Зил просидел у стены допоздна - пока не вернулся хозяин и пока Сэндэл не вспомнила, что глупый мальчишка-биоробот куда-то запропастился еще днем. Весь дом по приказу господ бросился на поиски Элинора.
Его привели и доложили Антаресу, где он был.
- Хорошо, - сухо кивнул посол. - Всем разойтись. Через полчаса я хотел бы ужинать. Дорогая, ты показала гостю наш дом?
- Да, Максимилиан. Я вас покину. Встретимся за ужином, - она отделалась поцелуем и легко взбежала по ступенькам наверх.
Элинор был спокоен. Он чувствовал внутри себя такую же глухую серую стену, какая перекрыла ему путь в родную келью.
- Тебе все понравилось здесь, Зил? - по-деловому спросил Антарес.
- Да… Господин.
Посол улыбнулся:
- Что ж, я вижу, ты хорошо вписался в обстановку. Ну, разве только волосы у тебя светлее: у меня здесь в основном красное дерево… - он тоже, как и Сэндэл, хохотнул над своей остротой. - Наверное, в вас воспитали недюжинные способности к адаптации, верно? Тебе показали твою комнату? Ай! Конечно, нет! Ты ведь будешь жить в восточной пристройке, с той стороны бассейна! Там еще не все подготовлено, но я потороплю с этим… Почему ты молчишь?
- Я не молчу… Господин. Я слушаю вас.
- Верно. Не перебивай, когда я говорю - и мы с тобой поладим, - здесь, по сценарию, дипломат позволил себе теплый тон. - Ужин будет в столовой, через полчаса.
Элинор вышел на улицу и долго, обняв колени, сидел у бассейна, глядя на кристально-чистую голубую воду.
- Привет! - тихонько сказала Мирабель, та самая служанка, которая приносила им с Элинором воду, и на примере которой он впервые узнал, как выглядят женщины. "Синт" присела на корточки, положила руку ему на спину. - Тебя зовут ужинать.
Зил кивнул и поплелся к дому. Ему казалось, что кокон жизни, прежде окружавший его тело, теперь погас.
- Элинор! - окликнула его Мирабель.
Он оглянулся. Служанка догнала его и снова погладила по спине:
- Не становись таким, как они. Ладно?
И быстро-быстро убежала по боковой дорожке, скрывшись за кустами.
Хозяин и хозяйка чинно сидели за столом. Элинор уловил на себе скучающий взгляд жены посла.
- Ну вот, уже лучше! - одобрил его смиренный вид Антарес. - Присаживайся, где тебе нравится.
Зил уселся напротив него, через весь стол. Сэндэл загадочно улыбнулась и что-то шепнула на ухо мужу. Антарес слегка махнул рукой.
- За ваш прилет! - женщина подняла стеклянный сосуд с каким-то темно-бордовым соком.
Элинор, не зная, что делать дальше, держал сосуд в руке. Сэндэл зачем-то звякнула краешком своего стакана о краешек стакана мужа. Антарес символически двинул сосудом в сторону Элинора и пригубил сок.
Зил решил поступить по его примеру и глотнул напиток. Рот обожгло, горячая волна - такая же, как при первой встрече с Сэндэл, ударила из горла куда-то в нос, перебила дыхание, ужалила - почти до слез. Похоже, этот сок перебродил на жаре.
Звонкий смех хозяйки дома привел юношу в чувство.
- Неужели монахи никогда не пробовали вина, дорогой?! По истории, они были отменными бражниками!
- Это по нашей истории, милая. Не забывай и не пытайся провести параллели. Священники Фауста сотворили на своей планете почти утопическое общество, не знающее бунтов и революций, не знакомое с пороками цивилизаций… Не будь у меня так много обязанностей, я ушел бы в монахи на их землю…
Сэндэл снова расхохоталась:
- А тебе пошла бы его ряса, милый! Зил, вы разрешите потом Максимилиану примерить вашу прежнюю одежду? Я хотела бы взглянуть.
От Элинора не ускользнуло, что посол слегка-слегка поморщился. Так, будто в его присутствии кто-то проявил удивительную глупость, но показывать своего настоящего отношения к этому нельзя.
Под конец ужина, когда вокруг засуетилась прислуга, Сэндэл сказала:
- Максимилиан, может быть, мы познакомим нашего гостя с историей цивилизации Земли? Все-таки мы с тобой земляне, мне и самой интересно было бы окунуться в прошлое…
Посол, подбирая очень корректные и вежливые фразы, сказал, что ему хотелось бы отдохнуть, и если ей так непременно этого хочется, то он не против - в том случае, если она займет Элинора сама. Затем он сложил салфетку и удалился.
- Пойдем, Зил, - сказала она, вставая. - Ты успокоился? Ну что ж поделать - это наш с тобой крест. Думаешь, я сильно радовалась, когда узнала, что мое призвание - быть писателем? Это тяжкая ответственность! Но мы родились такими, какими родились. Ты ведь не виноват, что родился "синтом"!
Юноша заметил, что к вечеру она переоделась и по-другому причесала свои волосы. Еще ему показалось, что цвет глаз Сэндэл изменился: из ярко-зеленых они стали карими. На ней была одежда, похожая на тесную рясу (ему больше не с чем было сравнивать гардероб здешних жительниц). Только на подоле этой "рясы", сбоку, обнажая при ходьбе загорелую стройную ножку, был сделан высокий разрез.
Красавица привела фаустянина в зал и активировала голограмму - Элинор уже видел такие чудеса на катере во время полета. Картинка оживала, мерещилось даже, что ее можно потрогать рукой. Иногда появлялся запах.
- Я загружу Всемирную Историю. Вам ведь не рассказывали?
Зил покачал головой. Он узнал о том, почему не рассказывали, несколько минут спустя. Как излагать историю мира, выбрасывая из нее упоминания о женщинах? А понятие "женщина" на Фаусте было табуировано.
В глазах слегка защекотало.
И тут безжизненная голографическая заставка сменилась яркими картинками. Они выглядели объемно, но это были не оригиналы, а изображения. До глубокой ночи Сэндэл демонстрировала Зилу историю Земли - историю той планеты, с которой они с Антаресом прилетели на Эсеф. Голова юноши пошла кругом. Он впитывал все, что было в этой машине, в тысячу раз быстрее, чем говорила Сэндэл, комментируя то или иное событие. И при этом все больше ощущал пресыщенность мозга, усталость, желание закрыть глаза или даже уснуть.
- Почему все войны, которые были у вас, - несправедливы? - вдруг спросил он. - Ведь никто не заставлял один народ нападать на другой…
- Это политика, Зил. Очень запутанная штука. О ней тебе гораздо лучше послушать господина Антареса, это его епархия, а не моя…
- Политика заставляла людей делать друг другу зло?
- Ну, они это делали не со зла. Просто… так нужно. Если бы этого не было, не было бы нас…
- Вообще?!
- Таких, какие мы есть. И зачем спорить о том, что уже случилось? История - это летопись, которую не изменишь… К тому же, не все войны были несправедливыми. Были и освободительные войны.
- Они освободительные только с одной стороны. С противоположной они захватнические, ведь так? - ни на секунду не задумавшись, уточнил Элинор.
- Так надо! Пойми это и прими! Ты ведь знаешь Библию? Был такой человек, который своей жертвой раз и навсегда перечеркнул людские грехи, - Сэндэл испытующе заглянула ему в лицо.
Элинору не захотелось касаться Его имени в этом разговоре:
- Но ведь вы почти уничтожили друг друга тысячу лет назад! Это тоже так надо?
- Зато теперь у нас есть аннигиляционный ген. А если бы не было Завершающей, то мы по-прежнему имели бы возможность убивать друг друга…
- Что такое - "аннигиляционный ген"?
- Тебе и об этом не рассказывали? О, боже правый, чем же вы вообще там занимались на своем Фаусте?! Псалмы пели целыми днями, что ли?! - и Сэндэл терпеливо рассказала юноше о гене, который лишал одного человека возможности убивать другого.
Зил внимательно выслушал ее.
- Но у нас ничего такого не рассказывали. Однажды, по несчастной случайности, один послушник во время поединка на пустыре убил другого - слегка не рассчитал удар или думал, что тот увернется, блокирует… Редко-редко, но у нас такое происходит… И убийца не рассыпался на атомы. Его куда-то увезли, но он все это время был жив. Я слышал о нем и потом. Правда, до конца жизни ему не быть наставником, но ведь он не аннигилировал… Кажется, он до сих пор работает при Пенитенциарии…
- Это ваша фаустянская тюрьма?
- Да.
Сэндэл долго смотрела на Элинора. Потом решилась и заговорила:
- Тот твой… соотечественник… не аннигилировал потому, что у вас, фаустян, такого гена нет…
- Почему?
- Так захотели ваши создатели. Из вас, насколько мне известно, готовят воинов этой… веры… А воин должен убивать. Кстати, вот тебе ответ на вопрос о несправедливости войн. И зря Максимилиан считает ваше фаустянское общество таким уж идеальным - в идеальном обществе не готовят потенциальных убийц.
- Мне никто не говорил, что я буду убивать. Может быть, вы не так поняли это, Сэндэл… - слово сладко прозвучало на губах. Зил впервые за весь день решился назвать ее по имени.
- Я все правильно поняла. Мы засиделись, уже очень поздно. Анджелина или Мирабель проводят тебя в твою пристройку, они уже все приготовили… Кстати, обращайся, пожалуйста, ко мне на "ты". Я всего-то на пять лет старше тебя!
Элинор кивнул и повернулся к бесшумно возникшим у двери женщинам-"синтам".
Мозг послушника нашел лазейку: чувствовать себя не-человеком неприятно, однако же, компенсацией служило то, что у него, фаустянина Зила Элинора, был выбор. Это не означало, будто Зилу понравилась мысль об убийстве. Просто приятно сознавать простую истину: в случае чего ты сможешь выбирать.
* * *
- О, боже мой! Как я сегодня устала! - посетовала Сэндэл, поднимаясь в спальню и на ходу вынимая из ушей изумрудные серьги.
Антарес отложил газету на одеяло и не без интереса уточнил:
- Ну, как тебе наш юный друг?
- Он неглуп. Все схватывает налету…
- А главное, дорогая, главное?!
- Макси, по-моему, ты извращенец!
- О, и еще какой! Кстати, ты совершенно зря ляпнула ему о его происхождении. Это вышибло парня из колеи и подпортило романтичность момента.
- Ты не говорил, что я не должна этого делать.
- Забудь, чепуха. Пусть сразу знает свое место… Так и что? Он тебя заводит? Можешь не отрицать: заводит. Я видел, что с тобой творилось, когда ты им вертела! Ты была готова прыгнуть с ним в постель прямо после этого вашего… т-танца. Гм!
- Снова шпионишь за мной? Ой, и перебью я все твои "Видеоайзы", черт побери!
- Попробуй. И не надо так возмущаться: нам и нужно, чтобы он чувствовал эти твои флюиды. Но только будь добра, помучай его подольше, раззадорь. Он должен прикипеть к тебе…
- Тьфу! Ты говоришь об этом, как о случке двух…
- Да прекрати! Не утрируй, дорогая! Это важно для пользы дела. Кроме того, я твержу не только о физиологической стороне дела. Для мужчины, пусть это даже его первый опыт, пустой секс - ничто. Привари его к себе сердцем и душой, вот тогда ты поймешь, что такое святая преданность неиспорченного дурачка. Любовь, любовь, а не секс - это то, чем твои предшественницы испокон веков управляли нами. Весь мир держится сама знаешь на чем…
Сэндэл набросила на себя полупрозрачный сиреневый пеньюар, вскарабкалась на кровать и села на ноги мужа поверх одеяла:
- Макси! Я уже не могу терпеть! Ну пожалей меня! - она замурлыкала и стала ластиться к Антаресу, шепча всякие глупости и постанывая. - У меня уже в печенках сидят эти разговоры о фаллических культах и прочем дерьме! Я хочу этого в реале! Вспомни древнюю пословицу: соловья баснями не кормят!
- Сэндэл! Немедленно прекрати! Запомни: он чует все! Твой голод - это крючок, на который ты поймаешь его тем скорее и крепче, чем будешь хотеть с ним близости сама. Хотеть искренне! Только тогда он будет готов ради тебя на любое безумие…
- Но я не могу хотеть близости с "синтом"!
- Угу, я видел!
- На это я могу сказать одно: тогда он не "синт"! Я же не извращенка, чтобы меня интересовал мужчина-биоробот!
- Мне еще раз повторить рассказ о мастерстве создателей Зила, или вспомнишь самостоятельно?
- Мне не верится. Ну скажи правду: он не "синтетика"?
- Иди к черту, дорогая, - мило улыбнулся Антарес. - Я хочу спать. Не желаешь присоединиться?
- Иди туда же, дорогой!
- Я куплю тебе обезьянку, чтобы ты не скучала.
Это была их семейная шутка. Когда Максимилиан хотел, чтобы жена оставила его в покое, он обещал купить ей обезьянку.
Антарес ничего не добавил и отошел ко сну. Сэндэл угрюмо посмотрела на немую спину супруга, приказала системе погасить свет и, отодвинувшись, погладила ладонью свою крепкую, идеально слепленную хирургами-пластиками грудь. В памяти возник мальчишка-фаустянин - живой, искренний, настоящий. Не то, что Максимилиан и его фальшивое окружение!
Грудь налилась жаром, истома дрожью покатилась от сердца к животу. Молодая женщина тихонько застонала и прогнулась, слегка раздвигая ноги. Пальцы ее заскользили вниз по телу, догоняя мучительно-сладкую волну. Горячая кожа покрылась испариной…
Внимая тихим вздохам и всхлипам, что издавала супруга у него за спиной, "спящий" дипломат ухмыльнулся. Но, конечно, в темноте этого не зафиксирует даже система слежения.
Погасив в подушке последний стон, Сэндэл бессильно уронила руку на матрас, пружинисто отвернулась от Антареса и уснула.
5. Эксперимент
Директор орвиллского института физики, академик Ивен Азмол, завершила свой доклад, как обычно. То есть, залпом выпила приготовленный стакан воды.
- Очень хорошо, - Антарес взглянул на часы. - Значит, через неделю проведем испытание. С моей стороны все готово.
- Вы, господин А-а-антарес, наш-шли добровольца? - воодушевилась госпожа Азмол.
Всегда, стоило директору вот так воодушевиться, у нее появлялось заметное заикание. Во всем остальном она была безупречна. Хотя, к сожалению, очень немолода. Дипломат не желал признаться даже самому себе, что питает к Ивен слабость почти амурного характера. Жаль, опоздал родиться лет на двадцать. А вот мезальянсов Антарес не признавал. Таким образом, Ивен была единственной женщиной, способной устроить привередливого политика во всех отношениях. Да только годилась она ему в матери.
- Да, госпожа Азмол, нашли мы добровольца. Только он еще не знает о том, что он доброволец, - Максимилиану нравилось шутливо подтрунивать над нею: академик начинала так забавно переживать, но никогда на него не обижалась.
На этот раз Азмол нахмурилась. Казалось, даже ее голограмма потускнела и помрачнела:
- Как - не з-знает?! Мы не можем обходиться так д-даже с "с-с-синтами"! Это… негуманно. Он должен знать, на что идет, у него д… - (тут она подавилась воздухом и, по-рыбьи беспомощно открывая рот, долго собиралась с силами, чтобы закончить фразу.) -…д-должен быть выбор!
Выбор… Антарес усмехнулся. Он прекрасно читал мысли в человеческих глазах, даже если это была трансляция отслеживающей системы. Просматривая три дня назад запись общения жены с будущим "добровольцем", посол угадал настроение Элинора. Узнав о том, что не имеет аннигиляционного гена, мальчишка явно ощутил свое превосходство над "простыми смертными". Великолепная черта! И, кстати, еще одна зацепка.
Главное - подарить тому, кого намереваешься использовать, иллюзию свободы. Повернуть все так, будто тот выбирает сам. Затем у парня включится тщеславие, гордыня, жажда жить красиво, эксплуатируя свои неординарные способности…
Все по плану. С местными этот номер не прошел бы, а вот с наивным фаустянином прокатит как нельзя лучше. Кусок глины - лепи, что хочешь.
- Не беспокойтесь, Ивен. С "синтом" мы разберемся. У вас все?
Азмол пролепетала что-то невразумительное. Расценив это как согласие, Антарес наскоро попрощался и отключил связь.
- Ну-с, полюбуемся!
Он включил записи и с удовольствием расположился в комфортном кресле.
Сэндэл веселилась на всю катушку. Она повсюду таскала за собой своего "телохранителя": на вечеринки, на встречи с почитателями ее книжонок, даже в магазины. Молодец девчонка, поняла все-таки, что брать нахрапом такого, как этот монашек, не стоит. И вела теперь с ним очень тонкую игру. Легкие прикосновения как бы невзначай, смущенные взгляды исподтишка, звонкий чувственный смех… Антарес даже не догадывался, что и ей не чужд лицедейский талант. Охотясь за ним самим, она была более прямолинейна и получила, что хотела. А от посла она хотела чего угодно, только не любви. Что загадала, то и обрела. Только вот расплатиться за удобства он ее заставит, и с большими процентами…
Успехи налицо! Наедине с хозяйкой фаустянин едва сдерживает нормальные человеческие инстинкты. Прошло всего-то три дня, а мальчишка уже теряет голову. Он, конечно, и не подозревает, что красота Сэндэл сродни красоте женщин-"синтов": подаренного природой в ее теле не осталось и десяти процентов. Хотя черт его знает, может, Элинор в точности так же реагировал бы на нее настоящую. Это ведь была первая женщина, которую он увидел в своей жизни…
Вот вчерашняя запись. Сэндэл привела парня в домашнюю библиотеку и завалила книгами, рекомендуя почитать "и это, и то, и еще, пожалуй, вот это". Хм! А мальчишку-то потянуло не на дешевые романчики. Проходя мимо стеллажей с монографиями по естествознанию, он отчетливо косился на литературу по медицине. Сначала Антарес принял его интерес соответственно ситуации: дитятке захотелось узнать, что у девочек между ножек. Но один из вопросов Элинора заставил его сначала усомниться, а потом и вовсе отмести мысль о низменных порывах юнца.
- А где можно найти что-нибудь о Желтом Всаднике? - тихонько, думая, что это не будет зафиксировано сверхчувствительной системой слежения, спросил Элинор.
Сэндэл удивленно оглянулась на него и задвинула вынутую было книгу на место:
- О ком?!
- О Желтом Всаднике. Который убивает медленно, изнутри…
Женщина непонятливо помотала головой. Фаустянин смешался и пробормотал что-то о прививках, которые ему сделали на катере и - повторно - по прилете. Антарес приподнял бровь. Да он, никак, толкует о болезнях! Надо же! Такая образность - да в мозгу этого затурканного малолетнего святоши?!
Сэндэл так и не поняла, о чем ее спросили. Элинор попросил разрешения взять еще несколько книг, которые выбрал уже сам. Не слишком-то довольная, писательница уступила.
Антарес из любопытства просмотрел (о, разумеется, в быстром режиме!) ночную запись в комнате фаустянина. Борясь с собой, юноша послушно прочел то, что ему порекомендовала хозяйка. А читал он, надо сказать, с завидной скоростью, буквально проглатывая страницу за страницей. Далеко пойдет… если выживет.
Отложив последний прочитанный романчик, Элинор с явным облегчением потянулся, немного полежал с закрытыми глазами и схватил том медицинской энциклопедии. Все книги в доме Антареса были отпечатаны на Колумбе, если не считать пары сотен тех, что Сэндэл прихватила сюда с Земли. Энциклопедию издали на Земле.
Фаустянин прочел ее не менее быстро. Но, в отличие от прежних книг, он время от времени возвращался к уже изученному, сверялся, что-то выписывал. Хм! Презабавный экземплярчик. В смысле - Элинор.