- Скорее всего так и будет, если он не научился обращаться ни с каким другим оружием, - кузнец зачерпнул половником наваристое мясное рагу и разложил в две деревянные миски. - Воин может хвастаться своим мастерством, рассказывая о битве, в которой уцелел. Но выжить можно в большинстве случаев, если использовать как оружие все, что есть под рукой.
- Нельзя использовать в качестве оружия оружие что - попало, - мальчик недоверчиво тряхнул головой.
- Думаешь, нельзя? - Корин пододвинул сыну дымящуюся миску. - Вот, например, твой ужин. Ты бы мог обратить его в оружие.
Конан морщил лоб и шевелил бровями, изучая коричневое варево с плавающими в нем бобами и кусочками мяса.
- Не столь уж горячо, чтобы обварить. И миска не достаточно тяжела для смертельного удара. Я не вижу, как это сделать.
Кузнец поставил свою миску на стол и протянул руку к сыну.
- Дай-ка сюда и позволь мне показать.
Прищурившись, Конан протянул ему миску.
- Хорошо, а теперь просто посиди на месте, там у двери.
Подросток опустился на пол, а Корин уселся за стол и принялся с аппетитом поглощать свою стряпню. Возможно, куски оленины стали бы вкуснее, приправь их солью, но соль еще предстояло закупить в достаточном количестве, чтобы хватило до весны. Однако и без того, кушанье имело превосходный вкус. Внезапно, кузнецу захотелось хлеба. Такого, как пекла когда-то его жена. Ее буханки славились во всей округе. Сам он не овладел искусством выпечки, и Конан не показал никаких способностей в этом деле. Да, его сын не стремился не к чему иному, кроме того, как стать настоящим воином.
Корин расправился со своей порцией и потянулся к миске Конана. Юный киммериец сидел, вытянув вперед ноги. Одна нога слегка подрагивала, выдавая его нетерпение.
Когда мальчик начал бросать исподлобья негодующие взгляды на отца, тот, наконец, смягчился и повернулся к сыну.
- Итак, ты хочешь знать, как этим тушеным мясом можно кого-либо убить?
Конан кивнул.
- Не считая яда, еда способна убить, как убивала бы сейчас тебя, - Корин отпихнул миску к месту сына за столом. - Но не всякого.
Мальчик нахмурился.
- Что из истории о нашем разгроме аквилонцев в Долине Брайта ты помнишь? - спросил отец.
- Тогда Коннахт убил вражеского сотника и рассеял целый легион рыцарей, - лицо Конана оживилось.
- Действительно, - согласился кузнец. - Но разве ты не помнишь, что предшествовало этому? Почему аквилонцы оказались в Долине Брайта?
- Киммерийцы навязали им там бой. Они знали, что обречены и защищались отчаянно.
- Хорошо. А теперь я хочу, чтобы ты запомнил кое-что. Нечто очень важное.
- Что же?
- Твою душу волновали в детстве рассказы моего отца. И я был таким в твоем возрасте. Но теперь я желаю, чтобы ты посмотрел на эту историю глазами мужчины.
Корин прикрыл на мгновение глаза, вспоминая тот момент, когда сам обо всем узнал. Пусть и Конан узнает от своего отца. Это послужит ему уроком.
- Аквилонцы пришли на север, чтобы наказать киммерийцев за набег на приграничную область, - продолжил кузнец. - На севере они жгли деревни и вырезали жителей. Они были непобедимы, пока не достигли долины. Так что сделало их уязвимыми?
Мальчик открыл было рот, чтобы дать быстрый ответ, но поспешил его опять закрыть. В синих глазах появилась сосредоточенность. Лицо Конана превратилось в железную маску, и Корин почувствовал в груди прилив гордости. Сейчас он видел мужчину - воина, каким мог бы стать его сын и надеялся, что у него хватит сил и терпения, чтобы помочь ему на этом пути.
Серьезный взгляд Конана уперся в миску с мясным рагу.
- Ну, дед описывал рейды, совершаемые на обозы, которые следовали из Аквилонии. Киммерийцы захватывали провиант и уничтожали подкрепление. Они лишили врагов железа и продуктов питания. Они морили их голодом, поэтому аквилонцы не смогли продвинуться далеко!
- Очень хорошо, Конан. Очень хорошо, - кузнец ногой отодвинул скамью от стола. - Заканчивай ужин и получишь еще.
Подросток улыбнулся, одним прыжком достиг своего места и накинулся на еду. Корин позволил ему доесть все, что было в миске и когда тот навалил из котла себе добавки, заговорил вновь:
- Ты должен понять, сын мой, что множество сражений были выиграны еще до того, как была выпущена первая стрела или первый меч покинул ножны. Долина Брайта стала завершением всей компании. Аквилонский генерал выбрал хорошую позицию. И если бы его войска не так голодали, то на этом самом месте, возможно, сейчас бы стояла вилла какого-нибудь дворянина. Нынче аквилонцы знают нас, как мы знаем их… Запомни, наживать себе любого врага, не представляя, каков он - просто безумие.
Конан кивнул, потом зачем-то посмотрел по сторонам.
- Отец, я могу спросить?
- Чего там еще?
- Почему ты никогда не уходил в набеги, как мой дед?
- Неужели ты полагаешь, что у меня не хватает отваги для этого?
Ложка мальчика шлепнулась назад в тушеное мясо.
- Нет же, отец, нет. Мне доводилось слышать… В общем люди говорят, что ты - великий воин. И одно то, что в этой деревне проживает Корин, держит в страхе наших врагов. Лишь только…
Кузнец сдавил покрытой шрамами рукой плечо сына.
- В твоем голосе, сынок, не звучало неуважение. Это хорошо. Рассказами о приключениях твоего деда в свое время были заполнены и мои мысли. Однако я считаю себя более практичным человеком, чем мой отец. Вот почему я - кузнец. Я могу отыскать руду и выплавлять ее. Я могу заполнять ею формы. Могу ковать металл, изготавливать оружие и затачивать его. И, кроме того, умею делать действительно полезные вещи, чтобы облегчить жизнь другим людям, - старший киммериец улыбнулся. - А что стоят истории о несметных сокровищах и добытой славе? Ты видел у своего деда хоть один единственный драгоценный камень? Или знаки отличия, полученные из рук какого-нибудь властелина? Может быть, некоторые материальные блага от иноземного короля? Нет? Зато в нашей деревне нет ни одного мужчины, оружие которого выковано не мной. Я доволен сознанием того, что благодаря мне деревня может чувствовать себя защищенной. Это моя обязанность и отношусь я к ней более, чем серьезно.
- Но ты также знаешь военное дело и мог бы стать великим полководцем.
Корин откинулся назад и рассмеялся.
- Существует одна аквилонская байка, которую Коннахт частенько вспоминал, но не думаю, что тебе она известна: После одержанной крупной победы, военачальник совершает триумфальный проезд через всю Тарантию в золотой колеснице, запряженной восемью белыми жеребцами. На улицы высыпают толпы народа. Они бросают цветы, золотые монеты и предлагают ему своих дочерей. Каждый его обожает.
В глазах Конана читался интерес. Он придвинулся ближе к отцу, забыв про оставшееся недоеденное мясо.
- Но, - кузнец усмехнулся, - в той колеснице, в ногах полководца сидит карлик. На протяжении всего парада, не обращая внимания на ливень из золота и цветов, этот карлик постоянно повторяет одни и те же слова: "Помни, ты всего лишь человек. Как ты убивал, так и тебя убьют. Слава - вещь мимолетная, и память о тебе сотрется прежде, чем свитки с твоим именем обратятся в прах.
Конан запутался, выражение восторга сошло с лица мальчика.
- Это все не имеет смысла. Кром хочет видеть нас храбрыми и жестокими. Именно для этого мы живем.
Корин кивнул.
- Ладно. Ты знаешь о битве в Долине Брайта и ее героях.
- Конечно.
- И что было до того, когда мы отбросили гандеров обратно в Аквилонию?
- Ну, я…
- Или еще раньше?
Неожиданно Конан выпрямился и стукнул кулаком по столу.
- Знаю то, что никто и никогда не забудет Конана, сына Корина!
Корин не смог себя сдержать и от души расхохотался. Затем хлопнул сына по обоим плечам.
- Кром! Не сомневаюсь, что такое заявление сделало бы честь даже богам! А теперь давай, доедай мясо.
Конан уткнулся в миску, а кузнец встал и пересек маленькую хижину. Вытянув руки, он достал обернутый в холстину предмет, спрятанный под потолком на стропилах. После чего вернулся к столу и положил сверток перед сыном.
- Пока ты предавался мечтам о славе, я ковал ее для тебя. Нет-нет, прежде закончи трапезу.
Трудно было не догадаться, что скрывалось под грубой тканью. Длинный, прямой предмет с явно выраженной рукоятью - это должен был быть меч. Не слишком большой, но превышающий размером кинжал.
Подросток проявил большую сдержанность, чем ожидал его отец. Он спокойно доел остатки ужина, потом собрал обе миски, ложки, деревянный черпак и положил все в ведро. Убрав посуду, Конан посмотрел выжидающе на отца, всем видом выражая готовность ее помыть, если будет на то указание. Кузнец сначала заколебался, но потом тряхнул головой и улыбнулся.
- Разверни.
Конан взял в руки сверток и поднял вверх. Затем медленно, осторожно, подобно тому, как Коннахт описывал раздевание наложницы в кофийском гареме, он освободил меч от матерчатого покрова.
Со стальным лезвием длиной в руку Конана, с бронзовым крестообразным эфесом и обтянутой кожей рукоятью, оружие выглядело совсем не игрушкой. Хотя края оставались не заточенными, а кончик закругленным - все равно этого бы хватило, чтобы убить человека, в случае необходимости.
Мальчик потянулся было к рукояти, но вдруг замер и посмотрел на отца.
- Владей, - сказал Корин. - Но хочу сразу прояснить некоторые вещи, - Я переделал его из короткого аквилонского меча, найденного в Долине Брайта. Да, это не киммерийская сталь, но все лучше, чем та палка, которой ты размахивал.
Конан рассеянно кивал, чертя в воздухе лезвием круги. Он лишь вполуха слушал наставления Корина, словно и не ожидал услышать от него что-нибудь другое. Сам же кузнец знал, что ему еще долго придется учить сына и повторять много раз, чтобы привить дисциплину. Однако та осторожность, которую мальчик проявлял в обращении с оружием, не могла не нравиться Корину. Наверняка, любой его ровесник, даже один из тех, кто уже проходил обучение как воин, не удержался бы от того, чтобы тут же не затеять бой с призраками и тенями на середине комнаты.
- Тебе, Конан, еще предстоит самому сделать ножны для клинка. А также не забывать чистить и смазывать. Но не смей затачивать его без моего разрешения. Ты понял?
Сын молча кивнул, рассматривая лезвие.
- Этот меч прямой и твердый, как твой дух, Конан.
Мальчик поднял голову:
- Отец, я…
- Не надо меня благодарить, - оборвал его Корин, подняв руку.
- Но почему?
- Потому что здесь и сейчас я совершил ужасную вещь, сын мой. Надеюсь, что твоя покойная мать простит меня. Еще я знаю, что из-за этого клинка ты будешь сердиться чаще и больше, чем любой из нас хотел бы того запомнить.
- Нет, отец…
- Согласись со мной, Конан. Самое страшное то, что вручая тебе меч, я позволяю мужчине, которым ты станешь, убить ребенка, которым ты был.
Кузнец взял у сына лезвие в свои руки.
- Такое оружие создано для убийства людей.
- Я буду уничтожать наших врагов, - с улыбкой сказал Конан.
- Хорошо, если так. Но ты должен всегда помнить, что этот меч не может отличать друга от врага, - Корин перевернул клинок и протянул сыну рукоятью вперед. - И он может нести смерть на любом из своих концов. А порой даже сразу на обоих.
Конан принял меч и завернул его обратно в ткань.
- Я сделаю ножны. Я не стану заострять лезвие. И буду тренироваться с ним только после того, как закончу работы по хозяйству.
- Вот и отлично.
- Ты поможешь мне в обучении? - с надеждой спросил мальчик.
Вопрос застал Корина врасплох.
- Когда придет время, сынок. Воины…
- Но, отец, я же видел не раз, что они к тебе обращались. Все признают в тебе мастера, - глаза Конана зажглись. - Ты куешь мечи для воинов. Я же хочу, чтобы ты выковал воина из меня.
- Если ты будешь выполнять любую работу со всей тщательностью, тогда я стану тебя обучать, - торжественно пообещал Корин. - Я уже дал своему сыну средство для убийства людей… и я научу его тому - в каких ситуациях оружие следует применять и как сделать это хорошо.
Глава 3
Притаившись в вечнозеленых кустарниках, Конан наблюдал за "вражеским отрядом", который пробирался через лес. На левом бедре чувствовалась тяжесть меча. Его покрытые мозолями ладони саднили от постоянной работы с оружием. Он старался дышать через раз и, таким образом, морозная дымка от выдоха успевала рассеиваться среди ветвей. Конан перемещался крайне осторожно, чтобы любое неловкое движение или звук не выдали его позицию.
Ардел вел по лесу других молодых людей. Их послали на патрулирование, но это было несколько более серьезным занятием, нежели игра. Зима окутала Киммерию плотным снежным покровом. Теперь даже самому решительному захватчику пришлось бы ждать схождения снега, прежде чем отправиться в поход на север. Патрулирование считалось поручением для простаков, однако Ардел вел свою группу с видом короля, намеревающегося раздавить орды врагов. Каждый из парней нес с собой клинок в полтора раза больше, чем у Конана. Но мальчик успокаивал себя тем, что любой из них вряд ли сравнится с ним в умении обращаться с оружием.
* * *
В ту суровую зиму, которая для всех была в тягость, Конан отнюдь не страдал, а скорее радовался. Из-за снегопадов некоторые хозяйственные работы стали попросту невозможными и, соответственно, у него появилось намного больше времени для занятий с мечом. Он старался проводить с ним каждую свободную минуту, и первая кровь, появившаяся на руках, являлась следствием лопнувших волдырей на ладонях.
Кузнец разработал для сына особый тренировочный режим. Конан ожидал, что это выльется в то, что другие воины включат его в отряд Ардела. Но такого не случилось, и у Конана закралось сомнение, что отец просто решил испытать стойкость сына. Так или иначе, рутина начала надоедать. Это приводило к невнимательности, а значит, могло иметь в будущем печальные последствия. Некоторые из упражнений вызывали неприязнь, однако когда Конан достигал наивысшей точки отвращения, отец давал ему другое задание…
И все же юный киммериец постепенно начал понимать смысл в действиях отца. Как-то в середине зимы Корин заставил его тащить от соседнего водоема здоровенную глыбу льда, а после дробить ее на части, не превышающие размер пальца. Конан колол лед в течение многих часов, добившись вначале приличных успехов, но потом все больше замедляясь, поскольку натруженные мышцы стало сводить. В конце концов, отец приказал собрать все ледяное крошево, насыпать в корыто и залить водой.
На следующее утро, когда лед застыл, Корин велел сыну проделать то же самое вновь. Так продолжалось три дня подряд. На четвертый день Конан оставил свой меч в ножнах и принес из кузницы молот.
Высокий кузнец, скрестив на груди могучие руки, наблюдал за мальчиком.
- И что ты собрался делать?
- Это лучший инструмент для подобной работы, - Конан помахал молотком.
- Но я хочу, чтобы ты пользовался мечом.
- Почему?
- Да потому что, - глаза отца сузились, - в бою не окажется под рукой молотка. Если тебе кажется, что у клинка края и острие - единственные полезные части, то можешь отправляться на войну вообще без оружия.
Конан отбросил молот и вытащил меч. На сей раз, он бил по льду навершием, сосредоточив внимание не на размерах отлетающих осколков, а на трещины, появляющиеся в глыбе. Вот он обстучал трещину с разных концов, и большой кусок отвалился. Затем опять ударил, и, таким образом, уже через час разделался с ледяным блоком, как того требовало задание.
- Все готово, отец, - доложил подросток, зайдя в кузницу.
- И что ты узнал нового?
- Одни инструменты бывают лучше других для определенной работы. А также то, что лезвие не единственная и даже не лучшая часть меча, для использования в некоторых ситуациях.
На лице кузнеца играли красноватые отблески пламени.
- Ну, а еще? Почему получилось быстрее?
- Я постиг сущность противника, - после минутного раздумия сказал мальчик. - Я узнал его слабые стороны и поражал в уязвимые места.
- Замечательно, сынок. Ты делаешь успехи.
- А теперь ты будешь со мной бороться? - спросил польщенный Конан.
Корин смерил сына взглядом и усмехнулся.
- Не сейчас. Ты узнал достаточно за сегодняшний день. К тому же, тебя ждут кое-какие дела.
- Отец!
- Лухлан принес топор для заточки, - кузнец указал на точильный круг в дальнем углу. - Вот и наточи его.
- Да отец. А можно потом я заострю свой меч?
Корин вздохнул.
- Ты только что усвоил, что можно сделать тупым оружием. Но только когда ты узнаешь о мече столько, сколько орел знает о своих когтях, я разрешу тебе его наточить. А пока займись заточкой кромки топора и совершенствуйся, чтобы не опозорить свой клинок, когда придет время.
Конан хотел было возразить, но напоминание отца о бережном отношении с лезвием, заставило его закрыть рот. Оно послужило причиной запастись терпением. Да, он будет выполнять каждое упражнение сто, двести, тысячу раз, лишь бы стать великим воином! И пусть Корин, удовлетворившись сноровкой сына, предложит перейти к следующему приему, Конан перед этим еще повторит предыдущее действие!
Некоторые вещи, которые требовал от него отец, казались диковинными. К примеру, Корин приделал свинцовые грузила к кончику ножен меча, тем самым значительно утяжеляя клинок и изменяя баланс. Или по его распоряжению сын купался в дыму. Порой, он заставлял мальчика рубить на лету искры, вылетающие из очага. От подобных упражнений Конан истекал потом, а когда падал от усталости, сажа и пыль на теле быстро превращались в твердую корку. Тем не менее, юный киммериец всегда доводил занятие до конца и не останавливался, пока отец не объявлял передышку.
Однажды подросток попробовал пожаловаться на тщетность своих попыток, но Корин лишь скомандовал:
- Ну-ка еще раз.
Мальчик вытер запястьем пот с бровей, размазав по лицу черную сажу. Его отец качал меха и из горна полетели искры. Меч засвистел, поражая огненных мух одну за другой. Стальное лезвие превратилось в продолжение руки Конана. Оно кружилось и взметалось то вверх - то вниз, нанося хлесткие удары. Даже оступившись, Конан успел полоснуть по искре. Он перекатился через голову и встал, чтобы тут же рассечь другую.
Наконец, прозвучало:
- Хватит, сынок.
День за днем, длинными зимними вечерами Конан оттачивал мастерство. Каждый новый прием вытекал из предыдущих. Но, как только он начинать выполнять что-нибудь хорошо, ножны незамедлительно возрастали в весе, или же отец сковывал его лодыжки короткой цепью, требуя при этом сохранять равновесие. Пока еще не достаточно сильный, чтобы разрушить хорошую защиту противника, он усвоил, что быстрый, короткий тычок бывает не менее смертоносным, чем сокрушительный удар.