Раз в 28 лет на великом Празднике Огней князья эльфийских племен присягают на верность своей королеве. Эмерелль не сомневалась в том, что Лебединую диадему снова возложат на ее чело, но… внезапно на корабль Эмерелль полетели горящие стрелы. Это напали тролли! Верный защитник Олловейн переносит свою раненую королеву в мир людей. Но что люди могут противопоставить мощи и ярости троллей, их военной хитрости, их магии крови?..
Бернхард Хеннен
"Воины света. Меч ненависти"
Менексе и Мелике, моим домашним
- Куда же мы идем?
- Всякий путь ведет домой.
Новалис
Праздник Огней
- Они попытаются убить королеву.
Молодая эльфийка недоверчиво взглянула на Олловейна. Казалось, она сочла его слова дурной шуткой. На губах ее заиграла улыбка, но тут же исчезла - мастер меча даже не подумал ответить на нее.
Олловейн понимал, насколько чудовищно звучит его утверждение. Эмерелль считалась всенародно любимой правительницей. Она была сама доброта, королева-мать для всех детей альвов. И тем не менее на нее уже было совершено два покушения.
- Подыщи укрытие, из которого сможешь наблюдать за "вороньими гнездами" кораблей вокруг роскошной либурны королевы. Как только увидишь что-нибудь подозрительное, стреляй! Любое промедление может означать смерть Эмерелль.
Высокая эльфийка подошла к краю террасы и взглянула вниз на портовый город. Вахан Калид был расположен в широкой скалистой бухте на оконечности мыса. То был самый крупный город на Лесном море, хотя постоянно жили здесь немногие дети альвов. Башни дворца, гордо возвышавшиеся над остальными строениями, в основном пустовали. Раз в двадцать восемь лет князья Альвенмарка собирались в Вахан Калиде на Праздник Огней. На несколько недель город пробуждался от сна. Каждый известный и именитый род держал здесь по крайней мере дом. А князья Альвенмарка пытались перещеголять друг друга роскошью башенок своих дворцов. Однако все это было не более чем суетой ради нескольких недель раз в двадцать восемь лет. Остальное время лишь крабы-сигнальщики, забредавшие в Вахан Калид из близлежащих мангровых рощ, гордо вышагивали по широким улицам города. Они превосходили числом слуг и хольдов, стерегших Вахан Калид. Да и свободного времени у десятиногих было значительно больше. Под крышами дворцов гнездились колибри, крачки и пауки вида Тролльский палец. Многие поколения их будут благоденствовать до тех пор, пока не настанет время Праздника Огней. Тогда по улицам портового города станут прогуливаться тысячи существ, а на каждом углу будут варить в котлах и продавать крабов-сигнальщиков. Жизнь в Вахан Калиде била ключом накануне Ночи Ночей, и в гавани, как сегодня, встречались самые гордые корабли Альвенмарка. То был праздник суетности. Праздник, во время которого князья хвастали друг перед другом властью и богатством.
Сильвина обернулась к Олловейну. Волосы у нее были зачесаны назад и заплетены в длинную косу, из-за чего узкое, заостряющееся к подбородку лицо эльфийки казалось еще строже. Охотница считалась лучшей из лучников Альвенмарка. И, что значительно важнее, мастер меча знал о скрытности своей собеседницы. Эльф был уверен: она не станет болтать о закулисных подробностях праздника. Однако самым важным было следующее: если Сильвина стоит сейчас рядом с ним, это означает, что она не служит никому другому. По крайней мере Олловейн на это надеялся. Сильвина была мауравани. Она происходила из народа эльфов, жившего далеко на севере, в негостеприимных горах Сланга. Мауравани считались непредсказуемыми и хитрыми. И большинство из них не таили своего пренебрежения и презрения к Эмерелль и роскоши ее двора.
- То, что ты требуешь от меня, невозможно, - спокойно произнесла Сильвина, снова окидывая взглядом широкую гавань.
У набережной на якоре покачивалось более ста пятидесяти кораблей. Над водой возвышался настоящий лес мачт, по деталям такелажа карабкалось бесчисленное множество зевак в поисках лучших мест для наблюдения за праздником.
- Просто представь, что ты решила убить Эмерелль незадолго до того, как она примет присягу на верность от князей детей альвов на кормовом возвышении "Лунной тени". Как бы ты это сделала? - спросил Олловейн.
Сильвина огляделась. Солнце касалось вод океана, мачты отбрасывали длинные тени. Уже загорелись первые огни. Корабли были украшены гирляндами цветов. Все больше детей альвов толпилось на палубах и в гавани. Скоро начнется настоящая давка.
Время работало против Олловейна. Ему нужно было спуститься вниз, в Магнолиевый двор, где собиралась свита королевы. Может, ему еще удастся отговорить Эмерелль от того, чтобы живой мишенью предстать на "Лунной тени".
- Я была бы там. - Лучница указала на корабль лазурного цвета с серебряной обивкой на корпусе и надстройках. - "Дыхание моря". Оттуда хорошо видна либурна Эмерелль. Корабль пришвартован довольно далеко от "Лунной тени" и не подвергается слишком пристальному вниманию. И, в первую очередь, расстояние до него достаточно велико и дает преимущество во время погони.
Олловейн пристально посмотрел на молодую эльфийку. "Она мауравани, - напомнил он себе. - Преследовать добычу - ее жизнь". По коже мастера меча побежали мурашки. Он бы никогда даже думать не посмел о королеве как о "добыче". Эльф одернул себя.
- Почему "Дыхание моря"? Последние пять часов я размышлял о стоящих в гавани кораблях. То, что ты говоришь, верно также и для трех других судов.
- Тебе что-то известно о "Дыхании моря"?
Олловейн отвел взгляд.
- Мало. - Но эта малость накрепко запечатывала уста мастера меча.
- Если кто-то собирается убить королеву одной стрелой, то, кем бы он ни был, он надеется уйти живым. Или я ошибаюсь?
- Думаю, нет, - бесцветным голосом ответил Олловейн.
Все, что произошло раньше, свидетельствовало в пользу предположения Сильвины.
- С "Дыхания моря" можно уйти. - Мауравани указала на галеасу, яркая лазурь которой в сумерках растворилась до светло-серого цвета. - Суда держатся в отдалении от "Дыхания моря". Вокруг него корабли стоят менее плотно.
- Это чтобы галеаса могла опустить на воду весла. Ей нужно больше места для маневров, - пояснил Олловейн.
А втайне рассердился, потому что не додумался до этого сам. Он понимал, к чему клонит Сильвина.
- Можно было попросить, чтобы ее отбуксировали в открытое море, так же как и парусные корабли. Если бы я хотела убить королеву, то стояла бы на переднем "вороньем гнезде". После выстрела легче легкого пробежать по реям и прыгнуть в воды порта. Там бы я призвала дельфина, чтобы он отвез меня из гавани в мангровые заросли или к лодке в открытом море.
Олловейн почувствовал, как по лбу сбежала одна-единственная капля пота. Он снова воззрился на Сильвину. Неужели мастер меча в ней ошибся? Эльфийка слишком легко поставила себя на место убийцы. Быть может, дело в том, что она охотница? Она была готова! Для постороннего наблюдателя Сильвина была всего лишь празднично одетой эльфийкой, но Олловейн видел в ней больше, чем безобидного гостя. Мауравани была готова слиться с тенями ночи… Убивать из засады… На ней был темный кожаный камзол с дорогой вышивкой в виде цветочного узора. Под ним - черная шелковая рубашка и просторные шелковые штаны. Лицо девушки было покрыто бандагом, красно-коричневым соком кустов динко. Светлая кожа Сильвины была почти полностью скрыта под темным узором из спиралей и стилизованных волчьих голов. Даже кожаный кожух на левом предплечье лучницы, защита от ударов тетивы, на первый взгляд казался украшением. Конечно, в таком праздничном наряде охотница производила мрачное впечатление, но это никого не удивляло. Напротив, от маураван ожидали подобных выходок - отрицания этикета в любой форме. Этот народ был дик. Он обитал в лесах. Поговаривали, что мауравани живут со зверями. Олловейн считал это досужими сплетнями, но знал, что многие считают побасенки о племени эльфов правдивыми.
Сильвина что-то подозревала, мысленно успокоил себя мастер меча. В конце концов, это он просил ее прийти с луком. Однако в такую ночь встречаются на бальном паркете, а не на скрытой от взглядов террасе дворца королевы. Особенно если ты отвечаешь за безопасность владычицы Альвенмарка. Сильвина догадывалась, что ее пригласили на охоту. И оделась соответствующим образом.
- Я посмотрю, что да как на "Дыхании моря", - спокойно произнесла она.
Олловейн раздраженно сжал губы. Как наивно!
- Это флагманский корабль князей Аркадии. Они не пропустят тебя на борт. И я не думаю, что убийца обнаружится именно там.
- Я и не собиралась спрашивать разрешения, - самоуверенно ответила Сильвина.
Внизу, в гавани, на воду спустили первые огни - небольшие суденышки из пробки с масляными лампами.
Олловейну показалось, что Сильвина не спускает с него глаз… Глаз холодного голубого цвета с тонким черным ободком. "Волчьи глаза", - подумал мастер меча, и его снова пробрала дрожь.
- Скажи мне наконец, что тебе известно! Почему убийца не может засесть на "Дыхании моря"? - резко спросила мауравани.
- Об этом я говорить не стану. Отправляйся на охоту, я позабочусь о том, чтобы ты смогла перейти в мир людей через звезду альвов Атты Айкъярто.
Сильвина одарила мастера меча многозначительной улыбкой.
- И зачем я все время совершаю одну и ту же ошибку, связываясь с вами, избалованными придворными? Я знаю, что не должна следовать за сыном человеческим в его мир. Он разочарует меня. Должно быть, ребенком я упала с материнского древа и ударилась головой о корни. Если альвы любят меня, то однажды мы встретимся в лесу, Олловейн, и, я обещаю, ты будешь вежливее. - Она потянулась к луку. Бросила на эльфа еще один короткий взгляд. - Кстати, у тебя на бровях пот. Немного.
- Правда? - Олловейн вынул из-за пояса льняной платок и промокнул брови. - Спасибо. - Он произнес это без всякого чувства.
Сильвина больше не взглянула на собеседника. Она перемахнула через перила террасы и уверенно приземлилась на узкую лестницу кобольдов, наполовину скрытую меж вьющихся растений на фасаде дворцовой башни. Легко сбежала вниз. Олловейн еще успел увидеть, как она спустилась по густым корням мангового дерева, а затем исчезла среди света и тени.
Мастер меча спрятал платок. Оглядел себя критическим взглядом, поправил кожаный камзол, чтобы стальной нагрудник, надетый под него, не слишком явственно просматривался под тонкой лайкой. Сегодня ночью смерть назначила Эмерелль свидание. И он встанет между ними!
Взгляд Олловейна скользнул к башням, вокруг которых порхали загадочные огоньки. Эльф не любил Вахан Калид. Говорили, что в этом заколдованном месте альвы создали своих первых детей. Здесь, где лес и море переходили друг в друга в огромных мангровых болотах таким образом, что берега практически не было, где границы не значили ничего, все казалось возможным. Даже сезоны здесь не сменяли друг друга. По крайней мере если ты родом с севера и привык к тому, что год в своем течении сменяет множество лиц. Здесь была только душная жара. Ничто никогда не высыхало полностью, а течение времени проявлялось только в том, что иногда дожди просто шли чаще.
Олловейн торопливо провел рукой по лбу. Большинство эльфов еще в детстве учились при помощи слова силы защищаться от жары или холода. В звенящей стуже Снайвамарка они могли носить тонкий шелк, при этом не замерзая, или на празднике в Вахан Калиде облачиться в роскошные меха и не пролить ни капли пота. Олловейну так никогда и не удалось овладеть этим заклинанием. Поэтому он потел. Не так, как кентавры, обнаженные торсы которых постоянно блестели от пота в жаре джунглей, словно эти буйные дети альвов натерли свои мышцы растительным маслом. Лишь изредка у мастера меча на лбу выступала одна-единственная капля пота или он вдруг ощущал, что рубашка прилипла к влажной коже. Но и это было чересчур! Потеть было неприлично. Это было просто неуместно для командующего лейб-гвардии королевы.
Во время торжественной части он будет стоять по левую руку Эмерелль. На него будут устремлены тысячи глаз. И он знал, что будут шептаться. Он ненавидел себя за то, что казался небезупречным. Эльфы были идеальным народом, самым совершенным из всех детей альвов. Альвы создали их последними. Они были безукоризненны, и нечто на первый взгляд столь незначительное, как капли пота на бровях, было для эльфа клеймом, вроде как испещренное шрамами оспы лицо для кобольда.
Со стороны Сильвины было неприлично прямо говорить об этом. Но чего еще ждать от мауравани?! Олловейн пожалел, что обратился к ней, но у него не было другого выхода, кроме как нанять на службу охотницу. Предаст ли она его, как предала некогда его собственного приемного сына, Альфадаса?
Мастер меча одернул себя. Глупо тратить время на бесплодные размышления. Он поправил перевязь и по широкой мраморной лестнице спустился во внутренний двор. Дворец королевы представлял собой высокое, до небес, строение из нескольких словно вложенных одна в другую башен. Здесь было более дюжины дворов, террасы окружали строение, как листья - стебель. Большая часть дворца была сложена из бело-голубого мрамора Иолидов. Пышно разросшиеся деревья за столетия глубоко вонзили корни в каменную кладку. Они завоевали башню, будто она была ничем иным, как рукотворным утесом. Змеиный папоротник плелся по стенам, повсюду на развилках корней и на защищенных от ветра карнизах, где собиралось хоть немного перегноя, виднелись нежные орхидеи.
Эмерелль приезжала в Вахан Калид раз в двадцать восемь лет. Каждый раз, когда день Первого Творения выпадал на новолуние, отмечали Праздник Огней. Все князья Альвенмарка праздновали его здесь, вместе, и уже давно стало традицией выбирать в эту ночь короля Альвенмарка. Однако Эмерелль правила уже на протяжении столетий и никому и в голову не приходило оспаривать ее право на трон. Выступать на выборах против Эмерелль было бессмысленно. Разумеется, любили ее далеко не все, но князья детей альвов были настолько разрознены, что никто не мог надеяться на то, чтобы получить большинство голосов против Эмерелль. Однако если с королевой что-то случится… Жители Альвенмарка будут вынуждены выбрать нового правителя. Праздник Огней был лучшей возможностью осуществить покушение на жизнь Эмерелль, если заказчик убийства стремился к власти. Только в этих условиях избрание нового короля могло последовать сразу за смертью правительницы, поскольку все князья находились в Вахан Калиде или, по крайней мере, прислали своих представителей. Если убийца не достигнет успеха в эту ночь, то удар будет нанесен впустую. При других обстоятельствах пройдет больше года, прежде чем удастся собрать всех князей. Много времени на то, чтобы сплести интриги и, быть может, провести открытое сражение за власть. А если убийство произойдет во время праздника, все будут застигнуты врасплох. Все, кроме одного… того, кто спланировал смерть королевы. И если этот кто-то выступит вперед решительно и уверенно, то сможет завоевать корону всего лишь за одну ночь.
Для Олловейна было загадкой, кто по собственной воле потянется к власти. При дворе ходили слухи о тайной вражде между королевой и князем Аркадии. Шептались о том, что смерть отца нынешнего вельможи, Шахондина, была не случайна. Королевские лазутчики докладывали о том, что в семье князя верят, будто отверженный Фародин совершил убийство по поручению Эмерелль. Это было абсурдно! Тот, кто знал Фародина, мог только посмеяться над таким утверждением. И тем не менее Олловейн отдал приказ особенно тщательно наблюдать за "Дыханием моря", флагманским кораблем Шахондина, князя Аркадии.
Вполне вероятно, что покушение на жизнь Эмерелль не имело вообще никакого отношения к трону, а было основано исключительно на мести. Было очень умно совершить кровную месть во время праздника. Подозревать всегда станут тех, кто в конечном итоге посягнет на корону.
Олловейн торопливыми шагами мерил пол туннеля. Меж камнями в потолке сочился голубой свет. Тонкие волоски на шее Олловейна встали дыбом. Воздух вибрировал от магической энергии.
В это мгновение произносили тысячи заклинаний. Каждый род детей альвов, унаследовавших силу, плел магию в этот час. Происходило многолетнее соревнование среди волшебников, которые в эту ночь пытались перещеголять друг друга. Олловейн с ужасом думал о бесчисленных возможностях, которыми обладает маг, решивший покуситься на жизнь королевы. Триста лет назад его дядя скончался в мучениях, потому что разочаровавшаяся любовница, щелкнув пальцами, наколдовала ему в живот полчища крыс. Одного слова силы могло оказаться достаточно для того, чтобы Эмерелль задушили собственные одежды или же вино в ее бокале превратилось в кислоту. Олловейн время от времени уговаривал Эмерелль приблизить к себе волшебницу. Королеве нужен был преданный слуга, чьей задачей была бы защита владычицы от вероятной магической атаки. Но в этом вопросе правительница проявила пугающую несговорчивость. Конечно, она была самой значительной волшебницей Альвенмарка. Вероятно даже, что никто не мог тягаться с ней в магии. И поэтому она настаивала на том, что будет защищаться сама. Но во время праздника Эмерелль занята тысячами других вещей, а заклинание может убить со скоростью мысли.
В полдень Олловейн спорил с Эмерелль о том, что ей нужна дополнительная защита. Но королева лишь холодно указала ему на то, что во время неудавшихся покушений в ход шла не магия. Три дня назад они нашли отравленный шип в обивке трона Эмерелль. Яд убил кобольда, который выбивал обивку. Всего несколько мгновений спустя на трон села бы сама повелительница. А потом был мраморный блок, упавший в Магнолиевом дворе прямо рядом с Эмерелль. Выяснилось, что известь, державшая камень, вовсе не была разрушена временем. Часть стены террасы оказалась расшатана при помощи лома. Кто-то стоял там, наверху, и ждал, когда королева пройдет по двору.
Олловейн готов был отдать свою левую руку за то, чтобы узнать, что планирует убийца. До сих пор злоумышленник держался в отдалении. Поэтому Олловейн предположил, что при следующем покушении будут фигурировать лук и стрела. Но что, если убийцу охватит паника? Эмерелль покинет Вахан Калид уже через несколько дней. Для негодяя время, словно вода, утекает между пальцами. Насколько он фанатичен? Если он готов пожертвовать своей жизнью, лишь бы лишить жизни королеву, то вряд ли его можно остановить. Во время праздника рядом с Эмерелль будут сотни гостей. Убийца сможет нанести удар кинжалом в горло владычице. Или же он попытается использовать магию? А не были ли два неудавшихся покушения частью какого-нибудь коварного плана? Может быть, злоумышленник на самом деле маг? В ночь тысячи заклинаний плетение искаженной магии может, пожалуй, остаться незамеченным - до тех пор пока не раскроется ее страшная сила.