Однако с каждой минутой становилось все более очевидным, что "Шамбор" под управлением Барнвельта, рука которого не отрывалась от румпеля, а взгляд - от паруса, дабы выжать из новой оснастки все возможные градусы крутизны, идет по меньшей мере на румб ближе к ветру, чем его преследователи. Таким образом, суда оказались на расходящихся курсах. Через некоторое время галера оказалась на траверзе "Шамбора", но слишком далеко вниз по ветру, чтобы представлять какую-то опасность.
Барнвельт дождался, пока галера не показала свой профиль целиком, после чего резко переложил руль. Ни секунды не медля, "Шамбор" перевалил на другой галс. Галера стала быстро уменьшаться в размерах, поскольку теперь они с ней вообще шли в разные стороны. Барнвельт видел лихорадочную суету на палубе галеры, но к тому времени, как латинские паруса удалось перестроить на другой галс, она была уже слишком далеко, чтобы разглядеть подробности.
Когда солнце поднялось повыше, галера отстала настолько, что провалилась за горизонт по самые весла. Однако кто предполагал, что преследователи в бессильном гневе уберутся домой, тот был весьма разочарован. Неспособная поспеть за быстрыми и короткими поворотами Барнвельта, галера продолжала упорно брести за ними на веслах.
На "Шамборе" тоже не бросили грести, хотя Барнвельт передал распоряжение сократить число гребцов до восьми, чтобы оставшиеся отдохнули. Ему показалось, что события последнего часа вновь несколько подняли его в глазах экипажа.
Только теперь он почувствовал, насколько проголодался. За эти сумасшедшие сутки он практически ничего не ел, и его животное "я" начало заявлять по этому поводу бурные протесты. Он передал румпель Часку и направился в носовую каюту, рассчитывая перекусить в компании Зеи.
- О капитан! - послышался вдруг чей-то голос, и перед ним выросли трое матросов, в числе которых, естественно, находился и неугомонный Занзир.
- Да?
- Когда дадут нам воду, зер? - вопросил Занзир. - Мы помираем от жажды!
- Следующую порцию получите в полдень.
- Но мы хотим сейчас, капитан. Иначе мы не можем грести. Вы ведь не откажете нам, верно?
- Я уже сказал, - рассердился Барнвельт, повышая голос, - что воду вы получите только в полдень. И когда вам в следующий раз вздумается ко мне обратиться, попросите сначала разрешения у Часка.
- Но, капитан…
- Хватит! - зарычал Барнвельт, бешенство которого еще больше подогревалось осознанием того факта, что развал дисциплины частично вызван его собственными просчетами. Он устремился дальше, слыша позади бормотание, из которого уловил лишь отдельные слова: "…ишь, император какой выискался…"
- Что печалит капитана моего? - поинтересовалась Зея. - Вид у тебя кислый, как у Карара, когда надул его король Ишка!
- Сейчас все будет в порядке, - заверил Барнвельт, плюхаясь на рундук. - Не соберешь ли чего пожрать, подруга? - (Это, конечно, была далеко не лучшая форма обращения к коронованной особе, но он слишком устал и вымотался, чтобы такие мелочи его особо заботили.) - То есть если ты, конечно, чего-то соображаешь в стряпне.
- А почему бы и нет? - отозвалась она, роясь в шкафу.
- Угу! - зевнул он. - Ну, ты ведь у нас принцесса, знатная особа и все такое прочее…
- Умеешь хранить тайны трона?
- Угу.
- Так вот, матушка моя властительная, напуганная революциями, кои уже, к прискорбию всеобщему, нарушили порядок законный в Замбе и еще кое-где, заставила меня с прилежаньем изучить искусство ведения домашнего хозяйства, дабы я, на случай происшествия подобного, не пребывала в растерянности относительно того, как накормить себя да одеть. Любишь ли ты фрукты сушеные? Кажется мне, что черви не успели еще расположиться в них на постой.
- Класс! Дай-ка еще вон ту буханку бадра и ножик.
- Иерархия небесная! - воскликнула девушка, когда увидела, в какой кусище он впился зубами. - Да уж, и впрямь деянья героические с героическим же аппетитом идут рядом! Всю жизнь мою читала я легенды про Карара да присных его и, не зная никого, помимо слабосильных щеголей наших местных, к мысли приходила - пока с тобою не повстречалась, - что люди такие крепкие лишь в сказаньях да песнях существуют!
Барнвельт стрельнул в Зею подозрительным взглядом. Хоть из всех знакомых кришнян она нравилась ему больше всех, от влезания в более серьезные области отношений он все же предпочитал воздерживаться.
- Тогда, - заметил он, - тебе, наверное, не очень-то улыбается стать королевой, раз в год берущей в мужья эдакого свежеокрашенного квирибца?
- Тут верно ты подметил. Но даже и недолюбливая сей обычаи, видно, то ли силою, то ли коварством не располагаю я должными, дабы вспять повернуть ход событий устоявшийся. Одно дело толковать, подобно героине "Заговорщиков" Хариана, о забвении удобств да преимуществ титула ради любви, и совсем другое на деле так поступить. И все же завидую иногда я простым девицам в краях варварских, что выходят за головорезов вроде тебя, кои помыкают ими, как мать моя своими консортами. Ибо, хоть владычество женское и есть закон и обычай квирибский, боюсь, что по натуре своей совсем я не владычица.
Барнвельт представил себе было революцию в Квирибе, с Зеей в роли "Большевистской императрицы" Шоу, но усталость окончательно взяла свое.
- Ао! Теперь положенную мне порцию воды, и хорош.
- Но ты же капитан, и…
- Только положенную порцию!
- Экая скрупулезность! Можно подумать, родился ты средь республиканцев Катай-Джогорая!
- Не совсем так, хотя я сочувствую их идеям.
Он прикрыл ладонью зевок и вытянулся на рундуке, пока девушка убирала со стола.
Следующим осознанным ощущением было, что Часк изо всех сил трясет его за плечо.
- Зер, - твердил боцман, - ветер стихает, и галера опять настигает нас!
Барнвельт, моргая глазами, сел. Только сейчас он заметил, что качка и впрямь стала поменьше, а шум ветра и волн - потише.
Он вышел на палубу. С севера по-прежнему катила зыбь, в которую они то и дело глубоко зарывались носом, но волны были пологие и гладкие, не подернутые даже рябью. Ветра хватало только на то, чтобы парус сохранял свою форму. Часк уже вновь усадил на весла полную вахту гребцов. Галера маячила позади приблизительно на том же расстоянии, что и тогда, когда Барнвельт уходил в каюту. Вне всякого сомнения, "Шамбор" после этого должен был оторваться еще сильнее и успел потерять отрыв, когда стих ветер. Более того, вдали опять показалась вторая галера, которую они видели днем ранее. Пока, правда, можно было разглядеть в основном мачты, если только "Шамбор" не подбрасывало повыше волной.
В безветрие галеры должны были достать их через самое короткое время. Впереди не имелось ни единого признака северных берегов моря Ваандао. Рокир, однако, стоял еще высоко - должно быть, недавно перевалило за полдень.
- Прикажи им еще навалиться, - распорядился Барнвельт.
- Гребцы делают все, что могут, - возразил Часк, - но недостаток воды лишил жилы их обычной силы.
Результаты определения координат показали, что, хотя пролив Палиндос на виду еще не показывался, вход в него должен лежать не так уж далеко за горизонтом. Согласно тщательным расчетам, они могли успеть проскочить в пролив прямо перед носом у преследователей.
Боцман при этом заметил:
- Да, мы и впрямь попадем в море Садабао раньше, но что в том проку? Сии головорезы не отстанут от нас до самого причала дамовангского!
- Верно, - согласился Барнвельт, хмуро разглядывая карту. - А что если ткнуться в берег и удрать в лес?
- Тогда они тоже пристанут к берегу, дабы охоту на нас устроить, и, поскольку тьма народу у них, чтоб лес прочесать планомерно, нет сомнений у меня, в чью пользу охота сия завершится. Что бы еще предпринять нам?
- Хорошо, а если крутануться за какой-нибудь мыс и спрятаться в бухточке, пока нас не будет видно?
- Взгляните сюда, зер, - Часк ткнул своим корявым пальцем в карту. Побережье восточное моря Садабао - вот оно - сплошь усеяно скалами, и трудно подойти к нему, пробоину не получивши. На западном тоже скалы, голые открытые берега и очень мало мест, где спрятаться возможно. На северной оконечности Фоссандерана, может, и впрямь бухточки такие отыщутся, да только в жизни не заставите вы моряка простого на остров сей проклятый высадиться.
- Да брось ты! Они что, так боятся этих мифических зверолюдей?
- Сие не миф, капитан. По крайней мере, сам я не раз слыхивал звуки, кои, говорят, барабаны демонов производят. Миф то или нет - люди все равно не подчинятся.
Барнвельт вновь вышел из каюты, чтобы услышать хор хриплых воплей: "Воды! Воды, капитан! Воды, заклинаем! Мы требуем воды!"
Галера между тем подкралась еще ближе. Ветер теперь стих окончательно, за исключением отдельных легких дуновений. Парус безвольно похлопывал, напоминая Барнвельту предсказание Часка относительно долгого затишья.
Он распорядился выдать матросам полуденную порцию воды, которая, как он надеялся, должна была их слегка успокоить. Однако они заворчали еще пуще, жалуясь на ее скудость.
Галера теперь была видна целиком. Весла ее вздымались и опадали с размеренностью автомата, поскольку море было относительно спокойным. Вторая галера тоже приблизилась.
- Земля! - выкрикнул впередсмотрящий. Он не ошибся: над горизонтом действительно поднимались поросшие лесом вершины холмов Фоссандерана. Крылатый дружок Барнвельта тоже их углядел и тут же улетел на север.
Барнвельт спустился обратно в каюту, чтобы внести поправки в координаты, и проложил курс к восточному проходу. Зея наблюдала за ним огромными темными глазищами, не проронив ни слова.
Он еще раз торопливо пробежал свои расчеты. На сей раз выходило, что галера должна опередить их у самого входа в восточный канал пролива. Чего тогда стараться? Только разве что в обычной надежде на чудо. Вдруг на галере в последний момент откроется течь или вспыхнет мятеж…
Какая жалость, что западный проход был недостаточно глубок для "Шамбора", иначе удалось бы заманить галеру на мель!
Ну-ка, ну-ка, а так ли это? При полнолунии всех трех лун сразу на Кришне должны быть рекордные приливы. А поскольку обычно приливы на здешних морях невелики, по причине ограниченных размеров самих морей и сложной зависимости от взаимного положения Рокира и всех трех лун, в данном случае приливные волны должны попасть в одну фазу и вызвать прилив вполне земных масштабов.
Барнвельт торопливо вытащил справочник, который купил в Новуресифи. При виде его ему сразу вспомнился Визгаш бад-Мурани, кришнянский приказчик, который продал ему эту книгу. Тот самый Визгаш, который пытался на пикнике отдать его в лапы банды то ли похитителей, то ли убийц. Тот Визгаш, который потом в обличье джентльмена в маске затеял скандал в джазмурианской таверне. И который, наконец, обернулся сунгарским пиратом и камня на камне не оставил от тщательно разработанного Барнвельтом плана бежать с Зеей и Штайном.
У Барнвельта теперь не было никаких сомнений, что все эти события связаны между собой. Он был уверен, что сунгарцы взяли его под колпак с того самого момента, как он сошел с трапа "Амазонки" в Новуресифи. Он ухмыльнулся при мысли, что та самая книга, которую продал ему Визгаш, и могла оказаться средством, способным расстроить все хитроумные планы не в меру шустрого кришнянского мафиози.
Книга вместе с остальным снаряжением Барнвельта изрядно промокла, когда он провалился в промоину в ходе пробега сквозь терпалу. Разлеплять страницы - вернее, длинную цельную полосу бумаги, сложенную зигзагом пришлось осторожно, чтобы они не расползлись под пальцами. Однако, будучи все же раскрытой, книга оказалась источником просто-таки бесценной информации. Содержала она не только таблицы для расчетов эволюции всех трех лун, но и отдельную диаграмму, которая показывала, насколько приливные волны, вызываемые каждым из светил, опережают или запаздывают относительно его перемещения в различных местах.
Маджбур, Джазмуриан, Сотаспе, Дюр… Ага, вот и пролив Палиндос. Барнвельт даже присвистнул, когда выяснил, что прилив, вызываемый Карримом, отстает от самой луны на какой-то кришнянский час, а приливы Голназа и Шеба - и того меньше.
- Часк! - завопил он.
Хотя Часка явно одолевали сомнения, он не мог не признать, что им ничего не оставалось, кроме как попытать счастья в западном проходе, особенно если получится попасть туда незадолго после полудня. Именно тогда, а еще сразу после полуночи, должно было наступить время самого высокого прилива.
"Шамбор" взял левей и пополз к западному проходу, а галеры потащились следом за ним. Чем дальше они продвигались по зеркально-гладкой воде, тем выше поднималась из-за горизонта земля. Вначале казалось, будто остров является частью материка, но потом, когда они еще больше приблизились, открылся и искомый проход.
Галеры по-прежнему неумолимо сокращали дистанцию. Барнвельт с содроганием обернулся. Неужели опять придется уворачиваться от тучи стрел и ядер? Послышался голос кого-то из гребцов:
- Без толку сие, капитан! Мы уж окончательно вымотались!
К пораженческому хору присоединялось все больше матросов:
- Зацапают они нас много раньше, чем достигнем мы убежища…
- Давайте лучше сдадимся на условии…
- А ну-ка заткнитесь, вы там! - прикрикнул Барнвельт. - Я вырублю любого, кто…
В этот момент один из матросов - не Занзир, а какой-то малый постарше и покрупнее - обратился к экипажу с открытой речью:
- Сей капитан надменный плевать на всех на нас хотел - заботит его лишь шлюшка эта коронованная! Давайте-ка бросим их рыбам и…
Барнвельт в самом начале этого спича вытащил меч и направился к оратору. Тот, заслышав его приближение, развернулся на каблуках и схватился за нож. Кое-кто из экипажа последовал его примеру.
Барнвельт преодолел два оставшихся шага бегом и, прежде чем бунтовщик успел замахнуться, плашмя огрел его по голове мечом. Матрос отлетел вбок и через дыру в фальшборте, оставленную неприятельским снарядом, свалился за борт. Бултых!
Барнвельт вовсе не намеревался убивать зачинщика, собираясь только оглушить его. Но ему пришлось все же проявить твердость: остановиться, чтобы подобрать его, они все равно не могли, а сомневающиеся теперь будут знать, что он не бросает слов на ветер. Единственно, он сожалел, что это был не Занзир, который наверняка и заварил всю эту кашу за спинами товарищей.
- Есть еще желающие? - поинтересовался он. Никто не ответил. Он прошелся взад-вперед по проходу между скамейками, приглядываясь к гребцам. Одного, который, на его взгляд, сачковал, он шлепнул по голой шее плоской стороной меча.
- А ну навались!
"Я и капитан Блад", - подумал он про себя. Гроза, похоже, миновала.
- Часк, становись на руль, - скомандовал Барнвельт. - Поставь двоих на нос бросать лот. Я полез наверх… Ох-хо-хо!
- Что такое, зер?
- Да у нашей новой оснастки нет выбленок. Дай-ка мне молоток, несколько костылей и моток веревки.
Через некоторое время Барнвельт, за спиной которого побрякивало все это хозяйство, уже карабкался на мачту. Делом это оказалось нелегким, поскольку зацепиться можно было разве что за веревочные кольца, крепившие переднюю шкаторину к мачте, а опору они представляли собой крайне ненадежную. Преодолев где-то две трети мачты, он вбил в нее пару костылей и перекинул через них взятый с собой трос, который завязал простейшим беседочным узлом. Пусть с некоторым риском и неудобствами, но теперь он, по крайней мере, мог оценить глубину впереди по изменению оттенка воды. Сзади доносились постукивание и плеск весел галеры.
- Возьми левей! - крикнул он вниз. - А теперь чуть вправо. Так держать…
В любой момент суденышко могло коснуться дна, в результате чего он рисковал слететь вниз. Он без устали высматривал на густой зелени воды более светлые пятна. Легкое приливное течение, потянувшее через пролив к северу, подталкивало "Шамбор" вперед.
Обнаружив достаточно глубокий проход, он кинул взгляд за корму. Галера все приближалась, следуя точно в кильватере, а в паре ходдов позади нее двигался однотипный корабль. Крики матросов, бросавших лот с носа галеры, долетали до "Шамбора" эхом донесений его собственных лотовых - разве что цифры назывались разные.
Барнвельт сосредоточился на сомнительном участке, где бледно-зеленые разводы, казалось, совершенно перекрыли им дорогу.
Внезапно до слуха его донесся настоящий взрыв ликования:
- Они на мели! Пиратский корабль застрял!
Ха, его план и впрямь сработал! Но все же он не отваживался пока оторвать взгляд от воды впереди. Вот по-дурацки бы вышло, если он заманил пирата на мель только затем, чтоб через минуту сесть самому!
Толчок мачты возвестил, что они тоже коснулись грунта.
- Навались! - заорал он. - На волос вправо!
Весла глубоко зарылись в воду, и "Шамбор" выскочил на свободу. Впереди раскинулась такая густо-зеленая вода, какую можно было только пожелать.
Барнвельт испустил продолжительный вздох облегчения и снова обернулся назад. На галере лихорадочно табанили, вспенивая воду вдоль бортов. За нею вторая галера, повинуясь флажным сигналам, взяла правей и показалась в профиль, направляясь к востоку.
Барнвельт предположил, что второй корабль получил приказ идти в обход восточным каналом и пытаться перехватить "Шамбор" в море Садабао. Так что можно было не рассчитывать безмятежно плыть до самого Квириба, будто все заботы остались позади. Стоит второй галере засечь их в открытом море, как они окажутся в той же переделке, что и раньше, причем ни на мелководный пролив, ни на спасительный северный ветер рассчитывать уже не придется.
В чем "Шамбор" сейчас действительно нуждался, так это в каком-нибудь неприметном местечке, где можно было бы пополнить запасы пресной воды. Матросы не преувеличивали своей усталости. Собственная глотка Барнвельта больше напоминала нечто выкопанное из египетской гробницы. И если его экипаж по суеверным соображениям боится высаживаться на Фоссандеране, то наверняка стоит ждать того же и от пиратов.
Часку он сказал:
Право на борт, и давай ищи какую-нибудь бухточку на северной оконечности Фоссандерана, куда может впадать ручей или речка.
- Но, капитан…
- Рули куда сказано!
Часк, покачивая головой, развернул суденышко к востоку. Когда они оказались в водах моря Садабао, севшая на мель галера уже скрылась за мысами Фоссандерана. Ветерок опять слегка посвежел. Идя в полветра, они ходко покатили вдоль скалистых, поросших деревьями берегов.
Где-то через кришнянский час Барнвельт сказал:
- Вот там, по-моему, подходящее место - в такой ложбине стопроцентно должен быть ручей.
- Только не говорите потом, что не предостерегал я вас, зер, вздохнул Часк, поворачивая суденышко к берегу.
И сразу же матросы, которые заметно попритихли с того момента, как бунтовщик оказался за бортом, разразились бурными протестами:
- Еще чего, на остров!
- Капитан наш безумный тащит нас в самое прибежище демонов!
- Мы пропали!
- Он, видать, и сам демон!
- Куда угодно, только не сюда!
- Охотней без воды мы обойдемся!
Барнвельт вновь решительно повернулся к ним, но особого действия это не возымело: гребцы едва обмакивали весла в воду. Впрочем, большой роли это уже не играло, поскольку ветер и так быстро увлекал их к берегу.