- Вы? Резерв? – оберст немузыкально рассмеялся, - Очаровательно! Храни Бог Германию, если ее последняя надежда – мертвецы! Да на что же вы годитесь, покойники? Всякая дрянь, поднятая этими тоттмейстерами-гробокопателями из могил… Добропорядочному христианину не дело восставать из мертвых и брать в руки оружие. Это… богопротивно, наконец!
- Согласен с вами, - Дирку оставалось лишь кивнуть, - Но иногда мертвым приходится защищать живых, а не наоборот. В Чумном Легионе служат мертвецы, это верно. Но никто не поднимал нас из могил… Разве что, из мелких рвов, в которые иногда сбрасывают тела похоронные команды после боя. Мы все были солдатами. И мы готовы выполнить свой долг до конца… Во второй раз.
- Вряд ли из вас получится что-то большее, чем мишени для французских винтовок. Дьявол, хотел бы я сейчас иметь под началом роту штейнмейстеров… Или хотя бы отряд фойрмейстеров. Они бы быстро превратили позиции лягушатников в дымящиеся руины. А мертвецы?.. К чему они мне? Поверьте мне, это поле видело достаточно трупов, чтоб его требовалось удобрять еще раз, теперь уже ходячей мертвечиной.
- Мы не просто мертвецы, - твердо сказал Дирк, - Мы штурмовая рота "Веселые Висельники". Если вы собираетесь отбить назад свои позиции, для этого мы годимся наилучшим образом. Это наша работа. Думаю, у вас будет шанс проверить "Висельников" в бою. И после этого вы перемените свое мнение о Чумном Легионе.
Оберст прищурился. Пусть первое произведенное им впечатление оказалось неважным, Дирк ощутил определенное уважение к этому стареющему грубияну. В конце концов его рассудок был достаточно силен, чтобы сковать раскалившийся темперамент и не дать ему выхода. По своему опыту Дирк знал, что на это способны немногие. Человек, способный спрятать свой страх и свой гнев, может быть хорошим союзником. И опасным врагом.
Осталось выяснить, в каком качестве выступит фон Мердер.
- Оружия я вам не дам, уясните сразу, - сказал тот тем временем, сердито отдуваясь, - У меня слишком мало штыков и пулеметов, чтоб я одаривал ими мертвецкие части. Одних только винтовок – половинная норма…
- Этого не потребуется, полагаю.
- То есть, ваш сброд покойников в достаточной мере вооружен?
- Как и положено по штату штурмовой роте. Быть может, немногим лучше. Специфика штурмовых действий требует хорошего снабжения. Кроме того, мертвецы куда легче управляются с тяжелым оружием.
- Структура?.. – быстро спросил фон Мердер.
- Четыре штурмовых взвода, по семь пулеметов в каждом. Противотанковое отделение с пятью тяжелыми ружьями модели "Т". Собственное минометное отделение с четырьмя легкими минометами "семь и пять". Рота полностью укомплектована, двести шестьдесят семь человек по штату.
- И сколько из них живых? – отрывисто спросил кто-то из-за спины фон Мердера.
- Четверо. Наш тоттмейстер, хауптман Бергер, офицер связи люфтмейстер Хаас, начальник интендантского отряда фельдфебель Брюннер и лейтенант отделения управления Зейдель.
- Недурно, - пробормотал кто-то из штабной свиты, Дирк разглядел погоны майора, - Двадцать четыре пулемета на роту, да минометы… Сейчас живых так не комплектуют, как мертвецов!
- У меня на батарее меньше трети орудий в строю, - сказал на это какой-то седой хауптман-артиллерист, глядящий на Дирка с неприкрытым отвращением, - Видно, надо сдохнуть, чтоб наверху наконец вспомнили про тебя и прислали хоть ржавую дедушкину саблю…
- Помимо этого есть техника, - сказал Дирк, не обращая внимания на колючий шепот, пробежавший по углам, - Штабной танк "A7V", четыре броневика "Мариенваген", по одному на взвод, и собственный авто-парк – трехтонки "Бенц" и тягач марки "Ланц".
- А аэропланов у вас нет? – спросил майор язвительно, - Или, может быть, дирижабли?
- Нет. Они нам не требуются. "Веселые Висельники" - штурмовая рота. Мы захватываем укрепленные позиции. Для этого аэропланы не нужны.
- Хорошо… - оберст рассеянно побарабанил пальцами по столу, - Вы сказали про целый батальон. Где он?
- Триста второй батальон весь переброшен сюда. Но каждая рота сейчас действует обособленно от других. Мы получили приказ укрепить двести четырнадцатый пехотный полк и, по возможности, отбить захваченные у вас позиции. Кроме нас в батальоне еще три штурмовые роты – "Мертвая Стража", "Расколотые Черепа" и "Гангренозные Рыцари". Я не посвящен в их приказы, но уверен, что хауптман Бергер знает об этом больше меня. Предполагаю, что "Расколотые Черепа" находятся сейчас значительно севернее нас, а "Гангренозные Рыцари" - южнее. В совокупности мы можем создать надежный оборонительный район протяженностью до ста-ста пятидесяти…
- Какие отвратительные названия, - с чувством сказал оберст, - Они все такие?
- Специфика нашего Легиона, - кивнул Дирк, - Помимо четырех штурмовых рот в нашем батальоне существует разведывательная рота "Тифозные Крысы", а также артиллерийская батарея "Смрадные Ангелы". У меня нет информации о местонахождении этих частей в настоящий момент.
- Я всегда знал, что Чумной Легион – это дьявольское изобретение. Дьявола и его подручных-тоттмейстеров. Но, Бога ради, хотя бы именовать это можно было как-то благозвучнее?.. А, черт с вами, унтер. Значит, вы уверены, что сможете нам помочь?
- Так точно, господин оберст. Мертвецы сражаются гораздо упорнее обычных людей.
- Я слышал, что вы живучее, но знаете что – никакая живучесть вам не поможет, если вы собираетесь атаковать в лоб французские позиции. Точнее, наши бывшие позиции, которые французы уже успели хорошенько обжить. Будь ты хоть трижды мертвецом, а пуля тебя отыщет! Или не пуля, а шрапнель или газ…
- Газ не действует на нас, - сказал Дирк, - Ведь мы не дышим. Что же до пуль и шрапнели, только повреждения мозга могут убить поднятого тоттмейстером мертвеца. Мозга и позвоночника. Чтобы свести риск к минимуму, мы используем специальные штурмовые доспехи Чумного Легиона. А еще мы сильнее, - он поискал взглядом лейтенанта, который имел возможность убедиться в правоте этих слов, но не нашел его, - И мы практикуем специальную тактику. Которая позволяет использовать наши способности с наибольшей эффективностью.
- А еще вы не устаете и не чувствуете боли, это верно?
- Верно, господин оберст. Любые раны, которые мы получаем на поле боя, не могут нас остановить. Но они и не исцеляются. Мертвая плоть не может заживлять себя.
Оберст скривился, лицо исказилось болезненной судорогой, как у глотнувшего хлорного газа из щедрого подарка сэра Ливенса.
- Это все звучит как бахвальство, унтер. Но у вас будет возможность доказать, чего стоят ваши слова. Будьте уверены, я дам вам такую возможность. Если мы не выбьем французов с позиций в течение двух дней, мы не сможем этого сделать вообще. Что ж, если Германию могут спасти лишь мертвецы, мы предоставим им этот шанс. Вы свободны, унтер. Сегодня в семнадцать часов я собираю совещание штаба. Рекомендую вашему хауптману явиться в назначенное время вместе со своими офицерами.
- Так точно, господин оберст! – с облегчением сказал Дирк. Беседа в окружении враждебно настроенных штабистов уже утомила его, вымотала, как затянувшееся наступление в постоянном огневом контакте.
"Мертвые не устают? – мысленно усмехнулся он, - Еще как устают!".
- Тогда убирайтесь из моего штаба! Здесь уже смердит так, словно рядом расположилась колбасная лавка с лежалым товаром... - оберст досадливо дернул бороду, - Ну, ступайте!
Несмотря на то, что Дирку не требовался воздух, выйдя из блиндажа, он с удовольствием набрал полную грудь. Липкая сырость подземного штаба неохотно отпустила его. Наверно, подобная атмосфера царит в старых склепах.
С трудом вспоминая направление, Дирк двинулся в обратный путь. Это было непросто. Лейтенант так быстро вел его, что Дирк с трудом запомнил дорогу. В узких переулках немудрено было заблудиться. Вокруг было множество солдат, но Дирк счел за лучшее не обращаться к ним, спрашивая направление. И без того его форма и чересчур бледное лицо привлекали к себе больше внимания, чем он бы того хотел. Люди расступались перед ним, в каком направлении он ни шел, даже опаленные огнем фронтовики с оружием в руках, встречающиеся на его пути, стремились сделаться незаметными. Кто-то украдкой крестился, кто-то клал руку на цевье винтовки. Дирк подумал, что решение не брать с собой денщика, как и командиров отделений, было совершенно верным. Если появление одного "Висельника" стало причиной растущей тревоги в полку, целая делегация могла вызвать настоящую панику.
Когда-то было еще хуже, вспомнил он. Да, наверняка хуже. Когда части Чумного Легиона только начали поступать в войска. Того самого Чумного Легиона, которым пугали непослушных детей еще с наполеоновских войн.
Это началось в восемнадцатом году, когда даже самым безрассудным головам в Генеральном штабе стало ясно, что авантюра вроде плана Шлиффена обречена на провал, и французы вот-вот перейдут в глубокое стратегическое наступление. И, в отличие от благословенного четырнадцатого года, у ставки уже не было резерва вроде фойрмейстерских и штейнмейстерских гвардейских отрядов, которые в свое время сровняли с землей половину Франции. Лучшие магильеры лежали в русских болотах и фландрийских топях. Тогда и пригодились мертвецы тоттмейстеров. Они спасли Империю в восемнадцатом году. И им же предстояло спасти ее сейчас.
От безрадостных размышлений Дирка оторвало знакомое ощущение зуда в правом виске. Он терпеть не мог это чувство, но знал, что оно обозначает. Вызов люфтмейстера. Хаас, чтоб его, кто же еще!
Ощущение быстро распространялось – отдалось пульсирующим уколом в затылке, прошлось колючей плетью по позвоночнику, и заскрежетало в черепе. Чтобы не упасть от внезапной слабости, Дирк привалился спиной к обшитой досками стене траншеи.
Говорят, хороший люфтмейстер устанавливает связь безболезненно, одним коротким щелчком. Для этого нужен серьезный опыт, а главное – соответствующее желание. Штатный люфтмейстер "Веселых Висельников" лейтенант Хаас никогда не утруждал себя чем-нибудь подобным. Видимо, полагал, что церемониться с мертвецами нечего. А может, ему просто было наплевать на это. Зная Хааса некоторое время, Дирк все равно не мог определить, какая из причин для того более весома. Каждый раз, когда Хаас устанавливал связь с его мозгом, это было похоже на удар увесистым камнем по голове, даже хуже. По крайней мере, камень не проникает тебе в череп и не начинает вибрировать там с такой силой, что подгибаются ноги…
Какой-то пехотный ефрейтор, примостившийся на траверс и жующий галету, при виде Дирка побледнел и стал пятиться до тех пор, пока не пропал. Дирк не нашел в этом ничего удивительного. Если видишь, как бледный мертвец, бредущий по траншее, вдруг начинает корчиться в судорогах – всегда лучше на всякий случай держаться от него подальше. Ведь известно, что рок благоволит не только смелым, но и предусмотрительным.
"Дирк!"
"Боже всемогущий!"
"Не угадал".
Легкий смешок.
"Я думал, мне в голову попала бронебойная пуля. Ты обеспечил мне мигрень на весь остаток дня".
"Ноющий мертвец жалок, Дирк. Помни об этом".
"Не трать мое время, люфтмейстер. Местные ребята того и гляди на всякий случай вобьют мне в сердце осиновый кол и похоронят в ближайшей воронке с Библией в руках, пока я болтаю с тобой".
"Я думал, это средство от вурдалаков".
"От рассеянных мертвецов тоже годится. Какого черта ты меня вызвал? Я уже шел обратно".
"Ты сам хотел чтобы я предупредил тебя, когда ваш дорогой мейстер заявится в расположение полка".
Верно. Он совсем забыл об этом.
"Значит, тоттмейстер Бергер уже здесь?"
"Прибыл две минуты назад. У нас ушло четыре часа, чтобы вытянуть его бронированную развалину из грязи. Отвратительные дороги. Немного помяли одну гусеницу. Брюннер обещал исправить".
Ощущение от разговора с люфтмейстером было необычным, наверно даже слишком необычным для того, чтобы можно было назвать его приятным. Это было, словно… Дирк однажды попытался сформулировать свои ощущения. Это было так, словно невидимый собеседник, чьи слова рождаются у тебя в голове, говорит, стоя на улице в звенящий двадцатиградусный мороз. Его слова, покидая рот, превращаются в облачка пара, состоящего из тысяч ледяных снежинок. И это облако мелко искрошенного льда влетает сквозь ухо внутрь твоего черепа и рассыпается там, высвобождая замерзшие слова.
На самом деле Дирк знал, что принцип работы воздушной связи люфтмейстеров не имеет с этим ничего общего. Хозяева воздуха просто образовывали акустический канал, своего рода невидимый провод, по которому звук доставлялся прямо во внутреннее ухо адресата. Говорят, к этому ощущению можно привыкнуть, если общаться с люфтмейстерами на протяжении долгого времени. А еще говорят, что от этого может рано или поздно треснуть голова. Дирк не собирался проверять.
Он хорошо помнил одного французского пехотинца, который вломился в землянку люфтмейстера Хааса в октябре прошлого года. Здоровый был парень, на голову выше самого Дирка. С винтовкой в руках. Он радостно оскалился и поднял ее, готовясь пригвоздить Хааса к стене здоровенным штыком, как булавкой прикалывают к подушечке бабочку. Дирк рванул из кобуры "Марс", понимая, что ему ни за что не успеть. Штык был слишком близко к беззащитной магильерской шее.
Люфтмейстер Хаас отчего-то не стал уворачиваться или хвататься за пистолет. Он просто взглянул на этого француза – как-то по-особенному взглянул – и тот вдруг выронил винтовку. Он даже успел вскрикнуть, зачем-то прижав руки к ушам. А потом его голова лопнула, как воздушный шар вроде тех, что покупают детям на ярмарках. Шар, который надули слишком сильно. Была голова – и нет. Только вся землянка заляпана свежей дымящейся кровью, а по полу рассыпаны чьи-то зубы. "Давление, - сказал тогда Хаас, - Внутри черепа оно тоже существует. Я просто организовал ему прямой разговор с Богом". Дирк не понял, но интересоваться не стал. Он лишь укрепился во мнении, что любые отношения с магильером чреваты самыми неприятными последствиями. Чему он сам был примером.
"Ты уже представился здешнему сеньору-владетелю?" – поинтересовался Хаас. В его вечно сонном голосе не было особенного интереса. Как и прочих эмоций – люфтмейстер, подобно своим собратьям, если и был способен испытывать эмоции, редко позволял себе их выказывать.
"Да. Оберст фон Мердер. Очень милый старик. Пригласил Бергера к себе в гости на пять часов. Кажется, завтра готовится война".
"Я передам ему, Дирк, - пообещал Хаас. На несколько секунд он замолчал и Дирк собирался уже мысленно окликнуть его, заметив, что не очень-то удобно изображать эпилептика, когда магильер вновь заговорил, - Уже передал. Старик просит тебя зайти к нему, как только вернешься".
"Зачем?"
"Спросишь у него сам".
"Хорошо. А теперь вылазь из моей головы!"
"Как скажешь".
Опять смешок.
Обрыв связи произошел так резко, что Дирк едва удержал равновесие.
ГЛАВА 2
Странно, какой ужас мы всегда
испытываем при виде мертвеца!
Генри Райдер Хаггард.
Когда он вернулся к тому месту, где около двух часов назад оставил броневик, там все разительно переменилось.
И "Мариенваген" и грузовики исчезли. Судя по тому, что никаких следов вокруг видно не было, его "Висельники" постарались на славу. Первичная траншея была уже почти готова. Под руководством Карла-Йохана второй взвод закончил основную работу и теперь насыпал бруствера и маскировал их дерном. Кое-где уже успели соорудить лисьи норы и перекрытия в три-четыре слоя из земли и дерева. Конечно, на роль серьезного укрепления траншея пока не годилась, но Дирк подумал о том, что если французам вздумается пристрелять свои полевые орудия по живой мишени, их ждет серьезное разочарование.
При его появлении кто-то крикнул и мертвецы, бросив лопаты, стали строиться. Дирк лишь махнул им рукой, и те вернулись к работе. Лопаты мелькали в их руках, как лопасти авиационного двигателя. Профиль траншеи менялся на глазах и Дирк позволил себе постоять несколько минут, наблюдая за оживленной работой. Никакому взводу было не по силам возвести рубеж так быстро, за считанные часы.
День выдался теплый, но никто из солдат не снял кителя, некоторые лишь закатали рукава. Бледные лица были совершенно сухи, ни капли пота. В работе не принимали участия только штальзарги, их огромные ковшевидные руки, вооруженные обоюдоострыми когтями, здесь не годились. Слишком уж неуклюжи для такой работы. Да и попробуй заставь штальзарга копать, если ты не тоттмейстер… Кейзерлинг расположил великанов своего отделения поодаль, и те возвышались неподвижными серыми статуями, равнодушно глядя себе под ноги.
- Все в порядке, ефрейтор? – спросил Дирк у Карла-Йохана, подходя ближе.
- Так точно, - отозвался заместитель, - Успеваем. Между прочим, у нас уже почин.
Сам Карл-Йохан не работал, лишь наблюдал за тем, как орудуют лопатами другие.
- Умудрились ухлопать лягушатника? Да где ж вы его раздобыли? Мы всего два часа как расположились.
- Второе отделение постаралось, - ухмыльнулся обычно серьезный Карл-Йохан.
- Юнгер, конечно?
- Он.
Юнгер негласно считался лучшим снайпером взвода, так что Дирк не собирался удивляться. Это было в его манере.
- Но до французских позиций километров пять.
- Наблюдатель на нейтральной полосе. В воронке сидел. Две тысячи триста метров. Я сам запись в снайперской книжке заверил. Точно в яблочко.
Юнгер, как и прочие снайпера, предпочитал использовать на больших дистанциях громоздкий "T-Gewehr", тринадцатимиллиметровое противотанковое ружье, обладающее невероятно сильным боем. Тяжелая бронебойная пуля, способная с близкой дистанции пробить двадцать миллиметров танковой брони, попадая в человеческое тело, не оставляла раненных. Но Юнгер был требователен даже к себе, так что "в яблочко" бил при любой возможности.
Дирк подумал о том, что французам еще повезло – противотанковое отделение Херцога расположилось где-то на заднем краю только наметившегося укрепрайона "Веселых Висельников", иначе бы давно включилось в соревнование, и одним наблюдателем для французов бы не закончилось. У противотанковой винтовки модели "Т" небольшой ресурс ствола, но танки штурмовой роте "Висельников" попадались довольно редко, поэтому тоттмейстер Бергер время от времени разрешал ребятам Херцога развлечься.
- Передай Юнгеру мою благодарность. Но если он еще раз возьмется за оружие до того, как подготовит рубеж, поставлю его таскать ящики с патронами.
- Ясно.
- В остальном все тихо?
- Практически, - Карл-Йохан показал большим и указательным пальцами что-то маленькое, размером с пистолетную гильзу, - Были три делегации. Из двести четырнадцатого.
- Превосходно. Хорошо же в полку за порядком следят, если нижние чины бегают как тараканы белым днем… Без осложнений?
- Все чисто. Как узнали, кто мы, улепетывали быстрее, чем от лягушатников накануне.