В армии, морской пехоте и флоте Шиола так принято изначально. Офицер-аристократ купивший патент на звание обычно делами своего подразделения не утруждался. Он искренне полагал, что у него только один долг: во время боя вести своих людей против неприятеля и показывать им пример храбрости. Умение руководить войсковой частью, не входит в его обязанности. А смотреть за своими людьми, следить за их потребностями – это ему никогда и в голову не приходило.
Для того и существовали сержанты, занимавшие промежуточное положение между рядовыми из которых они выбирались и офицерами. Те уходили и приходили, а сержанты продолжали тянуть лямку ответственности. С большой властью в отсутствии хозяина, с увеличенным по сравнению с нижними чинами жалованьем, нередко с огромным практическим опытом и часто не желающими знать другую жизнь. Этой они отдавали даже не годы, а десятки лет. Высшей должностью был сержант-майор в части. С ним считались и офицеры, а жалование получал наравне с первым лейтенантом.
Новые времена настали больше четверти века назад, но общая схема вооруженных сил не изменилась. Просто теперь офицеры заканчивали училища и частенько много о себе понимали. Нет, там давали массу теоретических знаний от экономической географии до математики, но какое отношение эти сведения имели к практической жизни роты? Сержанты неизменно продолжали руководить. Когда явно, когда исподтишка. Очень многое зависело от командира подразделения и его готовности узнать не только теорию, но и практику армейской жизни.
Война многое поменяла. Первоначальный контракт три года и только после этого рядовой имеет право претендовать на повышение. А достоин ли он, его решает совет сержантов, единственная инстанция, определяющая соответствие заслуг для получения нашивок на рукав и полосок на погоны. Мнение офицера никто не спрашивает. Конечно, реально в жизни случается всякое и иной раз на должность попадают отнюдь не замечательные во всех отношениях экземпляры, но в целом система работает очень давно и продуктивно.
Четвертая и пятая дивизия морской пехоты набирались с пустого места и Шаманов не один прыгнул из рядовых не обученных сначала в мастер-сержанты, а потом и в офицеры. Правда больше из патранов никому звездочки не прилетели, да и основная масса имела не больше четырех классов школьного образования, но прецедент случился. А Стен, в отличие от многих других, старых товарищей не игнорировал. Не стесняясь, протаскивал на должности и пару раз, не церемонясь, потребовал от совета сержанта убрать не справляющихся с обязанностями. Дружба – дружбой, а служба – службой. Война не место для неумех, даже если они из твоего Клана или старые знакомые. За ошибки в бою платят кровью. Не только подчиненных, своей также вероятно.
И сейчас в трюме присутствовал в своем сокращенном составе бывший совет сержантов Сводного отряда. Естественно не все. Часть уже отправилась раньше домой, Вулканов все еще находился в госпитале, троих отправили другим транспортом. Тем не менее, представители от всех подразделений присутствовали. Неофициальный круг собрался в последний раз на зов своего командира.
– Что читаем? – бесцеремонно хапнув тоненькую брошюру, поинтересовался мастер-сержант Пастухов. Поморщился и торопливо вернул на койку Стена.
Лайс глянул ему через плечо и прочитал для всех заголовок. Уж больно название занимательное: "Экономика, цены и производство". Таран Пастухов был замечательный разведчик и стрелок, вот только сложных материй не любил, именуя их всем скопом без различия мерехлюндиями. Что он подразумевал под этим словом, скорее всего и сам не подозревал. Все ему лично для приятной жизни ненужное. Вот если бы книжка была с картинками, а на рисунках голые бабы! Совсем другое дело!
– Слайн дал, – объяснил Шаманов, имея в виду всем прекрасного знакомого капитана медицинской службы из госпиталя. – Занимательное чтение. Только активное участие государства в экономической жизни страны…
– Ха, – подозрительно сказал уже бывший артиллерист Быстров. Он был страшно образован, семь классов и до армии трудился в лавке своего отца. Слово экономика понимал без перевода, как и вмешательство со стороны государства. – Опять налоги!
– Наоборот, – с воодушевлением воскликнул еще находящийся под впечатлением прочитанного Стен. – Если растут доходы, растет и откладываемая на черный день сумма. Так?
– Ну, да, – после паузы согласился Быстров. Вроде подвох отсутствует.
– Получается, спрос уменьшается, – Стен пустил по кругу портсигар и все по очереди взяли, не чинясь по сигарете. В трюме и без них было накурено и воняло застарелым мужским потом, оружейной смазкой и это еще не самое худшее. Сейчас они ученые, всех подозрительных быстро отправили на палубу, а в первый раз, отправляясь с родного острова, от качки многих непривычных рвало прямо по месту отдыха. – Раз не требуется, заводы и фабрики (он намеренно старался упростить термины) уменьшается. Сокращение количества товаров и услуг…
Садов слушал, открыв рот и наморщив лоб, пытаясь найти очередную гадость. Дураком он не был. Тупые сержантами не становятся. Нудные и придирчивые – да. Новомодные научные теории всегда приводили к проблемам.
– …ведёт к разорению мелких предпринимателей. Начинаются увольнения работников и количество имеющих деньги еще уменьшается. Так, Глен?
Быстров согласно кивнул:
– Безработица и нищета. И мы, торговцы, бесконечно в долг давать не можем. Товар покупать необходимо, а город словам не верит. Массовые увольнения это пропасть для мелких торговцев и фабрик. А если кризис затянется, как последний и крупным грозят проблемы.
Стен прикинул надо ли объяснять про естественный процент безработицы и его необходимость и мысленно скривился. Очень актуально прозвучит. Они все как раз в свободном плаванье и если он работу непременно найдет, так или иначе, то далеко не каждый на этом корабле сможет. И это при том что первые наборы тщательно поверяли на физическое и умственное здоровье. Даже позднейшие пополнения морской пехоты по своим данным превосходили обычную пехтуру. Ни хлюпиков, ни откровенных дураков среди морпехов не случалось. Крепкие среднего роста парни, похожие один на другого телосложением и уровнем развития. В основной массе уроженцы сельской местности, привлеченные возможностью неплохо заработать, но попадались и жители городских трущоб.
В мирное время оклад солдата и моряка рассчитывался исходя из стоимости пайка и жилья, которую среднестатистический рабочий получал в виде зарплаты. Крестьяне на Патре получали в год от 800 до 1500 "корон" на человека в семье. Средняя зарплата в 1100 "корон" рядовому (а нет на свете, не надеющихся получить повышение) манила очень многих. В военное подскочила еще на четыре сотни. Убьют? Так на роду написано. Удача отвернулась, кто ж виноват. Зато выживший привозил достаточно денег. Изначально они были обязаны подписать заявление, по которому соглашались направлять не менее 2/5 оклада за службу в действующей армии своей семье. Иногда и одиночки отправляли в банк по тому же принципу. Пригодится после ухода на дембель.
– И где выход? – не столько ради ответа, сколько прервать затянувшуюся паузу спросил Лайс. Не требовалось особого ума, чтобы сообразить – замкнутый круг и речь идет не об абстракциях, а о происходящем сейчас. Война закончилась, спрос на многие виды продукции упал. Да еще наверняка жратву повезут из новообретенных земель. Рис там точно дешевле и его много. Как бы фермерам сильно весело не стало.
– Общественные работы и бюджетное финансирование, – объяснил Шаманов.
– Чего? – изумился Блэр.
– Если государство закажет и оплатит серьезный заказ – это непременно приведет к дополнительному найму рабочей силы со стороны фирм получивших предложение. Безработные получат свое жалование за труд, смогут снова обращаться за покупками в магазины и повысятся заказы уже на другие товары. Ну как во время войны. Требовалось больше формы, оружия и еды. А это давало возможность людям заработать.
– Мои даже при росте цен зарабатывали почти в два раза больше довоенного, – сообщил с гордостью единственный среди собравшихся профессиональный скотовод Киран Дубравин.
Его семья выращивала овец и получала неплохой доход на разведении лошадей. Не конский завод, тем не менее, производители породистые и понимающим известны. С чего парня понесло в армию, многие не могли понять и подозревали разные нехорошие вещи. Ничего криминального за ним не числилось. Стен знал точно. Личные дела на большинство своих солдат, став офицером, он просматривал по должности. Про всех редко упомнишь, но ближайший контингент не знать глупо. Вот на Максе, Таране и Лайсе висело, недаром они на войну загремели. Впрочем, в официальную бумагу в канцелярии попадало, если уж до полиции дошло. Иногда все решалось без судов, но Киран явно не из таких.
– И чего оно оплатит? Правительство. Новые шахты, когда на старых добыча не прекращена? А дополнительный уголь куда девать, в море? – скептически поинтересовался Быстров. – Если продать некому. Купить, допустим, государство купило, страсть сколько. За границей дешевле обойдется, а здешним и вовсе ни к чему. Своего хватает. Деньги-то не с неба свалились, опять налоги. Значит за мои "короны" да купят бесполезный товар. Считай выбросили.
– Почему уголь? – удивился Шаманов. – Нет. Можно ведь строить дороги, больницы, школы, новые ветки железной дороги, гидро– или теплоэлектростанции.
– Электричество – это хорошо, – глубокомысленно сообщил Таран.
– Да мало ли! Открыть завод по производству грузовиков. И намного проще жить станет даже простому человеку. Легче перевозить грузы, ближе станет рынок и не потребуется перекупщик.
Лайс скептически ухмыльнулся. Он имел собственный огромный опыт возни с данным видом транспорта в полевых условиях. Слишком дорогое удовольствие для нормальных людей и каждые сто лиг (ладно чуток позднее) обслуживание требуют. Это в лучшем случае. А то сломается посреди поля и не вытащишь.
– А там потребуются заправки, ремонтные мастерские, опять же дороги, грузчики, водители, диспетчеры, производители масла, бензина, запчастей! Кто-то строит, кто-то работает. Больше автотранспорта – больше работы и людей занятых трудом.
А вот с этим он готов согласиться. Лично для него – Лайса Рудова, вариант удачный. Всегда при деле.
– Чем плохо? – риторически спросил Шаманов, уверенный в ответе.
– Лет десять назад, – негромко сообщил Макс Геллер, – старый хозяин в нашем Клане помер.
В компании он выделялся смуглотой кожи, никого из патранов не удивлявшей. Клан грухов, откуда он происходил, был один из двух оставшихся горских, ведущих свое происхождение от далеких аборигенов. Они давно смешались с остальными и культурно ассимилировались, однако члены клана заметно выделялись в толпе. Никакой курчавости на головах или приплюснутого носа с толстыми губами, как на Черном материке. Обычные лица при намного более темной коже.
Когда-то на почве оскорблений цвета кожи грухи немало повоевали, перерезая глотки и проламывая тупые головы. Уже после восстания Ангуса их вытеснили в совсем уж паршивые высокогорные районы, где не слишком жирно жили до сих пор.
За столетия прошедшие с Клановых войн давно уже никого не волновали подобные сложности кроме них самих. Грухи редко женились или приводили жен из других кланов, не считая родственного и не часто спускались в долины. Макс представлял из себя странное исключение. На удивление неплохо читал и писал, при полном отсутствии школы в его родных местах.
Прирожденный стрелок, ставший неплохим пулеметчиком и сменившим "Остин" на снайперскую винтовку, до армии вообще не держал в руках механизма сложнее молотка. Разве что старинное, стреляющее черным порохом ружье предка. В цель он попадал изумительно, маскироваться, стрелять из самых невероятных положений и скрытно передвигаться его обучать не требовалось. Снайперов многие недолюбливали, не по-солдатски это – убивать из-за угла. Максу всегда было наплевать на чужое мнение. Он и много старше большинства был. Набирали первоначально с 18 до 21 года и кроме Шаманова ему и ровесников в дивизии, среди нижних чинов практически не имелось. Все лет на пять младше.
Почему он спустился со своих вершин вниз и завербовался в морскую пехоту, зачем так стремился подстрелить именно офицеров, Макс никогда не рассказывал. Он вообще о себе ничего никому не объяснял. На пытающихся лезть в душу смотрел с выражением: "Исполняю обязанности справно, чего еще надо"? Так про него никто толком ничего не знал, кроме Шаманова, а тот не делился, но не изгой. Письма писал и получал из родной деревни несколько раз.
– Приехал старший сын, – продолжил Макс, – он чуть ли не в университете образование поучил. Сказано было с издевкой. – На самом деле, где учился и чему нам не объясняли. Прогрессивных идей привез массу. И еще толстую книжечку под завлекательным названием "Интенсификация сельскохозяйственного производства".
Слово "Интенсификация" он произнес без запинки, в очередной раз руша напрочь образ медлительного и тупого горца.
– Земля у нас не слишком плодородная и пригодные под посадки участки малы, нередко созданы собственными руками многих поколений в виде террас и урожай дают минимальный.
– Не очень то вы и утруждаетесь, – заявил Блэр. – Я видел. С ленцой так, не напрягаясь.
– Тоже правда, – не обиделся Макс. – А какой смысл? На продажу везти слишком далеко, на жизнь хватает. Вот и не особо усердствуют мужики. Овцы есть, козы имеются. Немного овощей будет. С голоду не помираем, но хозяйство реально натуральное. Практически ничего фабричного не имеется. Со стороны глянуть – нищета жуткая. А по мне так в трущобах городских хуже живут. У нас бездомных и совсем голодных не бывает. И детей без семьи не встретишь. Мы – Клан и своих не бросаем!
– Никто и не сомневался, – заверил Глен Быстров, – но ты это к чему?
– А! Отвлекся. Короче стал новый Вождь Клана учить нас правильно вести хозяйство. По науке. Система севооборота, расширение посевов при вырубке леса, глубокая вспашка. Все согласно книжным указаниям от ученых профессоров. Результат вышел паршивый. Пару лет урожай повышался, потом почву начало смывать, деревья-то повырубали и склоны нечему держать. Оползни. А продать ничего не продали. Поблизости наши продукты никому не сдались, а далеко везти еще та проблема. Выручка после всего совершенно не оправдала затрат. Пришлось… э… заменить Вождя.
– Грохнули что ли? – заинтересовался Лайс.
У патранов не существовало писаного внутрикланового кодекса, многие дела решались народным судом по обычаю. Крестьяне был вправе звать своего господина на суд за обиды и за притеснения и, если господин оказывался действительно виновным, истец освобождался от его власти. Телесное наказание и смертная казнь не допускались. Обычно. Иногда случалась инциденты.
– Нет, конечно. Стандартная процедура изгнания. Мы ж не звери. Даже без поношения. Он плохого своему Клану не желал, а что вышло, то разница между теорией и практикой. Жизнь, так устроена, что, образование ума не дает. Неплохо еще собственными руками потрогать. Я это к использованию правильных советов по экономике из замечательной брошюры.
– По дедовски жить? – с вызовом спросил Стен.
– Ломать не строить. Идеи сначала желательно проверить. И лучше на соседнем Клане, – Макс усмехнулся, показывая замечательные зубы. – В худшем случае на отдельном хозяйстве. Если пойдет, людей упрашивать не придется.
– Как долго вы сможете жить натуральным хозяйством? Вечно? Ты ведь видел другую жизнь. Неужели не хочется что-то изменить дома?
– Ха! Желания и возможности две огромные разницы. У свакам случаю имаш право.
– Чего? – изумился Таран.
– Патран, – с непередаваемым презрением, процедил Макс. – Свой язык не знаешь!
– Многие его знают? – возмутился Пастухов.
– У нас, – подчеркнуто объяснил Макс, – в горах – все. Стыдоба своих корней не помнить. Вот командир знает.
Шаманов кивнул. Особой его заслуги в этом не было. Так жизнь сложилась. Гораздо серьезнее удивлял Макс, по идее как раз должен был объясняться на шиольском, жутко коверкая слова, а он говорил не хуже остальных. Не чисто литературный – разговорный, однако вполне приглаженный и без обычного даже для городских примешивания крэльских слов. Не верил он в Геллерово немытое горство, хоть убей. А в деле по поводу образования указано шесть классов. Это выше обычного даже для равнины, но хоть убей – вранье. Образование записывали со слов и казалось бы, к чему обманывать? Хуже сопроводиловки из полиции уже некуда.
– В "любом случае ты всегда прав", – перевел Макс для не понявших. – Это я от чистого сердца. По серьезному мы не влипали за три года никогда из-за нашего командира. У него нюх на правильные действия.
Про себя он подумал, что одного такого в жизни видеть приходилось. Полусумасшедшего отшельника в пещере, которого подкармливали всей деревней. Тот иногда выдавал советы и шли они всегда на пользу дела. Правда случалось не часто, но если уж скажет: "делай или не делай то или иное", никто не сомневался. Знали – так будет лучше. Проверено.
Вряд ли все действия Шаманов этим можно объяснить, скорее в большинстве случаев сработала практическая жилка, а в дальнейшем и опыт боевых действий, но подозрения у него имелись серьезные. В горах совсем по-другому относятся к старым знаниям, многое сохранили вопреки жрецам и нередко умеют определять полезность. Бывает ведь и обратное. Маги – они случается и во вред соседям употребляют умения. Лучше заранее быть готовым и потом не удивляться.
– Поэтому внимательно слушаю предложение, – сказал Макс вслух. – Ты ж недаром нас позвал, а командир?
– Хорошее слово "предложение", – пробормотал Шаманов. – Значит так, – окончательно решившись, сказал, – пока шла война, королевское правительство контролировало железные дороги, флот, закупки продовольствия и взаимоотношения между рабочими и предпринимателями. Уже третий месяц госконтроль отменен. Газеты открыто пишут: многие заводы увольняют людей работающих на выпуске военной продукции. Цены серьезно выросли…
– Ну ничего себе Мрак возьми выросли, – взвился Глен. – Он достал из кармана измятое письмо и с неподдельным негодованием зачитал: До войны литр молока 9 сантимов, сегодня 15. Говядина поднялся в цене с 27 до 42, масло – с 32 до 61, десяток яиц – с 34 до 62 сантимов. Цена на обувь возросла в 4 раза. Даже рост зарплаты во время войны был меньше. И хозяева земель требуют у арендаторов больше платить. Причем сразу в два раза при падении спроса на продукты!
– Вот именно, – подтвердил Стен. – Нас никто не ждет с распростертыми объятиями. Наоборот люди будут держаться за свои рабочие места руками и зубами.
– Я на шахту не вернусь! – категорически заявил Пастухов. – Хватит, отработал в забое свое. Вы на добывающих уголек вблизи посмотреть пробовали? Я с восьми лет собирал уголь, просыпанный из тачки. А отец каждый день по десять часов трудился. К сорока годам у него легкие отказали, надышался угольной пылью. И за что? Шахтерам обязаны покупать товары только в магазинах своей фирмы. А там специально гниль, деваться-то некуда! Нет уж, кончено. Меня деньги в банке ждут.
– Этих полторы-две тысячи, что у каждого отложены, если в семью уже не ушли, надолго не хватит, – пробурчал Лайс.
Стен сделал паузу, переводя дыхание. Сама идея была достаточно хороша, но это со временем и начинать в одиночку он не мог. Требовалось убедить.