- Погоди тут, мы сейчас, - и мотнул головой Вязникову.
Алексей отковылял с ним в сторону.
- Что делать будем?
- Черт его знает. Бросать сопляка нельзя. Сдохнет не за что… Полезет в подвалы, и будет из него… завтрак туриста.
- У тебя очень юмор специфический, - выдохнул Юра. - Но из нас троих только я один целый. У тебя нога, у него нога.
- Ну, моя нога не такая уж и проблема. Посекло чуток ляжку. Кость цела. Ходить могу, не быстро, но могу. А парнишка будет в тылу.
- А ты его за спину пустишь?
Вязников обернулся и посмотрел на ефрейтора. Тот выглядел спокойным, лежал, откинувшись на спину, и смотрел в небо
- Понимаешь, если так, то надо просто бросить его тут и сваливать. Ты так предлагаешь? Или стукнуть его по затылку и волочь на себе?
- Ничего я не предлагаю, - проворчал Морозов. - Просто спросил. Если ты его за спину себе пустишь, то пошли. Я, сам понимаешь, буду впереди.
- Договорились.
- Кстати, ты откуда про него знаешь?
- Я?
- Ну, там… Отца его вроде знаешь. Курсы какие-то.
- А… - Алексей усмехнулся. - Я его документы достал. У него отчество - Егорович. А остальное дело техники.
Они вернулись к валяющемуся Носику. Тот зашевелился, сел.
- Ну что, солдат, - опустился рядом с ним Морозов, - говори, что там за планировка и как твоя Джульетта выглядит. Пойдем. Что такое тыловое охранение - знаешь?
- Знаю. - Саша попытался встать, но Вязников жестом усадил его обратно. - А планировка там обычная. Коридорная. Как входишь, коридор. Длинный. И в разные стороны комнаты уходят.
- Паршиво.
- Но там никто не живет. Они затопленные наполовину. Все главное по коридору дальше. Там комната большая. Ну вроде как несколько комнат сразу. Вот там все и сидят и… едят.
- А подруга твоя?
- Тоже там. Только она не с ними. Она… Ну, вроде пленница. Она там в веревках…
Носик еще что-то говорил, а Вязников задумался. В голове мелькнула мыслишка, ухватить которую за хвост не удалось. Что-то было неправильно в рассказе ефрейтора. Что-то не стыковалось. Но понять что, не получалось. Морозов тем временем вытаскивал у Александра все новые и новые подробности. Сколько людей приблизительно, оружие. Коридор, размеры комнат.
- Понятно. А у сослуживца твоего автомат был?
- Был.
- Где?
- Там.
- Понятно. - Юра крякнул от досады.
- Они сейчас, наверное, жрут, - неуверенно произнес Носик.
- Почему?
- Ну, горбатого этого они же с собой утащили.
Вязников вспомнил кровавые следы, ведущие в подвал. Кивнул.
Юрий внимательно осмотрел автомат ефрейтора, что-то подтолкнул, стукнул, отщелкнул патрон.
- Леш, рожок лишний дай… - Автомат в руках Морозова клацнул, магазин встал на место.
- Рожок лишним не бывает, - пробормотал Вязников.
- Держи, солдат. - Юра подал "Калашников" Саше. - Но направляй его куда угодно, но не в нашу сторону. Увижу, убью без разговоров. Можешь мне поверить на слово.
Носик часто закивал: понял, мол, верю.
- Коли, - кивнул Юра Вязникову.
Тот постучал по последней ампуле морфий-коктейля. Набрал в шприц, пробормотал что-то вроде "сейчас будет немного больно" и вколол ефрейтору в области раны.
- Пошли.
В подвале было гадко. По-особенному гадко, как бывает только там, где когда-то случилось нечто противоречащее человеческим инстинктам. Так бывает в заброшенных лагерях, в Освенциме, на местах зверских изнасилований, в пыточных камерах. Не хотелось касаться даже стен. Все вокруг казалось покрытым жирной, липкой грязью.
Морозов, стараясь ступать осторожно, двигался впереди, за ним, заглядывая в каждый подвальный закуток, шел Алексей. Прежнее спокойствие куда-то испарилось. Он чувствовал, как сердце бухает где-то около горла, а по спине, сверху вниз, пробегают гаденькие поносные мурашки. Это был не страх. Скорее отвращение, какое бывает у человека, опускающего руку в унитаз, чтобы достать упавший кошелек. Следом за ними, практически спиной вперед, ковылял Саша. Он честно исполнял приказ не направлять оружие в спины впереди идущих, его зона ответственности распространялась на тыл.
Странно, но в коридоре никого не было. Только откуда-то издалека доносились голоса и шипение. Остро пахло дымом и чем-то еще.
- Что за ерунда? - прошептал Морозов, останавливаясь. - Когда вы сюда пришли, тоже так было?
Ефрейтор молчал.
- Эй! - Юра обернулся. - Носик, твою мать, когда вы сюда пришли…
- Все то же самое, товарищ капитан. Только запаха не было. Мясом не пахло. - Ефрейтор, повинуясь какому-то внутреннему позыву, присвоил Морозову звание капитана. Вероятно, такая картина мира более всего устраивала Александра.
Вязников понял, чем пах дым, заметными струйками плывущий под потолком. Понял и с трудом подавил рвотный позыв. В помещениях царил плотный запах жарящегося мяса. Отбивная.
Юра поиграл желваками и буркнул:
- Пошли живее. Эти суки сейчас ни черта не услышат… Они жрут. Счастлив твой бог, ефрейтор.
Однако жрали далеко не все.
Когда до главного зала оставалось всего несколько шагов, из темноты бокового прохода, словно чертик из табакерки, выскочил кто-то черный, косматый. В воздухе мелькнули скрюченные пальцы вытянутых рук. Взгляд зацепился за грязные, в черных разводах, костлявые локти, неестественно вывернутые наружу.
Существо метило Морозову в спину. Но за мгновение до броска Юра заметил движение краем глаза и сделал лишний шаг вперед. Вязников вскинул автомат, но чуть-чуть протянул с выстрелом, а через секунду стрелять было уже поздно.
Ногти зло царапнули по камуфляжу Морозова, промахиваясь. Существо нагнулось, становясь на четвереньки. Юра изогнулся по-звериному и наотмашь ударил железом автомата нападавшему в спину. Почти не глядя, наугад. Тварь воткнулась лицом в бетон стены и медленно сползла по нему на пол. Вязников взял на мушку темный провал коридора. Но там было пусто. Справа чернела маленькая, похожая на гроб комнатушка.
- Баба, - прошептал Морозов.
Алексей обернулся. Юра разглядывал лицо напавшей на него женщины.
- Старуха.
Женщина была голой. Дико смотрелись обвисшие, исхудалые груди, выкрашенные в черный цвет, грязное перекошенное лицо с кривым провалом рта.
- Готова? - спросил Вязников.
- Ну да, много ли ей надо?.. Попал, скорее всего, в позвоночник.
Алексей покосился через плечо. Солдат Носик дробно и часто дрожал, автомат в его руках ходил ходуном, зубы мелко постукивали.
- Ствол в сторону, - негромко скомандовал Вязников. - И вообще, за тылами смотри…
Парнишка коротко, испуганно кивнул и отвернулся.
- Странно, что она молчала. - Морозов попытался стволом раздвинуть старухе рот. - Когда нападают, обычно кричат…
- Я тебя очень прошу… - Алексей прижал автомат к груди. - Давай эту проблему оставим на потом. И вообще, тот факт, что у нее нет языка, лучше оставить в стороне. Наш юный друг наверняка обладает слабым желудком. Мне не хочется делать это грязное дело еще более грязным.
Юра пожал плечами.
Из-за поворота доносилось шипение масла.
Уже совсем близко.
Морозов двинулся дальше. Алексей переступил через раскинутые ноги старухи и проследил, чтобы ефрейтор не споткнулся, Носик старательно отворачивался от трупа. Парнишке было очень трудно идти, опираясь на здоровую ногу, он плечом подпирал стены подвала.
Когда они вошли в зал, никто не обратил на них внимания. Только Морозов, встретившись глазами с молодой девушкой, приложил палец к губам. Она выделялась ярким пятном среди серо-черной массы тел, что сидели, лежали и двигались вокруг небольшого костерка. Над чадным, красным пламенем на двух кирпичах была установлена большая сковорода, где среди пузырящегося масла плавало мясо. Взгляды людей, а их было не меньше десятка, были прикованы к еде. Кто-то сглатывал слюну, ежесекундно утирая сухие губы, кто-то едва заметно покачивался из стороны в сторону, какой-то мужчина, сидя на корточках, ожесточенно дрочил. Жуткой карикатурой среди общего кошмара торчал ослепительно белый поварской колпак на крепком мужике, хозяйничавшем у костра.
- Дьявольский шабаш, где мерзкие хари… - пробормотал Юра.
Вязников толкнул его в бок и кивнул куда-то в угол.
Присмотревшись, Морозов понял, что перед ним лежат остатки тела горбуна, о котором говорил ефрейтор. Покосившись в сторону, Юра увидел, что Носик держится на последнем дыхании, борясь с тошнотой.
Алексей передернул затвор. Ефрейтора вывернуло наизнанку.
- Начинается, - пробормотал Юра и, прокашлявшись, сказал громко: - Мы берем подругу и уходим. Есть возражения?
Пятнадцать пар глаз уставились на него. От этих взглядов на душе сделалось тошно. Морозов почувствовал себя как на прилавке мясника, где к каждой части твоего тела уже прилеплен ярлычок с ценой.
- Проходи, садись, - ответил хриплый голос повара. - Гостем будешь.
Здоровенный мужик что-то делал руками перед собой. Разглядеть было невозможно, мешала спина. Вязников несколькими медленными шагами отошел в сторону, чтобы видеть руки главаря. То, что это существо является главным в этом аду, было ясно сразу.
- Как бы мне твое гостеприимство боком не вышло, - ответил Морозов. - Мы берем бабу и уходим. Не делаешь резких движений, остаешься живой. Что непонятно?
- Все понятно.
- Возражения?
- Нет возражений. Кого брать будешь? - Повар не поворачивался. Алексей никак не мог увидеть его руки. Какая-то мерзкая образина, кажется тот самый остервенелый онанист, мешала подойти достаточно близко. Уродец скалился, прерывисто сопел, периодически хватая себя за эрегированный орган. Алексей понял, что первую пулю, по любому, получит именно этот дрочила. А там уж как пойдет. Главное - девчонку не зацепить. Ее надо отвести с линии огня, а потом… Было ясно, что Юра тянет время, старается до последнего оттянуть миг расправы. Никто не собирался кончать дело миром. Это было понятно и тем, кто пришел, и тем, кто сидел около костра, пожирая тело бывшего товарища. - Я не против, бери кого хочешь.
Морозов кивнул Носику.
Тот сделал несколько неуверенных шагов вперед. Протянул руку в сторону девушки, которая первой увидела вошедших.
- Настя… Иди, не бойся. Пойдем.
Девчонка затравленно озиралась. И снова в голове Вязникова мелькнула подозрительная мыслишка, которую он не сумел ухватить за хвост там, наверху.
Настя поднялась, тут же какая-то немытая лапа ухватила ее за лодыжку.
- Отпусти ее, сука! - заорал Носик, вскидывая автомат. Морозов предостерегающе поднял руку. - Отпусти!
- Спокойно, - пробормотал Юра. - Спокойно. Только не стреляй… Не стреляй…
Алексей перевел рычажок огня в излюбленное положение, на одиночный выстрел, прикидывая, как бы половчее всадить пулю в тварь, сидящую ближе всего, а потом сразу, без остановки отстрелить лапу тому уроду, что ухватил девчонку. Но ситуацию разрешил главарь, он что-то буркнул, и жадные руки убрались в стороны. Настя сделал несколько неуверенных шагов в сторону ефрейтора.
- Иди, иди, - шептал он. - Иди.
Как все произошло, не заметил никто. Главарь омерзительно чавкнул. И за секунду до того, как в руке Насти сверкнула остро заточенная стамеска, Вязников, наконец, понял, что насторожило его в словах солдата Носика.
В один момент произошло сразу несколько действий.
Настя с криком кинулась на грудь ефрейтору, принимавшему ее в объятия, Морозов вскинул автомат, а оружие Алексея уже плюнуло свинцом в морду злосчастного онаниста и дернулось куда-то в толпу серо-черных, грязных, вонючих тел, выцеливая главного, который, сбив сковороду, кувыркнулся вперед. Там, под тряпками, хищно мелькнула вороненая сталь трофейного АК.
Потом был другой миг, когда под тяжестью женского тела Саша Носик стал заваливаться на спину. Его лицо выражало крайнюю степень удивления. Настя удар за ударом всаживала ему в грудь стамеску, заливаясь кровью любившего ее человека. Автомат Морозова уже строчил, щедро и радостно. Так человек давит гнездо уродливых гадов, с удовольствием, чувствуя очищение… Вязников стрелял коротко, наверняка. Выстрел - труп. Главарь куда-то пропал. На какой-то миг Алексей увидел его дурацкий колпак, дернул стволом, но тут же над головой мерзко вжикнула рикошетом пуля. Кто-то вытянул из тряпок ПМ.
Зал, где обедали уроды, был большим. В него вели дополнительные коридоры, оттуда лезли какие-то усатые, небритые рыла. Реагировать приходилось быстро. Однако Вязников неожиданно встретился глазами с главным людоедом и поразился, замер на секунду. Это не был урод с заячьей губой, слюнявым ртом и признаками вырождения на лице. Главный был… обычным человеком. Гладко побритым, с правильными чертами лица. Такие тысячами проходят мимо нас в толпе. Нормальный человек, такой, как все.
Этого мига изумления главарю хватило, чтобы дернуть откуда-то снизу АК и нажать на курок почти одновременно с Алексеем. Плечо обожгло болью, удар бросил Вязникова назад, на стену. Однако, падая, он успел заметить, как пуля из его оружия выбила фонтан крови из груди существа в поварском колпаке, делая его лицо неживой маской.
- Леха! - Морозов обнаружился неожиданно близко. Помог встать, подставил плечо. - Уходим, на хер!
- А Сашка?!
- Кончился! - Морозов выпустил длинную очередь с левой руки, щедро обсыпая своего друга стреляными гильзами.
Когда они вывалились в коридор, Алексей успел заметить светлое платье Насти. Девушка лежала на груди ефрейтора, прильнув лицом к ранам, которые сама же и нанесла. Казалось, что она спит, но на спине расплывались пятна крови.
Морозов прислонил Вязникова к стене:
- Погоди, - и рванул из сумки два гладких тела "РГД-5".
Он еще что-то шептал, зло, брызгая слюной и щурясь.
Потом дернул кольца и швырнул гранаты за угол.
С легким звоном в сторону ушли рычажки, негромко хлопнул взрыватель.
- Пригнись! - скомандовал Юра и всем телом навалился на Вязникова. Они вместе рухнули на щебенку. Алексей упал неудачно, на больную ногу, но его крика никто не услышал: за стеной оглушительно грохнуло, пол вздрогнул, сверху посыпались мелкие камни.
Морозов тут же перекатился на спину, выхватывая стволом проем двери.
Никого. Только густо валил из зала черный дым.
Алексею неожиданно стало все равно. Апатия овладела им, навалилась, не давая встать. Он понял, что головой лежит на коленях у мертвой старухи, которую они убили в самом начале. Страшное ее лицо смотрело на него с неожиданной нежностью. "Это смерть, - подумал Вязников. - Смерть нежна…" Словно сквозь сон, он чувствовал, как ему бинтуют рану, как вытаскивают на улицу. Через темные провалы он видел двигающиеся ноги и серый асфальт. Морозов тащил его на плечах, как мешок. Воспротивиться не было сил. Хотя пару раз Алексей пытался сказать другу, что может идти сам.
Потом темнота стала наваливаться, и он отдался ей целиком и полностью.
На соседней улице, грузно ворочаясь под обломками обрушившегося портика, агонизировал БТР.
Когда Вязников очнулся, то первое, что он увидел, был потолок. Белый, почти сахарный, гладкий.
"Банально, - подумал Алексей. - Как все-таки банально. Но что же еще видит человек, когда приходит в себя? Склонившиеся лица или потолок, как в моем случае. Склоняться надо мной, в общем-то, некому. Вот только Юрка…"
Образ друга разом вытащил из памяти массу других воспоминаний. Образы, звуки, запахи нахлынули на Алексея. Сразу же выяснилось, что вокруг все время что-то происходит. Кто-то разговаривает, ходит. Шаги, натужное дыхание, царапающий звук чего-то тяжелого, перетаскиваемого по полу. Блямканье металла о стекло.
Алексей повернул голову и разглядел рядом с собой фигуру в новеньком камуфляже.
- Юрик… - прошептал Вязников.
Морозов, сосредоточенно что-то жующий, поднял голову и, увидев, что друг очнулся, поставил миску на столик.
- Ну наконец-то. Очнулся. Чаю хочешь?
- Хочу.
- Тогда давай я тебя посажу, осторожно.
Морозов помог Алексею принять сидячее положение, долго возился с подушками, подкладывая их так, чтобы было удобно.
- Где мы? - спросил Вязников.
- В госпитале, - ответил Юра. - В Москве.
- А что вообще происходит?
- Ты не так много пропустил. Ситуация из просто неустойчивой превращается в устойчиво нестабильную.
- А конкретней?
- Кто-то там наверху пытается разрулить ситуацию путем переговоров. Только с кем они собираются переговариваться, не ясно. Говорят, что Ельцин в городе, говорят - бежал, но Москва большая, где именно, никто не знает. Горби неизвестно где. Понятно, что не в Форосе, но где? Факт, что живой. И только. Оба президента где-то шляются, страна увлечена кровопусканием.
- Это я и так знаю. Изменилось что?
- Янаев погиб. Прежний штаб взорван.
- А по Союзу что?
- Да все то же самое. В Молдавии стрельба, казахи как на гвоздях, Литва за телевышку бьется, Эстония на ножах, армяне с азербайджанцами сцепились, в Грузии опять кровь пошла. Все то же самое. Даже на Украине кто-то вспомнил про татар.
- Гражданская война.
- Нет, старик, это еще не война. Это всего лишь гражданские беспорядки. Когда война будет, всем мало не покажется.
- Так ведь и так…
- Я про весь мир говорю. - Морозов подсунул к губам Вязникова железную кружку. - Давай.
Алексей взял нагревшуюся уже железку и маленькими, осторожными глотками стал пить. Чай был густой, крепкий, откровенно вредный для раненого организма, но невероятно вкусный.
- Я вот чего все хотел спросить, - потирая небритую щеку, начал Морозов. - Ты как будто знал что-то, там…
- В подвале? - Алексей сморщился. Глоток чая, слишком большой и горячий, прокатился по пищеводу обжигающей волной.
- Ага.
- Когда парнишка рассказывал о том, как они туда с приятелем влетели, он так говорил, будто их в подвал пригласили. Провели. Подробно описал коридоры и зал.
- Ну, он-то был не из их компании, - покачал головой Юра.
- Нет, что ты. Он был просто… просто глупый. Его девка в ловушку привела. И сослуживца его. Встретила, провела… Черт его знает, кто из них первым заподозрил неладное. Но то, что она в веревках, это он уже просто сам придумал. Не мог поверить в то, что его девушка, идеал, такая падла оказалась. Сам себе внушил. За что и поплатился. Врать себе бывает смертельно опасно. - Алексей снова хлопнул большой глоток горячего и на миг замер.
- А ты это сразу почуял?
- Почуял, может быть, - выдавил Вязников, когда прошли спазмы, - но вот сказать не смог. Знаешь, как собака: понял, но сказать не смог.
Сформулировать не получилось. Устал, наверное. Гадкая история, конечно. Жуткая.
- Это точно.
Юра повозил ложку в тарелке с кашей. С отвращением оттолкнул. Хлопнул ладонями по коленям, встал.
- Ладно. Пойду я еще чего-нибудь выведаю. Мы с тобой сейчас в резерве вроде. Надо пользоваться моментом.
- Погоди. - Алексей поставил опустевшую кружку на столик рядом с тарелкой каши. - А со мной чего?
- В смысле?