эту преграду. Дело в том, что это заклятье не просто запечатывало дверь, но создавало поле, затрудняющее все магические способы перемещения через него. Разумеется, мощь этого заклинания не шла ни в какое сравнение с блокадой перемещений, практикуемой эдемитами, а иногда и другими магами, но только коллективно, так как заклинание это требовало весьма серьезных энергозатрат. "Ледяная броня" была упрощенной версией блокады перемещений, но усмиритель рассчитывал обойтись им. Теперь – наверх, эвакуировать Барковых. Он сотворил арку пространственного коридора и вышел из нее неподалеку от спальни хозяина дома. Не успел он сделать и пяти шагов, как из-за кадки с огромным фикусом ему наперерез метнулась стремительная тень. Скорость мысли – величайшая скорость во Вселенной, но иногда и ее оказывается недостаточно. Люди и эльфы, как и некоторые другие, продвинутые в магическом отношении расы, способны колдовать усилием мысли. Но прежде чем мозг Шмелева успел сформировать истребительное заклятье, стальное жало клинка вампира пронзило его сердце.
Выдернув свой меч из тела адепта, Ровэн усмехнулся: не растерял своих навыков. Атакуй он мгновением раньше – ему пришлось бы сделать два шага, и усмиритель успел бы остановить его заклятьем, мгновением позже – и тот бы заметил прячущегося вампира. Теперь осталось смести последнюю преграду – адепта Хольта, который сейчас наверняка, как верная собака, сидит у ног хозяина – Баркова. Все еще улыбаясь, вампир двинулся к двери в спальню.
* * *
Барков поспешно одевался, искоса поглядывая на пребывающего в трансе Хольта. Тот сканировал дом. Хотя и без всякого сканирования было ясно, что творится что-то неладное: с первого этажа доносился тревожный шум.
– Ну что? Что там происходит? – не выдержал наконец Барков.
– Дела плохи, Андрей Сергеевич. Нужно спасаться! В доме – нежить!
– Что-о?! – изумленно протянул Барков.
– Личи и вампиры. Они перебили усмирителей. Скоро будут здесь. Вы готовы? Я открываю коридор.
– Но что от нас нужно нежити?
– Тень идет за ним, – медленно, как сомнамбула, произнесла Алина. – Огромная и ужасная тень. Она поглотит нас.
– Что ты несешь?! – закричал Барков.
Алина подняла на него глаза. В них застыло отчаяние.
– Бесполезно, отец. Нам не спастись! Это судьба.
– Какая, еще, к черту, судьба?!
– Сейчас не время выяснять! – резко вмешался в разговор Торстен Хольт. – Я установил чары на дверь и окно, но долго против нежити они не выстоят. Вы собрались? Тогда вперед!
Он начал открывать арку пространственного коридора, когда в стекло с наружной стороны ударилась здоровенная летучая мышь и резко отпрянула, вереща от боли: сработали защитные чары. В тот же миг из коридора последовал удар в дверь, но она выдержала. Барков побелел от ужаса:
– Что ты там возишься, Торстен?! – заорал он.
На лбу адепта выступила испарина: что-то со страшной силой давило на него, мешая открыть арку. Однако он, хоть и с большим трудом, все-таки сумел преодолеть это сопротивление. В воздухе появились пурпурные контуры магической двери. И тут с оглушительным звоном взорвалось окно. Барков вскрикнул и схватился за лицо: осколки рассекли ему щеку и лоб. Защитные чары больше не действовали. Летучая мышь опустилась на подоконник и преобразилась в вампира. Арка коридора, тем временем, сформировалась.
– С-с-скорее! – едва ворочая языком от напряжения, процедил Хольт. – Долго мне ее не удержать!
Алина шагнула к арке, а вампир с подоконника стремительно метнулся к ней. Но на полпути его перехватил Барков, на которого кровосос не обратил внимания, сбил его с ног и навалился сверху, не давая подняться.
– Не тронь мою дочь, мразь!
Но не смертному тягаться с вампиром. Кровосос сбросил его с себя, стремительным движением погрузил правую руку в грудь человека и вынул ее, сжимая в пальцах пульсирующий кровавый комок – еще бьющееся сердце Андрея Сергеевича Баркова.
– Не-е-ет! – вопль Алины очень мало походил на человеческий.
Она уже собралась с голыми руками кинуться на вампира, убившего отца, но Хольт, прочитавший ее намерение, телекинетическим импульсом затолкнул девушку в пространственный коридор.
Вампир уже вскочил на ноги, но Хольт отбросил его вторым магическим ударом. Адепт хотел последовать за Алиной, однако не успел самую малость: он не слышал, как бесшумно распахнулась дверь в комнату, уже не удерживаемая павшими чарами. Клинок Ровэна Бланнарда тихо свистнул, отделив голову Хольта от туловища…
* * *
Видимо, Хольт действительно открыл пространственный коридор из последних сил: он не смог увести Алину далеко от дома. Увидев, где оказалась, девушка забилась в припадке истерического смеха: именно отсюда она месяц назад наблюдала, как эдемиты брали штурмом этот дом, чтобы захватить или убить ее мужа – Дмитрия Рогожина. И вот теперь дом пал под натиском нежити, а отец мертв. Смех сменился неудержимыми рыданиями: Алина была уверена, что будь Дмитрий с ними, он смог бы отразить эту атаку, а значит, именно она, предав мужа, убила своего отца.
Бежать… Бежать прочь отсюда… Не от нежити, от прошлого, от самой себя бежать… Перед ее глазами возникла Селена. "Я кое-что смыслю в аурах, Барков. Над вами – тень смерти. Скоро она опустится на вас без всякого моего участия". Старая уллийка… "Он опасен, и не столько сам по себе, сколько… тень за ним идет… Она поглотит вас".
Алина бежала, размазывая по лицу слезы злости и отчаяния, слезы горя и раскаяния… Запоздалого раскаяния.
– Дима, Дима, где же ты сейчас? – вырвалось у нее.
– Думаю, далеко от вас, – произнес тихий голос сбоку.
Алина вскрикнула от ужаса, споткнулась о корень дерева и растянулась на земле. Она вскочила было, но резкий толчок вновь сбил ее с ног.
– Не дергайся, девочка! – сказал тот же голос. – Теперь ты моя.
Перевернувшись на спину, Алина в ужасе посмотрела на приближающегося вампира, встретилась с ним взглядом и… пропала. Черные провалы его глаз затянули ее, чтобы уже не отпустить.
– Тихо, девочка, – сказал Ровэн. – Не волнуйся. Тебе больше не о чем волноваться.
Вампир протянул руку и помог ей подняться. Их лица оказались совсем рядом, и Ровэн поцеловал ее, слегка, лишь чуть коснувшись своими ледяными губами уголочка ее рта.
– Ты хотела увидеть мужа? Ты его увидишь. Скоро. Очень скоро.
Губы вампира спустились ниже, коснулись подбородка, шеи… Затем вспышка боли и тьма…
* * *
В этот вечерний час в ресторане "Седьмое небо" Останкинской телебашни было довольно многолюдно. Впрочем, "многолюдно" – не совсем точное слово, так как среди посетителей далеко не все являлись людьми. За одним из столиков сидела небольшая компания дварфов-торговцев, неподалеку от них – трое эльфов и несколько моррэйских бизнесменов.
Но даже на фоне всей этой разношерстной публики выделялась довольно необычная пара посетителей. На первый взгляд, они оба принадлежали к расе людей, но более непохожих друг на друга сотрапезников в этом зале не было. Один из них – низкорослый краснолицый толстяк, одетый а-ля новый русский середины девяностых годов двадцатого века. Самыми заметными предметами одежды этого колоритного персонажа были классический малиновый пиджак и не менее классическая золотая цепь на шее. Его собеседник представлял собой полную ему противоположность. Высокий худощавый брюнет лет сорока пяти был одет весьма элегантно, чтобы не сказать, франтовато: шикарный серый костюм-тройка, галстук, белая рубашка, начищенные до блеска черные туфли. Все это придавало ему вид аристократа. Причем, аристократа сибаритствующего, так как его расслабленная поза и ленивый, скучающий взгляд, которым он время от времени окидывал зал, говорили о пресыщенности этого человека жизненными благами и избытком свободного времени. Взгляд же его собеседника был, напротив, весьма внимательным и цепким.
Они вели между собой мирную беседу словно два старых друга, хотя, глядя на них, трудно было предположить, что столь разные люди могут найти общие темы для разговора. Столики стояли весьма близко друг от друга, но вряд ли кто-либо слышал, о чем ДЕЙСТВИТЕЛЬНО говорили эти двое. Впрочем, поначалу их беседа и в самом деле носила чисто светский характер.
– Вы в курсе, – говорил франт, – что эта башня и ресторан очень сильно пострадали при Катаклизме?
– Нет. Я вообще плохо знаком с этим городом.
– И вот что любопытно: они стали едва ли не первой из построек, восстановленных эдемитами после их прихода к власти.
– Интересно, почему?
– Эдемиты довольно быстро смекнули, какую роль играет телевидение в деле затуманивания мозгов местного населения, и решили использовать это в своих интересах. И башня, и ресторан уже давно являлись культовыми в городе, так что они постарались воссоздать все в прежнем виде. Кстати, им это прекрасно удалось.
– Вы здесь бывали до Катаклизма? – удивился толстяк.
– И не раз, – подтвердил франт. – Кстати, "Седьмое небо" – едва ли не единственный ресторан в городе, где сейчас можно одновременно встретить представителей стольких рас. Знаете почему?
– Тут подают блюда различных миров? – предположил "новый русский".
– Верно, но не только. Кстати, ресторан находится под негласным патронажем эдемитов, и это они позаботились о столь большом разнообразии здешнего меню.
– Зачем это им?