Саманта подбодрила меня тычком в спину. Но я молчала. Какое-нибудь саркастическое замечание было бы лишь пустой тратой времени, Линдси и её банда нотки сарказма вряд ли бы уловили. Они даже не знали, как пишется это слово. И, честно говоря, ничего меткого мне в голову не приходило. Хотелось лишь звать на помощь маму. И плакать. Но такого удовольствия я им не доставлю. Я в последний раз попыталась выпрямиться, собрав остатки сил, но Саманта снова ткула меня в спину, да так сильно, что я невольно вскрикнула.
Шанса спастись не было.
Её огромная рука легла мне на затылок и безжалостно прижала голову к унитазу, второй рукой она всё ещё выворачивала мне плечо.
Вдруг смех Линдси резко прервался, и вместо этого я услышала, как она часто задышала от испуга. Кто-то строго и сердито сказал:
- А ну-ка отпусти её, жирная корова!
И действительно, Саманта почему-то отпустила меня и отступила в сторону. В руку, которую она сжимала до этого момента, наконец хлынула кровь, было очень больно, но я тем не менее держалась.
На помощь мне пришёл взрослый мальчишка с растрёпанными волосами. Генри. Он отодвинул Линдси в сторону и рывком вытащил Саманту из кабинки туалета. Лишь Обри удалось спрятаться под умывальниками, оттуда она бросала на Генри такие же непонимающие взгляды, как и я.
Здесь что-то было не так.
- Ты откуда тут взялся? - спросила Обри, а Линдси сказала:
- Это женский туалет, ты, придурок.
Но все они явно переполошились или, скорее, испугались. Даже Саманта, которая никогда бы не позволила безнаказанно назвать себя толстой коровой. Рядом с Генри она больше не казалась такой уж большой и сильной. Саманта почёсывала руку в том месте, где он схватил её, и бормотала что-то невразумительное.
- Какие же вы бессовестные! - Серые глаза Генри горели от ярости. - Четверо на одного. К тому же она намного младше вас. Ну-ка пошли отсюда, пока я сам не макнул ваши отвратительные головы в этот унитаз!
Девчонки не заставили его повторять дважды, они развернулись и выбежали вон. Издалека мы услышали, как они разбираются с Эбигейл, которая должна была смотреть в оба, чтобы никто не зашёл, она ничего не понимала и раз семь, а то и больше повторила:
- Чего? Какой ещё тип?
Затем их голоса стали удаляться и вскоре совсем затихли.
Я прислонилась к дверце кабинки, всё ещё тяжело дыша. Генри убрал прядь волос с моего лица, что не слишком-то помогло мне успокоиться.
Он озабоченно оглядел меня.
- Эй, Лив, всё в порядке.
- На этом месте они всегда опускают мою голову в унитаз, - попробовала объяснить ему я. - А тебя тут вообще быть не должно.
- Да, я знаю. Но я не мог просто так наблюдать за тем, как тебя… - Кончики его пальцев осторожно прошлись по моей щеке. - Боже, что это за страшные монстры?
- Монстры-подростки из старшей школы, - сказала я.
- Подростки? Да они же просто огромные!
- Вот до чего доводит обжорство. Наверное, с малого возраста они отбирали у остальных детей коробки с завтраком. К тому же они, видимо, несколько раз оставались на второй год, - постепенно до меня начало доходить, как он тут оказался. - Я что, сплю, да? Потому что сейчас мы в Беркли, а в Беркли мы с тобой ещё не были знакомы.
От облегчения у меня затряслись коленки. Всего лишь сон. Слава богу.
- Точно, зелёная дверь! Я мельком заметила её в зеркале и ещё удивилась…
- Какого чёрта ты видишь такие сны, а, Лив? - Генри всё ещё гладил меня по щеке.
- Потому что именно так всё и произошло, три года назад, в Беркли. Только тогда никто меня не спас.
Вместо этого я полчаса не могла остановить рвоту. Но вот руку дверью мне давить не стали.
Через пару недель они испробовали эту пытку на одной девочке по имени Эрин. Я до сих пор содрогаюсь при воспоминании об этом.
- Поэтому ты выглядишь так… молодо, - Генри улыбнулся. - Очень мило. Эти брекеты!
Я провела языком по зубам. О да, я до сих пор отлично помню весь этот металл у себя во рту. Только вот в присутствии Генри мне никак нельзя выглядеть на тринадцать лет.
Когда моё тело снова стало таким, как сейчас, Генри тихо присвистнул. Его инстинкт защитника, казалось, исчез, с лица сошло озабоченное выражение и он прекратил гладить меня. Широко улыбнувшись, Генри прислонился спиной к дверце соседней кабинки и скрестил руки на груди.
- Отлично ты выросла за последние три года.
- Да, и мой нос, к сожалению, тоже.
Я поглядела мимо него в зеркало, потрогала свой нос и проверила, как прошло моё перевоплощение. Чтобы долго не мучиться, я решила надеть ту же одежду, что и в прошлый раз: джинсы, кроссовки и футболку с надписью о невидимых ниндзя. Я ненадолго задумалась, не стоит ли сделать причёску чуть более объёмной, но тут же решила, что это может считаться жульничеством.
- Мне нравится твой нос, - сказал Генри.
- Да, наверное потому, что твой тоже довольно длинный.
Я задрала голову и улыбнулась ему. Хоть я и выросла, Генри всё равно был гораздо выше меня. Как же мило он меня защищал только что. Во сне он всегда относился ко мне намного внимательнее, чем в реальности. Или…
- Что ты вообще тут забыл? Это мой личный кошмар и к тому же женский туалет! Нечего тебе здесь делать.
Он не обратил внимания на мои вопросы и тоже уставился в зеркало.
- Мой нос вовсе не длинный. Он как раз правильного размера. Нос же должен подходить к остальным частям лица, - отражение Генри подмигнуло мне. - Может, пойдём куда-нибудь в другое место? Здесь не очень-то романтично.
- Да, и оно связано с ужасными воспоминаниями, - я вздохнула. - Честно говоря, я даже не знала, что до сих пор вижу эти события во снах. И что так отчётливо помню их лица и голоса.
Генри снова стал абсолютно серьёзным.
- Ну из школы-то их выгнали?
Я отрицательно покачала головой. У меня так и не хватило духу пожаловаться учителям. Да и маме я тоже ничего не сказала, она бы страшно разволновалась. Только Лотти заметила, что со мной что-то не так, и выудила из меня правду. Лицо её тогда стало совершенно бледным. Затем она потащила меня к мистеру Ву, чтобы я научилась защищаться. На следующее утро Лотти поехала со мной в школу и заставила показать ей Линдси, Саманту и Эбигейл. Не знаю, что именно сделала или сказала им Лотти, но ко мне они больше не приближались. Хотя спустя пару недель, занимаясь кунг-фу у мистера Ву, я вполне могла уже дать им отпор и почти расстраивалась, что девчонки меня избегали.
- Можем побежать следом и поколотить как следует, - предложил Генри. - Сейчас, когда ты знаешь, что это всего лишь сон.
Я махнула рукой.
- Да ладно. Бьюсь об заклад, если бы мне пришлось встретиться с ними наяву в нынешее время, ничего кроме сочувствия я бы не испытала… Давай же, Генри, скажи, что тебе здесь нужно?
- Я просто хотел с тобой повидаться. Кто ж мог подумать, что я окажусь в женском туалете в самый жуткий момент твоей жизни, - он подал мне руку. - Давай пойдём в какое-нибудь более приятное местечко.
- Это вовсе даже не самый жуткий момент моей жизни.
Я взяла его за руку, будто это было самое обыкновенное действие в мире, и мы пошли к зелёной двери, которая, как инородное тело, выделялась на фоне покрытой всевозможными надписями кафельной стены туалета. Честно говоря, держать Генри за руку было совсем не просто. Сердце моё точно так не считало, потому что билось всё сильнее и сильнее.
Генри положил свободную руку на ручку-ящерицу и попытался открыть дверь.
- О нет, - вырвалось у меня, потому что в голову как раз пришла одна замечательная идея. Я потянула его назад. - Нам не сюда.
- Но ведь…
Я не дала Генри договорить.
- Раз ты уже здесь, давай немного погуляем. В Беркли тоже немало приятных уголков. Пошли, вот сюда.
Я толкнула дверь туалета и радостно зажмурилась, потому что перед нами предстал вовсе не скучный школьный коридор, а совершенно иное место, залитое солнечным светом и обдуваемое свежим морским ветром. О да! Иногда, оказывается, так приятно самой распоряжаться своими снами. И у меня это отлично получалось - всё выглядело точно так же, как в моих воспоминаниях. Мы стояли на самой верхушке Беркли Хиллз. Отсюда открывался отличный вид на половину города и бухту. Вечернее солнце озаряло всё вокруг мягким золотым светом.
Я потащила Генри на лавочку под огромным деревом - это было моё излюбленное местечко. Здесь я просиживала часами, играла на гитаре и глядела на море. Я не могла сдержать торжествующей улыбки. Разве найдётся на свете место романтичнее?
- Мы жили всего в нескольких шагах отсюда. В начале той улицы.
- Неплохо, - поражённо произнёс Генри, и я не поняла, что именно он имел в виду - то, как я ловко изменила задний план - из вонючего школьного туалета прямо на природу с таким восхитительным видом, либо то, что мы когда-то жили здесь. Наш тогдашний дом действительно можно было назвать отличным, в нём даже имелся настоящий бассейн. Но жить пришлось вместе с угрюмой аспиранткой философского факультета и её помешанной на чистоте мамашей. Поэтому дома мы себя там никогда не чувствовали, скорее, просто временными постояльцами.
- Это парк Индиан Рок, - пояснила я в надежде, что он не заметил таблички с названием, которая красовалась в нескольких метрах от нас - её память тоже вытащила из своих закромов. - Кнопка когда-то поймала здесь самую настоящую белку…
- Кнопка - это кто? - Генри плюхнулся на скамейку, а я присела рядом, чтобы не пришлось отпускать его руку.
- Наша собака. Принцесса Кнопиада. Мой отец подарил нам её, когда они с мамой расстались. Думаю, это было что-то вроде утешительного приза.
- О, как мне это знакомо. Мы всегда называем новое домашнее животное в честь бывших любовниц отца, чтобы особо не заморачиваться с именами, - он криво усмехнулся. - Как правило, в качестве второго имени выбираем фамилии художников или актёров, они звучат более торжественно. Наших кроликов звали Кэнди Лав, Тира Найтли, Дейзи Диаз и Бэмби Лопез, а ещё у нас есть два пони, которых зовут Мойра Фостер и Никки Паттинсон.
Я недоверчиво поглядела на него со стороны. Да это же тихий ужас! Никогда больше не буду жаловаться на свою семью.
- Как много… домашних животных, - я осторожно сжала руку Генри, и его губы при этом расплылись в ещё более широкой улыбке. О боже, какие у него красивые глаза. И нос идеальной длины, он прав. А волосы…
Генри откашлялся.
- Вообще-то я пошутил, - сказал он. - Но ты можешь и дальше смотреть на меня с таким сочувствием.
Сочувствием? Я смущённо отвернулась в сторону. Чёрт.
Во сне сложно понять, сколько прошло времени, когда вот так сидишь и смотришь кому-то прямо в глаза. Слишком пристально в данном случае.
Мой взгляд упал на какой-то предмет, прислонённый к дереву.
- Моя гитара, - в замешательстве призналась я. Вот тут уж моё подсознание явно перебрало с романтической обстановкой.
- О, как мило, - усмехнулся Генри. - Хочешь мне что-нибудь сыграть?
- Только через мой труп, - отрезала я, чувствуя, что краснею. Действительно, мои мысли уже забежали далеко вперёд, я слышала, как наигрываю Генри что-то из Тейлор Свифт, солнце медленно исчезает за горизонтом, последние лучи окрашивают море, а дельфины в бухте плывут своей дорогой. О нет, неужели это я сейчас подумала, что его волосы в этом свете кажутся сотканными из чистого золота? Да это же… просто ужасно! У меня явно не все дома! Ещё чуть-чуть, и я действительно мутирую в управляемую гормонами дурочку, объект сильнейшего презрения Мии.
Я резко отпустила руку Генри.
Он вопросительно посмотрел на меня, но я едва смогла выдержать этот взгляд. Что, интересно, он обо мне думает? Сначала Генри пришлось спасать меня от жестокой банды девчонок, затем я притащила его на этот холм к закатному солнцу, уже приготовила гитару…
Я попробовала переключиться на деловой тон.
- Но ты до сих пор не ответил на мой вопрос. Что ты делаешь в моём сне?
Генри отклонился назад и скрестил руки на груди.
- И как ты прошёл через мою дверь? Я думала, это получается, только если…
Я снова замолчала.
- Только если что? Если надеть свитер Грейсона?
Коротко рассмеявшись, Генри вытащил из кармана какой-то блестящий предмет и показал его мне. Это была моя заколка-бабочка.
Я кашлянула. Ах, вот в чём дело.
- Точнее, подойдёт любая вещь, которая принадлежит этому человеку, - продолжил Генри, крутя бабочку в своих длинных пальцах. - А затем, конечно же, надо найти правильную дверь и преодолеть препятствия, - он раздражённо оглянулся. - Откуда вдруг взялся этот туман?
- Ну тут тоже не всегда светит солнце, - с вызовом ответила я. - Как раз этот закоулок известен своим резким изменением погоды.
Тут я соврала. Мне просто хотелось немного понизить градус романтики и убрать розовые облака. Туман был первым, что пришло в голову. К сожалению, пейзаж всё равно оставался довольно романтичным: клочья тумана повисли между морем и холмами. Но, по крайней мере, такой слащавой красоты, как с туристической открытки, больше не наблюдалось и я могла думать более-менее ясно.
- Какие препятствия ты имеешь в виду? - я обернулась к своей двери. Где она? Ага, вон там, сзади, вмонтирована в огромный обломок скалы.
Генри пожал плечами.
- Ну, большинство людей неосознанно защищают свои двери. Одни более эффективно, другие менее. Как Грейсон со своим Страшилой Фредди. Но в твою дверь можно пройти без проблем. Никакой преграды не было, даже самой маленькой.
- Понимаю, - медленно сказала я, сделав вид, будто действительно что-то понимала. - Ко мне можно зайти просто так, если, например, украсть мою заколку?
- Кажется, да. Видимо, ты очень доверчивый человек.
Я постаралась не отвлекаться на его улыбку.
- В отличие от тебя. Твоё подсознание навесило сразу три замка на одну дверь.
Генри покачал головой.
- Нет, Лив. Это не моё подсознание. Это я сам, - он поёжился и потёр себя по оголённым рукам. - Может, пусть снова засветит солнце? Так действительно было намного лучше. Когда нам ещё представится случай побывать в Калифорнии?
Я задумчиво покусывала нижнюю губу.
- Значит, я тоже могу поставить на свою дверь защиту против нежданных посетителей?
- Да, не только можешь, но и должна, - голос Генри изменился. Сейчас он вовсе не казался весёлым или расслабленным, напротив, был совершенно серьёзным. - Вполне может быть, что твоими снами интересуется ещё кто-то. Ничто не покажет тебе человека настолько хорошо, со всеми его слабостями и тайнами, как его собственные сны.
- Понимаю.
Вообще-то, до сих пор не очень. Я снова поглядела на дверь. Каждый, у кого найдётся хотя бы одна моя вещь, может безнаказанно пройти в мои сны - какая ужасная мысль. Думать об этом было даже хуже, чем представлять, как кто-то читает записи моего нового исследования. Вдруг страшно захотелось заколотить эту дверь досками, навесить замков и посадить рядом с ней огромного сторожевого пса.
- Почему же тогда Грейсон не охраняет свою дверь как следует? - спросила я. - Ведь любой дурак может сказать "Фредди" задом наперёд.
- Грейсон - самый честный и чистосердечный человек из всех, кого я знаю, - ответил Генри. - Вряд ли ему есть что скрывать во снах. Кроме того, он слишком скромный, поэтому и подумать не может, что его сны могут кого-то заинтересовать.
Генри пожал плечами.
- Да и вообще, Грейсону не слишком-то хочется со всем этим связываться, ему просто очень страшно.
- А тебе нет?
Глубоко вздохнув, Генри наклонился вперёд и взял мою гитару.
- Даже очень. Но именно поэтому всё так увлекательно.
Я кивнула.
- Да, точно. Самые увлекательные вещи - они же всегда и самые опасные, - тихо сказала я. - И всё-таки надо добраться до самой их сути.
- Или не всё-таки, а как раз поэтому, - Генри резко отвернулся и начал настраивать гитару.
- Прошу, скажи, что ты не умеешь играть на гитаре! - вырвалось у меня.
Он поднял бровь.
- Потому что..?
Потому что…
Потому что уж слишком много в нём хорошего! Будто мало того, что у Генри такие красивые глаза, он знает наизусть стихи викторианской эпохи, а когда я вижу его улыбку, внутри у меня будто всё переворачивается… Но, возможно, он играет так плохо, что это станет как раз той вещью, которая будет меня в нём раздражать.
Я вызывающе посмотрела Генри в глаза.
- Ты действительно умеешь играть или просто притворяешься?
Он провёл рукой по струнам и задумчиво улыбнулся.
- Лив, это ведь сон, поэтому если я захочу, то смогу играть на гитаре не хуже Карлоса Сантаны. Или Пола Гилберта, смотря кто тебе больше по душе.
- О…
Кто такой, интересно, этот Пол Гилберт? Надо завтра утром обязательно поискать его в Гугле.
Генри начал играть, совсем тихо. Баха. И играл он хорошо. Я не могла отвести глаз от его пальцев. Такую технику нельзя было просто придумать. Или всё-таки можно? Ведь во сне у меня получалось даже летать, хотя я толком не знала, каким образом я это делаю.
Но всё-таки… восхитительно.
- Всё, ты без ума от моей игры, правда? - насмешливо спросил Генри, и я взяла себя в руки. Он до сих пор задумчиво улыбался.
- Мечтай дальше, - сказала я как можно презрительнее. - Эта прелюдия такая лёгкая, я могла сыграть её ещё в восемь лет.
- Ясное дело, - он отставил гитару и встал. - Ну, я пойду. Пока не зазвонил будильник и этот прекрасный сон не закончился.
В его улыбке проскользнуло что-то бесстыдное.
- Спасибо за то, что показала такие интересные грани своей натуры.
- Да пожалуйста, - я чуть не заскрипела зубами. - Заколку можешь оставить себе. Или отдать мне, потому что через мою дверь ты больше никогда пройти не сможешь, это уж точно.
- Хочется верить, - ответил Генри, снова став совершенно серьёзным. Он вытащил из кармана мою заколку, положил на свою раскрытую ладонь и сосредоточенно поглядел на неё. Серебряная бабочка задрожала, взмахнула крыльями и поднялась в воздух. Я смотрела на Генри, раскрыв от удивления рот.
- Только учти, что эти препятствия должны быть эффективными, - напомнил Генри. - И защищать не только от людей.
- А от кого ещё? - я с трудом оторвала взгляд от парящей в небе бабочки. - От Повелителя теней и тьмы? Страшного хозяина ветра? Интересно, он тоже должен стащить у меня сначала какой-нибудь предмет или такие дешёвые трюки ниже его достоинства?
Генри вздохнул.
- Тебе стоило бы относиться ко всему этому чуть более серьёзно.
- Прости, но я не могу. Если у меня нет фактических доказательств, я никак не в состоянии поверить в существование демона, который исполняет заветные желания и повелевает снами. - Я посмотрела ему в глаза. - А ты?
Генри не отвёл взгляд и даже не моргнул.
- Возможно, всё, что с нами произошло - это действительно лишь совпадение. А может, и нет. Как, например, ты объяснишь мне вот это? - он обвёл взглядом пейзаж вокруг. - Наши сны?
Так далеко в своих размышлениях я ещё не продвинулась. Вчера вечером я заснула сразу же после прощания с Грейсоном - так сильно устала.
- Я… э-э-э… Психология! - с вызовом сказала я.
- Психология? - Генри весело хмыкнул.