Кабина была размером с железнодорожный вагон, сделана грубо, хотя ей и пытались придать обтекаемую форму (углы были сглажены, боковые стенки закруглены). Металл со временем покрылся полосами ржавчины. Кабину угрожающе раскачивало из стороны в сторону. Цицерон слышал, как бьются о стенки кабины порывы бешеного ветра. Когда кабина оказалась под навесом, шум стих; в конце концов она остановилась. Внизу открылся люк-дверца, показались ступеньки, и наружу вылезли двое караульных, оба в непромокаемых плащах и с тяжелыми автоматами в руках.
Офицер подал им бумаги, они быстро все просмотрели и почтительно отступили в сторону.
- Только после вас, профессор, - сказал ему офицер.
Караульные из Аликаты толкнули Цицерона вверх по ступенькам внутрь кабины. На потолке тускло светились обычные лампочки накаливания, зарешеченные металлической сеткой. На скамьях сидели еще четверо караульных. Окна кабины были зарешечены.
Мариуса внесли внутрь на носилках и положили в дальний угол кабины. Цицерона передали караульным Имаза. Его усадили на одну из стальных скамей, а караульные тем временем прикрепили его наручники и ножные оковы к кольцам на стене и в полу кабины.
В кабину поднялся офицер, за ним двое караульных Имаза. Они закрыли дверцу, кабина качнулась и двинулась. Вскоре ветер завыл с новой силой.
- Когда-то, - начал офицер, усевшись напротив Цицерона, - Имаз был отрезан от материка в течение десяти недель в году. Старые короли укрывались там во время тяжелых войн; Сенату понадобилось четыре года, чтобы во время Воссоединения вытащить их оттуда. А это… - он постучал по скамье, - построили тридцать лет назад, после того как взбунтовавшиеся заключенные умудрились поджечь зерновые бараки во время сезона бурь. Тогда большинству караульных удалось запереться в цитадели, где всегда есть свои запасы пищи, но из двадцати заключенных к концу зимы в живых не осталось ни одного. - Он мрачно взглянул на Цицерона и улыбнулся. - И тел тоже почти не осталось.
Цицерон отвернулся и прикрыл глаза. Кабина летела вниз по плохо натянутым тросам, под ударами штормового ветра ее качало из стороны в сторону. В животе Цицерона тоже начиналась настоящая буря; он вдруг понял, почему скамьи в кабине сделаны из металла - легче мыть. Он снова открыл глаза и, к своему раздражению, заметил, что офицер сидит как ни в чем не бывало. Точно так же он сидел бы и в придорожном кафе под лучами весеннего солнца.
Караульные, однако, выглядели гораздо хуже. Цицерон попытался представить, сможет ли разоружить одного из них и напасть на остальных. Если бы не было наручников и ножных оков, то один шанс из трех у него был бы, но сейчас он крепко-накрепко прикован к кабине.
Офицер встретился с ним взглядом, и у Цицерона осталось неприятное ощущение, что тот прочел все его мысли.
Но вот кабину резко дернуло, офицер и все шестеро караульных упали на пол, заключенных удержали на месте только их цепи. Свет погас, а ветер с еще большим остервенением обрушился на кабину.
- Черт подери, - заворчал офицер, поднимаясь на ноги. - И часто такое случается?
- Нет, сэр, - ответил один из караульных Имаза.
- Мы остановились, - заметил второй, выглянув в окно.
Они и правда остановились, причем кабина не только не двигалась в сторону острова, но и перестала раскачиваться из стороны в сторону.
- Достаньте аварийную лампу! - приказал офицер. - Пошлите сигнал тревоги на станцию и выясните, что там такое произошло, черт бы их побрал.
Один из караульных открыл ящик под скамьей и вынул оттуда сигнальную лампу, работавшую на батарейках. Он прошел к концу кабины, посмотрел в сторону скал и начал мигать лампой.
- Сэр, туман слишком густой, - с сомнением заметил он и повернулся. - Не знаю…
Окно за его спиной с шумом распахнулось, караульный упал ничком на пол, лампа при этом разбилась вдребезги, а осколки разлетелись по всей кабине. В тот же миг что-то ударило по стенкам кабины сразу в нескольких местах, и дверь сорвало с петель.
Офицер что-то выкрикнул, но в страшном реве ветра и воды понять его было невозможно. В кабине вспыхнула белая вспышка - это офицер выстрелил из пистолета поверх головы упавшего караульного. Пуля ударилась обо что-то, что Цицерон не мог разглядеть, отлетела в сторону и разбила второе окно.
- ВНИЗ! - раздался женский голос через усилитель, родной голос, голос Сообщества.
Цицерон изо всех сил попытался пригнуться, несмотря на наручники и оковы. Он слышал разрывы электростатических станнеров, а потом начал стрелять из автомата один из караульных Имаза. В свете вспышек Цицерон разглядел миссионера Космической службы в стеклянистом оптическом камуфляже. Потом сквозь дверное отверстие и выбитые окна появились другие. Не прошло и нескольких минут, как все караульные валялись на полу, а миссионеры - четверо мужчин и женщин, выключали камуфляж. Их костюмы постепенно снова обрели цвет.
Тот миссионер, который первым залез в кабину и чей костюм теперь стал нежно-зеленого цвета, подошел к Цицерону и опустился на колени. Он достал какой-то инструмент, и через секунду оковы, которыми Цицерон был прикован к кабине, уже дымились.
Миссионер снял маску, из-под которой показалось темное, окаймленное бородой лицо.
- Люций, - проговорил Цицерон.
- С тобой все в порядке? - спросил он, не дожидаясь ответа, вытащил медицинский сканер и быстро пробежал им по всему телу Цицерона.
- Я в порядке, - ответил Цицерон. - Займись Мариусом.
Люций улыбнулся.
- Ну, не совсем в порядке, но скоро будешь. - И он прошел к Мариусу.
Под ярко-желтым костюмом скрывалась Ливия, и вид у нее был крайне несчастный.
- Ну и погоняли вы нас, - вздохнула она.
- Вынужденные обстоятельства, - ответил Цицерон. - Как остальные?
- С Тиатиры и Архипелага спастись удалось всем, - принялась рассказывать Ливия. - Мегару мы забрали с крыши больницы, а Кассию прямо из гавани. Но Солон мертв, его убили при попытке оказать сопротивление при аресте. И я ничего не знаю о Мусе и всех, кто был с ним на юго-востоке; за ними должен был отправиться один человек из другой группы.
Цицерон попытался вспомнить лицо Солона и не смог, несмотря на то что все высадившиеся на планету миссионеры в течение пяти лет проходили совместную подготовку. Солон был невысокого роста, с обостренным чувством справедливости, что помогло ему разыгрывать из себя неплохого журналиста, стремящегося к публичным разоблачениям. Но больше Цицерон ничего вспомнить не мог.
Ливия опустила взгляд и взглянула на монитор, закрепленный на запястье.
- Пошли, - сказала она. - За нами прилетит "Равенство", в нашем распоряжении двадцать минут - не больше. - Она отвернулась и сказала кому-то другому: - Опускайте страховочные тросы.
"Я не могу позволить им увезти себя", - подумал Цицерон.
Ему очень хотелось расслабиться и забыть обо всем; хотелось, чтобы кто-то другой перенес его на борт корабля, как несут на руках уставшего после гостей ребенка. Но он не мог себе этого позволить. Он вдруг осознал, что как ни странно, но чувствовал он себя лучше, когда знал, что его везут на допрос в тюрьму Имаз. Оттуда у него был бы шанс, хоть и мизерный, вернуться в Травалль, помочь Саломее противостоять дельцам; шанс снова увидеть Талию.
Он быстро поднялся и сказал:
- Ливия, мне нужно вернуться в город.
Ливия обернулась:
- Ты с ума сошел. Цицерон, "Солидарность" взорвали. Мы упустили из виду корабль дельцов; они направили против нас пятьсот автопилотируемых солдат. В данный момент "Равенство" пытается уйти от них так, чтобы еще и нас подобрать. Мы улетаем из их системы, Цицерон; Космическая служба сворачивает свою миссию. - Она снова взглянула на монитор. - Осталось восемнадцать минут. Ну что, его можно перенести? - повысив голос, спросила Люция.
Мариус сам ей ответил:
- Я могу идти. Только бы побыстрее унести отсюда ноги.
- Именно.
Ливия подошла к дверному люку и выглянула наружу. Дождь не прекращался.
- Ливия, - позвал ее Цицерон.
- Спорить будем на борту лэндера, - ответила она. Сверху опустился трос, Ливия поймала свободный конец и прикрепила его к своему костюму. Следом показалась и платформа. Ливия закрепила ее у поручней. - Давай. - И отошла в сторону.
Цицерон слышал шум винтов лэндера, он с трудом держался в воздухе под бешеным напором ветра. Цицерон осторожно подошел к люку, в лицо ударили ветер и дождь. Перед ним и чуть сверху была гладкая серая обтекаемая обшивка лэндера. Входной люк открыт, по краям светятся аварийные огни, но внутри так спокойно и уютно.
Он посмотрел вниз. Там, вдалеке, бушевало темно-серое море, еще более темное, чем обшивка лэндера. На верхушках волн образовывалась зеленоватая пена. По одну сторону из воды вздымались скалы Имаза; Цицерон думал, что до острова гораздо дальше. По другую сторону скалы сливались в одну бесконечную линию-тень. Цицерон попытался разглядеть на дальнем конце огромного залива город, но дождь и ветер застлали все вокруг пеленой тумана.
- Мариус, - вдруг выдавил он, - Давай, ты первый.
Мариус, прихрамывая, подошел к люку и спросил:
- Ты уверен?
Цицерон кивнул в сторону спасательной платформы и сказал:
- Давай. Я… - Он хотел сказать "остаюсь", но не смог.
Мариус положил руку ему на плечо. Цицерон понял, что тот догадался.
- Удачи, - проговорил Мариус.
- Давай, - повторил Цицерон.
Мариус улыбнулся. Он уже занес ногу над платформой, но оглянулся и вдруг окаменел.
- Ложись! - выкрикнул он и толкнул Цицерона на пол.
Цицерон зашатался и упал. Раздался оглушительный выстрел, намного громче предыдущих. Когда Цицерон поднял голову, то увидел стоящего на одном колене офицера Специального отдела: тот крепко, двумя руками, сжимал пистолет. Офицер встретился взглядом с Цицероном, дуло пистолета повернулось, и Цицерон увидел в маленьком черном отверстии свою смерть.
Он замер.
Вдруг с трех сторон ударили станнеры, и офицер выронил пистолет и замертво упал на дно кабины.
Цицерон не сразу поднялся на ноги, мышцы отказывались повиноваться.
Он повернулся, чтобы поблагодарить Мариуса, но никого не увидел. А когда выглянул в люк, то и там никого не было.
Только сигнальные огни лэндера, буря и дождь.
* * *
Талия не знала, сколько ей пришлось ждать. Стул был жестким и неудобным, но все же лучше, чем бетонный пол. Она положила голову на стол.
В какой-то момент лампочки замигали, из коридора послышались крики, но что именно там кричали, она не разобрала. Потом караульный в зеленой форме принес ей на подносе еду - миску жирного рыбного супа и чашку отвратительного чаю. Караульный не отвечал на ее вопросы, он старался даже не смотреть в ее сторону.
Когда дверь в камеру открылась, Талия думала, что увидит офицера Специального отдела. Но вместо него на пороге в сопровождении двух вооруженных солдат стоял совсем другой человек. Пожилой, невысокого роста, сутулый. Седина еще не совсем скрыла странный желтоватый, словно жухлая трава, цвет его волос. Одет он был в матово-серую куртку (Талия никогда раньше ничего подобного не встречала), а вид имел крайне усталый.
Она не сразу узнала в нем человека, которого видела на одной из фотографий.
Караульные вышли, заперев за собою дверь.
- Извините за все, - сказал мужчина. Говорил он чисто, но со странным акцентом (такого она тоже ранее не слышала). - Меня зовут Аллен Маклин. Я сотрудник корпорации "Марджинал Лимитед". - И он сделал странный жест правой рукой - вытянул ее вперед ладонью вниз, перпендикулярно полу, пальцы вместе.
- Да, - кивнула Талия. - Я знаю. Значит ли это, что вы победили?
Лицо Маклина побагровело, он опустил руку и покачал головой. Потом спросил:
- Не возражаете, если я сяду?
Талия без слов указала на стул, и мужчина сел.
- Благодарю. - Какое-то время он сидел, опустив голову, и водил пальцами по столу. - Насколько мне известно, вашего друга Цицерона спасли его товарищи. - Тут мужчина взглянул на нее. - Я думал, вам интересно будет узнать. Они напали на транспорт, который перевозил узников в Имаз.
У Талии екнуло сердце.
- То есть… - начала она.
- То есть победили они? - закончил за нее Маклин. - Не совсем. Нам удалось уничтожить один из их кораблей; второй уцелел. Сейчас они уже миновали орбиту Иродиады и все еще набирают ускорение. Наш корабль, наш единственный корабль, сильно пострадал; может, его даже не удастся починить. Так что мы застряли на вашей планете. Без корабля нам никак не связаться со своими, к тому же из-за огромного расстояния помощи от них ждать нет смысла. На орбите у нас остались механизмы, которые не поддаются контролю. Все, кто был на борту, погибли. В том числе и мой родной брат.
- Мне очень жаль, - сказала Талия, но она плохо слушала, она думала о межзвездном пространстве, о расстояниях между планетами, о новом университетском профессоре и его теории света и времени.
"Ах, Цицерон, - всхлипнула она про себя. - О любовь моя".
Можно считать, что он погиб, ведь все равно он уже не вернется.
Но тут она опешила. "Нет, вовсе нет. Самое главное, что он жив, он где-то там, среди звезд. Если их корабль летит дальше, то он будет жив и тогда, когда состарюсь я, когда уже с трудом буду вспоминать его черты. А он останется таким же молодым, ведь время в космосе идет медленнее и люди словно погружаются в янтарь и обгоняют неумолимое время".
Уже за одно это можно благодарить судьбу. Из-за одного этого можно продолжать жить.
Она почувствовала, как по щекам бегут слезы.
"Надо взять себя в руки, - подумала она. - Этот человек, пожалуй, еще решит, что я плачу потому, что мне жаль его брата".
Но потом она заглянула в морщинистое лицо Аллена Маклина и поняла, что он не настолько глуп.
- Проиграли и они и мы, - спокойно сказал он. - Победили вы, понимаете? Победил народ Саломеи.
- Что вы хотите этим сказать? - спросила Талия.
- Мы прилетели сюда и считали, что вы просто горстка варваров, - ответил Маклин. - Примитивные люди. Уверен, что Космическая служба - сограждане вашего друга Цицерона - думали точно так же. Мы не воспринимали вас всерьез. А когда вы, то есть правительство Травалля, начали действовать против нас, мы решили, что за всем этим стоит Космическая служба, а они в свою очередь считали, что мы выдали их правительству. - Маклин улыбнулся. - Мы так внимательно следили друг за другом, что забыли о третьей стороне, забыли о вас. А вы столкнули нас лбами, причем сделали это безупречно - никто ничего так до конца и не заподозрил.
- Мистер Маклин, - начала Талия. - Я в вашу игру не играю. Я даже не пешка, я всего-навсего зритель. И потому с трудом вас понимаю.
- Простите, - ответил Маклин. - Я не имел в виду конкретно вас. Но вашим соотечественникам удалось поставить нас на место. Нас осталось не больше двадцати. И для того чтобы выжить, нам нужна помощь.
- Вряд ли вы можете рассчитывать на мой народ, мистер Маклин. - Талия подняла руки в наручниках. - Сенат Травалля не занимается благотворительностью.
- Знаю, - ответил Маклин. - Они за все потребуют сполна. История, космическая география, науки, технологии. Особенно военные и космические, чтобы в следующий раз встретить пришельцев во всеоружии. - Он покачал головой. - Они даже не понимают, что затеяли.
- Но я не являюсь вашим сторонником, мистер Маклин, - заявила Талия, - Хотя я и не гражданка Травалля. Если Цицерон был против вас, то я тоже против вас. Так что - что вам от меня нужно?
- Говорят, вы неплохой математик, - заметил Маклин.
- Я отличный математик, - отрезала Талия.
Маклин улыбнулся:
- Хотите работу?
* * *
Им пришлось усыпить Цицерона, чтобы поднять его на борт. Ливия вконец расстроилась, так как понимала, что ее ждет, когда он проснется. Но что еще оставалось делать. Цицерон бредил - требовал, чтобы его оставили в покореженной кабине, даже после того как офицер охраны застрелил Мариуса.
Ливия взглянула на экраны. Остальные лэндеры везут на борт корабля всех, кого удалось эвакуировать. После схватки автосолдат дельцов и арьергарда Космической службы они оставили за собой на планете пожарища от взрывов водородных бомб и бомб с антивеществом, но и огонь постепенно затухал.
Трудно сказать, кого можно назвать победителем, если вообще в этой битве был победитель. Да это и неважно. Ни Ливия, ни Гален больше не станут рисковать.
Люций снова осмотрел Цицерона. Корабль набирал скорость, так что передвигался он осторожно.
- С ним все будет в порядке, - заметила Ливия.
Люций покачал головой.
- А когда проснется?
Ливия ничего не ответила, но про себя подумала: "Черт побери, я ни за что не оставила бы их тут".
На центральном экране погасла сиреневая лампочка основного двигателя - "Равенство" убрал защитное поле и временно остановился, чтобы принять на борт остальные лэндеры. В одну секунду они влетели в чрево корабля, какое-то мгновение продолжали еще лететь по инерции вперед, но вот автопилот отключил машины, раздался металлический лязг - они приземлились на свое место.
Теперь корабль снова запустил двигатель, и они полетели в безопасные дали космоса.
Кристофер Роуи
Штат добровольцев
Жутковатая увлекательная история, представленная ниже, дает нам возможность увидеть общество, которое поглотила и трансформировала странная и могущественная Сущность. Мы узнаем, что ждет тех немногих, кто осмеливается ставить палки в колеса этой Сущности…
Кристофер Роуи родился в Кентукки и по сей день живет там. Совместно с Гвендой Бонд он издает журнал "Say". Его рассказы появлялись в "Sci fiction", "Realms of Fantasy", "Electric Velocipede", "Ideomancer", "Swan Sister", "Trampoline", "The Infinite Matrix", "The Journal of Pulse-Pounding Narratives" и прочих. Недавно вышел сборник его рассказов "Горько-сладкий ручей" ("Bittersweet Creek").
* * *
Сома припарковал машину на верхнем подъезде к Губернаторскому пляжу. Безопасное место, обычно здесь работает Дорожный Патруль штата Теннесси, а с трех сторон известняковые скалы спускаются к самому Мексиканскому заливу. Но сегодня, когда Сома с трудом поднялся на подъезд со стороны пляжа, он сразу увидел, что на машину напали. Стекло водительского окна было проломлено.
Сома выронил рюкзак и побежал к машине. Та дернулась в сторону, до предела натянула привязь и, только узнав хозяина, повернулась и издала низкий жалобный стон.
- Ах, машина моя, - промолвил Сома, поглаживая ее по крыше и открывая пассажирскую дверцу. - Ах, милая, как же тебе досталось.
Сома порылся в аптечке, раскидывая бинты и повязки, и вот наконец добрался до лечебной мази. Он аккуратно нанес ее на поврежденное стекло, стряхнул осколки на землю, потом спрыснул всю дверь обезболивающим спреем и только тогда закрыл глаза и опустил щиты. Потом открыл голову и вызвал полицию.