Начальник Морского Генерального Штаба и Государственный Секретарь по делам флота, адмирал Доменико Каваньяри, еще раз перечитал подготовленный им для Дуче меморандум и покачал головой, отгоняя неприятные мысли. Поведения Муссолини он не одобрял и не понимал. В какой вообще стране возможно такое, чтобы командующий ВМФ узнавал о вступлении своей страны в войну одновременно с газетчиками? Конечно, после недавнего визита в Берлин графа Чиано, пришедшегося на момент объявления немцами войны французам и англичанам, можно было ожидать нечто подобное (правда, родственничек основателя фашистского движения, по слухам, был уведомлен Гитлером о выступлении Рейха против Новой Антанты словами: "Вы все прочитаете в сегодняшних вечерних газетах") - Каваньяри и ожидал. Были отменены отпуска и увольнительные, форсированы работы по достройке новых и переоборудованию старых, еще времен Великой Войны, линкоров, высланы к Мальте несколько субмарин, но… всего этого было недостаточно. Из четырех линейных кораблей в строю были лишь старички "Джулио Чезаре" и "Конте ди Кавур", еще два линкора, - "Кайо Дуилио" и "Андреа Дориа", - не успели закончить модернизацию, а новые, современные "Витторио Венето" и "Литторио" ранее середины июля ввести в состав действующего флота также не представлялось возможным. Остальные силы итальянского флота состояли из семи тяжелых и двеннадцати легких крейсеров, шестидесяти одного эсминца и миноносца, ста пяти подводных лодок, а также минных заградителей, патрульных судов, торпедных катеров и прочей мелочи. И сил этих явно было недостаточно для того, чтобы бороться с британским или французскими флотами на Средиземном море даже по одиночке. О возможности что-то противопоставить объединенным флотам и речи не шло.
Особо угнетало Каваньяри, да и главнокомандующего итальянским флотом, Иниго Кампиони тоже, наличие на Средиземноморье аж двух вражеских авианосцев. Начальник Морского Генерального Штаба и Государственный Секретарь по делам флота серьезно сомневался в способности Реджиа Аэронаутика защитить от них его корабли как на базах, так и во время боевых походов.
Взгляд Доменико Каваньяри еще раз пробежался по строчкам подготовленного меморандума.
"…также я полагаю отметить те трудности, которые возникают из-за неудачного географического положения страны, и невозможность предпринять хоть какие-то внезапные действия, так как война уже идет…
…предполагаю, что Англия и Франция укрепятся на противоположных концах Средиземного моря и будут ждать, пока Италия истощит свои силы. Они могут, впрочем, принять и более агрессивную стратегию, которая приведет к столкновению флотов, в котором обе стороны понесут большие потери. Если противник выберет первый вариант поведения, итальянские корабли вряд ли смогут предпринять какие-либо агрессивные действия. Что касается подводных сил, то не следует ждать от них больших успехов, так как любое судоходство по Средиземному морю практически прекратится…
…в том же случае, если Англия и Франция решат придерживаться агрессивной тактики, эти державы cмогут восполнить свои потери в кораблях даже с избытком, тогда как Италия сделать этого не сможет. Флот, поэтому, будет вынужден занять оборонительную позицию, что не позволит решить ни одну из стратегических задач, которые могли бы привести к поражению морских сил противника…
…в связи с чем я прихожу к заключению, что вступление в войну вообще было для нас нежелательно, но, так как это уже произошло, флот будет придерживаться оборонительной стратегии в своих действиях…
… причины, которые помешают итальянскому флоту действовать иначе:
а) нехватка самолетов-разведчиков и трудность налаживания сотрудничества с Реджиа Аэронаутика;
б) плохое состояние ПВО военно-морских баз…"
- А не перебарщиваю ли я с формулировкой? - негромко произнес Каваньяри вслух, задумчиво разглядывая заключительные фразы.
Командование, в котором тон задавали Муссолини и армейские офицеры, ничего не понимавшие в морской войне, требовало от Супермарины подвигов и победных реляций.
- Да нет, пожалуй что не только не перебарщиваю, но даже и оптимистичен в своих прогнозах.
Прогноз адмирала, может и не слишком талантливого, но, безусловно, крепко знающего свое дело, звучал следующим образом: "Какой бы характер ни приняла морская война, потери нашего флота будут значительными. Последующие мирные переговоры Италия завершит не только без всяких территориальных приобретений, но потеряв флот и, возможно, авиацию".
Доменико Каваньяри поставил свою подпись под меморандумом, и мрачно усмехнулся.
- Дуче будет в ярости.
Балтийское море, борт линкора "Шарнхорст"
13 марта 1940 г., 10 часов 50 минут
Студеные воды Балтики вскипали белопенными бурунами под острыми штевнями немецких кораблей, колюче-ледяными брызгами взметались ввысь, заледеневали на палубах спешащих судов, заскорузлой коркой застывали на орудийных чехлах, свешивались сосульками с лееров.
Где-то далеко, в Атлантике, германские U-боты вели охоту на транспорты французов и англичан, разворачивал у северных берегов Великобритании смертоносную сеть из субмарин командир Северофлотской бригады подводных лодок, контр-адмирал Виноградов, крались в южные моря вспомогательные крейсера "Виддер", "Комет", "Пингвин", "Тор", "Атлантис", "Орион" и "Корморан", искали врага на бескрайних просторах Тихого океана подводные лодки ТОФ, отправленные на охоту вице-адмиралом Юмашевым. А здесь, на Балтике, в двух часах хода от немецкого флота, гремели залпы и рвались снаряды. "Марат" и "Октябрьская Революция" вели неравный бой с врагом, и адмирал Бём спешил привести свой флот на подмогу гибнущим советским линкорам.
На охоту за вражеской эскадрой Герман Бём вытащил из портов все, что только мог, включая заслуженных старичков - броненосцы "Шлезиен" и "Шлезвиг-Гольштейн". Увы, седьмого марта, когда противника удалось настичь, море было чересчур беспокойно, и, обменявшись несколькими залпами, не нанесшими сколь либо значительного ущерба ни одному из флотов, стороны потеряли друг друга в наступившей темноте. Дальнейшие поиски врага ничего не дали, и адмирал Бём уже хотел возвращать корабли на базы, однако к вечеру восьмого марта пришла радиограмма с борта U-61, обнаружившей отбившийся от остальных сил британский авианосец "Фуриоус" и сумевшая поразить его одной торпедой, несмотря на предшествующую этому событию гибель большинства офицеров субмарины. Немецкий флот ринулся в указанный квадрат… и снова никого не нашел. В установившемся после бури густом тумане, англо-французские корабли превратились в неуловимые фантомы, проскользнувшими под носом Кригсмарине, словно вода между пальцев.
Уже одиннадцатого стало известно, что караван Новой Антанты прибыл в Турку и начал разгрузку, но охота на британский авианосец продолжалась, однако обнаружить его удалось опять-таки, не Бёму, а советскому МБР-2, вылетевшего с Моонзунда на разведку. И Бём, и Трибуц немедля направили свои силы в сторону Аландских островов, на перехват.
Первыми англичанина, и три эсминца его эскорта, настигли русские. Казалось бы, "Фуриоус", поврежденный, неспособный выпустить самолеты из-за сильного дифферента на нос, обречен. Но удача в этот день улыбнулась команде авианосца - вначале со стороны Аландских островов появились финские броненосцы "Вяйнаминен" и "Ильмаринен", завязавшие отчаянный бой с "Октябриной" и "Маратом", а затем на горизонте появились и основные силы англо-французского флота. Два старичка-линкора, легкий крейсер "Киров", лидеры "Минск", "Ленинград", эсминцы "Карл Маркс", "Ленин", "Володарский", "Яков Свердлов", "Энгельс", "Артем" и "Калинин" мало что могли противопоставить английским и французским кораблям. Легкие крейсера "Глуар", "Марсейез", "Дюге-Труэн", "Леандр", "Перт", "Сидней", "Галатея", "Саутчгемптон", "Эдинбург", линейный монитор "Эребус", линкор "Нельсон", линейные крейсера "Реноун", "Дюкень", "Кольбер" и целая куча лидеров и эсминцев достаточно быстро могли превратить Балтийский Флот СССР в сплошные воспоминания. Что самое печальное - "Марат" и "Октябрьская Революция" даже удрать не могли. Линкор "Нельсон" превосходил оба корабля не только в мощи залпа, но и в скорости, а вице-адмирал Трибуц понятия не имел, о близости немецкого флота. И внимательно следивший за переговорами между советскими кораблями Бём решил нарушить радиомолчание, отправив на "Марат" одно коротенькое сообщение.
Нахожусь в двух часах хода от вас. Держитесь. Бём.
Немцу очень не хотелось растягивать порядки, но скорость эскадры - это скорость самого медленного из ее кораблей, и равняться в своем ходе на воевавшие еще в Великую Войну броненосцы, означало отдать русских на растерзание. А в эскадренном бое, иметь на своей стороне два линкора, и не иметь на своей стороне два линкора, в сумме давало четыре линкор. Однако, русских Бём недооценил. Владимир Филиппович Трибуц предложил свой план сражения - безумный, самоубийственный для него, но единственно верный. Минуту назад с советского флагмана пришла радиограмма.
Обойдите противника с норда. Мы их покуда отвлечем. Трибуц
Герман Бём в задумчивости передал сообщение Цилиаксу. (5)
- Это же самоубийство с их стороны! - воскликнул тот.
- И единственная возможность отрезать врага от порта, и навязать эскадренный бой основным силам неприятеля. - сухо ответил адмирал. - Поступим по совету нашего советского камрада.
Бём недолго помолчал, и с горечью добавил:
- Вечная память героям.
А утром следующего дня вся страна Советов слушала Левитана.
От Советского Информбюро.
Вчера, тринадцатого марта тысяча девятьсот сорокового года, в районе Аландских островов, Балтийский Флот Союза Советских Социалистических республик, при поддержки сил германского флота, перехватил и на голову разгромил объединенную эскадру империалистических Англии, Франции и Финляндии.
В результате боя были уничтожены линейный монитор "Эребус", линейный крейсер "Реноун", броненосец "Ильмаринен", крейсера "Леандр", "Галатея", "Саутчгемптон", "Эдинбург", а также девять эскадренных миноносцев противника. Серьезные повреждения были нанесены авианосцу "Фуриоус" и линейному кораблю "Нельсон". Остальные силы противника трусливо бежали с места боя!
Советский флот в этом сражении потерял всего один корабль. Моряки-краснофлотцы одержали славную и убедительную победу над капиталистическими агрессорами!
И ни единым словом не обмолвился товарищ Левитан о том, что немцам этот бой стоил "Дойчланда", "Хиппера", "Эмдена", "Лейпцига" и восьми эскадренных миноносцев. Не упомянул он и о том, что "Марат" едва не затонул у самого Таллина, и представлял ныне больший интерес для сталелитейной промышленности, чем для судоремонтной, как и о том, что погибший советский корабль носил имя "Октябрьская Революция" и был линкором.
Вице-адмиралу Владимиру Филипповичу Трибуцу за этот бой было присвоено звание Героя Советского Союза. Посмертно.
Герзе, лазарет I-го батальона 100-го горного полка
13 марта 1940 г., 17 часов 45 минут
Осматривающий Кудрина штабсартц Рот был, судя по всему в прекрасном расположении духа, и даже напевал что-то себе под нос. Генка напряг слух, чтобы разобрать, что мурлычет себе под нос этот высокий мужчина в белом халате поверх формы, и с трудом, но разобрал:
Es steht ein kleines, kleines Edelweiss
auf einer steilen,steilen Felsenhoh!
Umgeben ist’s von Schnee, ja Schnee und Eis,
das kleine Edel, Edelweiss. (6)
Закончив мерить пульс, доктор поводил молоточком перед лицом пациента - молодой человек уже знал, что за его движениями надо следить одними глазами, не поворачивая голову, и начал писать что-то в карте больного, продолжая мурлыкать песенку.
Ich grusse dich, mein Schatz, vergiss mich nicht, mein Schatz,
von einer steilen, steilen Felsenhoh, ja, Hoh!
Wo rauh der Bergwind weht, ein kleines Blumlein steht,
das kleine Edel, Edel, Edelweiss.
Присутствовавшие в палате фон Берне, и еще один офицер, постарше, незнакомый Генке, но, видимо, самый-самый тут главный, настроение штабсартца не разделяли, хотя и особо мрачными их назвать тоже вряд ли было можно.
- Ну что там, Берко? - не выдержал наконец Дитер. Гена, конечно, не понимал, о чем идет речь, хотя некоторые немецкие слова уже выучил, да и в школе именно этот язык изучал.
- Wir stehen auch auf vieser Felsenhоh… Что? - оторвался от записей Рот. - Нормально все, завтра выпишу.
- Попробовал бы ты не выписать. - мрачно заметил майор Шранк. - Послезавтра начинаем выдвижение, а тебе еще и свернуть лазарет надо.
- Было б что сворачивать, я его и развернуть полностью-то не успел. - отмахнулся от командования штабсартц. - Почти все как стояло упакованное, так и стоит.
- Вы поглядите, наш костоправ жалуется на отсутствие работы. - ухмыльнулся фон Берне. - Рот, у тебя пора изымать спирт. Delirium tremens (7) налицо.
- А я тебе клистир поставлю, паршивец ты эдакий. - ласково пообещал медик, и, уже серьезно, добавил. - И не жалуюсь я, а радуюсь, Димо. Последним спокойным денькам радуюсь. Скоро пойдет поток раненых турков с юга, а они у нас вроде бы как союзники. Придется их штопать, лечить, ночами не спать… Ну и прочие прелести полевого госпиталя, в виде специфических запахов и сдачи покойников похоронным командам тоже ожидаются. Это уже не говоря про всяких беженцев с дизентерией и иными похабными хворями. Ты бы, чем разевать роток на казенный спирт, лучше озаботился мальчику одёжкой. Его восстановлению не подлежит.
- Сделай ей операцию. - буркнул Дитер.
- Да, с одеждой надо что-то решать. - почесал в затылке Шранк. - Не отправлять же нашего генерала танковойск голышом.
- И куда ты собрался его отправлять? - криво ухмыльнулся медик. - К туркам? Так им, поверь, будет не до него - беженцев здесь, на севере, прибывает ежедневно. Лучше сразу пристрели пацана, чтоб не мучился.
- Вообще-то, он гражданин СССР. - нахмурился майор.
- Не вижу в гавани череду кораблей, желающих отправится в Советскую Россию. - парировал штабсартц.
- Сдадим в советское посольство. - пожал плечами фон Берне.
- Ты сам-то веришь в то, что говоришь? - майор выглядел все более и более озабоченным. - Анкара со дня на день падет, да и мы от нее будем далековато. Однако, проблема. Не бросать же, действительно, белого мальчишку среди этих азиатов…
- А куда его девать, герр майор? - Дитер подозрительно покосился на командира.
- Ты все правильно понял, оберлейтенант. - кивнул тот. - Забирай парня в свою роту, пускай помогает по хозяйству.
- А почему ко мне, а не к полевой кухне, например? - возмутился фон Берне, которому такое "счастье" даром было не нужно.
- Потому что на кухне никто русского не знает. Как и в лазарете. - отрезал Шранк. - А у тебя Стетоскоп есть. И вообще, мы в ответе за тех кого приручили.
- Использовать в качестве аргумента стихи неприятеля… - пробурчал командир второй роты, уже понимая, что избавится от Генки не удастся.
- У врага тоже не грех поучиться. - авторитетно заметил майор. - И вообще, это приказ. Завтра пускай твой Бюндель отведет мальчика на склад и поможет перешить форму под его рост. Парень тощенький, но длинный, что ни будь Зюсс для него найдет.
Рот чуть заметно улыбнулся. Хайнрих, его младший брат, был сейчас в том же возрасте, что и этот русский мальчик. Кто знает, как повернется война? Может и о малыше Хайнцеле кто так же позаботится, если что?
Герзе, склад амуниции I-го батальона 100-го горного полка
14 марта 1940 г., 09 часов 12 минут
- А, явились, разорители. - добродушно усмехнулся интендант Конрад Зюсс, вошедшим Бюнделю и, облаченному в больничную пижаму (явно слишком большую для него), Кудрину.
Несмотря на свою явно еврейскую фамилию, засвеченную даже в недавнем фильме студии UFA, (8) был интендант настоящей белокурой бестией: светловолосый, сероглазый, ладно сложенный, подтянутый… Только вот ростом не удался. Изрядно не удался, надо сказать - всего на полголовы выше Генки он был.
- Ну-с, - Зюсс поднялся из-за конторки, - что ж мы тут имеем?
Интендант смерил Генку задумчивым взглядом.
- Сложно будет. Себе-то я форму на заказ шью… Бюндель, давайте-ка, ведите вашего подопечного в каптерку, попробуем что-то подобрать.
Оберягер чуть поморщился. Раздосадованный свалившийся заботой - когда можно будет передать парня советским танкистам, да и удастся ли это вообще, было неизвестно - фон Берне перепоручил паренька именно ему, с наказом выучить Генку говорить по-немецки в кратчайшие сроки. Но сначала - обмундировать.
Первым делом интендант озаботился Генкиной обувью.
- Нога… Нога хорошая. - задумчиво пробормотал он. - Вырастет, и будет, как говорил один мой советский коллега, sorok p`atiy, rastoptatiy, na bosu nogu fig nalezet…
Кудрин от удивления выпучил глаза, и тут же получил на примерку носки и горные ботинки.
- Пускай пока меряет. - скомандовал Зюсс Бюнделю и полез куда-то на верхние полки. - А я пока поищу форму для таких кабызохов, как мы с этим мальчиком. Где-то было, где-то было…
Зюсс, в отличие от большинства невысоких людей, комплексом Наполеона не страдал (и не наслаждался им тоже). К доставшемуся ему от Бога росту он относился со здоровой самоиронией, развившейся за прожитые годы в отменное чувство юмора.
- Так, это не то… Это тоже не то… А это откуда, интересно? Вот! Нашел! Держите, оберягер. - интендант вручил Курту какой-то тюк и начал спускаться вниз. - Как ботинки? Подошли?
- Как на него шили. - совершенно искренне ответил Бюндель. Ботинки и впрямь сидели на ноге как всегда там были.
- С таким глазомером стоило идти в снайпера. - хмыкнул Зюсс, забирая тюк обратно, и вываливая из него вещи на стол. - Жаль, что когда я стреляю, опасность грозит кому угодно, кроме врага.
В течение следующей четверти часа Генка стал счастливым обладателем двух комплектов униформы, нескольких - как-то не додумался он посчитать, скольких именно, - комплектов белья, форменной кепи с альпинистскими очками, егерской куртки, ранца, лопаты, ножа, каски, альпенштока, фляги, ремня с портупеей и кучи разной полезной мелочи.
- Ну-с, вроде все. - Зюсс внимательно осмотрел выданное. - Кажется, ничего не забыли. Вот, пускай распишется за получение.
Бюндель подвинул накладную к Генке:
- Подпьисывай, парьень. - сказал он.
- А… что писать-то?
- Как что? Имья и фамилию - Гейнц Гудериан.
Северная Турция, дорога между рекой Кызылырман и городом Чельтек
15 марта 1940 г., 19 часов 01 минута
Пара турецких PZL P.24C сделала левый поворот, и направилась на юго-запад, вдоль русла Кызылырмана. Генка проводил аэропланы тоскливым взглядом, и тяжко вздохнув, пробормотал под нос:
Дывлюсь я на небо, та й думку гадаю,